Тропой предназначения

      Леви уютно устроилась около очага, обустроенного в центре гостевого дома. Кутаясь в мягкую теплую шкуру, она наслаждалась минутами умиротворения и задорным потрескиванием огня. Хорошо! Она готова была провести так вечность. В конце концов, для счастья не так уж много нужно, оно заключено в моментах, в мелочах, в том, что люди не привыкли ценить. Принцесса блаженно вытянула ноги, позволяя себе окончательно расслабиться, чуть опустить уставшие плечи. Сегодня они заслужили отдых, а вот завтра решится, кто станет еще одним ее спутником. Леви от всей души молила богиню, чтобы героем певчих птиц стал Гилдартс, которому она всецело доверяла, в чьей силе и мудрости не сомневалась. Увы, это решать не ей, но девушка готова была смириться с чужим выбором. Сейчас достаточно и того, что своего героя она выбрала сама.       Осторожно, словно опасаясь чего-то, Леви перевела взгляд на мрачного Гажила. Мужчина наотрез отказался ночевать в соседнем доме, нагло заявив, что его долг всегда, и днем, и ночью быть рядом с принцессой, и если кто-то с этим не согласен, он немедленно забирает Леви. В тот момент воин выглядел настолько внушительно и уверено, что никто не решился ему возразить. Даже Люси, лишь ойкнув, прикусила язык. Да и принцесса, видя все это, не захотела что-то объяснять своему защитнику, к тому же было ясно, что Редфокс тот еще упрямец, коли вбил себе что-то в голову, то не отступит. Такое поведение было недопустимо по отношению к особе королевской крови, но Леви не возражала. Вот бы еще ее герой улыбнулся, или хотя бы перестал хмуриться.       — Тебе здесь не нравится? — робко поинтересовалась девушка.       — А что тут может нравиться? У подножья еще ничего, а здесь лишь скалы и лютый ветер. Даже на севере, в стране снегов он не настолько пронизывающий и мерзкий.       — Ну… — протянула Леви, с трудом представляя, что можно возразить на это. — Здесь приятно сидеть у очага и пить травяной отвар, слушать истории певчих птиц и пение ветра.       — Пение? — насмешливо переспросил Редфокс. — Ги-хи, скорее уж голодное завывание. Я и то лучше мог бы спеть, а ведь у меня голос, мягко говоря, на любителя.       — Это как?       — Как говорила женщина, воспитавшая меня, мой голос похож на лязг ржавых ножей.       — Интересное описание, — Леви чуть склонила голову на бок, как всегда делала в моменты задумчивости. При всем желании она оказалась неспособна ничего подходящего под это определение.       — Даже не думай! Петь для тебя я не стану, — сурово предупредил мужчина. Что-то ему стало жарко. С чего бы это?       — Почему?       — Я не менестрель.       — Поют не только менестрели.       — Так я и не птица.       Принцесса уже поняла, что продолжать разговор в этом направлении бессмысленно. Жаль. Наверняка, это было бы интересно. Теперь останется лишь представлять, как все могло бы быть. Леви смущено улыбнулась. Отчего-то ей казалось, будто она коснулась чего-то недозволенного и глубоко личного, и оттого становилось неловко.       — Знаешь, — спустя пару минут уютного молчания вновь заговорила принцесса. — А мне петь никогда не разрешали, говорили, что это занятие бездельников и глупых девиц, а после я и сама перестала хотеть этого. Вот только, каждый раз, когда слышу, как Кана поет, зависть берет. Я так не умею… Даже не пробовала.       — И это ты называешь «перестала хотеть»? — снова в душе начала пробуждаться задремавшая злоба. Гажилу до одури было обидно за Леви, за то, что она по большому счету и не жила нормально. Воину хотелось, как следует поколотить короля и всех его приближенных, окончательно и бесповоротно избавиться от Бедствия и его угрозы, уничтожить каждого, кто испортил принцессе жизнь. Да и ее встряхнуть не помешает! — Если бы ты перестала хотеть, то не завидовала бы.       — Наверное, ты прав.       — Не наверное, а прав! — мужчина, не желая пугать нежную девушку, отвел пылающий взгляд. Уж лучше смотреть на чувственный танец языков пламени, позволить и увлечь себя. Воину нравились нежность и доверчивость Леви, ее желание во всем видеть лучшее, исполнить свой долг и всех защитить, но в мире полно уродов, которые готовы этим воспользоваться в своих интересах. — Тебе стоит быть такой, какой хочешь ты, а не такой, какой тебя хотят видеть окружающие. Твое предназначение лишь твое, а потому ты сама решаешь, как его исполнить.       — Тебе легко говорить, но на деле все не так просто. Да и не могу я поступать настолько эгоистично.       — Эгоизм не грех, а необходимость. Но раз уж ты сама не в состоянии его проявлять, мне придется тебя этому научить, — в алых глазах загорелось поистине пугающее пламя. — И поверь, я смогу объяснить другим, что ты имеешь права на это.       От этих слов и сурового тона, которым они были произнесены, на душе девушки разлилось приятное тепло, а тело затрепетало. Подобные ощущения возникали у Леви, только когда Гажил был рядом. Ни один другой человек не мог вызвать столь яркие эмоции.       — Почему? — принцессе с трудом удалось перебороть желание отвести взгляд. Леви сдержалась. Ей было важно видеть выражение лица Гажила, его реакцию. — Почему ты со мной? Почему хочешь не только исполнить долг героя, но волнуешься за меня? Почему согласился участвовать в испытании меча? Я просто хочу понять, почему ты решил взвалить на себя заботу обо мне.       — Я с тобой потому, что сам так решил, принцесса. Большего все равно сказать не смогу, так что придется смириться с таким объяснение. И вот еще что…       Закончить мудрую и значительную мысль воин не смог, ведь клинок, до этого момента спокойно лежавший рядом с ним и даже не пытавшийся заговорить завибрировал, наполнился голубоватым холодным светом.       — Импы, — раздалось предупреждение в голове героя. — Они здесь. Они пришли за той, в чьих жилах течет кровь богини.