Голоса в Тумане.

«Это уже не Я. В полуночную тьму клыки оголяй, лишь Бог мне судья. Это уже не Я. Всё, что было «до», было зря, и в крови моей яд.»

Резкая боль в руке заставляет рвано выдохнуть. Миша молит всех существующих и нет Богов, чтобы Даня это не заметил. И, кажется, рыжий действительно не заметил, что только к лучшему. Брюнету не хотелось волновать своего возлюбленного бессмысленными проблемками, как мимолётная боль в руке. Но, кажется, это не бессмысленная проблема, ведь… Совергона вновь сильно потянули за руку, с силой отрывая от старшего. Брюнет хотел бы кричать или хоть пискнуть, но ком в горле не дал. Слишком страшно… Слишком плохо. Кажется, ещё немного, и Голоса могут вновь вернуться, чего парень уж точно не хотел. Наверное, своя болезнь была куда ужаснее, чем происходящее сейчас. Парнишка совсем ничего не понимал. Осознавал лишь одно, что убить его будет крайне легко, ведь он слишком слаб. Конечно, нож всё ещё при младшем, но выхватить холодное оружие можно довольно-таки просто, если постараться. Совер жмурится, когда его кто-то незнакомый с силой вжимает в стену. В голове уже что-то начало тихо пищать, но быстро смолкло. К добру такое точно не ведёт, но мальчик продолжает держать глаза закрытыми, ему же страшно, особенно без Кашина. Цыркунов ощущал неприятный холод какого-то кирпичного здания, а плечи болезненно сдавливали. - Глаза открой, - Рычит незнакомый и такой грубый голос. Кажется, Мишу тут действительно ненавидят, так что придётся слушаться. Парнишка открывает глаза и поднимает карий взгляд вверх, осматривая неизвестного. На лице красуется шрам, голубые глаза, горящие ненавистью, тонкие губы… Волосы какого-то золотистого оттенка, а сам незнакомец очень мускулист. В глазах брюнета завис ужас, осознавая, что нож бесполезен. Вокруг было очень темно, какая-то подворотня, так что помощи можно не ждать. Враг урчит, противно скалясь, - Привет, мой милый шизофреник. - И тебе не хворать, - Максимально тихо и холодно процедил брюнет. Естественно, отвечать агрессией на агрессию – себе на голову, но огрызнуться очень уж хотелось. Мальчишка отмечает, что нападающий отвлёкся, поэтому свободную руку запустил в карман своих джинс. Судорожно шарит по карману, ища там нож. Только младший успел сжать рукоять оружия в ладони, как запястье с силой схватили. Настолько сильно, что парень тихо взвизгнул. Кисти обеих рук Совергона пригвоздили к кирпичной стене. Ужас, немой ужас, сковал тело окончательно, в ушах вновь неприятно гудело. Хотелось бы кричать, но парень не мог, лишь рвано выдохнул. Перехватило дыхание, сердце билось куда быстрее. - Как хорошо, что рядом я, а не Марк, - Противно улыбнулся незнакомец. Миша оскалился, тихо и недовольно зашипев, за что получил довольно сильную пощёчину. Тихий вскрик от боли, опалившей щёку. Неизвестный продолжает, - Поиграем с тобой чуть мягче, мой милый. В голову почти тут же полезли неприятные мысли, связанные с Марком. Такие тошнотворные и отвратительные. Те самые воспоминания, которые брюнет предпочёл бы вырезать из своей памяти к чертям. Но, кажется, не суждено, ведь сейчас всё напоминало о том самом дне. О дне, когда всё пошло по наклонной, потому что именно тогда психика решила дать сбой. Цыркунова, правда, младше, тоже вжимают в стену, тоже шепчут об играх и… Воспоминание обрывается. Парень ничего не помнит, лишь знает, что ему тогда больно, что ему помог Голос. Младший встретил его впервые и искренне верил, что Голос добр, однако, теперь парнишка прекрасно понимал обратное. Наверное, можно во всём обвинить Марка, но Совергон так не привык. В своих бедах он винил себя и никого иначе. Он, и только он, виноваты во всех промахах. Противный гул в голове лишь усилился, Миша теперь слышал тихий и грубый шёпот, из которого иногда можно было понять слова или обрывки фраз. «Смерть», «виновник», «враг». Парень не понимал, к чему это ему шептали, поэтому и не вникал. Голоса тоже смекнули это, поэтому начали шептать громче, а после и вовсе сорвались на крик в унисон. Долго такого гула в голове терпеть не получилось, поэтому брюнет громко закричал. Лишь бы они утихли… - Ах, так у шизофреника приступ, - Сочувственно протянул нападавший. Безусловно, он наигрывал. Незнакомец резко подставляет к горлу своей жертвы осколок от какой-то бутылки (вероятно, это была бутылка из-под пива), вынуждая Совера поднять голову выше, оголяя шею. Ужас вновь заставляет утихнуть не только брюнета, но