In my bones

— Эй, хуйло, открывай! — крик Бакуго раздался по ту сторону двери. Киришима испуганно глянул на дверь, затем быстро задвинул штору, чтобы его цветов не было видно, кинул таблетки под стол, затолкал редкие лепестки под кровать и утер почти засохшую кровь о футболку. — Че так долго? — глаза Кацуки светились недобро. — Да просто… — Эйджиро почесал затылок. — Я знаю, что ты болеешь, — Бакуго затолкал Киришиму в комнату и закрыл дверь на ключ. — Да ну? Я же сам об этом сказал… — Эйджиро непонимающе косился на друга. — Я знаю, чем ты болеешь, — Бакуго по-хозяйски сел на кровать. Когда он наклонился и посмотрел под нее, а сердце Киришимы ушло в пятки, когда Кацуки выудил пару нежно-розовых лепестков оттуда: Эйджиро чуть не упал в обморок, — Я тоже запинывал их под кровать. Киришиме показалось, что на ухмылке Бакуго отразилась боль, но все же промолчал. — Я знаю, как облегчить приступы, — Кацуки глянул на Эйджиро с неприкрытой нежностью. — Как? — Киришима стих, превратившись в слух. — Признайся тому, в кого влюблен, — он стал разглядывать стены. — Зачем? — Эйджиро нахмурился. — Я же уже сказал зачем, — гаркнул Бакуго. — Э… спасибо за совет? — Киришима развернулся спиной к собеседнику, чтобы скрыть удивление. — Ну, вообще-то это не совет, я хз, не пробовал, но думаю, это поможет, — пожал плечами Кацуки, облокотившись на стену. — Хорошо, — Эйджиро глянул на домашнее задание на столе. — Я собирался домашку делать, так что… — Я вообще-то жду, — Кацуки нахмуренно крутил в пальцах лепесток. Киришима хлопал глазами, явно в шоке. — Ты думаешь, я влюблен в тебя? — Киришима засмеялся, явно вовремя остановясь — лепестки вот-вот хотели вырваться из горла. — Это логично. В кого еще? — Бакуго встал, крутя лепесток. — Пионы — мои любимые. А это пион, Киришима. Эйджиро вжал голову в плечи, испуганно глядя на лепесток в руках Бакуго. — Это не пион! — вскрикнул Бунтарь, едва не ловя приступ. — Это лишь пародия. Кацуки непонимающе глядел на Эйджиро. — Это не цветы, — пояснил Эйджиро, сминая край футболки в пальцах. — Смотри. Киришима подошел к окну, одернул красно-черную штору, показывая подоконник с горшками. — Смотри, — Киришима взял карандаш, лежащий на подоконнике и поднял один лист. — Это не цветы. Листы — это лишь маскировка. — Блять, это же… — Бакуго испуганно глядел на внутреннюю часть листа. — Это кровососущие сосальщики*, — парень глядел на Кацуки с легким интересом. И такие были и в нем. — Пиздец! Ты как их достал?! — взбесился Бакуго, топчась на одном месте. На самом деле он хотел схватится за голову, да самоконтроль дело такое. — Из себя. Первое время стебли разрастаются очень сильно, ты же знаешь. Я по дурости стал одергивать их, когда они надавливали под язычок и меня тошнило*. А затем поставил черенки в воду, они проросли и вот. — Это все — плоские черви*? — Кацуки рассматривал горшки. — Скорее, симбиоз*. Эти черви долго не выживают. И растение, вот это, — Киришима показал карандашом на стебель, — использует умерших червей на удобрение. По сути это удобрение стало пищей для растения, и оно стало пытаться размножаться — образовало цветок. Семена слишком тяжелые, чтобы пройти через гортань и глотку, поэтому оседают в лёгких, на них падают умершие черви и все сначала. Эйджиро показал на коричневые остатки червей и прорастающие, явно неохотно, побеги. — А вот это — Киришима показал на основание «листа»: там были маленькие белые крапинки. — Личинки. Сосальщики — паразиты, которые питаются легкими. Из-за этого идет отхаркивание лепестков с кровью. Стенки бронх раздражаются, и это приводит к кровотечению. Я не умираю только потому, что стебли также впитывают кровь, но им также нужна и неорганическая пища… Когда я доставал их, они были пурпурными. Кацуки глядел на друга в ахуе — мягко сказано. — И что потом? — Бакуго глянул на Эйджиро. — Ничего. Я умру. Мои легкие совсем износятся и перестанут работать. Я умру от удушья, — пожал плечами Киришима, — на самом деле я очень не хочу умирать, Кацу… — А кто хочет? — Кацуки замотал головой, не веря. Он думал, что это цветы. А Эйджиро взял и распутал загадку, над которой бились ученые «что за цветы могут расти в легких человека?», — Сделай операцию. — Не хочу. Я не хочу… — захныкал Киришима, закрывая лицо руками. — Ты рипнуться нахуй собрался?! — закричал Бакуго. — Хочу! Хочу умереть, любя тебя, а не как бездушная машина, Кацуки! — закричал Эйджиро, заходясь громким кашлем. — Посмотри, что ты, блять, с собой творишь! Смотри! Тебе нравится то, во что ты себя превращаешь?! — Бакуго затряс Киришиму за плечо. — Я люблю тебя, Кацуки! Мужчины борятся с чувствами, а не избавляются от них! — Эйджиро резко вдохнул с хрипом и замер на мгновение, кашляя еще сильнее и надрывнее, хрипя и задыхаясь. — Идиотина… — Кацуки наклонил Киришиму к полу. На него с легким шелестом посыпались лепестки, — Я же не смогу тебя полюбить больше. — Б-больше? — Эйджиро поднял взгляд. Бакуго смотрел в заплаканные глаза раньше-не-просто-друга и молчал. — Больше… Пока Эйджиро бился в приступе, любовь всей его жизни держала его за руку и шептала, какой же он все-таки идиот.