Тропой предназначения

      Меч продолжал выкачивать жизненную силу из Гажила. Изменилось лишь одно, теперь мужчина мог убрать руку, прервав, таким образом, испытание, уступив место следующему претенденту. Учитывая тот факт, что ему изначально все это было не нужно, решение очевидно. Стоит уйти, сохранив жизнь и силы, жить так, как он привык. Ему нет нужды и дальше переживать самый ужасный день в жизни, видеть страдание и боль близких людей, ощущать отвратительную беспомощность. Редфокс чувствовал, как его разум неумолимо разрушается, а тело все больше ощущалось, как старая рухлядь. Даже просто стоять на ногах было невыносимо тяжело. А ведь еще несколько минут назад он был полон сил и самоуверенности.       Нужно лишь отступиться, признать поражение и уйти! Это так просто. Никто не осудит, никто даже не ждет от него победы, никто не видит в нем героя, способного противостоять древнему злу. Даже он сам не верит в то, что это его предназначение. Никто?       Образ юной принцессы, ее полный надежды взгляд так и стояли перед глазами, не позволяя отступить. Эта девушка увидела в нем нечто такое, чего даже он сам не замечал. Дыхание участилось, а на лбу проступила холодная испарин. Она выбрала именно его! Вот что не давало покоя воину, не позволяло сдаться. Принцесса захотела видеть рядом с собой ни королевского гвардейца, ни рыцаря, ни представителя одного из благородных семейств, а его! Гажил не понимал этого, да и не хотел разбираться. Но что-то в глубине души сладостно сжималось от одной этой мысли. Принцесса смотрела на него без страха или жалости, она соврала ради него, и лишь это спасло его никчемную жизнь. В глубине ее глаз он видел золотистый свет, заставивший гнев испариться. Как после всего этого, он может доверить хрупкое создание кому-то другому?       — Отступись, — продолжал соблазнять голос. Его звучание дурманило, лишало воли и создавало приятную тяжесть в теле. Оно звучало сладким обещанием в мире кошмаров, которые продолжали мучить Редфокса. Вот только видения прошлого все больше отступали назад, становясь лишь тягостным фоном для размышлений. А голос все не унимался.       — Всего одно слово и кошмар прекратится. Неужели путь героя стоит этого? Неужели слава так сильно манит?       — Путь героя? Да, плевать я на него хотел! Да и воля меча меня мало волнует! Он может желать любого хозяина, но будет принадлежать мне! Она выбрала меня, и этого достаточно! Я не позволю какой-то железке решать за меня и нее. Чушь все это! — Гажил из последних сил ухватился обеими руками за эфес меча. — Раз принцесса пожелала, я не осмелюсь отказать, и ты тоже!       — Выбирает меч… — лишившись нежности, голос излучал теперь странную, режущую слух смесь страха, возмущения и интереса.       — Не в этот раз!!! — зарычал мужчина, чувствуя, как ярость переполняет его. Он злился, но именно это чувство заставило упрямый клинок с надрывным скрежетанием начать свое движение вверх.       Мысли о принцессе, жестокое испытание и обманчиво-нежный шепот пробудили его воспоминания, напомнили о том, кто он такой. У него ведь тоже никогда не было выбора, его путь всегда зависел от решения других. Они похожи, хотя никто этого не заметит и не поймет, ему и самому было сложно признать сей факт! Гажил отчётливо осознавал, что избранная принцесса, в чьих жилах течет кровь богини, боялась выбора священного оружия. Вот только ее страхи никого не волновали, особенно тех, кто намеревался стать героем. Его тоже… Но теперь все иначе. Меч с трудом, будто сопротивляясь, двигался, ещё немного и он обретёт свободу из каменного плена. Редфокс точно знал, что ему не нужен меч, ещё меньше он хотел примерить на себя роль героя и великого защитника, но перебороть волю меча для него стало делом принципа. Ради принцессы, чей взгляд занозой засел в сердце, ради себя самого, вдруг решившего, что способен на большее, он сделает невозможное!       Теперь это не только выбор принцессы, но и его собственный. И если задуматься, так было изначально, ведь он не обязан был исполнять желание девушки. Он просто не смог устоять, захотел увидеть ее улыбку, предназначенную лишь ему. ***       Все вокруг загудело и завибрировало от все нарастающего гула голосов. Люди отказывались верить, что священный клинок в качестве героя изберёт столь неподходящего кандидата. Да кто вообще допустил его до участия! Немыслимо! Нельзя допускать в святилище всякий сброд! Возмущение и недовольство нарастало, а меч, тем временем, уже почти освободился от вековых оков. Так мало этого сверкающее лезвие, всегда бывшее символом чистоты и света, приобрело багряный оттенок. Толпа ошарашено ахнула — по мечу струились тоненькие ручейки густой крови, да и на теле воина появились десятки кровоточащих ран. Меч сопротивлялся, будто не желая подчиняться, подогревая недовольство и ропот толпы. За всем этим почти никто не увидел, как кровь отхлынула от лица принцессы Леви, как по белым, словно первый снег щекам, лишившимся привычного румянца, текли слезы.       — Прошу, — губы беззвучно шевелились, будто в молитве. — Прошу, выбери его. Девушка чувствовала себя виноватой, ведь своей просьбой на эту муку именно она обрекла незнакомца. Сердце болезненно заныло и сжалось в комок. В этот миг больше всего на свете, Леви хотела вовсе ни победить древнее зло, ни доказать отцу и миру, что она не бесполезная неудачница, а оказаться рядом с воином, помочь ему, разделить его боль.