и Голоса в его голове. Парень всё так же затравленно смотрит на неизвестного, а тот лишь добавляет, скалясь, - Завали свою морду. И младший послушно кивает. Как же не слушаться того, кто приставил к твоей глотке довольно-таки острый осколок? С замиранием сердца наблюдает за тем, что делает блондин, прижимавший его к стене. - Давай, сейчас будет жарко, - Похотливо улыбнулся нападающий. Младший нервно сглотнул, продолжая вжимать спину в стенку, теперь уже больше по своей воле. Совсем не хотелось повторять, что делал с ним Марк. Кажется, в этой Стае все поехали умом, раз издеваться над парнишкой стало уже какой-то традицией. - Ты отвратителен, - Продолжает шипеть Цыркунов, прекрасно понимая, что за такие слова ему «спасибо» не скажут. И правда, ведь щёку вновь обжигает острая боль. Ему опять дали леща. Незнакомец положил руку на бедро Миши, плавно спускаясь вниз по ноге. Брюнет вздрогнул, затравленно смотря на насильника, и продолжал вжиматься в кирпичную стену спиной. Парень ощущал смешанные чувства: с одной стороны, было приятно, ведь это чёртовы ласки, а с другой – отвратительно, потому делают это всё против его желания. Безусловно, второе преобладало и почти гасило первое. Рука неизвестного залезла под худи, ощупывая худощавый торс Совера, а после рёбра опалила боль. Такая сильная, что мальчик тихо вскрикнул. Кажется, ему ударили по рёбрам. Такое действие окончательно вытеснило все приятные ощущения (от осознания этого становилось отвратительно от самого себя же), оставляя лишь отвращение и боль. Младший едва держал себя, чтобы не расплакаться, потому что такое, естественно, ему не нравилось. Да и навряд ли кому-либо понравится происходящее здесь и сейчас. Безысходность. Мишу буквально душило это ощущение, ведь он ничего не мог сделать со стекляшкой у горла. Один неверный дёрг, и ты в могиле, поэтому парнишка просто продолжал вжиматься в стену. - Уродец, - Тихо, едва слышно, едко ругается брюнет, с ненавистью смотря на своего обидчика. Правда, страх из глаз всё ещё не ушёл, парень действительно боится, что с ним могут что-нибудь сделать. Осколок вполне себе может войти чуть глубже, и Цыркунов может прощаться со своей жизнью. Острота позволяла разрезать трахею, так что лучше не злить нападающего. Но как тут не злиться? Казалось, что спасения можно и не ждать, что парень умрёт прямо здесь, в грёбанной подворотне. Однако, по земле пробежала тень. Удивительно, что её вообще можно заметить, ведь в переулке слишком темно. В карих глазах промелькнула искра надежды, Миша стал завороженно наблюдать, ожидая, что кто-то придёт. Кажется, обидчик этого не замечал, так что парнишка специально болезненно вскрикнул, лишь бы его услышали и помогли. За нападающим выросла огромная тень, сжимающая в руках нож. Конечно же, до этого Совергон верил, что ему помогут, но теперь начинало закрадываться ощущение, что побьют уже обоих или вовсе только его. У тени сверкали зелёные глаза, а из-под капюшона слегка виднелась рыжая чёлка, так что младший слабо улыбнулся, узнав Даню и не веря в своё спасение. - Обернись, - Надменно протянул парень, на что обидчик удивлённо вскинул брови. Он занёс руку для очередного удара, отчего Миша машинально зажмурился. Но удара не последовало, послышался лишь глухой стук тела о землю и звон стекла. Брюнет открывает глаза, смотря перед собой. Прямо около его ног валялся мёртвое тело блондина, из головы которого торчала лишь рукоять чёрного ножа Кашина. Вязкая кровь слегка сочилась из раны, но стоило рыжему спасителю достать нож из черепушки мертвеца, как алая жидкость, наполняющая артерии, потекла ещё обильнее, заливая всю траву под падшим. Старший небрежно фыркнул и вытер окровавленный нож о худи неизвестного. Кажется, возлюбленный не имел никакого уважения к падшим. Хотя, Совергон тоже не стал бы уважать человека, который решил покушаться на его жизнь или просто выебать. Ни то, ни то парню не нравилось. Младший всё ещё в ступоре смотрел на обидчика, а после тихо всхлипнул. Парень решил сдаться, сдерживать эмоции при Даниле уж точно не надо было, ведь он примет таким, какой Миша и был. С шизофренией или без, плачущим или нет. Чувствует, как его обнимает Кашин, так что позволяет себе выглядеть слабым: брюнет утыкается в грудь старшего и всхлипывает ещё раз. Ощущает, как по щеке медленно стекает слеза. Чёрт, он что, плачет? Хотя, без разницы. Всё же, как бы Цыркунов не отнекивался, происходящее было больным.