О боли, её лечении, проливном дожде и о маленькой фигурке серебряной спящей змеи

- Ах, точно-точно, заказ Юнги, - говорит Сокджин, активно пшикая из пульверизатора на букеты на витрине, кивая, с деловым видом всучивая бутылку с разбрызгивателем Намджуну, уже привычно и лениво усевшемуся прямо на прилавке, и машет на него рукой, как на голубя, мешающего пройти по улице, - ну, давай, за работу, помоги мне! Намджун ожидаемо вздыхает, почти сползая с насиженного места, и идет в сторону витрин, бормоча недовольное: - Я же даже здесь не работаю, боже, какой же ты проблематичный… - Ты работаешь над нашими отношениями! – прикрикивает на возлюбленного Сокджин, махнув в сторону того полотенцем, пока Чимин смеется, прикрывая рот ладошкой. Блондин проводит рукой по собственным волосам, манерным, но совершенно не наигранным движением поправляя прическу, и скрывается за шторой, ведущей в холодильные камеры, - как ты это попрёшь, конечно, не понятно… - А? В смысле? Сокджин буквально вываливается обратно с тяжеленной, судя по его напряженному лицу, корзиной, и, ставя ее на прилавок, опускается на колени, шаря в полочке где-то под кассой, роясь там. Выпрямляется, и с громким «бух» роняет рядом с корзиной то, от чего у Чимина округляются глаза. - «Полное собрание всех лекарственных растений и минералов стран Тумана, Молнии и Огня» от Узумаки Куро! Это… Это первое издание? – Чимин благоговейно протягивает руку, осторожно касаясь самыми кончиками пальцев корешка увесистого темно-зеленого тома, выдыхая, - она же считалась давно утерянной… Сокджин жмёт плечами: - Понятия не имею, откуда Юнги и его отдел её взяли. Он просто сказал мне встретиться с одним из его людей, я забрал её, а вот это, - он хлопает по боку корзинки широкой ладонью, и Пак отчетливо слышит, что там всё забито под завязку, - я собирал уже две недели. Странные у Юнги заказы, спроси у него потом, зачем ему столько лекарственных трав и всего прочего. Я еле достал пыль из черного жемчуга! - Ты не «еле достал», тебе просто сначала хотели продать угольную пыль, и если бы не я, ты бы так и отвалил за нее кучу денег, не твоих, между прочим… - ОХ, ПРОСТИ, ЧТО Я МАСТЕР НЕ КАКИХ-ТО КАМУШКОВ, А РАСТЕНИЙ! ЕСЛИ ТЫ ТАКОЙ ЗНАТОК ВСЕГО, ПОЧЕМУ У МЕНЯ ВСЯ ЛЕВАЯ ВИТРИНА ВСЁ ЕЩЕ СУХАЯ?! Сокджин голосит, уже оказываясь не за прилавком, а за спиной Намджуна, шлепая того полотенцем, а Чимину, робко приподнявшему одну из крышек корзины, заглядывающему внутрь с профессиональным удивлением, их перепалка что-то напоминает, но он не знает, или не хочет знать, что именно. Зачем ему всё это? - Может вы меня, ну, не знаю, проводите хоть немного? Тут всё очень тяжелое… Намджуну даже ничего говорить не приходится – он просто обнимает Сокджина покрепче со спины, укладывая тому подбородок на плечо, пока хозяин цветочного магазина качает головой: - Вообще никак. У меня тут работы валом, и даже эти две ленивые руки и две ноги мне будут хоть каким-то подспорьем. Чимин вздыхает, одной рукой беря книгу, бережно прижимая ее к груди, другой ладонью подхватывает ручку корзинки, тихо крякая, и, уже выходя, слышит от Сокджина, вежливо придержавшего ему дверь: - Ах, и пожалуйста, если встретишь Тэхёна сегодня, попроси его ко мне зайти, у меня засохло в теплице всё, что только может засохнуть, я так не могу работать. Чимин удивленно вздергивает брови: - В последние три недели дожди были по несколько раз в неделю. И всё равно сохнет? Голубые глаза старшего товарища смотрят на него, как на полного дурачка: - Дождя уже с месяц не было, наверное. Тебе не кажется, что ты уже слишком сильно переутомляешься? Чимин моргает и молча уходит, активно копаясь в своей голове, ощущая, что какая-то мысль так и витает перед носом, а ухватить беглянку все никак не получается. И, боже, как же тяжело… - Эй! Ты же надорвешься! Дай сюда! Корзинку вдруг выхватывают с добрыми намерениями, но чересчур резковато, так, что