We'll Never Fall Apart

— Ты, гребаный засранец, конечно, это случится, пока ты будешь слишком занят своими мыслями! — Луи не мог не начать кричать, как только вышел из машины. Он был зол, встревожен и все еще так обижен из-за того, что он видел о Гарри накануне, что ему было наплевать на любезности или рациональность мышления. Он знал, что ему, наверное, стоило бы извиниться за то сообщение, которое он отправил ему немного ранее, но в данный момент ему было совершенно не до этого. — Я не был занят мыслями! Он вышел на улицу, просто вышел в сад пописать, как и всегда. Мы всегда оставляем его наедине с этим по утрам, — пробормотал Стайлс, защищаясь. Затем его глаза сузились, и он обвиняюще указал пальцем на Луи. — На самом деле, если хочешь знать, именно твое жалкое сообщение отвлекло меня. Так что если ты хочешь обвинить кого-то в том, что он сейчас хромает, то все претензии к тебе, Льюис. Очевидно, Гарри думал, что выиграл спор, но после всех тех лет, что они провели вместе, он действительно должен был лучше знать шатена. — Ну, если бы ты не вытащил свой телефон, думая, что это важнее, чем ну, ох, я не знаю, следить за нашей гребаной собакой, то мы бы сейчас здесь не были! Я не отвечаю за то, что ты — полный придурок! Эти слова, кажется, ударили Гарри как пощечина, и он выглядел так, будто хотел наброситься в отместку, но затем его брови сдвинулись вместе, когда он снова поднял Оливера на руки и издал побежденный вздох. Луи отчаянно хотел протянуть руку и погладить Олли, поцеловать его маленькую головку и погладить его мягкие ушки, убедиться, что ему удобно, и заверить его, что все будет хорошо. Но он не осмелился приблизиться к Гарри. Он не уверен, хочет ли он ударить его или цепляться за него, так что это, вероятно, к лучшему. — Ладно, как скажешь. Я полный придурок, почему бы и нет? Тебе не кажется, что я и так чувствую себя достаточно дерьмово? Боже. Давай, пожалуйста, сначала сходим к ветеринару, а потом ты сможешь еще раз поорать на меня. Луи не понимал, почему Гарри не попросил о встрече у ветеринара, вместо этого сначала позвал его к себе. Это было немного неожиданно, и он сначала испугался, что Гарри звонил ему из-за грубого сообщения, заставляя его заколебаться, отвечать ли вообще. В конце концов, он ответил, решив, что должен немного объясниться. Но прежде чем он смог произнести хоть слово, он услышал паническое дыхание Стайлса, когда тот пробормотал что-то о том, что Оливер ранен. Все остальное тут же исчезло. Преимущество славы Гарри заключается в том, что ветеринар сразу же нашел время, чтобы встретиться с ними в клинике, позволяя им войти через черный вход, чтобы не быть замеченным на публике. Луи всегда ненавидел преференциальное отношение, то, как случайные люди глазели на Гарри, а иногда даже на него, просто из-за того, что он был второй половинкой Стайлса. Была одна вещь, по которой Луи не скучал — это внимание, которое окружало его. Тем не менее он сам сыпал соль на рану, смотря на Гарри. Он просто такой… милый. Даже когда его губы обкусаны от беспокойства, и он одет в джинсы, которые слишком коротки, и толстовку, которая видела лучшие дни, а также немытые волосы. — Давайте посмотрим на маленького Олли, привет, дружок, — сказала их ветеринар, поглаживая бочок щенка, мордочку, прежде чем, наконец, двинуться, чтобы прощупать лапку. Луи с тревогой наблюдал за ней, убеждаясь, что он точно видит, что она делает. Он чувствовал присутствие Гарри рядом с собой, но не осмеливался пошевелиться, чтобы они случайно не соприкоснулись. Доктор Коллинз нахмурилась, когда она переключилась на другую лапу Олли, в то время как Луи пытался определить реакцию Оливера на ее действия. Все, что он делал, это зевал, что по мнению Луи было лучше, чем выть. — Так, Гарри, вы сказали, что он взвизгнул, а потом начал хромать. Вы видели какие-либо другие изменения в поведении? — спросила она, приподнимая ногу Олли и слегка двигая ею. Оливер никак не отреагировал, значит ему не было больно. А может, он вообще ничего не чувствовал — понятия не имеет. Они действительно должны были сходить