Стеклянные глаза

      — Рей, дорогая. Уже утро.       Его голос вернул меня из вязкой дремоты в холодную реальность — я лежала, свернувшись клубочком на голом матрасе посреди опустелой комнаты. Задрожав, я обхватила себя крепче.       Огромная ладонь Бена взяла меня за лицо — теплая, слегка шершавая, не слишком приятная, и я поморщилась. Мне не хотелось, чтобы он трогал меня, вообще. Никогда. Лучше бы с меня содрали кожу.       Чужая рука провела по моему плечу — кожу кололо так, будто она лопалась.       — Каждое утро мы просыпаемся в шесть утра, — промурлыкал Бен. — Нерационально растрачивать день на сон. Кстати, как спалось?       Я старалась не реагировать на ладонь, спускавшуюся по моей руке. Он не спешил, мягко проводя ногтями по коже, вызывая мурашки, — действовал неторопливо, но я знала, что это отнюдь не невинный жест. Меня вновь испытывали, не дав отойти ото сна.       — Отлично, — солгала я.       — Хорошо, хорошо. Я рад, — Бен остановил руку у моего запястья, задумчиво поглаживая его двумя пальцами. Я видела только его черные брюки и пряжку ремня. — Почему бы тебе не принять душ перед завтраком? А я поищу, что тебе надеть.       Что-то тут не складывалось: одежда, еда, душ — и ничего взамен.       Но я кивнула, и Бен аккуратно потянул меня за руку, помогая сесть. Сегодня на нем была свежая синяя рубашка — видимо, он не менял своих пристрастий; волосы он собрал в хвост. В темных глазах, как и раньше, нельзя было ничего прочесть, только взгляд явственно задержался на моей груди.       Бен улыбнулся — я ответила саркастической улыбкой. Я не сомневалась, он что-то задумал, но слишком устала гадать.       Принять душ, избавиться на какое-то время от холода кондиционера было сущим наслаждением. Вымыв волосы, я проигнорировала бритву, очевидно, оставленную для меня. Я брила только подмышки, а ноги — или по особым случаям, или когда их могли видеть люди. Утруждаться ради него я не собиралась.       Закончив чистить зубы, я вернулась и увидела предназначенную мне розовую юбку-трапецию и белую блузку, в комплекте с поясом и туфлями на высоком каблуке — явно грозящими хозяйке риском навернуться и сломать шею.       Бен дожидался меня в кресле-качалке, сложив руки на коленях. Улыбнувшись, он протянул мне белый бюстгальтер с глубоким вырезом — он свисал с его пальца, вместе со стрингами такого же цвета… Я всей душой ненавидела стринги!.. Особенно носить их без всякой причины.       Тем не менее белье я взяла.       — А можно мне удобные трусы? От купальника? Или хотя бы шорты?       — Можешь ходить вообще без всего, если желаешь.       — Ладно! — Я раздраженно натянула бюстгальтер, застегивая его под пристальным взглядом Бена. — Я всего лишь хотела сказать, что никто не носит высокие каблуки со стрингами.       — Ты предпочла бы плоскую подошву?       — Я не знаю. Скажи, что ты хочешь, чтобы я надела, Бен?       Мои слова вызвали у него редкую улыбку, которая не смотрелась… хищной. Приложив ко рту согнутый указательный палец, он наблюдал, как я влезаю в стринги, и молчал. Я поняла намек, поэтому безропотно надела блузку, юбку и взгромоздилась на каблуки. По крайней мере, они — подходящий предмет, чтобы всадить в яремную вену.       — Высуши волосы, — Бен указал на ванную. — В шкафчиках есть косметика: наведи естественный марафет и возвращайся сюда.       Естественный? Это могло означать миллион разных вещей.       Со вздохом я возвратилась в ванную и взялась за фен — вода с волос разлеталась по блузке. Не зная, что делать с волосами, я перехватила их резинкой и перешла к макияжу. Вид у меня был, мягко говоря, неопрятный, как утром перед работой.       С косметикой вроде бы проблем не возникло: подводка, розовый блеск для губ, тенями для век я не утруждалась. Отражение в зеркале напомнило о деньках, когда я часами готовилась, мечтая получить кредит на бизнес, и все равно выглядела как клоун… Но деньги мне выдали, и я заплакала, размазывая косметику по лицу.       Сукин сын. Я промокнула глаза и огляделась, пытаясь отыскать средство для снятия макияжа, чтобы смыть потеки, но внезапно дверь отворилась, и слезы брызнули с удвоенной силой.       