In the pines, in the pines Where the sun don't ever shine I would shiver the whole night through © Nirvana — Where Did You Sleep Last Night
Город горит. Вонь жженого мяса, звон, крики везде. Треск от падающих зданий, рёв пламени. Райнхард может думать только о том, чтобы найти сестру в этом безумии. Вот он видит её, золотые волосы, платье красное, хватает за руку. — Ты — не моя сестра… — на знакомом лице чужие глаза — ярко-зеленые, кошачьи и злые. — Ты — не мой брат! — восклицает женщина испуганно. Но жар и рёв пламени ближе, они, как зачарованные, смотрят вверх — туда, где солнце закрывают жуткие чёрные кожаные крылья. Драконий огонь, никакая магия не справится с ним. Сверху сыпятся кирпичи… Это конец.***
Геллерт Гриндельвальд очнулся в больничном крыле замка Хогвартс. Воняло какой-то медицинской гадостью и паленой плотью. Камень жег кожу под горлом, от чего по всему телу расходились волны боли. Неужели все это было сном? Или видением? Горящий город, женщина в красном, похожая на сестру… Но как же реалистично! Он ведь и правда поверил, что умер! Или это такой ад? Гриндельвальд вспомнил, что по крайней мере некоторое время провел в абсолютно беспомощном состоянии в руках Квиберна, и внутренне содрогнулся. Глубоко в душе сотрудник Аушвица вызывал у него презрение пополам с животным ужасом. Но и долю уважения тоже. Колдомедик-некромант действительно искренне верил в Общее Благо. Однако оказаться в его власти… Нет. В палате он, кажется, был не один — кто-то тихо переговаривался и шуршал. Шуршание переросло в горькие сдавленные рыданья. — Ну ладно, Альбус, хватит уже! — устало проговорил мальчик с загоревшийся палочкой, Гриндельвальд вспомнил его по голосу. — Ему, наверное, сейчас так страшно! — сдавленно ответил тот. — Кому, Риддлу? — Дра…дракону, — всхлипнула драконокровная гадина. Разумеется, больше переживать не за кого, ничего в целом мире нет дороже рептилии. — И Риддлу…и Джинни… — Ал, правда, хватит, — мальчик с ожогом явно и сам очень волновался. — Бэгшот правильно сказала, каждый должен чего-то бояться! А бабулька-то молодец! Настоящая слизеринская змея! Гриндельвальд попытался пошевелиться, но все тело пронзила боль, камень буквально впился в плоть, прокушенное драконом правое предплечье вообще как будто отваливалось. Этот гад что, еще и ядовитый? — А почему они забрали Тома и Джинни? Мальчик с ожогом грубо выругался. — Не знаю, что этим… надо от Джинни, — выдавил он чуть погодя. — За Риддлом пришёл коп. Гриндельвальд не сомневался, что Риддл, как и все в этой школе, чем-нибудь да заслужил явление полиции, хотя вообще-то забыл, кто это такой, но все-таки, что происходит? Постойте-ка, какие вообще копы в Хогвартсе? Авроры разве что. «Статут Секретности пал, стоило мне потерять сознание? Детишки сошли с ума и бредят?» — Понимаешь, Ал… — снова заговорил мальчик с ожогом. — Если тебя забрали авроры — это очень хреново. Все они плюют на закон и творят что хотят. Управы нет, видишь аврора — бей его Обливиэйтом и беги. Но когда за тобой пришел Отдел Тайн… — это что, местная кровавая гэбня? — Да не знаю я, что может сделать Отдел Тайн. Впервые слышу, чтобы они кого-то забрали! Зачем она им, она же обычная девушка, которая просто хочет жить спокойно! — Я думаю, они хотели тебя зацапать, — добавил он чуть погодя. — У нас не любят древнюю магию. Хорошо, что Бэгшот успела нас здесь спрятать. — Что они сделают с драконом? — несчастным голосом спросил Альбус Дамблдор. Кто «они»? Дракона тоже забрали копы или что вообще происходит?! — Дракон — это дракон! — отрезал мальчик с ожогом, которого, кажется, уже очень утомили драконокровные стенания. — Кошмарная злобная тварь! — вот, хоть у кого-то здесь есть мозг! — Меня волнуют Джинни и Том. Разведение драконов на территории Британии — преступление согласно международной конвенции «Запрет на частное разведение драконов» 1709 года. Радуйся, что тебе его не вменили! Так он, оказывается, разбирается в магической юриспруденции? А выглядел образцово-показательным хамлом из темной подворотни. — Но он же живой! У него тоже есть чувства, Моуди! Разумеется, чувства