на одну из этих тренировок по оказанию первой помощи собакам. Если бы только шатен был рядом, он смог бы помочь ответить на вопросы доктора Коллинза. Вместо этого он был вынужден просто слушать, что невероятно трудно, когда все, что он хотел — это засыпать ее вопросами и, вероятно, еще покричать на Гарри за то, что он такой безответственный. — Нет, не сегодня. Он просто проковылял внутрь, задрав переднюю ногу, — начал Стайлс, и Луи тут же навострил ушки. Он мог слышать неуверенность в его тоне. Очевидно, он чего-то недоговаривал, что могло бы не волновать, если бы только это не имело никакого отношения к их собаке. А так это раздражало Луи еще больше. Он собирался что-то сказать, но тут доктор Коллинз кивнула и жестом велела им убрать Олли со стола. Они оба бросились вперед, но Луи оказался чуть быстрее и крепко прижал Олли к груди. — Ладно, хорошо. Я не чувствую ни припухлости, ни переломов, и нет никакого видимого раздражения на подушечках его лап — так что, похоже, он просто растянул мышцу, как мы, люди, склонны делать время от времени. Мы ничем не можем ему помочь, кроме как убедиться, что он хорошо отдыхает. Не заставляйте его перетруждаться. Так что никаких долгих прогулок, просто дайте ему выйти на улицу, когда ему нужно пописать. Если вы не увидите никаких улучшений в течение недели, позвоните, и мы назначим другую встречу и тогда сделаем выводы. Томлинсон почувствовал, как огромная тяжесть упала с его плеч, и он по привычке повернулся к Гарри и улыбнулся. Он слишком поздно понял, что сделал, поэтому он стал участником жуткого конкурса по счастливым улыбкам и гляделкам со своим бывшим, от которого ему даже не хотелось убегать. Гарри мило улыбнулся, и ему этого не хватало. Оливер выбрал этот момент, чтобы лизнуть его в щеку, что вывело Луи из его секундного оцепенения, и он сразу же почувствовал, как жар поднялся к его щекам, когда он понял, как глупо они, должно быть, выглядели только что. Он поставил щенка на пол и протянул руку, чтобы пожать ее доктору Коллинз. — Большое спасибо, надеюсь, мы не скоро увидимся снова, — улыбнулся он ей. Он весело покачал головой, затем тоже взял Гарри за руку, прежде чем вывести их из кабинета. Им все еще нужно было заплатить, поэтому Луи молча передал поводок Олли Гарри, пока он следовал за помощником доктора Коллинз к кассе. Она явно была новенькая, и он сразу же почувствовал себя неловко от того, как она продолжала поглядывать назад, где его ждал Гарри. На самом деле она не делала из мухи слона, и Томлинсон этому рад. Однако Стайлс казался скорее раздраженным, чем обрадованным попыткой Луи переключить внимание с него. — Ты же знаешь, я мог бы заплатить. Я должен был заплатить. Он пострадал во время недели в моем доме. Как ты, кажется, с удовольствием сегодня отметил, это произошло, когда он был под моей опекой. Моя ответственность, — огрызнулся он, как только Луи вернулся. Луи закатил глаза и направился к машине. Он начал жалеть о том, что они с Гарри приехали на его машине, а не по отдельности. Потому что он знал Гарри и знал, что они будут спорить об этом всю дорогу домой. Весь обратный путь. В дом Гарри. Не в дом Луи. Не домой. — Конечно, и тогда все будут пялиться на тебя, ты не сможешь сказать «нет», так что ты проведешь там лишний час, проявляя вежливость, делая фотографии и раздавая автографы, а тем временем все в интернете будут выяснять, где ты был и что делал. Кажется, отличный план. — Я бы не стал, — запротестовал Стайлс, когда он переносил Оливера на заднее сиденье и пристегивал его ремнями безопасности. Луи бросил на него взгляд, а Гарри просто смотрел на него оскорбленным взглядом — немного похожим на ворчливого сморщенного котенка, и Луи не должен находить это милым, но, черт возьми, это так. — Я бы не стал! — Все бы так и было. Потому ты тот, кто ты есть. Ты очень добрый. Иногда ты слишком переживаешь. Ты же не хочешь их разочаровать. Стайлс молча пристегивал свой ремень безопасности, прежде чем посмотреть на Луи. Он понял, как крепко сжимал руль, но отчаянно пытался удержать себя в этом моменте. Было так трудно