Breath Into My Hands

Июнь, 1993 Может Эдди Каспбрак и был невысоким и хрупким (по крайней мере, это то, что говорили ему другие люди), но ему было по душе думать, что он был вполне нормальным семнадцатилетним парнем. Его мама никогда не позволяла ему заниматься спортом («С твоей астмой это просто непозволительно, Эдди! Ты банально не справишься и травмируешь себя! Ты болен!»), однако уже в средней школе он смог найти друзей, которые оставались с ним и по сей день. Бен переехал в Дерри в седьмом классе и быстро сдружился с Эдди, поскольку они оба подвергались нападкам со стороны Генри Бауэрса. Бен даже вступил в шахматный клуб вместе с ним — это был единственный школьный кружок, который Соня Каспбрак позволила ему посещать. Эдди даже нашел себе девушку прошлой осенью. Её звали Майра и, возможно, она слишком напоминала ему его мать, но она была действительно хорошей! Она заботилась о нём! Он представлял себе, как закончит старшую школу, поступит в колледж, и, может быть, он женится на ней — по крайней мере, это был тот план, который его мать вложила Эдди в голову почти сразу после того как она с ликованием узнала о том, что у него появилась девушка. Подобные разговоры всегда заставляли Каспбрака чувствовать себя немного неуютно, и он не мог понять почему. Так ведь делали нормальные люди, а Эдди не забывал напоминать себе, что, за исключением здоровья, он был абсолютно нормальным. Он напомнил себе об этом и сейчас, подходя к своему шкафчику, где его уже ждала Майра, улыбаясь и крича «Эдди!», как только он появился в ее поле зрения. Том — еще один парень из шахматного клуба, стоял возле своего шкафчика, а позади него виднелась громоздкая фигура Бена. — Привет, ребята! — Сказал Эдди, помахав им рукой, и, собравшись с духом, повернулся к девушке. — Привет, Майра! Он поднялся на носочки, чтобы поцеловать ее в щеку, но у Майры, видимо, были свои тараканы в голове, потому что в последнюю секунду она повернулась так, чтобы прижаться своими губами прямо к его, и обхватив его руками, словно поймав в ловушку, засунула свой язык прямо ему в горло. Эдди напрягся и почувствовал, что начинает паниковать. Майра знала, что он не любит публичного проявления чувств. Если быть до конца честным, он не любил никаких проявлений чувств, будь они публичными или нет. Это же полная антисанитария! Но Майра, которая была обычно столь понимающей, напоминала ему принять таблетки буквально за секунду до сигнала часов, почему-то была не в курсе об этом. Чувствуя, что его дыхание становится все короче, а горло сжимается, он сумел оттолкнуться, нащупывая молнию на поясной сумке и вытаскивая ингалятор. — Ох, Эдди, прости! — Сказала Майра, абсолютно не выглядевшая виноватой при этом. — У тебя перехватило дыхание от меня, не так ли? — она усмехнулась. Эдди воспользовался своим ингалятором, чувствуя, как его дыхание приходит в норму. — Разве тебе не нужно идти на последнее собрание драмкружка, Майра? — спросил он, надеясь, что он прозвучал менее обнадеженным, чем есть на самом деле. Либо это сработало, либо Майра просто не заметила. В любом случае, он приблизился, чтобы оставить влажный поцелуй на ее щеке, и усмехнулся, когда она ушла, помахав им на прощанье. Эдди вздохнул и прислонился к своему шкафчику. Он посмотрел направо и увидел Бена и Тома, которые с трудом сдерживали смех. — Ой, заткнитесь! — сказал он, поворачиваясь, чтобы открыть свой шкафчик. — Вот вас не бесит, когда они делают так? — Не знаю, это выглядит весело! — Мечтательно ответил Бен. — Бену просто хочется, чтобы Беверли Марш целовала его так же! — Сказал Том с улыбкой, а Хэнском немного покраснел. — Не знаю, ребят, — сказал Эдди, чувствуя себя внезапно очень неуютно. — Я слышал, как люди говорят, что Беверли Марш лесбуха. Грета Кини говорила всякое о том, как она ведет себя в раздевалке перед физкультурой, когда я заходил за лекарствами на той неделе. — Ничего подобного, — сказал Том. — Всем парням из футбольной команды тоже есть что рассказать о ней. Я слышал, как они говорили, когда прятался от Генри Бауэрса в шкафчике! — он посмотрела на Бена, который смотрел так, словно хотел убить его взглядом. — Я не говорю, что верю им — просто говорю, что она не лесбуха. — Неважно, — пренебрежительно сказал Эдди, открывая свой шкафчик. — Может быть, она просто делает это как-то неправильно. — Он начал хватать свои книги, не замечая, что его друзья с подозрением разглядывают фотографии, приклеенные внутри. Взглянув на фотографии, он улыбнулся. Они были вырваны из какого-то случайного журнала о мужском здоровье, который лежал у его матери — он как-то его листал и подумал, что эти фотографии хороши, решив взять их с собой. — Да ладно тебе, Бен. Пойдем. — сказал он, закрывая дверь. Том и Бен обменялись взглядами, и Бен последовал за