Что ощущает человек, жизнь которого медленно катится в Тартарары?
Опустошение. Мэйбл поморщилась, ощутив ставшую родной боль в районе метки и тёплую влагу, побежавшую вниз по шее, к ключице. Билл Сайфер стал неотъемлемой частью её. Ни она, ни кто-либо другой не видел его, но метка соулмейта говорила о том, что он постоянно находится где-то недалеко. Мэйбл достала из тумбочки бинт и перекись. Аккуратно, стараясь не тревожить рану, сняла уже использованный бинт, продезинфицировала рану и наложила новую повязку. Привычно. Так же привычно, как и вечное недомогание, круги под глазами и печальные взгляды окружающих. За эти несколько недель Мэйбл Пайнс изменилась. Теперь Мэйбл Пайнс — это литры концентрированного гранатового сока, от вкуса которого хочется блевать. Это ненавистная говяжья печень, которую она запихивает в себя, подавляя рвотные позывы. Это килограммы яблок, съеденных в течении дня. Лишь для того, чтобы восстановить нарушенный баланс железа в организме. Мэйбл Пайнс — это окровавленные простыни. Это жизнь, утекающая тёплыми алыми струйками через витиеватые буквы. Это ночные кошмары, недосып и тонкая ниточка, отделяющая её от своей кончины. Мэйбл Пайнс продолжает улыбаться. Вымученно, но улыбаться, хотя это небольшое движение уголков губ выглядит слишком не к месту на бледном, осунувшемся лице. Она творит глупости, вяжет свитера, поёт песни и долго целуется с Джеффом. В душе Мэйбл не изменилась, если не считать медленно угасающую надежду и панический страх перед будущим. А так же, ещё большую ненависть к Сайферу. — Сколько ты ещё будешь меня преследовать? — негромко спрашивает Мэйбл в пустоту, понимая, что вопрос дойдёт до адресата. Ведь не будь его рядом, всех этих мучений можно было бы избежать. — Пока кто-то из вас не сдастся или пока ты не умрёшь, — ответ прозвучал со всех сторон, но в тоже время из ниоткуда, будто его обладатель и был этой комнатой: каждой стеной, предметом мебели или даже воздухом. — Пайнсы не сдаются, — прошептала она, завязывая узелок на бинтах. — Так зачем заниматься бесполезными вещами? — Ты умираешь, Звёздочка, — по комнате разнёсся сдержанный хохот. — Медленно и мучительно. Хочешь, я расскажу, как ты умрёшь? — спросил, хотя её мнение ему ни к чему. — С каждым днём ты будешь всё слабее, придёт время и сил не будет даже встать. В один момент ты осознаешь, что тебе тяжело дышать, а крови на твоей подушке и простыне намного больше, чем обычно. Дышать будет всё сложнее и сложнее, ты будешь паниковать… — Замолчи! — крикнула Мэйбл, закрывая уши руками. — Боишься, Звёздочка? — она отрицательно завертела головой. — Не лги мне. Я ведь знаю, что боишься. Боишься боли. Того, что твои мечты так и останутся лишь мечтами. Что с той стороны нет ни-че-го. Ты боишься умирать, Звёздочка. Но этого ведь можно избежать, и ты даже знаешь как. Билл появился прямо перед Мэйбл и приставил к её подбородку, слегка приподнимая его, наконечник своей трости. Привычная раздражительная треугольная форма с единственным кошачьим глазом в центре. Кто бы мог подумать, что в день своего тринадцатилетия Мэйбл возненавидит треугольники, а в восемнадцать ещё и стодолларовые купюры. Всевидящее око, чтоб его. — Итак, что же ты ответишь? — Мэйбл уверена, что будь он в своей человеческой форме, улыбался бы, аки Чеширский Кот. — Ответ всё тот же — нет. — Неужто надеешься на спасение? — он засмеялся так, что у Мэйбл от страха встали дыбом все волоски на теле. — Не смеши меня, Комета. Ты умрёшь, если не сдашься. Освободи меня — и будешь жить. Всё ведь так просто, Звезда. — Никогда, — прошептала она, проглатывая секундное желание согласиться, спастись от этого кошмара. — Более я не поведусь на твои уловки. — Значит нет, — трость сильнее вжалась в кожу. — Твоя жизнь нужна не тебе одной. Уверен, Сосна, Феска с Шестипалом или же твой парень захотят тебя спасти. Может, они ценят твою жизнь сильнее, чем ты. Он исчез, оставив после себя страх с привкусом отчаянья и вкус крови на губах.***
