ДОПИСКИ ИЗ ПРОШЛОГО
Ветер рвал в клочья золотые наряды берёз, а дождь вбивал их в грязь. Небо затянула беспросветная хмарь. Алька стояла у окна и чувствовала, как в неё проникает осень. Холодная, злая осень. В ушах всё ещё звенел возмущённый, обиженный голос. Разругаться по телефону — последнее, что можно придумать. На что он рассчитывал, бросая трубку, обрывая её на полуслове? На то, что она перезвонит? Начнёт оправдываться? Объяснять? Пальцы сжались в кулаки. — Аль, успокойся, — раздался сзади голос Влады. — Не стоит он твоих нервов. — А что случилось? — шёпотом спросила Кира. Она только что пришла в гости и не слышала разговора. — С Мишкой поругалась, — лаконично ответила сестра. — Из-за чего? — Из-за того, что он придурок! — не выдержала Алька и развернулась к подруге. Та сидела на диванчике и грела озябшие руки о чашку горячего чая. — Он на меня обиделсо! — картинно заламывая руки, продолжала Аля. — Ведь я, свинья такая, не пришла вчера на его супер мега вечеринку! — Э-э-э… — протянула Кира. — Вы же на кладбище были. — Вот именно! Я ещё неделю назад говорила, что не смогу прийти, потому что в этот день у нас годовщина смерти мамы, и мы вместе с дедом ездим на кладбище, а потом отправляемся к нему на поминальный вечер. Это традиция. Я просила этого идиота перенести его долбанную вечеринку на другой день, но он упёрся. Видите ли, в «другой день» не могут Толик и Артур, а потом возвращаются его родители — и хана вечеринкам! Алька с такой силой саданула кулаком о подоконник, что стоявший на нём цветок нервно вздрогнул, а сама Аля зашипела от боли. — Ну, — неуверенно улыбнулась подруга. — Не переживай так. Может, всё ещё образуется. — Да идёт он, пляшет, — пробурчала Аля, потирая ушибленную руку. — Вместе с Толиками и Артурами. Пусть с ними теперь тусит, обнимается, целуется и прочими делами тоже занимается. — Эй ты, человек-гроза, хватит бушевать, — окликнула её Влада, отрывая взгляд от монитора. — Лучше скажи: нам принципиально двухкомнатная квартира на съём или и одной комнатой по первости обойдёмся? А то цены какие-то запредельные. Алька нахмурилась, соображая, сможет ли постоянно терпеть сестру под боком. Ведь, несмотря на то, что Влада замечательный человек, её всё-таки иногда хотелось задушить. — Вы что, съезжать отсюда собрались? — удивлённо спросила Кира. — Ну да, — пожала плечами Влада. — Восемнадцать нам четыре месяца назад исполнилось, пора и честь знать. Ну так что, мыслитель, — обратилась она к сестре. — Надумала что-нибудь? Аля вспомнила Владин летний приступ вдохновения, когда та целыми сутками сидела за компьютером и отбивала на клавиатуре чечётку. И ладно бы молча, так ведь нет! Даже дед, уж на что терпеливый человек, но и он, в конце концов, попросил не шуметь хотя бы ночью. И тут мысли перескочили на другое. Алька удивилась, как это не пришло ей в голову раньше. — Владка, — воскликнула она, — переезжаем к деду и не паримся! Со здоровьем у него в последнее время не очень, и мы к нему постоянно ездим. Так какого фига огород городить? — Логично, — кивнула Влада. — Я над этим думала. Всё хорошо: и дедушка обрадуется, и нам проблем меньше, одно только смущает — вставать в универ придётся в пять часов. Я-то встану, но как насчёт тебя? — Легко! — отмахнулась Алька. — Ведь рядом всегда есть ты, чтобы меня распинать! — Замечательно, — проворчала Влада. — Осталось найти того, кто будет распинывать меня. — Ну вот, — расстроенно протянула Кира. — Теперь мы вообще видеться перестанем. — А кто учиться в другой город умотал? Мы, что ли? — набросилась на ту Алька. — Как приезжаешь, звони — встретимся. Тоже мне, нашла проблему! — Всё, всё — я косячница и нет мне прощения, — примирительно сказала Кира. — А отец ваш что говорит про отселение? — Лучше спроси: а он вообще в курсе? — А не в курсе? Алька фыркнула. — Да когда мы уедем, он этого даже не заметит. