Отец года

Я бы мог целую вечность пролежать на крыше. Меня буквально выкинуло из реальности, я был везде и нигде, словно растворившись в воздухе и объединившись в бессмертное целое со вселенной. Наверное, так бы и продолжалось, если бы Пауль не затормошил меня, возвращая в ненавистный мир настоящего. – Рихард, вставай! Там директор! И твой отец. Я нехотя поднялся и посмотрел в сторону люка. И него торчала голова разъярённого директора. – Быстро спустились, засранцы! – орал он. Хирше, посчитав меня неспособным к самостоятельным действиям, схватил мою руку и побежал к люку, волоча за собой мою раскисшую тушку. Он спустился первым, твёрдо приземлившись на пол, а я пополз за ним. Меня немного шатало и мелко знобило, я сам не знал почему, видимо, потрясение, вызванное словами Пауля, было слишком сильным для моей расшатанной психики. Я несмело переступал одной ступеньки на другую, хотя расстояние до земли было совсем крошечным, можно было просто спрыгнуть. Обернувшись через плечо, я заметил вопросительные взгляды директора и Тилля. Последний был заметно взволнован, казалось, он сдерживал порыв сорваться с места и спустить меня самому. Пауль стоял рядом, потупив взгляд. Я опять задумался, и нога соскользнула. Как я и думал, Тилль секунда в секунду оказался рядом, подхватив меня под плечи и поставив в вертикальное положение. Я больше не ощущал той воодушевляющей радости и приятного тепла от его прикосновений. Всё было мне безразлично, не хотелось ничего. – Рихард, ты в порядке? – обеспокоенно спросил он, наклонившись ко мне. – Да, – отвернувшись на лестничный пролёт, безэмоционально ответил я. – Что вы делали на крыше? – возмущался директор. – Взлом замка – это уголовно наказуемое преступление. Кто это сделал? – Я, – тихо отозвался Пауль, не поднимая провинившегося взгляда. – Это уже не первый случай, Хирше, – директор грозно на него посмотрел. – В первый раз это тоже были вы, я прав? – Правы, – ещё тише пробормотал Пауль. Настала тишина. Было так тихо, что я даже слышал, как шумит в трубах вода. Директор пытался успокоиться, часто дыша, я подумал, что впервые вижу его настолько разозлённым. Обычно он хорошо скрывает свои эмоции, но сейчас это было выше его сил. Пауль всё смотрел в пол, как-то сжавшись, отчего казался ещё меньше. Тилль стоял за мной, поглаживая по плечу. Я его не видел, но чувствовал, что ему явно не терпится побыстрее покинуть приют. – Что ж, – Тилль наконец нарушил тишину, – Думаю, нам пора домой. Приятно было повидаться, герр Вагнер. Директор мгновенно натянул любезную ухмылочку и залепетал: – Да, да, конечно, герр Линдеманн! Ждём вас снова. Я не сомневался, что Тилль неплохо спонсировал приют, иначе столь почтительное отношение директора никак не объяснить. – Пойдём, Рихард, – Тилль мягко взял меня за руку и направился к лестнице. – Пока, – бросил я напоследок Паулю, вскользь коснувшись его плеча. В ответ мне послышалось печальное прощание, и я ушёл, в последний раз поймав на себе обречённый взгляд друга.

