***
В тот поистине долгожданный вечер я помогала Елене Васильевне одеться и уложить волосы, в общем, все было как всегда. До начала оставалось чуть меньше часа, когда привычная всем паника Образцовой вдруг начала переходить в самую настоящую истерику. — Я не могу, не могу, умираю. Просто умираю, — твердила она, опустившись на диван и прерывисто дыша. Лицо побледнело, руки тряслись. Поняв, что на этот раз все серьезнее чем обычно, я накапала в стакан с теплой водой немного валерьянки, Образцова даже не думала возражать, однако успокоительное не помогло. Я уже собиралась вызывать врача, когда дверь с коротким стуком отворилась, и в комнату вошёл Альгис. Встретившись с моим беспомощно-испуганным взглядом, он нахмурился: — Что у вас опять случилось? Отвечать мне не пришлось. Лена громко всхлипнула и окончательно разрыдалась. — Я не знаю, что делать. Успокоительное не помогает, наверное, нужно скорую вызывать, — я шагнула к телефону, но Альгис меня остановил. Он подошёл ближе, присев напротив Лены, сжал ее дрожащие пальчики и, глядя в глаза, принялся с улыбкой что-то шептать, поглаживая ладони. Это и правда помогло, дыхание нашей паникерши выровнялось, а я, вдруг смутившись, почувствовала себя совершенно лишней. Осторожно выскользнув за дверь, я нос к носу столкнулась с Зурабом. — А где Леночка? Нам на сцену выходить скоро, — Соткилава удивлённо смотрел на меня, преграждающую ему путь в гримерную. — Ты же знаешь Лену, переволновалась, я дала ей успокоительное, через минут десять все будет в порядке, и она выйдет. Дадим ей побыть одной и успокоиться, — я пыталась говорить как можно убедительнее, и это сработало. Зураб, понимающе кивнув, отправился за кулисы, а я облегчённо выдохнула, опираясь спиной на дверь и понимая, что пока эти двое там, мне придется стоять на этом самом месте. На страже чести Елены Васильевны. Слава богу, они вышли уже очень скоро. Лену почти не трясло, но Альгис, на всякий случай, придерживал ее за талию. Быстренько освежив макияж звезде сегодняшнего вечера, мы отправились за кулисы. В зале не было свободных мест. Не смотря на скандальную статью в «Правде», билеты раскупили за пару недель. Зрителей совершенно не интересовали культурно-политические интриги, они просто хотели увидеть любимых артистов и насладиться хорошей музыкой. Это не могло не радовать. Остатки нервозности и паники Образцовой улетучились, как только она вышла на сцену. Огромное количество репетиций сделало свое дело. Образцова пела легко, без малейшего напряжения, а после заключительной Сегидильи буквально впархнула в кулисы с ослепительной улыбкой на лице. Из зала продолжали доноситься бурные аплодисменты. В это время из оркестровой ямы поднялся Альгис, он обнял Лену, что-то шепча ей на ушко, а она, смеясь, потянула его на сцену. Кажется, они и сами не понимали, что между ними происходит, как они выглядят со стороны. Сияющий Альгис целовал ее руки. На секунду я подумала, что вот сейчас он упадет перед ней на колени, а она начнет кричать от счастья. Глядя на эту пару, стоящую в лучах софитов, я поняла, что это все не просто эйфория, а нечто гораздо большее, и очень скоро оно накроет их с головой.***
Дальше становилось только хуже. Лена и Альгис проводили вместе все больше и больше времени: постоянно что-то готовили, учили, разбирали. Так прошло лето. Он уже чувствовал себя в опере своим человеком, а она не могла петь с кем-то другим. Но то, что между ними происходило, продолжало оставаться для всех просо дружбой. Муж Образцовой был полностью сосредоточен на написании докторской по физике, Ленку-маленькую, в силу переходного возраста, волновали совсем другие проблемы. А я, я не знала, радоваться мне или паниковать. Они оба были счастливы, но категорически не желали признаваться даже самим себе, что является истинной причиной такого состояния. И вот однажды чаша эмоций наполнилась до краев, и случилось то, что всегда случается в подобных ситуациях. Они поругались.***
Тем вечером у Жюрайтиса был спектакль, первый в сезоне, после они с Образцовой договорились обсудить программу очередного совместного концерта. Мы с Леной тогда стояли в коридоре, болтая обо всем на свете, она рассказывала совершенно уморительные анекдоты, я смеялась буквально до слез. — Ну где же он? Обычно самый первый уходит, а сегодня что случилось? Уже весь оркестр домой убежал, — Лена шутливо возмущалась, нетерпеливо поглядывая в конец коридора. — Добрый вечер, Жюрайтиса ждёте? — один из скрипачей остановился рядом с нами, видимо, услышав обрывок разговора, — он был в кулисах, там делегация из Италии приехала. От спектакля в восторге, захотели встретиться с солистами и дирижером. Поблагодарив мужчину, Лена с уверенным видом направилась в кулисы. Я поспешила за ней. — Что, бежим спасать Маэстро от почитателей его таланта? — усмехнулась я, догоняя Лену. — Если это какие-нибудь политики, то долго он точно не продержится, поэтому да! — ее настроение было исключительно замечательным. Первыми, кого мы заметили, войдя в кулисы, были Максимова и Васильев, которым горячо пожимали руки двое элегантных мужчин. Рядом, сверкая как начищенный пятак, стоял министр культуры. Но тут улыбка на лице Лены неожиданно померкла. Проследив за ее взглядом, я наконец обнаружила Жюрайтиса. Он стоял в компании какой-то дамы, с сияющим видом что-то щебечущей по-итальянски, Альгис же только вежливо улыбался. Заметив нас, министр тут же принялся представлять Елену Васильевну высокопоставленным гостям, а она не сводила глаз с Жюрайтиса. Итальянка, заметив этот взгляд, как-то небрежно подала руку Лене и вновь, с ещё большим усердием, принялась что-то втолковывали Маэстро, кокетливо хлопая ресницами. С каждой минутой Образцова нервничала все сильнее, а когда мужчина на прощание поцеловал протянутую ручку иностранки, прима Элена вышла из себя. — Альгис, знаешь, ты, судя по всему, слишком устал сегодня. Обсудим как-нибудь в другой раз, а у меня дел много, — как только мы остались втроём, голос Лены зазвенел стальными нотками, — и вообще, думаю, тебе стоило проводить даму до машины, прости, что помешали. Последнюю фразу Образцова буквально выплюнула уже не глядя на нас и быстрым шагом покинула помещение. Альгис, совершенно не понимающий, что произошло, и чем может быть вызвана подобная реакция, так и остался стоять, удивлённо глядя на закрывшуюся дверь. — Да, всё ещё хуже, чем я предполагала. Поехали домой, Жюрайтис, сегодня разговаривать с тобой она точно не будет, — похлопав мужчину по плечу, я легонько подтолкнула его к выходу.