Бен закрыл за собой дверь и разочарованно цокнул языком. Затем открыл шкафчик, достал пачку салфеток для снятия макияжа и с легкостью усадил меня на тумбу, будто я не весила ничего. Мои ноги свисали с края, не доставая до пола.       — Все к лучшему, — протянул Бен и схватил меня за подбородок, чтобы решительно стереть результаты моих трудов, сосредоточенно сдвинув брови. — В любом случае это не то, что мне хотелось видеть.       — Прости… Прости! Я просто вспомнила о… доме, моем бизнесе и…       Бен громко захлопнул дверцу шкафчика, и я вздрогнула от неожиданности. На этот раз он сжал мое лицо без всякой мягкости, заставляя смотреть ему в глаза. Я старалась не шевелиться. Не хотелось, чтобы он случайно попал мне в глаз кисточкой от туши.       — Естественность, — ледяным тоном отчеканил Бен, — включает увлажняющий лосьон, тональный крем, подводку для глаз, тушь для ресниц, тени для век и блеск для губ. Все элементарно, — он переключился на второй глаз, действуя так же быстро, и опять открыл шкафчик. — Начинать надо с лосьона, потом глаза и губы.       — Ты уже нанес тушь, придурок!       Мой возглас остался ожидаемо проигнорированным. Бен методично проделывал необходимые движения, словно зная их наизусть, иногда отстраняясь, чтобы оценить результат. Он наложил тени, подвел глаза и выбрал светлый блеск для губ.       Потом снова застыл. Темные глаза скользнули к моим губам, и на одну ужасно долгую секунду я испугалась, что он меня поцелует.       Но Бен сделал еще один штрих блеском и швырнул его обратно в ящик. Я заморгала — без малейших усилий он снял меня с тумбы и поставил на пол, разворачивая к зеркалу.       Лицо, смотревшее на меня оттуда, было безупречным — устрашающе безупречным. Все мои веснушки исчезли, а кожа сияла, как у фарфоровой куклы, без капли автозагара. Растушеванный тональник сливался с кожей шеи — этот навык мне пришлось тренировать много лет.       Бен наклонил голову, изучающе оглядывая в зеркале.       — Довольно сносно. Мы не ждем гостей до следующей недели, так что тебе хватит времени попрактиковаться.       — Гостей? — Я поймала его взгляд в отражении и обернулась, тяжело сглатывая. — А Люси? Можно мне ее позвать?       — Нет. Это будут наши соседи, По и Кайдел Дэмероны.       Дерьмо. Уверена, здешние соседи ничем не лучше.       Из ванной Бен повел меня вниз, на кухню. За годы одинокой жизни я освоила готовку, за минусом выпечки, а он вручил мне книгу с рецептами и свой айпад, добавив без пояснений:       — Ничего замысловатого.       Айпад был залочен на кулинарном приложении, но я все равно попыталась выйти и добраться до интернета. Бен был неподалеку — уселся с книгой в гостиной: он не смотрел ни футбол, ни какое-то шоу, его глаза не упирались в меня, но я знала, что за мной наблюдают. От его внимания практически ничто не ускользало.       Чувства голода не было, но и обещанного завтрака тоже. Сдавшись в бою с приложением, я кашлянула, понимая, что мне, пожалуй, надо что-нибудь съесть.       — Как насчет завтрака? — спросила я.       — Именно этим ты и занимаешься.       — Ты сказал, что предпочитаешь готовить сам.       Бен пожал плечами:       — Не сегодня.       Черт. Ладно, ублюдок! Сукин сын!       Я отыскала сковородку для омлета и залезла в холодильник: там было полно яиц, бекона и сыра — всякой всячины на любой вкус. Крысиного яда под раковиной, увы, не нашлось. И отбеливателя тоже.       Обреченная на роль прислуги, на высоких каблуках и в стрингах, я приступила к готовке, пока Бен мирно читал в гостиной. Мне не требовалось напоминать рецепт омлета, но я притворялась, периодически заглядывая в айпад — проверить, не сработало ли чего. Добраться бы до твиттера и написать Люси… Она сможет передать сообщение Эмилин.       — Как идут дела, дорогая?       Я чуть не подпрыгнула и резко обернулась — Бен стоял в паре футов от меня, его рука покоилась на краю островка. Он улыбнулся и склонил голову набок, проницательно вскидывая брови.       — Отлично, — выдавила я и закашлялась. — Отлично. Правда. Хотелось свериться… так давно не готовила омлет.       Его улыбка стала шире:       — Вот как? Потому что больше похоже, что ты пытаешься выйти из приложения, которое я открыл, чтобы помочь тебе. — Его лицо светилось искренним простодушием, и я поняла, что мне конец. Знала — это действительно так, когда он плавно двинулся ко мне. — У тебя есть иные объяснения?       