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы он на нас внимание обратил. — Сегодня обратит, — уверенно заявила Влада и подняла палец, призывая к тишине. Щёлкнул замок, и коротко скрипнула входная дверь. — Вернулся, — кивнула Влада. — Готовься к воспитательной беседе. — С какого такого праздника? — удивилась Аля. — А он сегодня с Рылеевым встречался. — Фамилия какая-то знакомая. Что за мужик? — Дмитрий Борисович, — медленно произнесла сестра, как бы намекая на то, что Алька должна его помнить. Но Алька не помнила. У неё вообще память на имена плохо работала, а на фоне раздражения так и вовсе. Влада вздохнула. — Это давний приятель нашего отца и декан экономического факультета. — А! Точно! — Алька треснула себя по лбу. — Такой пузанчик с пуарошными усиками. Но я всё равно не врубаюсь, при чём тут мы? Влада сочувственно посмотрела на сестру. — Аль, я понимаю, что ссора с Мишкой сильно тебя подкосила, но, пожалуйста, возьми себя в руки и включи мозги. Я не собираюсь одна противостоять папиному прессингу. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату шагнул отец. Взгляд холоден и мрачен, лицо — каменная маска разочарования. «Хорошенькое начало», — подумала Алька и скрестила руки. — Здравствуй, папа, — сказали сёстры хором. — Здравствуйте, Виктор Анатольевич, — поспешно кивнула Кира. Он даже не посмотрел на неё, пристально разглядывая дочерей. Для этого ему приходилось переводить взгляд из одного конца комнаты в другой, что сильно снижало эффект давления. — Девочки, — произнёс он наконец, опустив приветствие. — Мне нужно с вами поговорить. Кира заёрзала на диване. Ей очень хотелось поскорее исчезнуть отсюда. Она уже сто раз пожалела, что пришла в гости. — Кира, подожди, пожалуйста, в гостиной, — не отрывая глаз от отца, сказала Влада, тем самым принимая первый удар на себя. — Думаю, разговор продлится недолго. Второй раз просить девушку не пришлось. — Мне бы хотелось, чтобы этого разговора вообще не было, — после долгой паузы произнёс Виктор Анатольевич. — Но сегодня вы поставили меня в очень неловкое положение. Влада молчала, ожидая продолжения, Алька же пыталась понять, по какому поводу отец так драматизирует. И при чём здесь Рылеев? Ну да, учились они по папиному настоянию на экономе один семестр на первом курсе, лично с Рылеевым разговаривали о переводе, благополучно перевелись куда хотели, и теперь даже в корпусе том не появляются, так что натворить там ничего не могли. И тут до Альки наконец дошло. — Папа, — прыснула она, — ты только сегодня узнал, что мы ушли с эконома? Взглядом, которым её одарил отец, можно было убить кого угодно, но не Алю. Поймав одобрительный кивок сестры, Алька расплылась в самой наглой улыбке. Воинственный огонь бушевал внутри и требовал выхода. — Вы не имели права принимать подобные решения, не поставив меня в известность, — отчеканил отец. — Прости, пап, — спокойно сказала Влада, вынуждая его обернуться. — Но девять месяцев назад, когда мы хотели с тобой поговорить об этом, ты занимался оформлением отношений с Алисой, потом вы уехали в Европу, потом ты улетал в Москву, потом в Вашингтон, потом что-то ещё, а потом уже нам стало всё равно. — Завтра же вы подадите заявление о переходе обратно на экономический факультет, — безапелляционно произнёс отец. Алька усмехнулась. Усмешка изрядно горчила. Нет, он даже не спросил, куда они перешли, ему это не интересно. И так всегда. Есть его мнение — и