Письма в Средиземье

      Прошла неделя, прежде чем о ней вспомнили, и то, абсолютно случайно. На вопрос Элронда, а случаем, не подохли ли вредители, которые досаждали саду владыки, Глорфиндель невзначай вспомнил о Нанье. Каково же было его удивление, когда девушка не нашлась ни в покоях, ни во дворце. Эльфы, которые присматривали за ней, даже и не заметили, что к оставленной еде не прикасаются, из чего следовало, что исчезла она не так давно. Глорфиндель был зол, но с другой стороны, ведь именно его приказ был, чтобы никто не смел вступать с ней в разговоры или же посмел хотя бы на минуту задержаться в ее покоях, глупый приказ, но тогда он и не мог подумать, к чему это приведет. Эльф поднял всю охрану на уши, которая посмела проморгать ее, хотя и стояла у дверей в ее комнату, и даже Гэндальф, дабы отвлечься от насущной проблемы, связанной с кольцом, присоединился к поискам. Но толку от него не было, его мысли все равно витали далеко отсюда, а если быть конкретным, то был он мыслями в Изенгарде, и в том, что он смог в крепости увидеть и услышать.       Он не мог игнорировать очевидных фактов, а также не мог он никак поддаться такой иллюзии, что ему все привиделось. Все было слишком очевидным — Саурон воплотился в своем истинном обличье, приумножив свои силы, и как следствии, Мордор оживился. Не зря же Боромир явился лично, чтобы доложить о серьезной активности, от которой Средиземье вскоре придет в ужас. Были и вести с Лихолесья, с Рохана, отовсюду, но Галадриэль молчала, и в ее молчании Митрандир ощущал надвигающуюся угрозу. Да, кольцо нужно уничтожить, им не должны овладеть, но если и раньше такая затея не имела шансы на успех, хотя надежда все же была, то о чем говорить сейчас, когда их затея — самоубийство.       — Митрандир, — маг очнулся от неприятных дум, и с удивлением отметил, что они остались одни с Глорфинделем. — Поделись своими переживаниями.       — Это странно. Саурон был изгнан еще в конце Первой Эпохи, но как так получилось, что он оставляет след в каждой эпохе?       — Не верить словам Эонве — тяжело и я бы даже сказал, преступно. Однако если быть немного последовательными и логичными в своих утверждениях, то можно развить мысль. К примеру, мог бы посланник Манвэ принести в исполнение вынесенный приговор? Разве Эонвэ обладал такой силой, чтобы закинуть другого майа со сходной силой за пределы Эа, а если быть точней, то в другой, невиданный и незнакомый, мир? И даже если так, думается мне, что часть Саурона все же сохранилась, и продолжала свои злоключения, потому что приговор не был исполнен до конца или же правильно.       — Как можно существовать в двух местах одновременно?       — Друг мой, — грустно улыбнулся нолдо, — мне вообще кажется, что его никуда не отправляли, разве есть что-то дальше Эа, кроме тех мест, где сейчас обитает Моргот? Если так, разве мы бы не узнали об этом, хотя бы в Валиноре?       — Я думал, ты открыт всему новому?       — Может быть…       — Но раз его никуда не отсылали, то как объяснить перевоплощение Саурона?       — Возможно, так же, как и то, что в Имладрисе, обойдя стражу и древнюю магию, вторглась, а затем и исчезла девушка. На все воля Эру, и если он так решил, значит на то есть основания.       Митрандир шумно выдохнул, абсолютно не веря в то, что Единый мог бы вернуть Саурона, не поверил он и в то, что дальше Эа ничего нет, не могли ведь Валар огласить приговор Эру, который невозможно было реализовать. Он больше надеялся и склонялся к варианту, что Моргот, находящийся за гранью мира, способствовал своей правой руке, и, раз так, то грядут времена еще страшней, чем можно опасаться сейчас. Страшные и непонятные вещи творятся нынче в Средиземье, и Гэндальф не находит себе места и даже мудрый нолдо не разделяет его страхи.       После дня бессмысленных поисков, последний отряд в лице близнецов, явился к Глорфинделю.       — Следов нет, и это странно, — сказал Элрохир.       — Либо она вовсе не выбиралась за пределы дворца, либо некая сила оберегает ее от чужого взгляда, — продолжил его брат.       Глорфиндель особо и не надеялся, но все равно принял такие новости с тревогой и растущей тоской. В зале, в котором собрались мужи Средиземья по важному вопросу, воцарилось молчание, и даже те, кто не был в курсе ситуации или же не знал лично девушку, опечалились. Конечно, их непоколебимая вера в хорошую и спокойную жизнь дала трещину после новости мага, и теперь любую неудачу и ее проявление, они воспринимали слишком остро, словно собственные промахи, уверовав, что удача окончательно отвернулась от них.       Боромир сидел и не сводил глаз с Глорфинделя, однако, думал он о своем. Слухи несутся быстро, и нет сомнений в том, что до Гондора они уже дошли, ввергая сердца людей в ужас, что будет теперь с его народом, с его городом, когда Саурон направит взор на них? С ордами орков гондорцы могут биться, но как им биться против ожившей легенды?       Леголасу не нравилась атмосфера, возникшая в какие-то часы, она его угнетала, и он всей душой рвался в древний лес, веруя, что он принесет в душу покой и восстановит ее равновесие. Даже Гимли, которому, по большому счету, не было дела до внешнего мира, не смог укротить отзвук древнего страха, прочно въевшийся в его сердце. Арагорн не выражал никаких эмоций, и старался не подпускать каплю страха или сомнений в свою голову. Напрасно вдаваться в панику, либо же бездействовать, конечно, прошло достаточно времени, чтобы люди помнили о великих битвах и их тени не могли коснуться их, но ведь это совсем не означает, что, живя в праздности, люди забыли о мужестве, о героизме, самоотверженности или же доблести? Нет! Когда наступить день, не дрогнет рука ни одного человека, в этом странник был уверен.       — Нынче в закрытые королевства попасть достаточно легко, — насмешливый голос вывел сидящих из сонного состояния.       — Во имя Эру! — воскликнул Элронд.       — Келебримбор, — выдохнул вслед Глорфиндель.       Фродо дрогнул, когда услышал это имя, других же сковал уже осязаемый страх, и только лишь Арагорн посчитал появление создателя колец хорошим предзнаменованием.       — Как такое возможно? — еле выдохнул Элронд, желая взглянуть в глаза Тельпе, но и не решаясь, он боялся увидеть в них осуждение, и радость от его вида не была бы полной.       — Вижу, мне здесь никто не рад. Полностью разделяю ваше чувство, — Келебримбор улыбнулся, опускаясь на место Элронда, который все же отшатнулся от него, словно от призрака, коим он и был на самом деле. — Может кто-нибудь принесет вина, я с дороги, устал, но все же буду настолько любезен, что отвечу на некоторые интересующие вас вопросы.       — Как такое возможно? — еще раз повторил Элронд.       — Давай проверим на тебе, друг мой любезный, я отправлю тебя к Намо, ты-то его и спроси.       — Келебримбор, — в голосе Глорфиделя скользнула сталь, — не смей угрожать Владыке в его же доме.       — Втородомца еще не спросил. И, будь это его дом, он бы знал обо всем, что в нем твориться, а не позволял другим беспрепятственно нарушать его территории. Ваша беглянка, или лучше сказать, заблудшая, найдена, хотя, кажется мне, она, как и я, не желает находиться здесь.       — С каких пор ты стал таким болтливым?       — С тех самых, как меня пронзили стрелами, словно мешок муки, Глорфиндель.       — Прошу простить нас, — прочистив горло, вдруг заговорил Арагорн. — Мы не ожидали вас увидеть.       — Ты, я полагаю, Арагорн?       — Да, милорд.       — Принеси вина.       Странник опешил, и не смог скрыть удивления, нолдо еще раз взглянул на него, ожидая, пока тот выполнит его пожелание, а когда Арагорн встал, Келебримбор тут же утратил к нему интерес.       — Итак, я вас прервал? Простите мне мою маленькую шалость. На чем остановились? Продолжайте! Не стесняйтесь меня.       — Саурон возродился, а у нас его кольцо.       — Гимли! — шикнул на него Гэндальф, но Гимли смотрел только лишь на эльфа, того самого, из гномьих легенд, кто помогал строить Морию, кто был в тесной дружбе с его народом, и кому они доверили свои великие тайны. Трудно было устоять перед соблазном не поговорить с ним, вот отец обрадуется за своего сына. Келебримбор усмехнулся, переводя взгляд на Гэндальфа.       — Об этом я знаю.       — Вас из-за этого прислали сюда, мой господин?       — Наверное да, досточтимый гном, — Гимли покраснел, так к нему еще никто не обращался, а тут — сам король эльфов назвал его досточтимым, и хоть королем он и не был, но в глазах Гимли, который терпеть не мог остроухих, Келебримбор был именно таковым.       — Валар не могли такое сделать, на тебе ведь проклятие Намо.       — Они очень непоследовательны, Эллерондо, сперва проклинают, потом спасают, затем проклинают спасая и проклиная спасают. Мне до этого нет никакого дела. Я вернулся, может и не в помощь вам, но мешать не стану, отправлюсь на восток, захвачу с собой остатки моего народа, что живут в Долине и с рассветом уеду.       — Куда? Зачем?       — О, чуть не забыл, верните кольца, и кольцо Саурона, будь любезен, недорослик.       — Ты его не получишь!       — Эллерондо, у тебя голосок-то прорезался. Ваши кольца принадлежат мне.       — Ты не посмеешь, — Глорфиндель выступил вперед, готовый драться, готовый поднять меч на отпрыска Куруфина, у нолдо не дрогнул ни один мускул, когда Келебримбор с молниеносной скоростью приставил меч к шее эльфа.       — Даже и не думай.       — Ради Эру! Успокойтесь! Не стоит уподобляться врагу, вы забыли, что он у нас один, и какие бы горести не пролегли между вашими народами, сейчас они последнее, что должно нас беспокоить. Уберите оружие, Элладан, Элрохир, Легосас! Уберите их, нам нужна беседа, а не кровопролитие.       — Стоило мне отвернуться, как началась резня.       — О, мое вино!       Келебримбор, словно ничего и не было, убрал меч и потянулся за графином, Боромир прыснул, за ним засмеялся и Гимли, как ни странно, но этот смех разрядил обстановку. Келебримбор откинулся на спинку стула и пригубил вина.       Он все еще с трудом верил в происходящее…       Как его вытащили из Чертогов, как приказали исправить свои ошибки и хоть на чуточку смыть плохую славу, что гуляет о Первом Доме. Нолдо не хотел этого, его измученное тело и еще сильней измученное фэа не были готовы ступить на осязаемые материальный мир. Он еще надеялся увидеть Маглора, но тот сразу же очутился в Чертогах, стоило только нолдо выйти, Келебримбор воспринял это болезненно, словно его освобождение принесло смерть дяде. Для него все началось искаженно и неправильно, он не родился заново, его просто соединили, все старые части вернулись воедино, словно он и не умирал, словно не было Чертогов, где он уже начал находить успокоение. Бабушка старалась быть вежливой, и он благодарен ей за то, что утратив блеск и жизнь в глазах, она старалась зажечь хотя бы искру ради него. Мать… что ж, от матери он ждал чего-то подобного. Она кинулась к нему, плача, хотя и слез не было, но затем, оттолкнула, проклиная, а после, и обвиняя, что из-за него она вышла замуж во второй раз. Тельпе ничего не говорил, даже когда она звала его к себе, он тогда лишь развернулся и ушел к той, кто был рад его видеть, к Нерданели. У него никогда не было матери…       Несколько дней, проведенных в Тирионе было достаточно, чтобы понять — ему некомфортно, даже противно, оставаться в городе, где ничего знакомого и родного для него не было, и он поспешил в Средиземье, стараясь избавиться от воспоминаний, однако, эльф понимал, теперь он никогда не сможет излечиться полностью, и душа его больше не узнает слова покой.       — Господин, я знаю, что не вправе давать вам советы, но прошу вас, во имя того, что свято для вас, не нужно сейчас совершать необдуманных поступков.       — Ты ошибаешься, маг, говоря, что поступок мой не обдуман. Кольца нужны мне, чтобы восстановить свою же силу, а кольцо Саурона, чтобы я смог найти его.       — Это безумие! Вы же не сразитесь с ним?       Келебримбор промолчал. Иного плана у него не было. Оставлять решение за эльфами или людьми, он не хотел, а побороться с Сауроном, когда он еще не собрал армию, имеет смысл, он не был уверен в победе, но и о проигрыше не думал. Саурон бы точно не отказался по двум причинам: первое — ему нужно проверить свои силы, и второе — разве он когда-нибудь отказывал Тельпе?       — У вас есть план получше?       — Нет. Но думается мне, что тебя не послали лишь для того, чтобы ты снова умер. На этот раз уже окончательно. Нужно взвесить все варианты, а не поддаваться страху.       — Вижу, у вас это хорошо получается, — усмехнулся Тельпе. — Что ж, поговорите, обсудите, а я пока посплю. Полуэльф, я займу комнату, и попрошу не беспокоить до захода солнца.       Тельпе нашел Нанью в том месте, где и оставил, правда теперь она, прислонившись к стене, спала. Эльф растормошил ее, призвав следовать за ним, девушка подчинилась. После ее глупого порыва погулять, когда она решила, что мир неизвестно каким образом будет к ней благосклонен, именно этот эльф спас ее от голодной смерти. Стоило день провести без еды и воды, как все мысли о ее глупой прогулке и мысли о возможности найти таким образом Майрона, сразу исчезли.       Эльф толкнул первую попавшуюся дверь, за которой оказалась просторная комната, Келебримбор устроился на кресле и закрыл глаза.       — Поспи.       — А ты? Разве тебе там удобно?       — Ладно, уговорила, меняемся.       Келебримбор вскочил и лег на кровать, а ей указал на кресло, от негодования сон девушки как рукой сняло, она бухнулась на кресло и вперилась в эльфа, который, казалось, давно задремал. Как бы она не злилась, усталость все же взяла свое, и кое-как устроившись на кресле, она провалилась в сон.       Майрон снова был в нем, хотя трудно сказать точно, лица она все еще не видела, не могла увидеть, только лишь спину. Он с кем-то говорил, но трудно было его понять, слова были на незнакомом языке, и как не старалась девушка оглянуться или хотя бы попытаться что-либо рассмотреть, ей не удавалось. Майрон закончил разговаривать, затем резко повернулся к ней.       — А, Нанья, ты здесь!       Ее выбросило из сна, тело колотила мелкая дрожь, тяжесть сдавила грудь. Это был Майрон, но это был не Майрон. На нем не было лица, но черты его нетрудно было дорисовать. Безликая тень внушала ей куда больший страх, чем если бы ей привиделся монстр. За окном стемнело, и только лишь спустя некоторое время, Нанья поняла, что лежит на кровати. Эльфа в комнате не было. Боясь темноты и того, что может в ней скрываться, она поспешила оказаться снаружи.       — Вы проснулись.       — А, боже мой!       — Господин просил вас сопроводить к нему.       — А…да… Да, конечно, — все еще медленно соображая, и, на всякий случай, приложив руку к груди, дабы не позволить сердцу, которое колотилось словно бешеное, вырваться, она последовала за девушкой.       — С вами все в порядке?       — Нет конечно! Напугала до чертиков.       — Вы меня не увидели? Я же стояла прямо перед вами.       — Я не вижу в темноте.       Эллет улыбнулась, и возвратилась к тому, о чем она думала ранее. Это же надо! Какой успех, что ей поручили первое дело личного характера, да еще и от кого! Конечно, она была предельно рада представленной возможности проявить себя не только в качестве стражи, но и в иных вопросах. Читая книги древности, Энеиль мечтала оказаться хотя бы в одном из описываемых битв. Ее отчего-то не привлекали придворные дела, она рвалась на свободу, мечтая показать силу и умения всему миру. Юный азарт в ней не угасал, и она сделала все возможное, дабы показать себя. Конечно отец был против, но в итоге, сдался, и даже помог устроиться в дворцовую стражу, а дядя же, который наоборот, поддерживал ее в начинаниях, помогал в боевых искусствах, Энеиль могла дать достойный отпор любому, правда в настоящей битве ей пока еще не удалось поучаствовать.       — О, у вас там пир намечается?       — На самом деле нет.       — Тогда почему так много народу?       — Тяжелые времена настали.       — Все же непонятно. Настали тяжелые времена, и теперь можно поддаться во все тяжкие? Боже, да они сейчас друг друга поубивают.       Обычный ужин, который вроде и начался довольно мирно, непонятно как превратился в настоящую словесную битву, благо, пока еще не летели стулья или же гномы. Больше всех кричал Гэндальф, по крайней мере, из всех голосов, Нанья уловила голос незнакомого старца, затем уже она начала различать и других кричавших, в числе которых оказался и тот самый ангел. Как странно, но ее спаситель ничего не говорил, спокойно себе ел, пил и не забывал улыбаться, словно перед ним не разгорался конфликт похлеще ядерной войны.       — Валар! Нужно что-то делать.       Нанья не обратила на свою проводницу внимания, она направилась к Келебримбору, рядом с которым пустовало место, справедливо решив, что сейчас не лучший момент, чтобы показаться ангелу, который как раз и не смахивал на ангела в моменте, когда пытался урезонить спорящих.       — Ты проснулась, — непонятная констатация факта последовала со стороны Келебримбора, когда Нанья опустилась рядом.       — Что здесь происходит?       — Ничего интересного, лучше поешь.       — Я опасаюсь за свою жизнь.       — Не бойся, еда не отравлена, надеюсь.       — Я вовсе не об этом.       — А, насчет этого? — эльф небрежно махнул в сторону спорящих. — Тоже не стоит беспокоиться, они горазды только на речи.       — То есть, сын Куруфина, ты обвиняешь нас в бездействии?       — Так оно и есть, маг.       — Тебе ли не знать, что иногда речами можно достигнуть большего, чем бесцельным маханием меча.       — Ага... Это было моей ошибкой, что когда Саурон вторгся в мои владения, я не вышел поговорить с ним по душам. Да, неправ был мой дядя, что не говорил с Морготом, неправы были и дед, и прадед. Нет, конечно, уважаемый Олорин, нужно говорить, безусловно. Только бывает трудно, когда ты стоишь по колено в крови, когда вокруг тебя гибнут те, кто был тебе дорог. Речами можно достигнуть всего, что пожелаешь, ты прав в своих рассуждениях, сразу видно — нахватался у Саурона или Сарумана.       — Келебримбор!       — А что такого? Сперва Моргот и Саурон, затем и Курунир, очередь за вами. Фродо отчаянно захотелось кинуть в этого неправильного эльфа что-нибудь, он даже с ним не был лично знаком, но чувство отторжения и отвращения воцарились в хоббите с того мгновения, что Фродо его увидел.       — Нанья! Куда ты ушла? Где ты была?       Девушка, до этого следовавшая совету эльфа, ела, сейчас же с неохотой отложила вилку, разговор сразу же утих, десятки глаз приковались к ней, и такой расклад ей не понравился. Тревожное молчание не нарушалось даже порывами ветра, либо же дыханием, словно все ожидали, что она скажет нечто волшебное, или же наоборот.       — Оставь ее, девушке не до твоих вопросов.       — Это мне решать, сын Куруфина.       — Нанья, доедай, и пошли       — С каких пор ты так привязался к нашей гостье?       — Гостье? — Келебримбор хмыкнул, — я думал, она пленница, иначе с чего бы ей сбегать?       — Это не твое дело.       — Как раз «это» мое дело.       — Перестаньте, ваше драгоценное внимание недостойно меня.       — От падения тебе все мозги отшибло, — беззлобно промолвил Глорфиндель.       — Я просто попыталась быть вежливой.       — Не говори, что наше внимание тебе не польстило, — Келебримбор подмигнул.       — Какие же вы невыносимые!       — Разрешите удалиться, — улыбнулся Келебримбор и направился за девушкой, которая поспешила скрыться.       