у этих чудовищ. Альбуса Дамблдора Гриндельвальд заподозрил в происхождении от проклятой династии с самого начала, хотя до сегодняшнего дня не мог быть до конца уверен. Он мог оказаться какой-то приманкой, фальшивкой. Заместитель директора не показывал своего истинного отношения, наоборот, делал вид, что выделяет его среди других студентов. Конечно, огненный колдун готовил для мальчика несколько провокаций, чтобы убедиться в его происхождении, но его опередили. Причем, подвергнув опасности жизнь других студентов. «Он, можно сказать, победил меня. Одиннадцатилетний ребенок с новорожденной ящерицей». Правда была в том, что Гриндельвальд до дрожи в коленях боялся драконов, даже маленьких. Это было фобией, но фобией, возникшей не на пустом месте. Тех, кто может на них летать, он боялся намного сильнее. Такие волшебники подпитываются магией от своих чудовищ, становясь во много раз могущественнее самых способных из прочих магов. Пока Гриндельвальд решил дальше притворяться, что он без сознания. Интуиция подсказывала, что так пока лучше. — Альби, да хватит уже рыдать и послушай! — рявкнул Моуди. — Все, кроме тех заклятий и зелий, которые мы учим на уроках — Темная магия! Если ты чувствуешь, что можешь что-то, чего не могут все волшебники, значит — это преступление! Понял теперь?! — Легилименция — не преступление! Я читал в книгах… — Читал он… Не преступление, потому что при начальном таланте и множестве тренировок ей можно выучиться! Врожденными легилиментами была династия отвратных злобных уродов, правившая магической Германией и Австро-Венгрией… — Что значит «династия уродов»? — севшим голосом спросил Дамблдор. Заместитель директора почувствовал, что его начинает бить озноб. Он не понимал, откуда мальчик с ожогом мог узнать о династии, и совершенно не ожидал, что он вот так вывалит правду на её наследника. И сам не готов был к очередному напоминанию о Vaterland. Все, что связано с драконьими наездниками, после Войны было вычеркнуто из истории, об этом не говорят, не пишут в книгах. Кто-то из его семьи растрепал тайну наследникам? Но кто мог? Бывший Кровавый Император потерял счёт Обливиэйтам, выпущенным им в первые годы после Войны. И Авадам для тех, кто забыть запретное почему-то не мог. Может быть, здесь как-то замешен Минц? «Но он всегда действовал даже жёстче, чем я.» Связываться с бывшим Старшим Аврором СССР сейчас было опасно, Райнхард в последнее время допустил несколько фатальных промахов — пощадил Куинни Гольденбаум, которая чем-то напомнила ему сестру, взял себе палочку из тиса после дуэли с Тиной, хотя должен был уничтожить, а то, что он не убил этого Альбуса превентивно, вообще преступление, как показал сегодняшний инцидент. Даже эту Тину он не очень хотел убивать — она не особо была похожа на драконокровную. Но какие потрясающие цинизм и бесстыдство — назваться еврейской фамилией! Впрочем, самой страшной его ошибкой была ситуация с хоркруксом. Тот же Минц не должен узнать о его существовании ни в коем случае! — То и значит. Они были чистокровными жестокими психами, которые считали себя настолько круче других, что женились на собственных сестрах, а непокорных скармливали своим драконам… — Ты сказал «своим драконам»? Они приручали драконов? — перебил его Альбус. Голос его звучал хрипло, но он больше не рыдал. — Драконы не приручаются! — отрезал Моуди. — Помни об этом. Постоянная бдительность! — Понял, спасибо, — прошептал Дамблдор. Надо же, эти дети умнее, чем кажется. Впрочем, британцы всегда славились подлостью и хитростью. Скоро Альбус попытается узнать, из какого же он, все-таки, рода… — А Гриндельвальд точно без сознания? — немного подумав, спросил Дамблдор. Вспомнил, надо же… — Раз молчит, значит, мы ему не мешаем, — отозвался Моуди. — Не понимаю, зачем он стукнул Круциатусом… Лучше бы, Авадой, если из запрещенных. «Можно подумать, я сам понимаю. Хотя, мне просто хотелось ударить эту тварь, сделать ей как можно больнее…» — Что это? Что за запрещенные? Мальчик со шрамом не успел ответить. Скрипнула дверь. — Можете возвращаться в свою башню, — сказал Квиберн. — Невыразимцы вернули