Эдди. Уходя, они не заметили, как Том открыл шкафчик и сорвал фотографии, спрятав их в рюкзак. - На следующее утро Эдди спустился вниз и увидел, что его мать сидит за столом и ждет его, чтобы позавтракать. Ему показалось странным, что она испекла ему блины вместо того, чтобы как обычно приготовить овсянку. Обычно она не позволяла ему есть пищу с таким содержанием сахара. Но он не собирался задавать вопросов и с готовностью сел. Это был последний день занятий, в конце концов, может быть, она просто хотела быть милой! Он начал тянуться к тарелкам перед собой, но… — Эдди! — прикрикнула на него мать. — Мы еще даже не произнесли молитву! Каспбрак откинулся на спинку стула и неохотно взял ее руки в свои, закрыв глаза, ожидая, когда она покончит с этим. — Боже мой, — начала она. — Пожалуйста, благослови эту еду, которую мы собираемся съесть. Мы благодарим Тебя за изобилие, которое Ты предоставил нам.» Именно здесь она обычно останавливалась — его мать никогда не была тем, кого можно было бы посчитать по-настоящему религиозным человеком. С его точки зрения, она в основном просто сохраняла свою позицию «святее, чем ты» и ходила в церковь по воскресеньям, чтобы иметь повод смотреть свысока на других людей, которые этого не делали. — Пожалуйста, помоги нам следовать по твоему пути, по которому Ты хотел, чтобы мы все шли. И Господь…пожалуйста, помоги нам исполнять те роли в жизни, которые Ты нам задал. Эдди открыл глаза и уставился на мать. Это утро становилось все более и более странным. — За все, что естественно и… ЗдорОво… И свято, во имя Твое молимся. Да будет так. Аминь. — Аминь, — быстро повторил Эдди, отдернув руки, как только выдался момент сделать это, не навлекая на себя гнев матери своей грубостью. — А теперь иди и ешь, Эдди! — резко сказала Соня Каспбрак. -У тебя впереди большой день! Кажется, у него пропал аппетит. - Остаток дня Эдди чувствовал себя странно. Он не мог избавиться от мучительного ощущения, что что-то не так, и ему казалось, что люди смотрят на него, когда он шел по коридорам. Его мать и так была довольно странной, но даже Бен, Том и остальные члены шахматного клуба вели себя сегодня странно. До него даже доходили слухи о том, что Беверли Марш пропустила последний школьный день. Что-то о ее отце, который вытащил ее перед выпуском, чтобы поехать в какой-то странный религиозный летний лагерь. Эта новость наполнила его еще большим беспокойством, хотя он и не мог понять почему. Он хотел встретиться с ребятами за обедом, взволнованный, чтобы поговорить об их последнем турнире перед выпуском, но никто, казалось, не был очень рад его видеть. — Эй, Эдди… — в какой-то момент Бен начал шептать. Эдди резко повернул голову — впервые за весь день кто-то из его друзей попытался заговорить с ним. Но к тому времени, когда он встретился взглядом с Беном, он увидел, что один из парней бьет его по ноге считая, что делает это достаточно скрытно. — Что? — умоляюще прошипел он, отчаянно желая узнать, что происходит, и уверенный, что, если бы остальные не остановили его, Бен бы все рассказал. Но было уже слишком поздно. Он попытался обнять своих друзей на прощание после обеда, как он всегда делал, однако все они уклонились от него. В какой-то момент он даже поймал на себе взгляд Бена, когда тот подумал, что Эдди не смотрит, и ему стало грустно. Что-то случилось, и это сводило Эдди с ума. Почему никто не сказал ему, что происходит? Единственным человеком, который, казалось, был рад видеть его в тот день, была Майра, и это почему-то не успокаивало. В конце дня он пошел искать своих друзей, чтобы попросить их подписать его альбом, однако нигде не смог их найти. А Бен всегда ждал, чтобы поехать домой на велосипеде с Эдди. И снова там его ждала только Майра, которая позвякивала ключами от машины. Мама Эдди не разрешала ему садиться за руль — это было слишком опасно, как сказала она. Но родители Майры подарили ей машину на день рождения в прошлом году, и, похоже, она собиралась отвезти его домой. Обычно он протестовал, но поскольку его друзья уехали без него, он просто разочарованно подошел к Майре и согласился ехать. Он сел на пассажирское сиденье ее машины и был встречен еще одним неприятным поцелуем. Он отстранился, как только смог. — Поехали домой, Майра, — пробормотал он. По ней было видно, что она разочарована, но это был слишком ужасный день. Он просто хотел подняться наверх и почитать свои комиксы. - Соня Каспбрак нервно барабанила пальцами по столу. Она знала, что поступает правильно. Она всегда знала, что ее Эдди был больным мальчиком, но никогда не знала точно, насколько больным, пока не забрала его рецепты в аптеке несколько недель назад и не услышала, как Грета Кини говорила своим друзьям о ее милом мальчике. Она была, мягко говоря, шокирована, но поспешила