Венди не могла смотреть на таких близнецов Пайнс. С самого начала это лето пошло наперекосяк и возвращаться в нормальное русло, похоже, и не планировало. Конечно, лето в Гравити Фолз нельзя назвать нормальным, но это способно посоревноваться с первым летом близнецов в этом городке. А если точнее, с днями Странногедона. Такие же ненормальные, страшные и насквозь пропитанные отчаяньем. И в обоих случаях причина у этого ужаса одна — Билл Сайфер. Венди заварила кофе и намазала несколько тостов черничным джемом. Поставила всё это на поднос и направилась к автомату с напитками, за которым спрятан вход в лабораторию Форда. Она набрала код, и автомат, скрипя, отъехал в сторону, пропуская её вовнутрь. — Мистер Форд, Диппер, идите перекусить! — позвала Венди, выходя из лифта. — Ох, Венди. Что у тебя там? — к ней подошёл Форд, на ходу вытирая руки. — Диппер, беги быстрее. Из-за шкафа вышел Диппер. Весь растрёпанный, уставший, с синими кругами под глазами и какой-то серой кожей. Он взглянул на неё потухшим, измученным взглядом, в котором виднелись колоссальная усталость, непомерный страх за сестру и крохотные искры надежды, едва заметные за всем остальным. — Диппер, сейчас поешь и пойдёшь отдыхать, — скомандовал Форд. — Но, дядя Форд! — попытался возразить Диппер, но был прерван Венди. — Диппер, мистер Форд прав. Тебе следует отдохнуть. Ты не сможешь ничего сделать, если свалишься от переутомления и, даже наоборот, доставишь нам проблем, — наставительно произнесла Венди. — К тому же, ты заставишь волноваться Мэйбл, — уже тише добавила она. Диппер пристыженно опустил взгляд и неуверенно кивнул. После быстро съел тост и выпил кофе. — Спасибо, Венди, было вкусно. Я спать, — проговорил Диппер и вошёл в лифт. Диппер медленно поднимался по ступенькам. Мысли с невероятной скоростью вертелись в голове, из-за чего выбрать одну, необходимую в данной ситуации, было практически невозможно. Он тихо открыл дверь и заглянул в комнату, боясь побеспокоить Мэйбл. Она сидела у окна и рисовала очередной эскиз, который ей необходимо сдать в начале года. «Даже сейчас надеется на лучшее», — именно такая мысль посетила Диппера, когда он увидел эту картину. Но это была лишь видимость. Наверное, меньше всех в то, что всё наладится, верила именно Мэйбл. Просто, в отличие от остальных, она запрещала себе об этом думать и пыталась жить как обычно. — Как самочувствие, Мэй? — поинтересовался Диппер, заглядывая в эскизы сестры. — Нормально, Дип-доп, — Мэйбл отложила рисование в сторону и широко улыбнулась брату. — Ничего не болит? — Не-а, — улыбаясь, ответила она. — Кажется, Билл взял выходной. Будем надеяться, что он понял, что пытаться нас переубедить бесполезно, и бросил эту затею. — Надеюсь, — улыбнулся Диппер, заражаясь оптимизмом сестры. — Дип-доп, знаешь, тебе нужно поспать. Выглядишь как мертвец. — В общем-то, за этим я и пришёл, — ответил Диппер и проследовал к своей постели. — Разбудишь меня к ужину, — прошептал он и лёг на кровать, укрываясь одеялом и закрывая глаза. — Конечно.***