Конечно, эльф, в отличии от своих сородичей, сразу же прознал кто она, и поэтому не собирался ее отпускать. Девушка ему была безразлична, эльфа интересовали ее способности. Пыл мастера и исследователя все еще горел в нем, он жаждал знаний, жаждал открыть неизвестное, поэтому порадовался, что в его руки попал такой интересный объект для исследований.       — Твои перепады настроения смущают.       — Зачем ты пошел за мной?       — О, женщина! Ты бы на меня обиделась, если бы не последовал.       — Для незнакомого человека ты слишком самоуверенно звучишь.       — Я знаю твою тайну.       Нанья обернулась к Келебримбору, тот, облокотившись на хрупкое построение, безучастно смотрел на нее, представляя ей самой же реагировать и продолжить дальнейший диалог. Эльф устал. Но девушка не спешила говорить, она пыталась понять, серьезен ли мужчина или же таким образом пытается вывести ее на чистую воду.       — Я тоже знаю твою тайну! — в голосе слишком много пафоса, эльф позволил себе улыбнуться.       — Ты из другого мира, а теперь твоя очередь оглашать мою тайну.       Эльф открыто рассмеялся выражению лица девушки, она могла только беззвучно открывать рот и медленно отходить назад, пока сила притяжения не подкосила ее обессиленное тело. Что же теперь с ней будет? Ее убьют? Сожгут на костре?       — Нет. Нет. Какой другой мир?! Вы с ума сошли.       Голос предательски подводил, но она не могла сдаться, не могла позволить ее секрету вот так просто открыться. Что же ее могло выдать? И зачем она, в конце концов, боится?       — Никогда не ври мне. Я знаю куда больше, чем остальные. Представь, что сделают они, если и когда узнают кто именно виновен, что Саурон объявился. Будь хорошей девочкой и слушайся меня.       — Что тебе нужно?       — Думаешь, мне от тебя что-то нужно?       — Именно так, — Нанья пока еще не могла подняться, продолжила смотреть на него снизу, и от этого вида становилось не очень хорошо, от эльфа исходили непонятная сила и зло, которое отчего-то напоминали Майрона, либо же того, кто являлся к ней в видениях. — Иначе бы ты уже меня сдал.       — Хм, не такая уж и глупая, ну… ладно. Мне нужно знать все, особенно про Саурона. Ты расскажешь мне все.       — А что потом?       — Помогу вернуться в твой мир, либо помогу устроиться здесь. Может еще и расскажу о твоей силе.       — Идет, — даже и не думая, выпалила девушка, все лучше, чем ничего, а тут — такое предложение — грешно отказываться.       — Хорошая девочка.       Келебримбор, когда помогал встать девушке, конечно, заметил тень, что соскользнула посреди колонн, но не придал тому значения, их разговор не могли подслушать, но он не мог догадаться, что именно невозможность услышать и подтолкнёт Энеиль на серьезную слежку.       Однако в том нельзя было обвинить эльфа, для нее все случилось неожиданно. Минутами раннее, когда в зале сбавился накал страстей, и она могла уйти, Энеиль столкнулась с одним из сынов Элронда в холле, и он заговорил с ней. Бедная эллет так испугалась, что просто убежала. Как бы она не пыталась скрыть очевидное, но сын Элронда запал ей в душу, и, стесняясь своего порыва и того, что Элладан обо все узнает, она побежала, пока вечерний воздух не остудил ее. От берега реки несло свежестью и холодом, и она решила переждать здесь, пока дворец не уснет, но ее уединение было нарушено. Слух уловил быстрый шаг, даже бег, и, грешным делом она подумала, что это Элладан за ней гонится, но хозяин быстрых шагов объявился с другого конца сада. То была девушка, которую она сопроводила. Любопытство сразу же вышло на первый план. Зачем ей сбегать со стола, за которым сидят одни из знатных людей Средиземья? Энеиль уже шагнула к ней, но увидела другого. Ее остановил голос Келебримбора, Энеиль застыла. Этот эльф ее пугал, дядя раньше рассказывал ей страшные сказки, где были и он и его родственники, и хоть маленькой она больше не была, но те сказки все же оставили свой неизгладимый след.       — О чем же они говорят? — Энеиль была уверена, что услышит их, но как бы она не напрягала слух, ей ничего не удалось расслышать. Она еще раз попыталась услышать их, но и когда в очередной раз она натыкалась на глухую стену, эльф решила, что подслушивать некрасиво и что там происходит вовсе не ее дело.       Так решив, она уже хотела уходить, однако в тот момент, девушка попятилась, и словно бы пригвождённая, упала на землю, другой, что странно, не помог ей подняться, а просто лишь смотрел и улыбался. Что же он такого сказал? Что же ей сделал? И что же их связывает? Ей только лишь на мгновение стало жаль девушку, но и это чувство ушло, осталось жжение, которое могло пройти только когда она удовлетворит свое любопытство, не понимая своего порыва, но желая подчиниться ему, она позабыла об осторожности и, уходя, не заметила, что Келебримбор ее хорошо увидел и запомнил.       — Может, хотя бы познакомимся? — буркнула девушка, когда молчание стало в тягость.       — Зачем?       — Меня зовут Нанья.       — Рад за тебя.       — А тебя как зовут? — Нанья попыталась не злиться, что он, который решил выведать у девушки все, не разделяет ее желание.       — Тебе незачем обращаться ко мне по имени.       — Какое интересное имя! Правда длинное.       Эльф хмыкнул. Они снова вошли в прежнюю комнату, но сейчас здесь было гораздо теплей и светлей. На столе поджидал ужин, скорее, остатки их еды, эльф усадил девушку, велев есть, сам же, плеснул в бокал вина, заботливо оставленный тем, кто успел его узнать, и уселся напротив.       — Рассказывай, — произнес он, когда девушка доела.       — Что конкретно?       — Как ты познакомилась с Сауроном?       — Мы с семьей поехали отдыхать в горы, а он жил там.       — Один?       — Нет, с отцом и матерью, — эльф удивленно на нее уставился, а затем и вовсе — рассмеялся. — Я сказала что-то смешное?       — Нет. У Саурона не может быть родителей… в общем смысле этого слова.       — То есть?       — Он не был зачат.       — Его нашли в капусте?       — Сомневаюсь. Что дальше? Становится интересней.       — Ничего интересного.       — Это для тебя, для меня же — сказанное тобой — куда интересней и важней чем может показаться. Он сам с тобой познакомился?       — Нет и да. Все было неоднозначно.       — Я должен тисками вытаскивать из тебя слова?       — Уважаемый «тебе незачем обращаться ко мне по имени», я устала, честное слово, у меня болит голова и немного подташнивает, мои руки и ноги гудят, а невиданные раны чешутся. Как вы думаете, у меня есть хоть малейшее желание говорить?       — Ты же смогла для меня придумать это предложение?! И если тебя немного мотивировать, ты все же продолжишь рассказ.       — Не думаю, что тебе есть чем меня заманить.       — Ладно, ты права. Но ты только скажи, исполню любую твою прихоть.       — Оставь меня хотя бы на этот день, дай отдохнуть.       — Люди слабый народ.       — Я знаю, но ничего не могу поделать с этим. Я тут сплю?       — Ты спишь на полу, а я — на кровати.       Конечно, эльф понимал состояние девушки, но оно его и не волновало вовсе, ему нужно было получить все и сразу, услышав что-то одно, Тельпе не мог уже дождаться продолжения, даже если придется надавить на девушку, которая послушно опустилась на пол возле камина.       Келебримбор вышел из комнаты, он не сможет уснуть — мозг его работал, руки требовали начать творить, ведь с тех пор, как его выпустили из Мандоса, он ни разу пока не прикоснулся к кузнечному молоту. Хотя и все его естество рвалось в кузню, он хотел приглушить эти порывы, боясь, что работа достанет из закоулков разума все воспоминания, с которыми он боролся, боялся, что не сможет их обуздать, ведь ни разу он не посмел думать о прошлом, о своих промахах и недочетах, не смел думать о семье, а что сейчас, когда его неокрепшее фэа не будет способно принять информацию, и его погребет под таким грузом?       