Не смей звать меня котёнком

Почувствовав, как нечто твёрдое со скрипящим звуком мазало по его лицу, оставляя чернильный след, Альфред распахнул глаза, наткнувшись на миловидную мордашку с по-детски невинными фиалковыми глазами. — Хей, Кевин, ты чего это делаешь? Я же не ватман, чтобы меня раскрашивать. Притянув Кевина к себе и чмокнув его в щёку, Америка незаметно отнял маркер из тоненьких, но цепких пальчиков мальчика, с улыбкой смотря на юного художника или маляра. Нет, никакой он не славянин, а самый что ни на есть типичный американец с едва заметной примесью. От славян Кевину разве что внешность досталась, а всё остальное уже американское, в этом Джонс не сомневался. — Ну что, хулиган? Проголодался? Хочешь пиццы? Хотя, сейчас же утро, обойдёмся чем-нибудь лёгким! Пробовал когда-нибудь гуакамоле*? Под безостановочное тарахтение Джонса Кевин заворочался, ему явно не прельщало находиться в его объятиях. Кевин был капризным ребёнком, и Америка уже начал привыкать к этому. Его капризы уже стали для Альфреда чем-то родным и привычным, как кофе с пончиком по утрам и на работе в обеденный перерыв. — Суп, — безэмоционально буркнул Кевин. — Ну-у, — недовольно протянул Альфред. — Ты же знаешь, что я не кашеварю, но мы можем сходить в кафе… Надув щёки, становясь похожим на хомячка, Кевин сполз с кровати и направился к выходу. Похоже, предложение Америки касательно похода в кафе его нисколечко не вдохновило, мальчик хотел сегодня покушать чего-нибудь домашнего. — Кевин! Снова уходишь, когда я с тобой говорю, — вопли Америки едва ли произвели на ребёнка должную реакцию. Кевин уже давно вышел за дверь. — Засранец какой, я к нему со всей душой, а он… — неожиданно показавшаяся в дверном проёме голова мальчика быстро заставила Америку прикусить язык. В книге было сказано, что к ребёнку нужно относиться с пониманием и временами потакать его капризам, стараясь найти правильный подход, но так, чтобы ненароком не разбаловать его. — Ты плохой, — фыркнул Кевин и снова скрылся в коридоре.

***

По словам Англии, сегодня всё должно решиться. После обеда Кевин либо станет Россией, либо так и останется неизвестным ребёнком. Америка, конечно же, надеялся на второй исход событий, лишние проблемы никому не нужны, в частности и ему. Заявившийся незваный гость Канада, объясняя всё тем, что беспокоился как за брата, так и за ребёнка, проявив инициативу, вызвался помочь Джонсу хотя бы с готовкой. Америка не отказался от помощи, а если быть до конца честным, ему сейчас было всё равно, потому что его голова была занята совсем иными мыслями, до готовки, даже до Кевина ему едва ли было какое-то дело. Спустя час на плите стояла целая кастрюля наваристого борща. Пользуясь случаем, Мэттью решил провести маленький эксперимент. Конечно, сегодня вечером всё должно было решиться, а в эксперименте едва ли был какой-то смысл. Однако, если Кевин так и останется ребёнком, тогда Канаде придётся постоянно ему готовить, а это значит, что придётся подстраиваться под его вкусы и предпочтения. Выходит, в эксперименте всё же был смысл. Позвав мальчика, Мэттью с радостью налил ему полную тарелку и дал краюшку хлеба. Кевин с такой жадностью ел борщ, будто до этого момента два дня голодал. Зная Америку и ещё лучше зная, чем он привык питаться, не удивительно, что мальчик так рад увидеть домашнюю еду. — Тебе нравится борщ, потому что он тебе знаком? — с явным намёком спросил Мэттью. — Он вкусный, вот мне и нравится, — с улыбкой ответил мальчик и попросил добавки. Пока Кевин был занят обедом, Канада подошёл к брату, не зная, как мягче намекнуть ему, что им в любом случае придётся вернуть этого ребёнка. Если он не станет Россией, тогда нужно отвести его в полицию и разыскать его родителей. — Послушай меня, Ал, это Россия, а никакой не Аляска, — заметив непривычную хмурость на лице брата, Мэттью добавил. — Он в любом случае не захочет жить вместе с тобой. — Ещё ничего не ясно и не доказано. Как ты можешь утверждать, что это Россия, не зная этого наверняка? — раздражённо пробурчал Альфред в надежде, что после его слов Мэттью наконец замолчит и не станет лезть на рожон. — Альфред… — Да что с тобой не так?! Ты так сильно хочешь избавить меня от Кевина? Зачем тогда вообще вызвался помочь?! — Слишком много, — начал Канада, ловя на себе непонимающий взгляд брата. — Слишком много чего не так. В этом и проблема, да? Много чего не так, и тебе никак этого не изменить. Тебе не исправить меня, потому что я не сломан. Не надо меня исправлять. Я — это я. Понимая, что Канада, осознав свою ошибку, старается перевести тему, Америка похлопал его по плечу, как бы намекая, что прощает, но в последний раз. У Альфреда только появился младший брат, а Канада вперёд него строит планы как поступить с ребёнком, если тот окажется не Россией и не Аляской, вот же собственник. — Я не толстый, я пушистый, — с кухни донёсся отрывок разговора Кевина с Кумадзиро. Чувствуя очередной приступ вины за свою халатность, Мэттью встревоженно проговорил: — Пойду посмотрю, как они там. — Сам ты пуфик! А белый я не из-за пудры, а просто потому что так решила природа! — защищался Кумадзиро, спасаясь бегством от насмешек Кевина.

***

Весь вечер Альфред носился с Кевином, как курица с яйцом, стараясь не пропустить момент его превращения. А маленький Кевин постоянно убегал от него, прячась по углам, продолжая держать обиду. Было уже десять часов ночи, никакого превращения не произошло, Кевин оставался ребёнком, а Канада ушёл домой час назад. Можно ли считать это своей маленькой победой? Пожалуй, да, осталось только ещё проверить, действительно ли Кевин Аляска, а не какая-нибудь там Вирджиния. Уложив малыша спать, Америка, следуя его примеру, тоже отправился в кровать. Правда, из-за бьющего по вискам адреналина, вызванного радостной вестью, спать совсем не хотелось, ну прям нисколечко. Джонсу безумно хотелось дождаться утра, чтобы утереть нос сразу троим странам: сначала Канаде, потом Англии и России. Пускай обзавидуется, он-то один живёт, а у Америки теперь младший брат есть. С этими позитивными мыслями Альфред провалился в сон, даже там ему снилось нечто тёплое и приятное, но только до того момента, пока не наступила полночь. Проснувшись от беспокойного сна, Америка почувствовал, что что-то не так, и побежал в комнату к Кевину. Так и есть, Кевин стал… стал… тощим белобрысым пареньком?! Это точно не Россия. Или всё же Россия, в темноте не разобрать. Серебристый лунный свет, ровным слоем падающий на кровать, позволял Америке достаточно хорошо разглядеть лежащего на ней парня. Вот только распознать в нём страну не получалось, Альфред не знал никого с такой внешностью.