Джефф не знал, что делать. Чувство вины сжимало всё внутри при виде Мэйбл. Он помнил, как скручивало желудок от вида её крови и как он пытался сдерживать позывы, лишь бы не обидеть её. Он и так слишком сильно виноват. Она заставила его возвыситься. Вытащила из депрессии после смерти отца. И чем он отплатил ей? Тем, что она умирает. Он видел, как Мэйбл увядает. Как морщится от боли, но при этом продолжает улыбаться, словно ничего не происходит. Как аккуратно выставляет окружающих за дверь, чтобы в одиночестве сменить бинты или же дать волю эмоциям. Джефф знал, что Диппер ненавидит его. Да, брат Мэйбл ничего такого не говорил. Но он чувствовал ненависть, направленную на него. Чувствовал каждой клеточкой своего организма. Он стал изгоем. Почему-то вспоминался Кову из мультфильма «Король Лев 2». Только, в отличии от него, Джефф был виновен. — Боги, пожалуйста, спасите её, — прошептал Джефф, едва сдерживая слёзы. Мужчинам не пристало плакать. — Я не бог, но могу помочь тебе, — прозвучал голос, который он возненавидел всей душой. — Нет, Билл, — отказался Джефф, сильнее обнимая себя за плечи и сжимая ткань своей белоснежной рубашки. — Но ты ведь хочешь её спасти. Или я что-то неправильно понял? — спросил Билл, подлетая ближе. — Я хочу её спасти. — Тогда в чём проблема? — ядовито поинтересовался Сайфер. — У тебя же есть способ, так пользуйся. — Я не могу поставить жизнь одного человека выше целого мира! — крикнул Джефф, вскочив на ноги. — Что жалкий мир, в сравнении с жизнью твоей возлюбленной, а, Ромео? Зачем тебе мир, который не даёт вам быть вместе? — Билл давил на больное, дёргал за нужные ниточки. — Нет, — тихо, будто и сам не веря, что говорит, ответил Джефф. — Не мне решать жалок этот мир или же нет. И уж тем более, существовать ему или исчезнуть. — Значит, распоряжаться жизнью Кометы ты можешь? — Нет. Это её решение. Если она не заключила с тобой сделку, значит и я не буду. Я не хочу предавать её и мир снова. — Смотри не умри вместе с Кометой, Ромео, — Сайфер снял цилиндр в знак прощания и исчез. Джефф ощутил, что по щекам катятся слёзы, а внутри всё сжимается от чувства вины, которое стало его вечным спутником.***
Дни медленно сменяли друг друга. Они были схожи между собой в своей серости, унылости и безысходности. Не таким должно быть лето, но… — Пайнс, у меня в доме какой-то призрак! Помоги! — прокричала Пасифика, стоя перед автоматом с напитками. — Пасифика? — удивлённо спросил Диппер, стоя на ступеньках. Он был взъерошен, в пижаме и сонно потирал глаза. Явно только проснулся. — Ой, прости, что разбудила. Я не знала, что ты спишь, — извинилась Пасифика. — Ничего страшного, — смущённо улыбнулся Диппер. — Я и сам уже хотел вставать, ты просто ускорила процедуру подъёма. Итак, что у тебя стряслось? — В доме творится какая-то чертовщина, — коротко ответила Нортвест, понимая, что большего говорить и ненужно. — Хорошо. Подожди пару минут, я переоденусь и пойдём, — проговорил Диппер и поспешил вернуться в свою комнату. — Не торопись! — прокричала ему вдогонку Пасифика.***
Диппер внимательно наблюдал за тем, как Пасифика задумчиво сводит брови, объезжая очередную яму, коими была усеяна вся дорога. За рулём автомобиля она выглядит иначе: более сосредоточенная, будто они с машиной одно целое. — Как там Мэйбл? — спросила Пасифика, когда дорога стала немного лучше. — Хреново, — честно ответил Диппер. — Чёртов треугольник присосался к нам словно пиявка. — Н-да… — прошептала Пасифика и вновь сосредоточилась на дороге. Где-то пять минут спустя они остановились у ворот поместья Нортвест. Они вошли в дом, и Диппер сразу же понял, почему Пасифика решила, что в её доме завёлся призрак, хотя данному явлению больше подошло бы название «полтергейст». Посуда, мебель, всякий мусор и пыль парили в воздухе. — Нифига себе, — присвистнул Диппер, проходя вглубь помещения. — И что же это такое? — Диппер достал из рюкзака дневник номер три и стал быстро его просматривать. — Ну что там? — прошептала Пасифика, заглядывая Дипперу через плечо. — Не мешай, — цыкнул Диппер. — Вот, нашёл. На странице был изображён сияющий сгусток энергии. Диппер быстро прочитал