Мой идеал.

Дыхание сперло; пульс ощущался где-то в затылке, казалось, лишь твёрдое желание осознать, не сон ли все это, удерживало Ричарда в сознании. Первые пару минут они глупо пялились друг на друга, один не понимал, кто он и как здесь оказался, другой не понимал, какого хрена его творение ожило. Хотя, это было довольно-таки очевидно. В условиях такой трепетной заботы, настолько искренней любви, даже камень смог бы зацвести. Тозиер изучал парня напротив; нет, он не в коем случае не хотел бы доставить тому какой-либо дискомфорт, просто отвести взгляда от своей только что воплотившейся мечты было действительно сложно. А ведь все было действительно так же, как и в воображении Ричи — глаза, цвета темного шоколада, бегали по комнате, тёмные волосы, пару прядей падали на лицо, белая кожа, что при свете луны казалась и вовсе неестественой. Стоп. При свете луны? Ах, да. Лампочка, видимо, не выдержав такого поворота событий давно перегорела, погружая обитателей дома во мрак. — Ч-то п-п-происходит? — действительно, голос был бархатным, ласкал слух, только вот единственное, что смущало Тоизера — от холода челюсть Эдди с трудом сходилась. — Тебе с самого начала? Или по существу? — скульптор не упустил шанса ухмыльнуться, — С вылуплением, малыш! — он хихикнул, поднимаясь с пола. Поймав на себе недоумевающий, и даже местами испуганный взгляд, Ричи вздохнул, осознавая, что придётся объяснять все с самого начала. — Эдс, ты сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать столь длинную историю. Тебе нужно согреться, — он одарил недовольным взглядом белое полотно, прикрывавшее наготу парня. — Отправляйся в душ, пока я прямо тут не сделал с тобой что-то неприличное, — Тозиер расплылся в улыбке, указывая нужное направление. — Я-я все с-с-слышал... — голос Эдди дрожал от холода, он стоял, переминаясь с ноги на ногу. — Что, мать твою? — казалось бы, если бы не тьма, Ричи бы точно завидел смущение во взгляде парня. — Я-я слышал в-все, что ты мне г-говорил, — Эдвард закусил губу, чувствуя, как щеки начали гореть. Благодаря этому, он хотя-бы стал реже стучать зубами. — Каждый твой стих, каждую песню... Я слышал все, — он поднял глаза на охуевающего Тоизера, — И помню в-все. И наконец, могу рассказать тебе все, о чем д-думаю... — Непременно, но сначала в ванную, — он указал на дверь, — А я позабочусь о том, чтобы мы не привыкли к образу жизни кротов.

* * *

Ричи вкручивал лампочку, мысленно умоляя всех богов, чтобы хлипкая табуретка под ним не вздумала рассыпаться именно сейчас. Каждый оборот лампочки издавал звук, от которого, казалось, ушные перепонки с лёгкостью покинули бы свое место пребывания. Тозиер даже представить себе не мог, как он будет смотреть в глаза Эдди, ведь он всегда думал, что его беседы с ним никто и никогда не услышит. Это его маленькая тайна. Маленький грязный секретик. Как вообще возможно, что Эдвард все слышал? Значит, ситуация с неизвестным вандалом, вломившимся в дом была лишь точкой отсчёта? Нет-нет-нет. Какая теперь к черту разница? Что произошло, то произошло, назад пути нет. Ричи не знал, радоваться ему, или придумывать оправдания своему глупому (сумасшедшему?) поведению? — Определённо, радоваться, — пробормотал он, наблюдая за тем, как огонёк в лампочке вспыхивает, ослепляя всех вокруг; как и Эдди, чувства которого определенно не были далеки от будоражущей разум вспышки.

* * *

Эдвард сидел в тёплой ванне, пытаясь расслабиться, выкинуть лишние навязчивые мысли из головы; от резкой смены температуры все тело будто обжигало огнём, но парень успешно игнорировал это ужасное чувство. Все-таки, ему не давали покоя два вопроса: как Ричи поведёт себя теперь, когда Эдди больше не является молчаливым куском гипса? Как он объяснит случившееся? Ответа на эти вопросы не было. Он выдохнул, положив голову на бортик ванны и прикрыв глаза.

* * *

Благополучно спустившись с табуретки, что с самого начала не вселяла Ричи абсолютно никакого доверия, тот принялся судорожно соображать, во что же одеть его новоиспеченного «гостя» (забавно, правда?)? Его собственные вещи наверняка были бы велики Эдди, но выбирать не приходилось, и Тозиер принялся рыться в своём шкафу, в котором наверняка без труда пропал бы не только конь с упряжкой, да и он сам. От столь «увлекательного» занятия его отвлек звонок в дверь. «Если это вновь какой-нибудь сумасшедший долбоеб, что продаёт какую-то хрень, я без труда укажу ему место, которое ему стоит посетить» — в голову не приходило ни одного нормального ответа на вопрос, кто бы это мог быть в столь позднее время. Сжав кулаки до побелевших костяшек, Балабол направился к двери. Преодолев преграду в пару замков, Ричи распахнул дверь. На пороге стоял молодой парень, тёмная чёлка небрежно падала на лицо, что не выражало абсолютно никаких эмоций. Лишь глаза опасно блеснули янтарем во тьме. — Здравствуйте, меня зовут Роберт Грэй.