Письма в Средиземье

      — Этого будет достаточно? — Тельпе скептично посмотрел на соединение их рук и перевел взгляд на девушку.       — Разве нет?       — Не знаю, — хмыкнул он, а затем нагло улыбнулся. — В тот раз ты так обняла Саурона, что я подумал…       — Хочешь пообжиматься?       — Наверное, — эльф не хотел утратить холодного рассудка из-за того, что узнал про суд, поэтому поддерживал свое состояние тем, что пытался вывести из себя девушку. Но Нанья подошла к нему ближе и заключила в объятия.       — Ты готов?       — Хм… ага, готов.       Девушка прикрыла глаза, Тельпе хотел положить ладонь на плечо Наньи, но он не успел коснуться ее, как они уже оказались в кругу, где должен был пройти суд. Стоило Тельпе открыть глаза, как он почувствовал что-то неладное. Либо суд уже прошел, либо его вовсе не было, и они ждали только их. На случай, если бы что-то пошло не так, они договорились переместиться в Средиземье, чтобы не подвергать Нерданель опасности.       — Мы вас ждали.       С ними заговорили, но говорящего не было видно. Тельпе тихо прошептал девушке, что все Валар здесь, но только в их истинном обличии, которые не сможет увидеть ни Нанья, ни он сам, разве только почувствовать и услышать.       — Мы пришли на суд.       — Он уже окончился.       — Разве мы не имели права присутствовать на нем? — Тельпе чувствовал Валар отовсюду, поэтому не отпускал от себя Нанью.       — Не бойся, внук Пламенного духа, мы ничего ей не сделаем.       — Боюсь, как бы вы ее не прокляли. Вы сказали, что ждали нас, но почему, если не разрешили прийти на ваш суд.       — То была проверка сил Наньи, смогла бы она перенестись сквозь нашу завесу.       — И она его прошла, — Намо явил себя. — Мы судили не только Саурона.       — Что происходит? — Тельпе насторожился, теперь, когда он увидел Намо, он заметил изменение, что-то явно было не так. Что-то…       — Ты начинаешь это чувствовать, да? — Намо грустно усмехнулся, Тельпе молчал, он ни разу не видел такого Намо. Хоть он и не пересекался с ним часто, но эльф побывал в его чертогах. — Суд состоялся.       — Мы поняли, — проговорила Нанья. — Что с ним?       — Нанья…       — Что? Разве не поэтому мы здесь?       — Пройдёмся, — Намо указал вперед и Тельпе, даже и не попытавшийся возразить, повел с собой и Нанью.       Они почувствовали, как земля уходит у них из-под ног, и оказались на вершине горы Таникветиль. Дворец Манвэ и Варды остался позади, но светился еле заметным светом, Намо взглянул на опустевший дворец, а затем встал лицом к Средиземью. С такой высоты можно было разглядеть весь мир.       Нанья глубоко вдохнула, но воздух медленно уходил из нее, голова начала болеть. Тельпе приобнял ее сильней, понимая, что не сможет ей помочь.       — Сейчас пройдет, — успокаивал ее эльф, но свое внимание он направил на Намо; тот стоял, не двигаясь и молчал.       — У меня голова лопнет, — Намо чуть наклонил голову, и девушка смогла спокойно дышать.       — Зачем мы здесь, Вала Намо? — Любуюсь творением нашего отца в последний раз…       — Я не ослышался?       — Третьей весны для Арды не будет, так решил Эру Илуватар, — Тельпе ждал, пока Намо продолжит, но тот молчал и не впервой эльфу захотелось пустить в ход кулаки. У них всегда так: напускают туману, не дают четких ответов и тянут с рассказом, словно у них все время в запасе. Может так оно и было, но, наверное, Тельпе перенял от своего деда нетерпение.       — И? — раздраженно выпалил Тельпе.       — Арда разрушается.       — И?       — Я должна перенести всех в мой мир, пока этот мир не разрушился? — выпалила Нанья. — В этом мое предназначение?       — Нет, — Намо повернулся к ней и тепло улыбнулся. — Не всех. Только одного.       — Саурона, — усмехнулся Тельпе.       — Нет. Тебя.       — Так, так… я уже запутался. Пожалуйста, Вала Намо, будьте так любезны расставить все по полочкам, потому что я откровенно не понимаю, что происходит.       — После всех воин, после низвержения Нуменора, после всех ран, что искажение нанесло Арде, из этого мира утекла благодать. Мы ничего не могли поделать, не в силах были остановить ее разрушение. Напрасно ожидая третьей весны, напрасно мечтая о том, что станет лучше, мы ожидали… но ожидание не принесло должных ответов. Отец решил дать жизнь другим мирам, отняв его у Арды.       — Чт...что?       — Арда должна погибнуть, и когда-нибудь она обязательно возродиться.       — Вала, при всем моем уважении, но…       — Вам дарована возможность уйти, у вас есть возможность посмотреть другие миры.       — Я не хочу.       — Тогда и ты и Нанья умрут здесь. Ты, может и переродишься в новом обличии Арды, но только не Нанья…       — Ведь я не смогу перенестись одна…?       Тельпе медленно опустился на землю, прикрыв рот рукой. Как вообще до этого докатилось и, если Намо было известно о таком исходе, какая разница была в том, что эльфы и люди сражались против зла? Значит, все жертвы были напрасны? Все, что они делали, просто канет в небытие и ничего не останется? Ни памяти, ни одного воспоминания. Никто уже не сложит песен о доблестных поединках, никто и не вспомнит о героях прошлого? Впервые Келебримбору не хватило дыхания, впервые его душа разрывалась на сотни кусочков, впервые он хотел, чтобы это все оказалось очередным кошмаром.       — Ничего не забудется, сын Куруфина, если ты будешь в других мирах прославлять все подвиги, совершенные в Арде.       — Все умрут?       — Да.       — Но почему? Неужели мы настолько надоели Эру? Разве нельзя восстановить то, что было разрушено? Только не говори мне, что это невозможно, я сам это не раз делал.       — Глупо, мальчик, сравнивать работу в кузне и то, что делает отец.       — Тогда… зачем… зачем все это? Зачем? Чтобы вот так бесславно все закончилось? Вы меня вытащили из чертогов, послали за Сауроном, пытались играть в серьезные игры, словно что-то решится от того, будет ли он на свободе или нет? Словно муравьи, копошащиеся в муравейнике. Какая разница, если... какая разница…       — Тельпе, — Нанья опустилась рядом с ним. Сколько можно? Сперва она видела, как Майрон разрушался, теперь перед ней еще один сильный мужчина буквально разваливается на части. Келебримбор не плакал, но лучше бы он все же обливался слезами. — Пожалуйста…       — На все воля Эру, — грустно улыбнулся Намо.       — Что от нас требуется? Мы просто должны перенестись в мой мир и все?       — Да, оставшаяся благодать Амана и Арды теперь течет по вашим венам, и, мой мальчик, сомнений в том, что ты, рано или поздно, снова увидишься со своей семьей, у меня нет. Верь мне. Верь, что иногда лучше разрушить и создать снова, чем пытаться улучшить сотни раз. У вас не так много времени. Попрощайся, внук великого нолдо, со своими родными и уходите, уходите с тем, что мы обязательно встретимся.       — Как вы можете быть так спокойны? Он ведь разрушит то, что вы создавали, то, что вкладывали в великую песнь, неужели мы для вас ничего не значим?       — Я уже скорблю по каждому ребенку, по родившимся и еще не увидевшим этот свет, я скорблю о каждой живой душе, о каждом камне и ручейке и буду скорбеть, пока буду существовать. Но я не Мелькор и не последую пути его разрушения, даже если буду думать, что это неправильно. Все, что делает отец, в конечном счете оказывается верным путем, жаль, что для некоторых это знание открывается позже. Поторопитесь же…       — Они…       — Да, дитя?       — Они почувствуют, что умирают? — Тельпе посмотрел на Нанью, затем на Намо.       — Нет, хотя бы в этом мы сможем помочь.       — Вы знали, что так и будет, да?       — Знал…       — Значит, все же в этом мое предназначение?       — Да. Ты не смогла бы перенестись сюда одна, сила падшего майа тебе помогла. Не думай, что в этом твоя вина, судьба Арды была разрешена раньше, чем ты ступила на ее землю. Твое предназначение — спасти одного из Детей Эру. Твоя же, Тельпэринквар, не забывать о судьбе Арды и сохранить ее для других. Тебе интересно, почему Он выбрал тебя? Ты внук самого великого эльфа, когда-либо существовавшего. Феанаро отказал Эру в спасении, а подобных сил нет ни у кого. Часть его сил течет в ваших жилах. В твоих жилах. Помни об этом и никогда не забывай своих корней, свою силу и сущность. А теперь, прощайте.       Намо махнул рукой, они снова оказались в доме Нерданели, та уже их ждала, и как бы не старался Тельпе сокрыть свои мысли, ему не удалось. Эльф улыбнулась, о чем-то подобном она догадывалась, чувствовала, как эльфы Амана увядают, а благодатная земля и Валар не были способны вновь заставить зацвести жизнь. Чувствовала, но знать было другое.       — Когда?       — Скоро.       — Мой внук, — Тельпе бросился к ней в объятия и впервые заплакал. Нерданель зарылась в его волосах и утешала, и его, и себя. Нанья вышла, оставляя их разделить последние часы или минуты вместе. Она брела по улицам, понимая, что в ее молчании не было нужды. Казалось, эльфы все чувствовали. Никто не спал, многие вышли из домов, кто безучастно смотрел в одну точку, многие подняли взор на небо. Арда готовилась к тому, чтобы исчезнуть.       — Нанья?       — Глорфиндель? — не разбирая дороги, девушка побежала к нему, ударяясь о его грудь. — Глорфиндель!       — Не ожидал, что ты будешь так рада меня видеть, гостья из другого мира, — эльф невесомо провел рукой по ее волосам. — Счастлив видеть тебя в добром здравии.       Нанья посмотрела на него. Он был к ней всегда добр и снисходителен, он был первым, кого она повстречала, когда оказалась в Средиземье, почему она не может спасти и его тоже? Слеза скатилась с ее глаз, эльф улыбнулся и убрал их.       — У тебя все на лице написано.       — Мне так жаль, мне очень жаль, — захныкала Нанья, цепляясь за его руки, чтобы он не смел ее отпускать.       — В этом нет твоей вины.       — Ты знаешь?       — Чувствую.       — Мне… мне так жаль, — Глорфиндель мог только лишь улыбаться ей, показывать, что вовсе не страшится грядущего, он был благодарен судьбе, что Нанья человек, а не эльф. Иначе она бы смогла коснуться его истинных чувств и увидеть, что он пребывает в безграничном страхе, который пытается вырваться наружу. Он вовсе не прожил обычную жизнь, но он был связан с Ардой, связан с каждым живым и неживым существом, связан с его временем и сущностью. Конечно, он уже догадался что должно было случиться. Нолдо все чувствовал, и это еще сильное приумножало его страх. Он не хотел умирать. Во второй и в последний раз. У него не было планов, а если и были, то судьба заставляла их менять. Он так и не встретил свою возлюбленную, не построил семью. Хотя эльф и радовался, что они бы не застали конец, но все же осознание того, что перед концом он будет один, рвало его сердце на куски.       — Все… — эльф прочистил горло, он никогда не плакал, и даже конец мира не заставит его плакать. — Все в порядке, милая. Ты должна уходить. Иди. И не забывай нас…       — Я… я не забуду, не забуду вас. Не забуду тебя, Глорфиндель. Боже мой, почему? Ну почему так? Боже мой, — Нанья заплакала сильней. — Я не хочу, не хочу, чтобы так все закончилось.       — Улыбнись, милая, все идет так, как нужно. Иди же, у тебя мало времени. Тельпе?— Глорфиндель вдруг оказался в кольце рук нолдо, тот его обнял и поцеловал в лоб.       — Прости меня.       — Тебе не за что просить у меня прощения, мой милый Тельпе.       — Я ухожу с ней.       — Такова воля Эру, — только лишь промолвил Глорфиндель. — Ты простился с другими?       — Да. Бабушка…       — Глорфиндель, позволь остаться с тобой.       — Конечно, Нерданель, — улыбнулся эльф, и его сердце начало успокаиваться, он точно не будет один, когда все закончится.       Нерданель обняла Нанью, поцеловала ее в лоб и подарила ей кулон с семиконечной звездой, сказав, что это принадлежало ее супругу, и она надеется, что он принесет удачу. Нанья попрощалась с женщиной, затем, притянула к себе Глорфинделя и поцеловала его в щеку.       — Идем. Теперь точно идем.       — Ой, а разве так целуют тех, кого любят? — засмеялся Тельпе. — Поцелуй его по-настоящему, это не в счет.       — Перестань!       — Ну же, а то он так и останется, не целованным, — засмеялся Тельпе, получая грозный взгляд от бабушки.       — Хватит.       — Можно? — Нанья не успела среагировать, как мягкие губы эльфа невесомо коснулись ее губ.       — Ух, я… ух, Глорфиндель, я не ожидал, - засмеялся Тельпе.       — Хорошей тебе дороги, милая. И тебе, Тельпе.       Нолдо взял за руку Нанью и они направились вглубь континента, лишние взгляды им были не нужны. Они шли долго, но усталости не было. Нанья кусала губы и стирала слезы, Тельпе шел быстро, и лишь то, как он сжимал руку девушки, говорило о том, что он вовсе не смирился.       — Я захватил с собой провизию, еще драгоценные камни и другие безделушки, надеюсь, в твоем мире их можно будет продать.       — Угу.       — Ты чего?       — Почему?       — Что?       — Почему мы не остаемся? Ты же хочешь остаться.       — Хочу. Я не хочу сбегать подобно трусу, но еще я хочу увидеть новые миры, посмотреть на другие творения и, если бы не слова Намо, что я снова встречусь со своей семьей, я бы остался сейчас здесь. Мы достаточно ушли, можно перемещаться.       — Дай мне отдышаться.       — От поцелуя у тебя дыхание сперлось?       — Пошел ты!       Нанья обняла эльфа и задержала дыхание. Прежде, чем они почувствовали, как земля уходит из-под их ног, они увидели всепоглощающий огонь. Девушка испугалась, и вместо того, чтобы переместиться в заранее запланированное место, она перенесла их в другое. Они упали в грязь и сразу услышали, как над их головами разрываются снаряды, всюду кричат, плачут и бесконечное «тарарара».       — Кто? Боже милостивый! Как вы здесь оказались? — к ним подбежал молоденький солдат, заставляя их пригнуться. — Местные? Но почему вы тут? Идемте, быстрей, идемте, нужно вас доставить в безопасное место.       — Что тут происходит?       — Что тут что? Дамочка! Мы воюем!       — Кто с кем?       — Наверное вас немного контузило.       — И тут война, — пробурчал Тельпе.       — Угораздило же вас оказаться здесь, ума не приложу, как вам такое удалось. Вы что, волшебники, — засмеялся парень. — Если так, то немного никчемные. Пригнитесь, еще. Вот, вот так. Ох, простите меня, я совсем забыл о манерах и даже не представился. Меня зовут Джон. Джон Толкин. А вас?