***

– Рихард, что произошло? – Тилль никак не успокаивался. Мы были уже дома, дело шло к вечеру. Я сидел на кровати в своей комнате, тупо уставившись в окно. Снаружи постепенно смеркалось. Тилль стоял передо мной, медленно закипая от того, что я совсем его не слушал. В какой-то момент он не выдержал и, сев рядом, обхватил моё лицо ладонями, поворачивая на себя. – Рихард, прекрати этот цирк. Я вижу, что-то случилось, почему ты молчишь? – он смотрел мне прямо в глаза. – Ни... – Нет, не ничего! Ты думаешь, я слепой? – Тилль повысил голос, переходя на крик. – Нет, – я не хотел смотреть на него сейчас, но он не давал мне отвернуться. Я опустил взгляд, больше всего желая остаться в одиночестве. – Рихард, – смягчился он, – Я понимаю, что тебе тяжело, но ты должен рассказать мне обо всём. Ведь я был честен с тобой. – Правда? Ты в этом так уверен? – во мне проснулась необъяснимая злоба и горечь за Пауля. Я начал что-то чувствовать, и эти эмоции всё нарастали и нарастали. Было такое ощущение, как будто я спустя долгое время вынырнул из под воды и наконец-то смог дышать. – О чём ты? – не понял Тилль. – О том, что Петер торгует людьми! – взорвался я, подскочив на кровати. Тилль широко распахнул глаза, то ли не веря моим словам, то ли поражаясь такой резкой смене моего настроения. – Ты сейчас скажешь, что не знал, да? – съязвил я. Боль и желчь переполняли меня, к горлу снова подкатывало, но я не собирался сейчас рыдать. – Рихард, я правда не знал, – в замешательстве ответил Тилль. – Не знаю, могу ли я теперь тебе верить, – я нахмурился, снова отвернувшись к окну. – Но Петер купил моего друга у его матери и, наверняка, собирался перепродать какому-нибудь больному педофилу. Ошарашенный Тилль немного помолчал, не находя слов, но вскоре потянулся к моей руке, которую я быстро одёрнул. – Может, если бы ты меня тогда не увидел, приобрёл бы себе кого-нибудь у Петера. Какая разница кого трахать. Ах, нет, я, наверное, тебе дешевле обошёлся, – я плевался желчью, поражаясь собственным словам, но не мог остановиться. Тилль молчал, становясь мрачнее с каждой секундой. – Что ты такое несёшь? – у него был до боли обиженный голос. – Значит, ты обо мне такого мнения? Думаешь, ты для меня просто игрушка? – Просто шлюха, – презрительно констатировал я. – Я не трахаю шлюх, – Тилль сказал это так гордо, будто открыл Америку, хотя я уверен, что Колумб и то был скромнее. – Приятно слышать, что я не умру от СПИДа, – я озлобленно оскалился, вскочив с кровати, и рванул к двери. Тилль увязался за мной, в сотый раз хватая за руку, когда я уже был в дверном проёме. – Рихард, хватит, ты же знаешь, я люблю тебя, – он держал меня за плечи, не отпуская на волю. – Отстань, отпусти, – я начал вырываться, зная, что в итоге раскисну от его признаний. Но его хватка было довольно крепкой, так что освободиться мне не удалось. Он потянул меня обратно в комнату, прижал к стене и захлопнул дверь. – Да отвали ты, – крикнул я, оттолкнув напористого Тилля. – Чего ты хочешь? – Хочу, чтобы ты понял, – выдохнул он, преданно заглядывая мне в глаза. – Всё я понял, – отойдя от стены, буркнул я. – Ты веришь мне, Рихард? Я остановился и многозначительно на него посмотрел. Его грудная клетка часто вздымалась, натягивая рубашку. Он нервно сглотнул, и я проследил за движением его кадыка. У него был такой умоляющий, виноватый взгляд, что я просто не мог сейчас взять и уйти. Как я вообще мог такое сказать о человеке, который так влюблённо на меня смотрит? Сегодняшний день был слишком безумным, я уже совсем ничего не понимал: ни что чувствую, ни что говорю. Несмотря на сказанное Паулем, я всё ещё чувствовал себя в безопасности рядом с Тиллем. Он не был Петером и похож на него не был. И Тилль бы точно меня никогда не продал. – Верю, – всё же выпалил я, незаметно улыбнувшись. Тилль с облегчением выдохнул и тоже улыбнулся, подойдя ближе и притянув меня вплотную. – Ты ведь ничего плохого не подумаешь, если... – заговорил Тилль, пошловато улыбаясь, но его прервал телефон, завибрировавший в кармане. Тилль закатил глаза и тяжело вздохнул. – Вовремя как никогда. Я хотел отстраниться, но он снова меня удержал, прижимая к себе и поглаживая по пояснице. Его действия как бы намекали, на то, что он хотел бы продолжить начатое утром. Я и против вроде бы не был, но всё равно как-то побаивался и хотел оттянуть сие действо на как можно более долгий срок. Однако совсем без