Тома Риддла и покинули школу, вы пока в безопасности. «Невыразимцы — это сотрудники Отдела Тайн? Очень интересно. А копы здесь при чём?» — Где Джиневра? — воскликнул Моуди. Гриндельвальд не открывал глаз, но буквально увидел, как Квиберн с ложным сочувствием качает головой. — Я полагаю, вам лучше обратиться к декану Слизерина, она сейчас также направилась в гостиную Гриффиндора, вместе с Уизли и профессором Поттером, — вкрадчиво посоветовал колдомедик. — Спасибо, док! — судя по топоту, Моуди так не терпелось не то увидеть возвращенного копами-невыразимцами Риддла, не то узнать больше о Джиневре Уизли, что он буквально убежал, таща за собой Дамблдора. — Mein Herr? — окликнул его колдомедик. На самом деле, он был поляком, перешедшим на службу Германии. При его таланте он уже тогда был очень ценным специалистом. Гриндельвальду показалось, будто от Квиберна действительно исходит могильный холод. Колдомедик жестом запер дверь и снова заговорил. — Вы действительно не можете очнуться, Райнхард? Плохо, очень плохо. У нас с вами много проблем. Эннервейт! Волшебник заставил себя пошевелиться и открыть глаза. — Отсюда надо валить, mein Herr, — без обиняков начал некромант. — Меняйте обличье и бежим. Пусть Крауч разбирается с драконом и прочей хренью. Внимание нам ни к чему. — Нет, я запрещаю! — огрызнулся Гриндельвальд. «Я должен найти синюю розу, чем бы та не была. Она в Хогвартсе.» — Я сам никуда не побегу, а твои таланты мне необходимы! Мы сможем победить смерть! — Я верил в это, — проговорил колдомедик. — Мы с вами повторяем это уже больше семидесяти лет. Я не хочу попасться аврорам после стольких усилий. Прошу вас, собирайтесь, мы должны бежать! Иначе нам все-таки придётся умирать. — Я запрещаю, — повторил Гриндельвальд и коснулся камня у горла, заставляя его залечивать ожоги быстрее. Это снова отдалось болью во всем теле и рвотным позывом. Он сделал глубокий вдох. — Дай мне что-нибудь от боли. И тошноты. Квиберн отошёл смешивать зелье. Несмотря на жар от камня, Гриндельвальду все казалось, что в палате холодно. Но, возможно, это было последствием ран или похмелья. — Пейте, — некромант протянул ему стакан с зельем. — Сейчас вам станет лучше. С трудом приподнявшись, Гриндельвальд взял его. Его снова затошнило. Внезапно стакан лопнул в его пальцах, разлетевшихся на осколки. По руке потекли струйки крови. Квиберн хрипел и дёргался, захлёбываясь кровавой пеной на полу, из его шеи торчал кусок стекла. Зелье расплескалось по всей палате, шипя. Несколько колб с какой-то медицинской гадостью, стоящих на полках, разлетелись на куски, а их осколки висели в воздухе, готовые вонзиться теперь уже в его плоть. Гриндельвальд почувствовал, как острый край осколка режет ему лицо, подбираясь к глазу. — Ты меня убил? — осколки все глубже вонзаются в кожу. — Говори, сука! — Не я… nein! — он старался как-то скрыть охватившие его страх и растерянность, но голос явственно дрогнул. — Ложь! — острый край касается роговицы. — Скажи мне! — Ты ничего не знаешь! — Старицкий. — Ничего! — Не знаю? — Ян рассмеялся. Он сейчас совсем не похож на себя живого — и даже голос больше напоминает вой зимнего ветра, шорох снежной пороши… — Я ничего не знал, когда был глупым мальчишкой, считавшим тебя своим другом, Райнхард! Не знал, на что ты способен… ставить опыты на людях в Освенциме! — Я… — страшные картины прошлого встали перед глазами, происходящее начало казаться бредом больного разума, будто это происходит не с ним. Он почувствовал, что его колотит от страха — перед собственным прошлым, не за жизнь, которой грош цена после всего, что он натворил. — Пожалуйста, не надо! Я тебя не убивал… — Раньше ты хоть не был трусом! — Король Ночи снова смеётся тихим безумным смехом. Кажется, оправдания вызвали только гнев. — Не лги мне! — Я не убивал тебя! — Райнхард чувствовал, что не стоит этого говорить, но слова вырвались сами: — Да ты вообще никому не был нужен, кроме меня! Спроси у Юлиана Минца, он тебя предал… — Заткнись, свинья фашистская! — осколок стекла резко врезается в глаз, заставив закричать. — Ты лжёшь! Мир взорвался болью и померк.