точка. Раздражение, уступившее место боевому азарту, снова выходило на первый план, превращаясь в банальную злость. Эта злость удивительным образом походила на непогоду — такая же холодная и неотвратимая. — Нет, папа, — покачала головой Влада. — Мы отучились там полгода. Не вдохновило. — Это не обсуждается. — Нам уже не четырнадцать лет, папа. Мы совершеннолетние. Голоса звучали как будто бы издалека. Дождь смывал все звуки. Казалось, он льёт не только за окном, но и в ней, в Альке. Она почти чувствовала, как мутная вода наполняет её, бурлит под натиском ветра, тычется в препоны. Ещё немного — и её зальёт. Полностью. Что тогда? Она захлебнётся? — Я ваш отец! — Это не даёт тебе право всё решать. У нас своя жизнь. — Пока вы живёте в этом доме, пока находитесь на иждивении, я буду решать за вас! Нужно держаться. Нужно стиснуть зубы и держаться. Иначе она просто разорётся и сделает только хуже. Хотя куда уж хуже? Но ради Влады, ради бастиона её железной логики нужно держаться. — Отлично! Тогда мы переезжаем. Сегодня. Прямо сейчас. Поживём у дедушки. Он же и с финансами в первое время поможет, а вскоре мы работу найдём. Так что не волнуйся за нас, папа. Если бы не сжатые кулаки, Алька зааплодировала. Владка мастерски вывела партию. Спокойно и методично обрубая все рычаги управления. На что теперь будешь нажимать, отец? — Дед?! — прогремел голос. Алька замерла. Дед, заменивший им вечно занятого отца, а потом и рано умершую маму. Дед — единственный, кто понимал и оберегал их. Самый добрый, самый любящий человек на свете! И вот его отец собирается использовать? Давить на старого, больного человека, пережившего год назад инсульт?! Короткий щелчок, и что-то треснуло внутри, а потом — взорвалось. Альке вдруг стало тесно. Тесно в этом доме, в этой комнате, в самой себе. — Так и знал, что без него не обошлось! — прорычал отец, выхватывая сотовый телефон. — Ты что собрался делать? — вскочила Влада. — Деду вашему звонить, мозги вправлять. Давно пора… Звуки потонули окончательно. А вместе с ними краски, формы — всё, кроме телефона, медленно ползущего вверх. Волна жара, идущая изнутри, превратила воду в кипяток. В обжигающую силу, что рвалась наружу. — Стоять! Нет, Алька не слышала, не видела, она ощущала каким-то иным, неведомым ей органом чувств, как от неё по комнате раскатывается круговая волна, как взрывается телефон в отцовской руке, как трескается монитор на столе, как лопается за спиной окно, и через него втекает небо. Втекает не в комнату — в неё. Большое, безмерно-свободное, неудержимо-ветреное, оно струилось потоками воздуха в самой Альке и вырывалось наружу. Это оно припечатало ударной волной отца к стене, оно обрушило на него полку с книгами, оно расшвыряло по комнате вещи. Алька — маленькая песчинка в безумном потоке — лишь смотрела. Смотрела и ничего не понимала. «Что происходит? Почему?!» — хотелось крикнуть ей, но она не успела. Новая волна урагана прошлась по комнате. Сумасшедшая догадка вспыхнула яркой искрой и тут же потухла, утопленная ужасом осознания: это она. Она, Алька. Всё это её рук дело. Её… Вопрос «как это возможно?» просто не успел родиться, паника охватила Альку, дикая слепая паника. И ветер взревел с новой силой, сорвал играючи картины, подхватил стулья, выволок из ящиков барахло. Алька хотела остановить. Остановиться. Но не могла ничего сделать. Она не могла справиться с этой бешеной стихией. Просто не могла! Не знала — как. Аля ничего не знала, не понимала. Лишь в одном была уверена наверняка: долго она не протянет, ветер сотрёт её. И в этом холодном ветряном хаосе она почувствовала прикосновение рук. Тёплых, надёжных, родных. Они держали её, тянули, и