***
В зале был аншлаг, кое как протиснувшись к своему месту в третьем ряду, я наконец села. Буквально через несколько минут на сцене появились оркестранты. Альгис Марцелович гордо прошествовал к пульту, улыбаясь музыкантам. Элегантные руки взметнулись вверх, и началась магия. Действительно, оперетта разительно отличалась от оперы, в первую очередь атмосферой. Здесь не было ни ноты трагизма, музыка излучала только счастье и безграничную любовь. Когда на сцене появилась Лена, что-то неуловимо изменилось, от недавнего плохого настроения певицы теперь не было и следа. Ее взгляды, жесты — все было обращено к Альгису. Мне даже на пару секунд стало жаль молоденького Игоря Морозова, который тщетно пытался обратить на себя внимание солистки. Привыкнув к тому, что кроме меня особенностей отношений между Жюрайтисом и Образцовой не замечает ровным счётом никто, я вздрогнула, услышав перешептывания девушек, сидящих позади. — Посмотри на ее улыбку, между ними явно что-то есть! — Да что ты такое говоришь, она же замужем кажется?! — Одно другому не мешает, знаешь ли. Нет, ну тут же все видно невооружённым взглядом! Антракт казался просто бесконечным, постояв несколько минут в консерваторском фойе, я размеренным шагом направилась к гримерной Елены Васильевны и уже хотела постучать в дверь, когда до моих ушей донёсся голос Образцовой: — Альгис, ну я же всё тебе пою, а ты меня совсем не любишь. Вот в фильмах все красиво: она смотрит на него, он на нее… — Лена пыталась говорить как можно более беззаботно, но скрывать свои чувства в шутливых интонациях у нее получать весьма скверно, даже я, стоя за закрытыми дверями, прекрасно понимала, что этот вопрос ее действительно волнует. — Леночка, так у меня же оркестр, а если я буду смотреть на тебя, то про них совсем забуду, — в его голосе слышалась улыбка, — но могу пообещать, что в следующую же секунду после того, как я опущу палочку, все мое внимание будет в твоем распоряжении. Их диалог прервал первый звонок, и я, так и не решившись войти, развернулась, направляясь обратно в зал. Почему-то невольно подслушанный обрывок разговора грел душу и заставлял улыбаться. Да, наверное это жестоко по отношению к семье Лены, но сердце подсказывало, что все правильно, все идет так, как должно. Жюрайтис выполнил данное Образцовой обещание и между ариями практически не сводил с нее взгляда, улыбался и целовал руки, так что к концу концерта об их отношениях гудел уже весь зал, а аплодисменты были совершенно невероятными.***
Через час мы с Леной шли к машине вслед за Альгисом, на которого водрузили целую гору букетов. Образцова как истинная принцесса сегодняшнего вечера подметала сугробы своим платьем. На переодевание сил уже не осталось, поэтому она просто накинула шубу, заявив, что ей совершенно без разницы, в чем ехать домой. — Какой чудесный вечер, да? — Лена остановилась на тротуаре, подняв глаза к небу, откуда падали редкие крупные хлопья снега. — Действительно, волшебный, — к нам подошёл Альгис, — Леночка, холодно же. Он бережно положил руки ей на плечи, поднимая ворот шубы повыше, а потом принялся аккуратно застёгивать пуговицы. — Вот так-то лучше. Ещё не хватало, чтобы ты заболела. — Спасибо, — Лена, помедлив секунду, вдруг крепко обняла его за шею, — спасибо тебе за все! За этот вечер, за оперетту, — в ее глазах блеснули слезы. — Это тебе спасибо, — Жюрайтис, обняв Образцову за талию, прижал ближе, нежно чмокнув в щёчку. На этот раз настала моя очередь смущаться и краснеть. — Ладно, девочки, хватит стоять на морозе, поехали по домам, — заметив мой взгляд, Альгис улыбнулся. — И правда, уже очень поздно, — Образцова чуть отстранилась от него, ее глаза сияли подлинным счастьем.