Я слабо передернула плечами. Бекон жарился на сковороде, я уже успела взбить яйца, оставалось нарезать лук и зеленый перец… Я идиотка. Конечно, я помнила, как делать проклятый омлет, — он уже наполовину готов!       — Я забыла, как его… переворачивать, — неуверенно продолжила я. — В рецепте не сказано, как это делать. Я растерялась.       — О, я вижу.       Бен остановился почти вплотную ко мне, его тень упала на столешницу. Он открыл ящик слева и вытащил очень большой нож для мяса, который блестел на солнце и казался бритвенно-острым. Он сделал еще один медленный шаг вперед и уткнулся носом в мои волосы, прижавшись крепким телом ко мне.       — Тебе нужно просто нарезать овощи, — прошептал он и повертел нож в руке, и я снова вздрогнула, нервно втягивая воздух. — Ты какие ножи предпочитаешь?       — Нож… Нож шеф-повара.       Бен промурлыкал в знак согласия и взял нож поменьше, предназначенный для универсальной резки. Я старалась не шелохнуться, когда он почти прижал губы к моему уху, небрежно вертя рукоятку ножа между пальцами. Слишком расслабленно.       — Читай, что пишет приложение… и будь очень осторожна, когда используешь нож, — Лезвие со свистом рассекло воздух — в ужасе я схватилась за рубашку Бена, — и нож вонзился в столешницу позади меня. Мое сердце громко колотилось. Чужое дыхание было теплым. — Я буду вне себя, если что-нибудь случится.       Нож был чертовски большим. Я могла попытаться напасть или сделать что-то с собой, вынудить Бена отвезти меня в больницу, но понимала, что там лучше не станет.       Бен был больше меня и гораздо быстрее. Я не сомневалась — он успеет вырвать у меня нож прежде, чем я сумею нанести удар.       Бен сделал шаг назад, прислонился к островку и скрестил руки, наблюдая, как я продолжаю готовить. Меня охватила такая дрожь, что я не могла нарезать овощи ровно, боясь, что он всадит этот нож в меня, если я буду делать что-то неправильно. Меня трясло все сильнее, пока плита вдруг не подала звуковой сигнал.       — Я знаю, что ты умеешь переворачивать омлет, Рей. Хотелось бы тебе узнать, откуда я знаю, что ты знаешь, как это делать?       Я выключила таймер и положила бекон остывать на бумажное полотенце. В ушах звенело, когда я снова обхватила рукоятку ножа, продолжая нарезать овощи, — стук сердца отдавался во всем теле. Все, что нужно сделать, это развернуться и проткнуть его ножом насквозь…       Но если умрет он, умру и я.       Бен подступил ко мне сзади, толкнув к краю столешницы. Он отломил себе кусочек бекона, взял мою руку, держащую нож, и направил на разделочную доску перед нами, придержав ее другой рукой.       — Я знаю… — Его туфли скрипнули — встал еще ближе и предложил мне бекон, который мне пришлось попробовать. — Очень хорошо, дорогая. Я знаю, что ты знаешь… — Бен управлял моей рукой, отрезая верхушку у луковицы. Я сжимала ее в страхе, что он отрежет мне палец. — Ведь у тебя есть личная книга с рецептами — а повар, который не знает, как переворачивать омлет, не станет записывать рецепты от руки.       Нож тяжело опустился на доску, и Бен повернул моей рукой лук. Его плечи напрягались каждый раз, отрезая части, а я начинала задыхаться, стиснутая между ним и столешницей. Лук щипал глаза, превращая это в пытку.       Закончив, Бен добавил лук к смеси для омлета, затем схватил болгарский перец и отсек верхушку. Все его движения были намного увереннее, чем у меня, и вскоре он всыпал нарезанный перец на сковородку, оставив в стороне сыр и бекон, чтобы посыпать омлет сверху.       Чувство голода испарилось. Я вся вспотела под блузкой, глядя, как он измельчает бекон моей рукой так тщательно, будто боится оскорбить чувства строгой матери. У него вообще есть мать? Он живой человек или появился на свет бездушным киборгом?       Бен добавил бекон в омлет. Небрежно опустив разделочную доску в раковину, ополоснул нож, по-прежнему зажимая меня. Я смотрела в окно, сквозь занавески, на ухоженную лужайку и легкий туман, повисший над травой. Солнце еще толком не взошло.       Он принялся вытирать нож, прижавшись щекой к моему виску. Как завороженная, я любовалась бликами света на металле.       — Теперь заверши то, о чем тебя просили, — донесся до меня шепот Бен. — Накрой стол для завтрака и больше никогда не лги мне. Я не люблю ложь.       — Ты говоришь это всем манекенам, на которых тренируешься наносить макияж?       Ответа не последовало. Бен отодвинулся, наблюдая, как я заканчиваю возиться с омлетом, — мне пришлось приложить усилия, чтобы не вытереть слезы о белую блузку.       Я хотела разложить омлет по простым белым тарелкам, но Бен предложил взять голубые. Под чужим неусыпным взглядом я отыскала столовые приборы и салфетки — Бен возвышался рядом, сложив руки на груди, как сержант на строевой подготовке. Я чувствовала его придирчивость всем телом, и это бесило до крайности!       Без возражений закончив с делом, я села, уткнувшись в свой омлет и стараясь не смотреть в сторону Бена. Кусок дерьма.       Тем временем он убрал нож и принес «Мимозу», коктейль из шампанского с апельсиновым соком, которую я жадно выпила, потому что безумно хотела пить, и очень удивилась, когда он предложил еще. Сохраняя молчание, Бен приступил к завтраку, и от этой тишины у меня уже сводило живот. Я попыталась запить это ощущение, опрокинув в себя второй бокал.       Мы не разговаривали, но я чувствовала, что он сердится, хоть его лицо ничего не выдавало. После завтрака Бен собрал посуду и сунул в посудомойку, пока я смирно сидела и не двигалась. Никакой он мне не «соулмейт». Я пленница, а он тюремщик.       Что такого в том, чтобы показать свою метку другим? Люси ходила не таясь — множество людей поступали так же!.. В смысле я, конечно, слышала о чокнутых фундаменталистах, которые считали лишний «гул» от посторонних прикосновений «неподобающим»!.. Должно быть, Бен из таких. Наверное, он ратовал за то, чтобы контроль рождаемости был объявлен вне закона, а все мои боди сожгли на костре.       Я закипела. Так закипела, что…       — Даже не думай.       Я моргнула и подняла голову. Бен стоял у раковины, спиной ко мне, и снова мыл нож. Волосы у меня на голове встали дыбом, словно он проник мне под кожу.       — О чем же? — огрызнулась я.       Бен поиграл чистым ножом и провел пальцем в сантиметре от лезвия.       — Я знаю, ты злишься, Рей. Я чувствую это в своей крови, — он оглянулся за плечо с ничего не выражающим лицом. — Я чувствую твое намерение — в твоих же интересах отказаться от него.       Думаю, за вторжение в мои мысли и чувства я бы убила его с особым удовольствием… Но мои мысли занимало другое: Роуз и ее бойфренд Финн — проверяли ли они, что являются «соулмейтами». Большинство людей старались сначала провести какое-то время вдвоем и только потом пробовать проверять. Это становилось своеобразным предложением руки и сердца.       На меня вновь обрушилось сокрушительное одиночество и отчаяние. Бен убрал нож.       — Подойди сюда, пожалуйста.       Мои каблуки слишком громко стучали по полу. Я остановилась у кухонного островка, не могла заставить себя подойти ближе, но он улыбнулся, поманил — и мне пришлось подчиниться.       Бен притянул меня к себе за бедра. Он держал крепко, его губы приникли к моей шее, покрывая ее поцелуями и покусывая кожу. Укусы становились жадными, одержимыми, заставляя мою кожу полыхать. Ничего похожего на то, что я испытывала прежде, а мне доводилось спать с разными мужчинами.       Мы пошатнулись, и я, сама не своя, резко его оттолкнула.       Бен, казалось, не разозлился. Во всяком случае, не предпринял новой попытки. Пожав плечами, он жестом велел мне следовать за ним — помедлив, я подчинилась, и мы вернулись в спальню. Как-то странно… Он просто отпускал меня?       Бен открыл дверь.       — Я буду работать внизу. Можешь связаться со мной по консоли.       — Хорошо… — Я нервно сложила руки на груди. — Прости, я сделала что-то не так?       Бен поднял брови, щелкая по клавиатуре, но я знала, что совершила какую-то ошибку.       — С чего такие мысли? — протянул он и захлопнул дверь перед моим носом. Щелчок замка стал мне ответом. Я осталась одна в комнате, почти без всего — лишь с парой книг, чтобы скрасить мое заточение. А еще знала, что мне нельзя снимать мой наряд.       Я снова посмотрела на дверь. Это точно было очередное испытание, которое я провалила. Только вот какие последствия ожидают меня на этот раз?