Наш мир пороками заполнен

      Чимин устало плелся до дома, кутаясь в свой теплый шарф. Погода как-то резко ухудшилась, и заморосил дождь, добавляя ко всему этому пронизывающий ветер. Внутри было как-то беспокойно, и он постоянно смотрел на дисплей телефона, наровя позвонить Хосоку и узнать, все ли хорошо, но вовремя сбрасывал, пытаясь избавиться от подобных мыслей. Сегодня он немного задержался, недовольно бурча и проклиная свою работу, чёртовы отчеты и прочая бумажная волокита навалились под конец месяца, явно усложняя всем жизнь в их офисе. Не зайдя по пути в продуктовый и решив заказать еду на дом, он достал замершими пальцами ключи, скорее мечтая уже оказаться в теплой квартире и все же позвонить Хосоку. Квартира встретила его темнотой и запахом алкоголя, и Чимин нахмурился, замечая обувь. — Хосок? Ты дома?       Он быстро разулся и, скинув с себя верхнюю одежду, направился в комнату, где и застал парня, стоящего к нему спиной у окна. А мелкий дождь превратился в ливень, отчетливо барабаня по стеклу и затягивая небо в свинцовые тучи, что придавало и так негативной обстановке. Кажется напряжение пеленой застилало комнату ощутимыми частичкам, это тревожило, хоть повода пока и не было. Чимин беспокойно подошел ближе, кладя ладонь на спину, чувствуя дрожь в теле парня, успокаивающе поглаживая. — Что случилось?       Но парень молчал, не отрывая взгляда от окна, где разрастался целый тайфун непонятных эмоций с мелкой острой крошкой недоверия. — Хосок? — Чимин аккуратно развернул его за плечи, пытаясь рассмотреть хоть что-то в глазах напротив — Ты что плакал? — Какого чёрта, Чимин? — едва выдавил он, закусывая нижнюю губу, не осмеливаясь пока сказать. — Да что произошло?!       Хосок болезненно смотрит на него еще с полминуты и уходит к столу, беря в руки фотографии и, тяжело выдохнув, все же решается. — Как ты, чёрт возьми, мне это объяснишь?       Чимин испуганно смотри на фотографии, закусывая губу, и молчит. Слишком долго молчит, опуская взгляд. Надо хоть что-то сказать, но вместо этого подкатывает ком обиды и непонятной злости, как каждый раз когда они ругаются. — ПОЧЕМУ У ТЕБЯ ФОТОГРАФИИ УБИТЫХ?! — но Хосок срывается, отшвыривая проклятые фотографии, которые кажется, разрушили ему мир. — Ты что, рылся в моих вещах?! — Чимин тоже злится, поднимая рассерженный взгляд, но впервые за свою жизнь получает пощечину.       Хосок тяжело дышит и делает шаг назад, находя опору в виде стены, практически задыхаясь от разъедающей обиды и подступающих слез. Скула саднит, и Чимин ощупывает ее кончиками холодных пальцев, удивленно смотря на парня. Злость моментально спадает, оставляя после себя никому ненужную пустоту и всё ещё горечь от обиды. — Это всего лишь фотографии… — Это улики, из-за которых тебя могут засадить, — хрипит Хосок, сглатывая подступающий ком. — Я сделаю всё, чтобы защитить тебя, просто расскажи мне правду. — Значит, ты думаешь, что я убийца? Вот какого ты обо мне мнения.       Чимин растирает по щекам скатившиеся слезы, а у Хосока мир рушится на огромные острые куски и, кажется, сердце останавливается, отдаваясь болезненными медленными ударами. — Пошел ты! Я не хочу тебя больше видеть, — парень разворачивается и на негнущихся ногах спешно покидает комнату, ведь единственных правильным решением сейчас кажется побег. — Чимин, — Хосок пулей вылетает следом, хватая парня, и отчаянно прижимается сильнее со спины. — Прости меня, ну пожалуйста, прости, — он задыхается от духоты или обиды, но не может так просто взять и отпустить парня, лихорадочно целуя плечо, пока Чимин не перестает сопротивляться. — Умоляю, не уходи. Не уходи.       