Симфония о Таланте, Дружбе, Любви и Счастье

      Как ни странно, озарение, так внезапно снизошедшее на нашего Маэстро, ничуть не облегчило ситуации. Теперь Лена и Альгис при каждой встрече смущались, отводили глаза, мило краснели, но упорно пытались делать вид, что ничего между ними не происходит, чем продолжали жутко меня раздражать.       Одна такая встреча случилась накануне очередных гастролей Образцовой.       Дело было после новогодних праздников, и Лена с Альгисом, ввиду продолжительной разлуки реагировали друг на друга слишком остро. У Жюрайтиса это выражалась неудержимым энтузиазмом и желанием творить что угодно и в любых масштабах, Лена же просто растерялась, поминутно заливаясь краской и явно не находя возможным себя контролировать. — А ещё, я тут подумал, ты как-то говорила мне, что хотела бы спеть оперетту. Давай сделаем концерт! — Жюрайтис подскочил с дивана, озарённый новой идеей. — Да, конечно, замечательная мысль, споём, обязательно, — Образцова, обернувшись, от неожиданности дернулась в сторону, задевая кипу нот на столе.       Белые листы разлетелись по комнате, Альгис принялся извиняться, помогая Лене их собрать, а мне хотелось биться готовой об стену, так смешно выглядели эти двое, пытаясь бороться со своими чувствами. — Я… мне нужно домой, вечером самолёт, а я ещё не собрала чемоданы, — когда Жюрайтис наклонился к ней, отдавая оставшиеся листы, нервы Елены Васильевны сдали, и она практически бегом вылетела из комнаты. — А я тогда начну готовить концерт, — как выяснилось позже, эта фраза Альгиса так и не достигла своего адресата.

***

— Послушай, а вот это не будет лишним? Знаешь, я думаю ещё втиснуть сюда хор… — за последние десять минут это был уже третий подобный вопрос.       Идея с опереттой поглотила Маэстро с головой. Альгис за неделю нашел тенора в пару Образцовой, хор, оркестр, почти скорректировал программу и выпросил большой зал консерватории, что было совсем уж непросто. Оставалось только дождаться солистку. Главным советчиком Жюрайтис отчего-то избрал меня, ничего не смыслящую во всех этих музыкально-оперных делах. — Понятия не имею, что там будет лишним, а что нет. Мне как-то не приходилось составлять концертные программы. Альгис, ну убери отсюда ноты, они загораживают свет, я так себе пальцы к пачке пришью. Ты Лене звонил вообще? — перекладывая кипу исписанных Жюрайтисом листов подальше от лампы, спросила я. Мужчина в ответ только отвёл глаза, — Ясно. Детский сад. Тебе самому такое поведение смешным не кажется? — Нет, не кажется. И вообще, она завтра приедет, вот и поговорим. Так, уже поздно, давай собираться, — взглянув на часы, Альгис выпрямился, откидываясь на спинку стула и задевая головой стоящий на полке реквизит. — Жюрайтис, хватит буянить, я тебя больше сюда не пущу, будешь работать под пристальным вниманием своих воздыхательниц, — я пригрозила мужчине пальцем, на всякий случай проверяя целостность атакованной им бутафории.

***

      На следующий день Елена Васильевна примчалась в театр прямо из аэропорта. Вечером Борис Годунов, а отказываться от выступления из-за плотного графика и банальной усталости она не привыкла. Спектакль спела на автомате и теперь сидела передо мной совершенно без сил. — Лена, добрый вечер! — от громкого стука в дверь, Образцова, с головы которой я пыталась снять диадему, вздрогнула всем телом. — Альгис, тебе ну совсем невтерпёж, мог бы хоть подождать, когда я ее разгримирую, — возмущённо воззрившись на вошедшего мужчину, я слишком сильно дернула украшение, вызвав тихий всхлип примы Элены, — Леночка, извини пожалуйста! — Ничего-ничего, хорошо, что половина волос не мои. Альгис, я рада тебя видеть, как дела? — Лена устало улыбнулась. — Прекрасно, я завтра приду, обсудим небольшие корректировки в программе, не переживай, я там просто пару вещей местами поменял и не уверен по поводу одной арии, в общем посмотрим, отрепетируем… — Стой, о чем ты? Что отрепетируем? — прервала Альгиса Образцова, от удивления даже забыв в очередной раз смутиться. — Как это? Оперетта. Концерт через три дня. Ты же выучила? — он замер, с надеждой глядя на Лену. — Нет, Альгис, конечно же не выучила! Мы же ничего толком и не обсуждали, а где я должна была ноты взять? — Елена Васильевна отрицательно замотала головой, отчего из полуразобранной прически посыпались шпильки. — Но, я же уже договорился. Нам дают Большой зал… — эти глаза надо было видеть. Жюрайтис, будто ребенок, обиженно смотрел на сидящую в кресле женщину, а она, кажется, уже начала жалеть о произнесенных словах. — Альгис, ох… — она замялась, но быстро сдалась под его растерянно-грустным взглядом, — У тебя есть с собой ноты? Я надеюсь, что да, потому что если мы не хотим опозориться, то мне нужно начать учить прямо сегодня, — Лена, кажется, сама была не до конца уверена в своих словах, но обидеть его еще раз не могла.       Альгис тут же умчался за нотами, а Образцова устало опустила голову на ладони. — Кажется, учить огромные вещи за несколько дней начинает входить в привычку, — она тяжело вздохнула, поднимаясь с кресла и разворачиваясь ко мне спиной.       Когда я, отстегнув воротник, наконец расшнуровала корсет ее платья, дверь распахнулась, и в комнату со словами: «Я принес все, что нужно» влетел восторженный Жюрайтис. — Альгис, ты совсем спятил?! — я едва успела прикрыть голую спину Образцовой, которая от неожиданности совсем растерялась, — ВЫЙДИ пожалуйста!       Мужчина, осознав всю неловкость ситуации, мгновенно скрылся за дверью, а Лена, стремительно краснея, присела на диван. — Знаешь, мне кажется, когда вы двое встретились, у вселенной было слишком хорошее настроение, — рассмеялась я, глядя на всё ещё не до конца пришедшую в себя Лену, — Образцова, успокойся, он ничего не видел. Ну все, давай уже переодеваться, а то Жюрайтиса там разорвет от нетерпения.       Действительно, когда мы вышли в коридор, к нам тут же подскочил Альгис, нагружая Элену нотами и попутно извиняясь.       Решив, что мое присутствие больше не требуется, я, сославшись на кучу неотложных дел, ретировалась домой, предоставив этих двоих друг другу.