понять, что он должен делать, чтобы не нарушить шаткое равновесие, установившееся между ними после разрыва. Он просто так устал от этого. Затем он услышал тихий шепот, исходящий от Гарри, который он не должен был слышать. — И все же я разочаровал тебя. Луи хотел протянуть руку и обнять его, сказать ему, что это неправда — что это просто жизнь, которая встала на пути, что-то, что Луи хотел, не то, что ему нужно прямо сейчас. Он хотел Гарри, но ему нужно больше, и Гарри не может дать ему этого. Но он не знал, как еще он должен сказать это ему, когда он раньше так много раз пытался. Он не хотел просить Гарри отказаться от чего-то — он никогда не попросит его об этом. И поэтому он никогда этого не делал. А теперь они здесь. Он ничего не сказал, не дал Стайлсу понять, что услышал его, и просто сосредоточился на том, чтобы вернуть их домой в целости и сохранности. Это неловко, и странно видеть Гарри таким опустошенным и побежденным, а не возбужденным и готовым дать отпор такой силы, как в каждой ссоре. Когда он подъехал к дому Гарри, то аккуратно занес Олли внутрь. Он старался не слишком много думать о том, что не был в своем старом доме с тех пор, как собрал вещи и уехал, пока Гарри не было. Возможно, это было немного трусливо с его стороны, но в то время это казалось к лучшему. Гарри будет на работе и занят своим кинопроектом, Луи успеет все упаковать и попрощаться с их домом и общим будущим. Кажется, у Стайлса не было проблем с расставанием, учитывая, что весь интерьер был переделан и отремонтирован — не только входная дверь. Это не должно было причинять ему боль, но ему больно, и внезапно ему стало очень трудно дышать, как будто он задыхался от всех этих старых воспоминаний о нем и Гарри в доме, где, кажется, их отношения были полностью стерты. Он попытался сосредоточиться на Оливере и обнаружил, что, по крайней мере, Гарри купил точную копию лежанки для собак, которая у них была. — Спасибо. За то, что пришел, я имею в виду. Я…эм…я буду держать тебя в курсе того, как он справляется, — сказал Гарри, паря рядом, все еще держась на безопасном расстоянии от Луи. Томлинсон не сразу оторвал взгляд от стены, где раньше стояла огромная фотография его мамы. Теперь на ее месте стоял книжный шкаф, но он мог заметить маленькую копию той же фотки, стоящей на одной из полок. Он задался вопросом, будет ли его будущий парень когда-нибудь заботиться об этом так же сильно. Луи кашлянул, пытаясь прочистить горло, а затем кивнул. — Да. — Луи с секунду колебался, но все равно решил сказать. — Послушай, Гарри. Я просто… я просто хотел извиниться за сегодняшнее утро. Гарри насмешливо фыркнул, затем обхватил себя рукой и прислонился к новому деревянному столу. Это все еще странно для Луи — он чувствовал, что мебель сюда не подходит, но он продолжал говорить себе, что это он сюда не подходит. — За то, что ты обвинял меня в травме Олли, или за то ревнивое сообщение, которое ты мне прислал? — И за то, и за другое, правда. Очевидно, Олли мог пораниться с кем угодно и когда угодно. Я волновался, и мне не следовало кричать на тебя. И прости за сообщение, которое я тебе отправил. Это было правда-правда неуместно. Я, очевидно, не имею никакого права говорить тебе такие вещи. Ты свободен, ты можешь встречаться с кем угодно, если это то, что ты хочешь делать. Он поднял руку, когда Гарри собирался ответить. — Тебе не нужно ничего говорить, я просто хотел снять это с себя, правда. Наверное, мне просто немного трудно привыкнуть к тому, что мы просто друзья. Луи издал неловкий смешок над своими словами, удивляясь, куда делось его самообладание. Гарри ничего не ответил, и шатен не винил его за это. Что он вообще должен сказать Луи? Они расстались. Он двигался дальше. Луи тоже должен двигаться дальше. Они решили вместе, на самом деле по словам Луи, что это больше не работает. Так почему же ему так трудно отпустить? — Я просто пойду. Пока, Гарри. Увидимся в воскресенье. Вставляя ключ в замок зажигания своей машины, он не мог не упрекнуть себя. «Чертов идиот. Возьми себя в руки, Томмо.» Он все еще был в хорошем