Чимин чувствует, как дрожит Хосок, колеблясь еще каких-то пару минут, но отчаянный шепот парня добивает его, и он, разворачиваясь, обнимает в ответ, чтобы хоть немного успокоить. Они стоят так минут двадцать, в темноте коридора пока парень не приходит в норму, и Чимин отводит его на кухню, поспешно заваривая чай с мелиссой. Душистая трава разносит аромат по всей квартире, и это действительно расслабляет, а за окном почти перестал лить дождь, наполняя ночные улицы свежей влагой и запахом мокрого асфальта. Чимин садится рядом и кладет ладонь на руку Хосока, едва поглаживая большим пальцем. Их чай почти остыл, и он все же решается заговорить, не в силах больше видеть этот отрешенный вид Хосока. — Это были заказы, — Чимин убирает руку, нервно беря кружку и делая глоток, стойко выдерживая удивленный взгляд парня. — Я месяц назад нашел в почтовом ящике конверт, в нем было письмо и хороший гонорар. Все что мне нужно было сделать, это проследить за человеком, сделав фотографии его распорядка дня, куда ходит, где и с кем встречается. Я выполнил заказ к установленному сроку и оставил его в нашем ящике, взяв пару фото для своей коллекции. А на следующий день получил остаток денег. Всего было три заказа, но я, правда, не знал, что эти люди мертвы! Клянусь, я не убивал их. — Ты делал это ради денег? — Хосок не мог винить его за это, но и не понимал. — Разве тебе недостаточно того, что я даю? Я отдам тебе все, что у меня есть, только скажи. — Вот именно! — Чимин со стуком поставил кружку, но сдержался. — Хватит оберегать и баловать меня, как милую девчонку. Я мужчина и тоже вполне могу зарабатывать самостоятельно. — Прости меня.       Хосок совсем ссутулился, осознавая, что порой перегибал палку, не задумываясь о его чувствах, и это чуть не стало причиной их новой ссоры, которые он всеми силами пытался избежать, ведь если Чимин уйдет, то, что ему останется? Но Чимин только выдохнул и наклонился к парню, обнимая. — Тебе нужно поспать, — он поцеловал в макушку, призывая подняться. — А что с письмом? Ты знаешь, кто его отправил? — Нет, адреса не было, а письмо, как было написано, я сжег. Прости, но я не знал, что все так выйдет.       Хосок крепко обнял Чимина, решая, что со всем разберется потом, и ни за что на свете не допустит, чтобы хоть кто-то обидел парня, утыкаясь ему в шею и позволяя увести себя в спальню. Он позволил даже, чтобы его раздели и уложили, накрывая одеялом. В мягкой кровати было ужасно комфортно, но пока что холодно, и Хосок не хотел отпускать руку Чимина, борясь с накатившим моментальным сном, после стресса и алкоголя. — Я только уберу кружки и приму душ, — Чимин наклонился, чтобы поцеловать парня. — И сразу же вернусь.       Хосок неохотно отпустил парня, но сразу же позвал его, останавливая практически у двери. — Чимин. Я люблю тебя. — Я тоже.       Чимин улыбнулся, выходя и прикрывая дверь. Квартира сразу же погрузилась в темноту и тишину, что дарила некое чувство покоя. Дойдя до ванны, он быстро запер дверь и включил воду, доставая телефон из кармана, набирая заученный номер. Пухлые губы опять подверглись нервным покусыванием, а пальцы барабанили по холодному бортику раковины, под такт гудков. — Это я, — он перешел на шепот, сразу же, как взяли трубку. — Хосок все знает. Нет, я соврал ему. Конечно же я не сказал о тебе, придумал историю с почтовым ящиком, но больше никаких личных встреч, мне кажется, за мной следят. Другой бы его не заметил, но я сам занимался подобным и подмечаю такие вещи. Не знаю его. Да, высокий. Да. Ты его знаешь? Значит, ты разберёшься с этим? Хорошо, спасибо. Да, я нашел госслужащего и где его прячут, но там охрана. Конечно, я все подготовил. Да. Я оставлю конверт на своем рабочем столе, тебе же не трудно будет пробраться в здание моего офиса? Так будет безопаснее. Да. Это последнее мое задание, я не хочу больше в этом участвовать, прости. Пока.       Чимин нажал на красную трубку, сбрасывая вызов, поспешно стирая набранный номер. Отложив телефон на полку, он умылся и взглянул на себя в зеркало, позволив каплям воды стекать по лицу к шее и за шиворот рубашки. Выключив кран, он вышел из ванны, направляясь в комнату. Скинув одежду, он тихонько забрался под теплое одеяло, прижимаясь ближе к спящему Хосоку и, прислушиваясь к его мирному дыханию. Они ругаются не так часто, да и в основном инициатором всегда был Чимин, но Хосок каждый раз приходил и извиняется первым, это по началу даже злило, пока он наконец не понял на сколько же любим этим парнем и как же ему повезло. Чимин поднял свой взгляд, всматриваясь в черты лица в темноте и подушечками пальцев легонько погладил скулу. Тихо поднявшись, он коснулся губами его лба, задерживаясь на пару секунд и вернулся обратно на его плечо, прикрывая глаза. Да, он солгал, поступив, как считал, нужным, но ни за что на свете не скажет ему правды. Слишком большой риск новой ссоры. Ведь если Хосок уйдет, что ему останется?