было ясно — не отпустят ни за что. А глаза — сосредоточенные, упрямые глаза — смотрели без страха и говорили без слов: я с тобой. Сестра… Она всегда была рядом. Что бы ни случалось, что бы ни происходило — всегда. Вместе они играли в детстве во дворе и строили крепость из кирпичей, вместе прогуливали занятия и придумывали планы мести нелюбимым преподавателям, вместе сидели у постели медленно угасающей мамы, вместе не отходили от больного деда. Не было силы, способной разделить их. Вот и сейчас. Влада не испугалась, не отвернулась, протянула руки. Алька плакала у сестры на плече, не замечая, как затихает ураган, оседают на пол разбросанные листы. Она не помнила, как оказалась на лестничной площадке одетая, обутая. Помнила только крепкие руки Влады, которые держали её, не отпускали. Алька хваталась за них, боясь, что вместе с ними ускользнёт и реальность, и она вновь окажется беспомощной песчинкой в потоке ветра. Но Влада никуда не исчезала, напротив, сжав ещё крепче Алькину ладонь, она уверенно сказала: — Всё будет хорошо. Я с тобой. Мы едем к деду.ДОПИСКИ ИЗ НАСТОЯЩЕГО
Влада отложила книгу и посмотрела на монитор охранной системы. ОСА предупреждала, что на территории леса кто-то объявился. Этим «кем-то» оказалась Алька. «Наконец-то», — вздохнула девушка. Разбираясь с зависшей техникой, Влада не заметила, как испортилась погода, но, закончив работу и выйдя наконец на улицу, сразу заподозрила неладное. Погром на бульваре подтвердил её опасения. Такой же ураган Алька устроила и вчера в лесу, когда они шли на речку. Измотанная бесконечными переводами, взвинченная из-за Гундоса, получив приказ от отца явиться на ужин, Алька выматерилась, кинула сумку на землю и убежала вперёд срывать злость. Владе тогда удалось нагнать сестру довольно быстро, иначе лесоповал разросся бы на километры. Решив не привлекать к погрому лишнего внимания, сёстры не стали вызывать никакие дорожные службы, а помчали домой за техникой. Влада второпях перепутала машины, так что Мара очень вовремя предложила свою помощь. Новое знакомство, ночные посиделки, разговоры — давно они так душевно ни с кем не общались. И Владу это успокоило, она решила, что следующего Алькиного взрыва нужно ждать не раньше, чем через пару месяцев, а то и позже. Но ошиблась. Поваленные на бульваре деревья — это дело Алькиных рук. Самой Альки, разумеется, на месте не было. Мары тоже. Ни та, ни другая на звонки не отвечала, поэтому Владе не оставалось ничего другого, как вернуться домой, зная, что рано или поздно, но сестра там появится. И вот — дождалась. Хлопнула входная дверь, и через несколько секунд в комнату шагнула Алька. Мокрая, разлохмаченная и мрачная. Кинув короткий взгляд на сестру, она молча подошла к холодильнику и распахнула его. — Я бы на твоём месте, — глядя, как Аля воюет с колбасой, произнесла Влада, — тихо коллапсировала где-нибудь в углу, а не по лесам бегала. — Отвали! — зло кинула Алька. — Без тебя тошно. — Ты зачем убежала, меня не дождалась? — не отставала Влада. Она прекрасно знала, что в такие моменты от Альки нельзя отставать. Как бы та ни огрызалась — нельзя. Сестра кинула нож на стол и обернулась. — А что, мне нужно было остаться? — криво усмехнулась она. — Чтобы не только Мара, но и все остальные поняли, из-за чего этот чёртов ураган? Или чтобы с полицией пообщаться? С твоими эмвэдэшниками? Влада догадывалась, что обычные люди вряд ли успели что-то заметить, но говорить об этом не стала. Алька сверлила её яростным взглядом, и она спокойно выдержала его. Упрямство против упрямства. Скала против вулкана. Взорвётся или нет? — Я ушла, чтобы увести ураган, — тихо произнесла Алька. — А ещё — чтобы не встречаться с Марой. Мне Киры хватило. Не хочу. Она опустилась на стул и отвернулась, а Влада вздохнула. Киру они видели в последний раз в тот самый вечер, когда у Альки случился прорыв аномальных способностей. На следующий день подруга уехала на учёбу в соседнюю область. Они звонили ей, пытались встретиться, поговорить, но та была вечно занята, а потом и вовсе перестала отвечать на звонки. После этого-то Алька и оборвала все контакты, завязала с шумными компаниями, начала избегать людей. Даже работала исключительно по интернету, чтобы не встречаться ни с кем. Её мир замкнулся на Владе и дедушке. Она боялась навредить. Боялась — и изо всех сил сдерживала себя, а потом неизбежно срывалась. А за срывами следовали разрушения: бури, локальные землетрясения, лесоповалы. В такие моменты успокоить и остановить её могла только Влада. Каждый раз, как и пять лет назад, почему-то только от одного её присутствия стихия усмиряла гнев. Влада не знала, почему так происходит, но всегда оказывалась рядом. Только вот сегодня не получилось. — Что там произошло? — спросила она, подходя к столу. — Сумку сдёрнули, — процедила сквозь зубы Аля, помолчала и добавила: — А ещё Алиска. Влада снова вздохнула. Во время ужина Алька пару раз уходила в уборную и там стояла, стискивая кулаки. Влада думала — сорвётся. Ей, если честно, самой хотелось от души вдарить отцу промеж глаз. Но Влада терпела, и Аля терпела. Скрипела зубами, но терпела. И под самый конец не выдержала. — Аль, что она сделала? — Да ничего не сделала, — прошептала Алька. — Спасибо сказала, что пришли. «Семьёй» называла. А мне это… Аля вскинула голову и посмотрела на сестру. — Ну ты же понимаешь. Ты же всё понимаешь! Мне это хуже пинка под рёбра. «Семья»… Как подачку, блин, кинула. Да пусть подавится она этой семьёй! Алька схватила Владины руки. — Помнишь? Помнишь, о чём мы мечтали? О чём маме шептали? Что на Новый год соберёмся всей семьёй, и отец там будет обязательно, и ёлка, и разговоры за столом… Мы никогда больше не соберёмся. Никогда. Нас всё меньше и меньше. Только ты и я… Прости, Владка. Прости меня, что постоянно цепляюсь за тебя, держу, жить мешаю. Прости… Но ты единственный, кто… Алька шептала почти беззвучно, едва шевеля губами, а Влада молча гладила её по спине. Как объяснить этому человечку, что он не цепляется, не держит, не мешает? Всё наоборот. Кто веселит её постоянно, выводя из меланхолии? Кто поддерживает её любые, пусть даже самые бредовые, идеи? Кто придаёт ей силы, когда опускаются руки? Кто никогда, никогда не сомневается в ней? И ведь Влада сама рада подставлять плечо — только бы о него опирались. Ей ни разу не хватило слов сказать об этом, не хватило и сейчас. — Какая же ты у меня глупая, — улыбнулась она. — Зато ты умная, — буркнула Алька и, подняв голову, спросила: — Вот скажи, умная: что мне делать? Что мне со всем этим делать? Пять лет прошло, а ничего не изменилось. Я как не знала, как контролировать эту долбанную силу, так и не знаю. Поиски ни к чему не привели. Вся литература по эзотерике — фуфло, а маги, которые мне попадались — шарлатаны. Единственное, что меня хоть как-то спасает, это медитации, но сегодня я тоже медитировала, и толку?! — Алька в сердцах саданула кулаком по колену, сморщилась и уже тише добавила: — Хотя вот на ужине всё получилось. Влада присела рядом и задумалась. Она не могла ответить на Алькин вопрос. Она знала и понимала кучу разных проблем, но вот в этой не разбиралась абсолютно. Здесь нужен был грамотный человек, учитель, но где его взять? За эти пять лет Алька куда только не моталась, к кому только не обращалась. Но все эти люди оказывались