домой для того, чтобы убедиться, что ее подозрения подтвердились. Теперь, когда она искала, улики были повсюду. — Спасибо, что пришел, Питер, — сказала она, глядя на мужчину, сидевшего напротив нее. — Для этого наша организация и существует, — сказал он с улыбкой. — Итак, вы посмотрели видео? — Снова и снова, — сказала она, энергично кивая. — Вы поступаете правильно, Миссис Каспбрак, — сказал он. Все присутствующие кивнули, за исключением одного из друзей Эдди. Большой, которого она никогда по-настоящему не любила — его привычки в еде, конечно, не производили на нее хорошего впечатления. — Главное, чтобы все было ясно, — продолжал мужчина. — Говорить нужно прямо. Но делать это с любовью. Мы не обвиняем, мы поддерживаем.» Соня кивнула. Она была в ярости, что ее сын так поступил с ней, но она любила его и хотела вылечить. И этот человек из Истинных Путей заверил ее, что они могут сделать это. — Кажется, я слышу машину, — услышала она голос одного из маленьких друзей Эдди и бросилась к окну, выглядывая из-за занавески. Конечно же, она увидела, как милая Майра ведет ее сына по подъездной дорожке. - Войдя в дверь, Эдди замер, как вкопанный. — Что происходит? — нервно спросил он, положив руку на поясную сумку, готовый в любую секунду схватить ингалятор. Весь шахматный клуб вместе с Гретой Кини и странным человеком, которого он никогда раньше не видел, собрались у него на кухне, окружив мать. — Мне очень жаль — услышал он голос Бена из глубины группы. Он выглядел пристыженным. Эдди попытался отступить, но Майра загородила ему дверь. Он сунул руку в поясную сумку и вдохнул из ингалятора, словно от этого зависела его жизнь. — Привет, Эдди! — сказал незнакомец, шагнув вперед, когда у Эдди перехватило дыхание. — Меня зовут Питер. Ваша мать и ваши друзья хотят поговорить с вами, и я здесь, чтобы помочь облегчить этот диалог. Эдди почувствовал, как Питер пожимает ему руку, но не помнил, как протянул ее. О чем они могли говорить с ним, если для этого требовался чертов модератор? Улыбка, которую этот парень адресовал ему, вызывала у него нервное возбуждение. — Почему бы нам не начать с того, что мы сядем и устроимся поудобнее? — Продолжал Питер. — Как бы это могло быть? И прежде чем он успел возразить, его мать встала из-за стола, и они с Питером повели его в гостиную, где собрались остальные его друзья. — А теперь, Соня, не хотите ли вы начать разговор? Эдди уставился на мать. — Эдди, милый, — начала она. — Ты знаешь, что мы любим тебя, но… В последнее время твое поведение было очень тревожным! Ты болен, и я боюсь, что ты находишься под влиянием… Неестественного способа мышления! — Сказала она, и чем дольше она говорила, тем пронзительнее и печальнее становился ее голос. — Неестественного? — Повторил Эдди. Он понятия не имел, что происходит. Он хотел, чтобы кто-то просто… — Мы считаем тебя педиком, неудачник. — Пропищала Грета Кини, скрестив руки на груди. Она выглядела совершенно самоуверенной и продолжала пускать пузыри своей жвачкой после того, как произнесла это. — Что? — Я сам когда-то был геем, — сказал Питер с улыбкой, которая казалась слишком широкой для его лица. — Теперь я бывший гей, Эдди. Я работаю в месте под названием Истинные Пути, которое помогает людям, таким как ты, научиться понимать причины гомосексуальных тенденций и гомосексуалистов и узнать, как это лечить! Эдди увидел, как мать с обожанием улыбается Питеру. — Какие тенденции? — недоверчиво спросил он. — Почему ты думаешь, что я… — У тебя в шкафчике нет фотографий девушек, — вмешался Том, поднимая фотографии из шкафчика. — Только эти. — А это из твоей комнаты, — добавила его мать, разворачивая плакаты Джорджа Майкла и Элтона Джона. — Это ведь иконы гомосексуальности, — сказал Питер, глубокомысленно кивая. — Тебе даже не нравится целовать меня, — добавила Майра с таким печальным видом, что Эдди даже стало чуть жаль ее. — Это правда, — сказал Том. Эдди не мог этого отрицать, но это не означало, что он гей. — Я не верю этому! — воскликнул он. — Отрицание-это естественная часть процесса исцеления, который мы будем исследовать в Истинных Путях, — сказал Питер, положив руку на плечо Эдди, потому что он был уверен, что это будет утешительно, но это заставило Каспбрака почувствовать себя очень неловко, и он отвернулся. — Исцеление? В голове у Эдди бурлили эмоции. Он был в ярости от того, что мать так с ним поступила. Собрала этих людей в его доме и нападает на него с этим… С этой ложью. — Я ни за что не поеду туда! Это прозвучало громче, чем он ожидал — это был почти крик. У него закружилась голова, и он потянулся за ингалятором, который положил на стол, но не смог дотянуться до него. Последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание, был Бен, спешащий обратно на кухню, чтобы схватить его.