секса тоже оставаться не хотелось, одна лишь мысль о том, что было утром, довольно сильно возбуждала. Пока я раздумывал о своей скромной половой жизни, Тилль вытащил телефон из кармана и ответил на звонок. – Алло? А, здравствуй, Петер, – имя сутенёра он произнёс совсем неуверенно, мельком взглянув на меня. – Хорошо, сам как? Да? Сегодня? Чёрт, не знаю, у меня много работы. Нет, ты что, без проблем. Я не обижаюсь. Похоже, у Петера всё-таки была совесть. Судя по ответам Тилля, Тэгтгрен извинялся. Я заинтересованно посмотрел на горящий дисплей у уха Тилля. – Он тоже не обижается, – Тилль снова перевёл на меня взгляд. Контекст был очевиден, и я отрицательно замотал головой. Нет, я не обижаюсь, я просто ненавижу этого сукина сына. – С ним? Нет, Петер, это перебор, я приду один. – Куда? – поинтересовался я. Тилль взглядом попросил меня помолчать. Он ещё отнекивался от какого-то предложения Петера, но тот настаивал. – О Господи, ладно, будем в семь, – в конце концов согласился Тилль и положил трубку. – Где это мы будем? – заулыбался я. – Петер просил прощения и приглашал нас на вечеринку. – А ты не можешь просто отказаться? – Нет, это большой повод для него. День Рождения дяди. – Дяди? Он ещё жив? – удивился я. Вообще с размахом праздновать день рождения пожилого человека было для меня чем-то из ряда вон выходящим, я привык к тому, что подобные праздники проводят в кругу семьи. Но Петер был несомненно странным человеком, даже слишком. Он, наверняка, мог праздновать Рождество в полном одиночестве где-нибудь в Антарктиде, а на день Святого Валентина запускать салют из презервативов. – Нет, уже три года как нет. Но для Петера он очень много значил, поэтому он до сих пор отмечает дату так, как будто дядя жив. Ничего себе, Петер действительно сумасшедший. Почитать память родственника, конечно, хорошее дело, но хорошие дела в принципе не были свойственны Тэгтгрену. – Я знаю, что после всего ты не хочешь видеть Петера, думаю, если ты не пойдёшь, я смогу объяснить ему ситуацию. – Нет, я пойду, – неожиданно для самого себя решил я. Рядом с Тиллем я как-то резко осмелел, почувствовав себя защищённым. Более того, меня мучило любопытство. Я хотел узнать больше о Петере, отчасти из-за того, что желал ему отомстить. Только пока не знал как. Сначала я хотел обвинить Тилля в том, что он до сих пор общается с этим ублюдком, несмотря на все его злодеяния, ведь бизнес их больше не связывал. Однако, немного поразмыслив, решил промолчать. – Серьёзно? Ты меня всё больше удивляешь, – усмехнулся Тилль, обнимая меня за талию и целуя шею. – Щекотно, – я засмеялся, попытавшись увильнуть от следующего прикосновения. – Я рад, что всё нормально, – улыбнулся Тилль. – Ты сегодня меня сильно напугал. – Я, знаешь ли, тоже напугался, когда услышал о подробностях жизни Пауля, – ответил я. – У меня был такой шок, что я даже чувство времени и пространства потерял. – Погоди, когда ты последний раз принимал таблетки? – оторвавшись от моей шеи, ни с того ни с сего спросил Тилль. – Сегодня утром. – А перед этим? – Вчера днём, что за допрос? – То, что ты чувствовал, может быть спровоцированно не только стрессом. Эти лекарства значительно сильнее предыдущих, твоё сегодняшнее эмоциональное потрясение могло стать толчком для их действия. А ещё у них могут быть побочные эффекты, короче, строго соблюдай дозировку и не перебарщивай с ними. – Я что, похож на наркомана? – с издёвкой спросил я. – Нет. Пока нет. – Блин, прекращай, я не сижу на таблетках, – открестился я. Нет, я действительно не чувствовал никакой зависимости, принимал только тогда, когда нужно. – Что ты почувствовал тогда, на крыше? – Тилль был слишком серьёзен, меня это настораживало и раздражало одновременно. – Не знаю, уставился в небо и лежал. Это сложно описать. Просто хорошо и приятно. Голова была как будто бы пустая, но тяжёлая. Никаких мыслей и переживаний, но чувства опустошённости, как раньше, не было. – Не нравится мне это, – нахмурился Тилль. – Да не придавай значения, всё хорошо, что хорошо кончается. Давай уже собираться. – Ладно, уговорил, – хохотнул Тилль, наконец размыкая свои объятия. Предстояло что-то невероятное, в этом не было сомнений. Страх, любопытство, возбуждение, ненависть и влюблённость – всё во мне смешалось к одну кучу. Разбираться в чувствах уже не было смысла, и мне оставалось только ждать вечеринки, которая должна была завершить этот безумный день.