специалистами лишь в одном — в обмане. Помогали Альке только медитации, да и то помощь эта была временной и неоднозначной. Влада давно уже установила связь между ними и последующими природными аномалиями. Связь эта была прямой: на что сестра, успокаиваясь, медитировала, то при последующем её взрыве и начинало бушевать. Время, прошедшее между первым и вторым, не имело значения. Ветер, земля, дождь, солнце — всё моментально реагировало на перепад её настроения. Алька будто бы подключилась к какой-то глобальной системе и не могла теперь из неё выйти, только переключалась от одного звена к другому. Но как разомкнуть цепь? Как выйти из этого порочного круга? Это и было для Влады главным вопросом. Вопросом, на который она искала ответ, анализируя все случаи. — Рассказывай, как это произошло, — попросила она сестру. Та смерила её недовольным взглядом, но всё же начала: — Да всё, как обычно. Ужин этот дурацкий, накопившаяся усталость, тебя ещё с работы вызвонили — короче, настроение ниже плинтуса, и я решила расслабиться, на облака смотрела, ветер ловила, потом Мара подошла… Аля запнулась, и Влада не стала её торопить. Она понимала, что сестре тяжело и неприятно об этом говорить. — На лавке сидели, разговаривали, когда эта дура подошла, про семью втирать начала. Но я сдержалась! — выкрикнула Алька. — Но когда гад на велике сбил меня и сдёрнул сумку — вот здесь я взбесилась. Не знаю, о чём я думала. Ни о чём, наверное… Аля опустила голову. — На ужине-то всё нормально прошло, хотя там и дура, и отец были. А вот после… — А что на ужине? — перебила сестру Влада, не дав той вновь заняться самоедством. — Ты говорила, что тоже медитировала. На что? — На себя, — тихо прошептала Алька. — Мара посоветовала. Я ещё удивилась, а она сказала, что это мне поможет лучше понять себя. Аля говорила что-то ещё, но Влада её почти уже не слышала. Вот он — размыкающий ключ! Выход. Ответ. Простой до гениальности, и остаётся только удивляться — и как они раньше сами не догадались. Ведь это же просто — замкнуть цепь на себя. И всё. И нет больше резонанса с окружающим миром. Сколько они бились над этим ответом, а Мара сразу нашла. С лёту. Не искала, а нашла. Мара… Тоска, что плескалась сейчас в глазах сестры, щемила сердце и Владе. Тоска по дружбе. По нормальной, искренней, настоящей дружбе. По дружбе, которая закончилась, так толком и не начавшись. Люди всегда боялись неизвестного, необычного, непонятного. И некого в этом винить. Хотя Влада знала — Алька будет винить себя. Она протянула руку, чтобы хоть как-то утешить сестру, но вздрогнула от резкого сигнала. Это сработала ОСА из-за того, что кто-то шагнул на их крыльцо. Кто-то? Сёстры вскочили, вглядываясь в настенный монитор. Вглядываясь — и не веря своим глазам. — Эй вы, адские колдуны! Есть кто дома? — раздался бравый голос, и острые кулачки забарабанили в дверь. — Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом! Под дверью стояла Мара. Мокрая, грязная, уставшая. Мара. Влада бросилась к двери вслед за сестрой, запоздало соображая, что ОСА сработала только сейчас, когда Маша уже подошла к дому, а не по пути к нему. Впрочем, всё это ерунда. Самое главное — она не испугалась, пришла. Остановившись на пороге, Влада с улыбкой смотрела на Альку, стискивающую Мару в объятиях и ревущую ей в плечо, и на саму Мару, растерявшуюся от такого неожиданного приёма. — Ба-баба Яга, ты чего? — говорила Мария. — Ты сначала баньку-то растопи, накорми, а потом уже добра мол… э-э… девицу слезами заливай. Ты ж сейчас потоп устроишь, баба Яга. Дай хоть акваланг надеть. — Маша, замолчи, а, — попросила Влада, обнимая обеих. — Не порть момент.Конец первой главы