— Пойдёшь завтра в одиннадцать ночи в бар ХХХ, у нас там ДиСкАч? — Могу только на хуй пойти ;)
Темнота комнаты сгущалась, поглощая единственный кусочек света — худого парнишку. Голоса гудели громче, теперь парень не разбирал их вой. Не мог, не хотел. Тело закрывалось руками, голова словно разрывалась, уши уже давно болели.
— Уйдите! — Отчаянно взвыл Совергон, пытаясь хотя бы перекричать их просто потому что надоели. Голос перешёл на сбивчивый шёпот вперемешку с всхлипами, — Уйдите-уйдите-уйдите.Но они не уходили.
Окружали его, наполняя тёмную комнатку всё гуще и гуще. Пугали его своей неизвестностью, своим мраком, сеящимся из глаз и охватывающим всю квартиру, весь разум младшего. Безысходность сковывала тело, из глаз сочились слёзы. От последних всё в комнате размывалось, но разум выделял монстров. Конечно, как же не выделить своё творение? Никак. Страшно. Тишь разрезали громкие и тяжёлые шаги, эхом разносящиеся по квартире. Какого чёрта? Страх вновь сковал тело, он совсем забыл, что позвал друга. Всё-таки, полчаса мозгоебли от голосов плохо на нём сказываются. Ну, а что вы хотели? — Возьми нож, — Прорычала галлюцинация. Это был огромный чёрный дьявол с красными глазами. Жуткий, из-за чего Миша часто слушался именно его, а других игнорировал. И из-за этого больной мозг и использовал такой образ, когда нужны кардинальные решения. Демон протянул мелкий клинок такого же чёрного цвета, а рукоять была бордовой с тёмно-синими полосками. Из самого клинка сочился дым. Красивый. Совер медленно провёл пальцем по его лезвию, завороженно смотря на оружие. Палец обожгла резкая боль, и парнишка одёрнулся, непонимающе смотря на вмиг окровавленную ладонь. Решив, что нож несёт лишь смерть и боль, Миша проигнорировал просьбу демона, вновь возвращаясь в прошлое положение. Шаги приближались. Парень неосознанно дрожал. Дрожал перед страхом, что это создание пришло, чтобы его убить, да ещё и голоса нагнетают. В комнате загорелся свет, с болью ударивший по глазам и заставивший младшего поморщиться и закрыться руками ещё больше. Может, от света, может, от страха. Парнишка не рискнул посмотреть на пришедшего. Голоса громко взвыли, ударив своим воем по ушам, Миша еле держался, чтобы не завыть тоже. Вскоре всё утихло, галлюцинации растворились. Их напугал свет. Или тот лучик спасения, что сейчас находился в комнате. В глаза вновь ударил свет, а холодные руки наконец почувствовали тепло чужих ладоней. Стало как-то спокойнее, Совергон доверился ощущениям и поднял взгляд. В мутном взгляде умирающий мозг смог ровно вырисовать до боли знакомые контуры его друга. Да, сомнений не было, пришедшим был Даня. Узнав друга, Миша тут же неловко отвёл взгляд, а по телу прошлись мурашки, как только он увидел того, кто прикоснулся к его несчастным рукам. Кашин смотрел на младшего с таким живым волнением и страхом, что Соверу стало стыдно за этот концерт. Ну что он себе позволяет? Руки друга чуть дрожали, держа Мишины запястья и судорожно сжимая их, словно он сейчас Мишу потеряет. Навсегда. Может так и было бы, если бы Данила пришёл бы позже. — Прости, — Тихо вздохнул Совер, чуть покраснев. Ему реально было стыдно за то, что он заставил друга волноваться, да и за этот концерт в принципе. Взгляд старшего чуть помрачнел, стало страшно, что его бросят тут издыхать с Чёрным Дьяволом. Совер внимательно и верно смотрел на Данилу, словно пёсик, которого сейчас отругают и отправят на место. — Нет, тебе не за что извинятся, — Улыбнулся рыжий, тепло и заботливо смотря на Мишу, — Уже поздно, думаю, тебе лучше отдохнуть. Да, уже как ночи три, а Совер так замотался с голосами и так замотался от них, что не уследил. Миша лишь кивнул. Спорить не было сил, да и он был согласен с Кашиным, ему действительно надо отдохнуть. Странно, но в компании друга он ощутил спокойствие. Голоса как-то подозрительно быстро исчезли. В прочем, парня не волновало, исчезновение Чёрного Демона — определённо чудесный знак. — Вот, — Протянул какие-то таблетки Даня. Конечно, Совергон доверял Кашину, но не настолько, поэтому лекарство было окинуто недоверчивым взглядом, но всё-таки взято в худощавые ладони. На ощупь таблетки были шершавые и твёрдые, на коже от них оставался какой-то белый порошок. Сами они были капсульные и тёмно-зелёные. — Это успокоительные и снотворное, — Пояснил старший, видимо, заметивший недоверчивый взор Миши, — Просто выпей их, я дальше разберусь. Миша доверился. Он был польщён, потому что Даня — единственный, кому не плевать. Мешки под глазами, усталый взгляд, болезненные стоны, крики, блеклая кожа и много другое волновало лишь рыжего. Вряд ли бы кто-то так же запарился или пришёл бы вообще. Парень, поди, много чем пожертвовал, но смог прийти к другу, а не бросить его наедине со своими страхами. Младший проглотил горькие таблетки и его ноги пошатнулись от нахлынувшей усталости. Рука сама по себе легла за шею Кашина, обхватив её и цепляясь в попытке устоять, словно тонущий за спасительный круг. Твёрдая рука тут же подхватила торс Совергона, отчего он облегчённо выдохнул. Теперь тело не приходилось насильно удерживать в бодрствующем состоянии, и младший отдался мраку, а его мысли унеслись прочь.