содержимое статьи и принялся доставать из рюкзака вещи, необходимые для проведения ритуала. Вскоре по всему дому были изображены пентаграммы и расставлены свечи. Диппер сел в позу «лотоса» и стал читать заклинание. Пасифика заворожённо наблюдала за ним. За его абсолютной сосредоточенностью и полной абстрагированностью от всего происходящего. Был лишь он и аномалия, которую необходимо усмирить. Пасифика едва сдержала испуганный вскрик, когда всё вокруг озарило яркой вспышкой. На короткое мгновенье комната исчезла, и остался лишь ровный голос Диппера, читающий заклинание. Эта интонация и тембр стали самым важным в тот момент. Девочка влюблялась. — Всё! — радостно воскликнул Диппер, широко улыбаясь. От этой улыбки сердце Пасифики на секунду остановилось. Весь в пыли, взъерошенный, измотанный, но необычайно счастливый, такой домашний и… родной? — Ага, — согласилась Пасифика, улыбаясь в ответ.***
Мэйбл чувствовала дыхание смерти на своей шее. Не было сил подняться с постели, да и желания тоже. Она устало перевернулась на левый бок, апатично смотря на свои тонкие, бледные, с выступающими сосудами руки. Тяжёлый вздох сорвался с губ. Она устало прикрыла глаза и вскоре провалилась в царство Морфея, представляющее собой ледяную пустыню, полную боли и одиночества.***
Билл Сайфер знал, что Мэйбл Пайнс осталось совсем немного. Чувствовал это кожей. Видел в медленно исчезающем «оптимизм» с его шеи. Буква за буквой. Он видел, как день за днём тухнут её глаза. Как попытки вести себя как обычно разбиваются о реальность, полную боли и несправедливости. Сайфер бесшумно влетел в комнату Мэйбл и взглянул на измученную девушку, лежащую на окровавленных простынях. Её дыхание было прерывистым, будто воздуха не хватало. На лбу виднелись бисеринки пота, а веки трепетали, не имея сил подняться. Она может и не дожить до утра. Сайфер принял человеческий облик и подошёл вплотную к кровати Мэйбл, после чего стал внимательно рассматривать девушку. Почему-то захотелось спасти её. Он знал, что будет жалеть. Что уже через пару минут будет сгорать от гнева на самого себя. Знал, что вскоре придумает себе оправдание, которое будет его устраивать. Но это потом, а сейчас он поддастся секундной прихоти. Сайфер невесомо коснулся губ Мэйбл, удивляясь тому, насколько они холодные и сухие. Тонкие, покрытые множеством трещинок. Метка запульсировала, говоря о том, что связь соулмейтов закреплена. Он отстранился от неё, наблюдая, как метка на её шее начала меняться, а кровь с подушек и простыней стала возвращаться к своей хозяйке. «Безумие» более не казалось чем-то инородным. — И не благодари, Комета, — прошептал Сайфер, прежде чем исчезнуть.***
Мэйбл было холодно, а ещё очень страшно. Она брела по укрытой снежными завалами равнине, дрожа от холода. Зубы не попадали друг на друга. Мэйбл то и дело спотыкалась, падала и вновь поднималась, продолжая свой путь в абсолютной темноте. Да, вокруг было необычайно темно. Она могла бы предположить, что сейчас ночь, но на небе не было ни звёзд, ни луны. Лишь темнота. Мэйбл не знала, сколько она уже идёт, но была уверена, что очень долго. Ноги подкашивались, тело ныло и её жутко знобило. Кто-нибудь, спасите! Мэйбл едва не ослепла от неизвестно откуда взявшейся вспышки света. Неожиданно стало так тепло и приятно, что впервые за время её пребывания здесь голову посетила мысль: «Всё будет хорошо». В этот момент Мэйбл поняла, что спит, и захотелось проснуться, чтобы узнать, почему неожиданно стало так хорошо. Вот только шестое чувство говорило, что делать это не следует. И она беспрекословно подчинилась. Свет и тепло исчезли так же неожиданно, как и появились. Мэйбл резко открыла глаза и вскочила на постели, глубоко дыша. Что это было?