Тельпе тяжело вдохнул и не менее мучительно выдохнул. Знает Эру, как он не хотел выходить из Чертогов, он еще ни разу себя не чувствовал таким не цельным. Интересно стало вдруг нолдо как живется тем, кто пришел в мир во второй раз, и чуть ли не пошел к Глорфинделю, но вовремя остановился. Глорфиндель совсем иная история, вон, даже Валар не пожалели, наделив его силой, что подобна силе майар, а его просто вытолкнули в этот мир, не сумев до конца собрать, да и собранные части держались на добром слове.       Кузня давно была заброшенной, в Долине не было необходимости заниматься кузнечным делом, все оружие и доспехи делались на славу, а возможности их испортить не было. Неспешно, словно примеряясь к своей роли, которая была ему давно уготована, он приступил к делу, которым жил и дышал с первых дней его рождения. В языках пламени начали играть прошедшие времена, когда он еще был любимым сыном и не менее любимым племянником, одинокая слеза была поглощена жаром огня. На душе Келебримбора стало настолько паршиво, что он кинул молот, и быстрым шагом, оставляя за собой горящий огонь, вышел из кузни, обещая себе, что больше не поступит так глупо.       Уснул эльф, прислонившись к широкому стволу дерева, где его ранним утром разбудила Энеиль, которая удивительным образом оказалась рядом.       Несмотря на страх перед древним эльфом, она отважилась побеспокоить его, в ответ получая лишь неразборчивое бурчание, но даже такой умилительный вид эльфа не вызвал каплю восторга, Энеиль была напряжена и еле сдерживала страх. Позже, когда она останется одна, будет смеяться над своим необузданным страхом, но в тот момент ей было трудно совладать со своими инстинктами.       Когда эльф вошел в комнату, Нанья еще спала. В комнате царил затхлый запах, окон здесь практически не было, и дым, который не выветрился, осел в небольшом помещении, и когда Келебримбор наклонился, чтобы разбудить девушку, учуял, что от нее пахло костром. Эльф поморщился и быстро убрал руку, сам не понимая почему это стало таким противным. В конце концов, не решаясь церемониться с ней, он просто поддел ее носком сапога.       — Вставай, у нас много дел.       — Нет у меня никаких планов, — Нанья завернулась сильней в плед, стараясь игнорировать боль в теле — неудивительно, лежать на полу не самое лучшее занятие, особенно после марафона в лесу. Тельпе, заметив кувшин с водой для умывания, не раздумывая, вылил воду на нее. Наверное, крик испугал всех живущих в Долине, ибо он был таким громким, что уши заложило.       — Вопишь подобно…       — Ты совсем из ума выжил?       — Я предупреждал.       — У меня же нет сменной одежды!       — Думаешь, моя забота?       — Раз знаешь мою тайну, думаешь, тебе позволено общаться со мной подобным образом?       — Скажи спасибо, что я снизошел до общения с тобой.       — Это тебе нужна информация, а не мне, так что, будь любезен впредь относиться ко мне нормально.       — С чего такие заявления, смертная? Вчера ты была более покладистой.       — Во-первых, меня зовут Нанья, во-вторых, ты мне сейчас раздобудешь одежду, и в-третьих, не смей больше будить меня таким образом.       Эльф усмехнулся, и вышел из комнаты. Девушка опешила, может не стоило надавливать на него, но ведь она просто защищала свои права, хотела, чтобы это был равноправный тандем, а не просто подчинение прихоти того, кто может ее сдать. Может она и переборщила, но почему-то была уверена, что тот пока не хочет ее сдавать, раз его интересует жизнь Майрона или же Саурона, как он его назвал. Когда эльфа долго не было, девушке уже трудно было не верить в то, что для нее уже готовят костер. Она так и продолжила стоять, с ее одежды стекала вода, а она просто стояла и ожидала, заставляя воображение работать против нее. Ожидание было вознаграждено. В ее комнату вошла Энеиль, неся с собой одежду и еду, что заставило Нанью расслабиться, а потом и после — улыбнуться. Может, не все так плохо, и есть, в самом деле, возможность, что у них получится равноправный союз, в котором можно рассчитывать на взаимную помощь…