Поэты мертвы и после смерти лишь звон. Я бросил листы, чтобы снова кинуться в шторм.
Мрачная и пустая комната, в которой Даня не видел ровным счётом ничего. В квартире стоял холод, словно сам Мороз решил заглянуть именно к Соверу в гости. В самом углу, вжимаясь спиной в стену и закрываясь руками, сидел хозяин квартиры. Его сбивчивый шёпот разносился по идеальной тишине квартиры. Безысходность?..
Парень пошёл на тихие всхлипы, попутно оглядывая квартиру. Такое себе местечко для житья, она была словно пуста не только снаружи, но внутри. В этой квартире витало отчаяние, которое передавалось каждому зашедшему. Вскоре рыжий зашёл и в комнату, где сидел Миша, окинув его оценивающим взглядом. Было видно ровно нихуя, поэтому он, тихо извинившись, включил свет в комнате. Недолго думая, старший сел перед другом, внимательным и немигающим взглядом смотря на брюнета. Растерянность. Даня совсем не знал, что делать. Кашин аккуратно взял худощавые запястья Совергона. Господи, какой же он холодный. Можно было даже подумать, что младший мёртв, вот настолько он холодный. Парень убрал руки с лица Миши, посмотрев теперь в его глаза. Во взгляде рыжего можно было найти уверенность, но в основном там плавали волнение и страх за друга. Рыжий, кажись, тонул в карих, почти чёрных, глазах Миши, тонул в его живом взгляде. Захлёбывался в этой бездне, которая отражала душу его младшего. Руки старшего чуть дрожали, он боялся потерять Совера. Было безумно интересно и одновременно страшно узнать, что такое видит брюнет, чего не видит никто. Наверное, что-то жуткое и мрачное, что-то, что скрыто в самых потайных углах сознания Миши. - Прости, - Тихо вздохнул друг, чуть краснея и отводя взгляд. Да, парнишка был очень милым, когда смущался, Даня мог говорить это сотни раз и не уставать. Зелёный взгляд чуть помрачнел, за что сейчас вообще извинился Совергон? За свою болезнь? Но разве это был выбор младшего? Явно нет, и Кашин это прекрасно осознавал. Поэтому младшему было и не за что говорить своё «прости». - Нет, тебе не за что извиняться, - Улыбнулся Даня, тепло и нежно смотря на Мишу. Он надеялся, что он хоть немного успокоил парнишку, потому что Кашину нужно доверие от его друга, а мало ли что говорят голоса. Рыжий не зря схватил с собой своё снотворное, сейчас младшему оно нужно куда больше. Старший мог и денёк не поспать, а вот Соверу уж точно нужен отдых ото всего. Парень всегда ставил своё здоровье куда ниже, чем здоровье его друга, поэтому позволял себе жертвовать своими выгодами для Миши. Мише нужнее, Мише хуже. - Вот, - Кашин вытащил из кармана таблетки и протянул их Соверу. Даня заметил недоверчивый взгляд парнишки, но лекарство он, всё-таки, взял. Ну да, рыжий бы тоже не шибко доверял, если бы ему протянули какие-то таблетки и заставили выпить. Слишком уж подозрительно выглядит, даже с учётом того, что Кашин – друг и просто пытается помочь. - Это снотворное, тебе должно помочь, - Решил пояснить старший. Чтобы Совергон поверил, чтобы принял помощь от рыжего, потому что Даня зла для своего младшего уж точно не хотел. Как бы странно не звучало, парень хотел Мише всего самого доброго. Совер доверился и принял лекарство, чему Кашин был несказанно рад. Он бы, наверное, не смог доверить свою жизнь кому-либо, кроме самого себя.. И Мише. Да, старший бы определённо доверился брюнету в такой же ситуации. Не сразу, конечно, но поверил бы. Рука младшего легла на плечи Дани, чуть сжимая его худи. Кашин чуть улыбнулся, было приятно быть опорой и тем, кто всегда поможет, ведь Совер потом тоже не бросит. Даня верил, Даня знал. Старший положил руку на торс друга, позволяя ему опираться на себя. Брюнет облегчённо выдохнул и расслабился, что, естественно, почувствовал рыжий. А после Миша и вовсе вырубился, что стало показателем для Дани, что младший давно не спал. А вот и ещё одна причина того, что Совергону снотворное куда нужнее. Парень, крепко держа спящего, аккуратно взял его под колени и спину. Так было удобно и рыжему, и Соверу. Чуть пошатнувшись от перемены в весе, Кашин поднялся. Брюнет оказался очень лёгким, что даже не удивило рыжика. Всё-таки, друг выглядел довольно худощавым, поэтому старший привык считать Совергона лёгким, что сейчас и подтвердилось. Даня зашёл в комнату младшего, где стояла его кровать, и положил на неё Мишу. Укрыв парнишку одеялом, он кинул всё тот же оценивающий взгляд на шизофреника, ища мелкие зацепки на нём, на его теле. Всё-таки, с Кашиным игралось жгучее желание понять друга, узнать того монстра в его голове, услышать голоса в тумане. Рука Миши упала с кровати, задрав рукав его худи аж до самого локтя. Внимательный взгляд зеленоглазого выцепил на открывшейся части тела порезы. Отчаяние друга было настолько сильным, что он резался. Кашин совсем не злился, лишь чувствовал жгучий укол вины. Он обязан был проводить больше времени с больным другом. Парень прекрасно знал, что у младшего кроме старшего никого и не было. Друг наотрез отказался говорить о шизофрении кому-то ещё и умело скрывал это уже как год. Даня не мог злиться на своего младшего, он прекрасно понимал Совергона. Ему нравилось проводить время с Мишей, нравилось его поведение, нравились его глаза, нравились совместные ролики и фиты, нравилось его тело.. Нравился весь брюнет, от пяток до кончиков ушей. - С-сука, - Тихо прошипел парень, выходя из комнаты. Вернулся он уже с аптечкой, которую открыл прямо на кровати Совера. Даня достал оттуда спирт и бинт. Парень открыл спирт прямо зубами и капнул небольшую каплю на ватку. Аккуратно взяв одной рукой руку Совергона, рыжий прошёл по ранам ваткой со спиртом. Покончив с обработкой, Даня перевязал бинтом руку друга и сделал тоже самое с другой рукой. Миша не проснулся, что было для парня на вес золота. Время близилось к утру, поэтому рыжий решил хотя бы попытаться поспать без снотворного. Шансов было крайне мало, но надо же попробовать? Внимание привлёк диван в зале. Сойдёт, Кашин даже останется у Миши на ночь. Ну не бросать же его одного. С тихим и глубоким вздохом, Данилка ушёл в зал и лёг на диван, прикрыв глаза. По началу сон не шёл от слова совсем, но вскоре, несмотря на отсутствие принятых медикаментов, мозг позволил телу отдохнуть, и рыжий провалился в неспокойный сон.