Пак аж кричит, освободившейся рукой прижимая книгу к себе, как ребёнка. Хосок смеется, потирая одной рукой нос, пока Акамару радостно прыгает вокруг ног Чимина: - День такой же тяжелый, как и эта корзина, или как? Медик невольно улыбается, не в силах сопротивляться обаянию старшего товарища, и, приласкав Акамару, двигается вперед, кивая: - Пока не очень, но обещает таким быть. Ты чего тут? - Патрулирую, - широко улыбается, показывая чуть более длинные, чем у других шиноби верхние клыки, Хосок, шагая рядом с целителем, - ты к Юнги? - Ага. - Провожу тебя. - Но ты же патрулируешь! Хосок машет рукой: - Там тоже надо патрулировать. К тому же, тут ценный груз в лице тебя и всего твоего барахла. Чимин смеется, и вся дорога до дома Змеиного Отшельника проходит легко и приятно, Пак всегда в компании собачника чувствовал себя максимально комфортно, как дома. Разговор всегда начинался так, словно они закончили его с минутку назад, шел легко и непринужденно, Хосок был тем, с кем можно было расслабиться, кому можно было довериться, и Чимин вдруг понимает, что они в последний раз виделись давно, кажется, на собрании джонинов две недели назад. Он говорит другу об этом уже на поляне возле дома Юнги, и Хосок кивает, забавно, совсем по-собачьи дергая носом, морщась лишь на мгновение, задумчивый и немного недовольный: - Знаю, мне тоже не нравится, что я вас всех так редко вижу. На границах неспокойно, поэтому мы с семьей редко бываем в деревне, а если и бываем, то, как видишь сам, больше патрулируем, чем отдыхаем. Вопрос напрашивается сам собой, и, на самом деле, Чимин иногда ненавидит то, что он родился шиноби, а не простым гражданским человеком: - Как ты думаешь, будет… Война? Хосок вдруг моргает удивленно, смотрит на младшего, понимая, что, видимо, напугал того своим видом, и смеётся, мягко потрепав по волосам, притягивая к себе, ласково, по-хёновски обнимая одной рукой, прижимая к себе: - Глупости, Чиминни, ничего не будет, всё в порядке. Мы же шиноби, когда у нас бывает спокойно? - Да, - говорит Чимин, кладя голову на чужое плечо, держа книгу одной рукой, второй вцепившись в куртку лучшего друга, - и правда. Они комфортно молчат немного, несмотря на то, что поза для обнимашек не самая удобная, и Хосок чуть наклоняет голову ниже, спрашивая тихо, скосив глаза в сторону дома Юнги: - Как у вас дела? - Всё идет на улучшение, ты знаешь, клетки Юнги очень хорошо реагируют на лечение. Я думаю, что еще недели две, и он будет в норме. Конечно, травма будет давать о себе знать, но в целом прогноз… - Я не об этом, дурак. Я о том, как, ну… У вас, - Хосок шевелит бровями так, что Чимин краснеет за секунду, пихая старшего в грудь небольшим кулачком, - ай! Что я такого спросил? Я же знаю, как он к тебе относится, и ты к нему, вот и переживаю. - Знает он, - ворчит Чимин, дуя губы, - я сам не знаю, как он ко мне относится, а тут ты такой умный появляешься, и всё знаешь? Хосок улыбается, мягко отстраняя от себя Чимина, кладя ему руку на плечо, и чуть сжимает, склоняя голову набок: - Поверь мне, хорошо относится, можешь не переживать на этот счёт. - Откуда ты знаешь? Разве вы общались за последние семь лет об этом, и общались ли вообще? - Не особо, - честно говорит Хосок, ставя корзинку на пол, разминая пальцы, - но я хорошо знал его в детстве, и, поверь, Юнги не тот человек, который будет менять своё мнение о ком-то. «Я тоже думал, что хорошо знаю его в детстве, но ты не знаешь, что случилось» - печально думает Чимин, натягивая улыбку на лицо. - Хочу на это надеяться. Хосок щипает его за нос: - Я знаю, о чем говорю. Всё, Лепесточек, беги лечить его, а то совсем зачахнет он без тебя. Чимин улыбается, услышав свое старое-старое детское прозвище, Хосок машет ему рукой, Акамару гавкает, а из-за двери, которую Пак открывает слегка неловко (ага, ногой), потому что заняты руки, слышится комично-недовольное, шипящее: - И что это такое было?