настроении, когда приехал к Лиаму — или, точнее, домой. Лотти помогла ему перенести все его вещи только вчера, и теперь у него есть своя настоящая комната, а не только диван Лотти и куча коробок. Или хорошо — теперь у него была комната и куча коробок, так как он еще ничего не распаковал. Вот почему он решил вообще избегать своей комнаты и вместо этого направился прямо в гостиную, хотя Лиам на кухне готовит обед. Луи почувствовал на себе взгляд Пейна, как только плюхнулся на диван, но ничего не сказал. Луи потребовалось около пяти минут, чтобы это ему надоело и он выпалил: — Я в порядке. — Неважно выглядишь, — возразил Лиам. — Тогда перестань смотреть, — парировал он. Лиам вздохнул, Луи зарылся головой в подушку и закричал в нее, пытаясь не заплакать. — Это из-за Оливера? Или Гарри? — спросил Лиам, и, честно говоря, Луи не заслуживал такого храброго друга, который знал, что Луи вот-вот откусит ему голову, но все еще пытался помочь. —  С Оливером все в порядке — наверное, просто растяжение связок. Я просто скучаю по нему, так сильно, и мне больно быть так близко, зная, что все кончено, и он был прямо передо мной, и это как будто то же самое и совсем нет, в то же время. По его щекам катились слезы, но Луи уже было плевать. Он грустил, и его сердце все еще разбито, можете подать на него в суд. Пейн погладил его по спине, крепко обнимая, ничего не говоря, позволяя Луи выплеснуть свои эмоции. — Он изменил всю планировку дома. Новая мебель, новая краска, все новое. Конечно, он все изменил, куда же еще он мог потратить все свои деньги, а? И я знаю, что мы решили отпустить друг друга, но почему так больно видеть, как он это делает? Я хочу радоваться за него, но я не могу, я просто не могу, я такой чертов лицемер, Лиам. Лиам отстранился и посмотрел на него с чем-то похожим на беспокойство в глазах. Что, в некотором роде, было оскорбительно. Луи не сумасшедший. Ему просто грустно, и он не был уверен, но он подумал, что переживет все пять стадий расставания одновременно. — Ты не лицемер. Луи, ты любишь его. Ты не можешь волшебным образом заставить себя забить на него. Я просто хочу, чтобы ты не заставлял себя проходить через это. Томлинсон фыркнул и потеребил краешек подушки. Нормальной, а не одной из тех Гуччи-подушек, на которых настоял Гарри, потому что это было безумно, они были отправлены ему бесплатно, когда они стоили более тысячи фунтов. Луи тут же пролил на них вино, а Стайлс лишь рассмеялся и сказал ему, что это то, что заслужили Гуччи. — А что еще нам оставалось делать? Оставаться вместе, чувствовать себя несчастным и одиноким в отношениях? Мы пытались, но это было похоже на то, как будто мы пытались шлепнуть слой золотой краски на осыпающийся блок печали и страдания. Она не прилипла. — Верно. Я позвоню Зейну, и мы будем смотреть очень грубые, совершенно неромантичные фильмы ужасов. Или «Черное Зеркало», но я не уверен, что оно полностью лишено романтики, — сказал Лиам, но Луи отмахнулся от него. — Нет, не надо, я пойду и займусь распаковкой вещей. Отвлекусь. Кстати, извини, — он жестом указал на болтающуюся нитку, которую немного ранее вытащил из наволочки. Пейн бросил на него еще один взгляд и потянулся к телефону. Зейн пришел через час, держа в руках дымящиеся пакеты с карри на вынос. Они включили «Черное Зеркало», а затем переключили на гораздо более легкий сериал «Готово!» и решили, что они должны попробовать свои силы в выпечке. Сердце Луи все еще немного болело. Но, по крайней мере, он мог смеяться над ужасно деформированными кексами со своими друзьями.

_________________

Гарри не пытался связаться с ним, пока не наступило воскресенье и Луи не приехал забрать Оливера. Когда он подошел к двери, ее открыл не Гарри. — Давно не виделись, незнакомец, — ирландский акцент Найла странно успокаивал Луи. Они не разговаривали с тех пор, как расстались. Луи полагал, что Найл в первую очередь был другом Стайлса. Учитывая, что Лиам и Зейн были с ним, имело смысл то, что Найл должен быть исключительно с Гарри. — Привет, приятель, как дела? — Я хорошо, очень хорошо. Тур закончился, наконец-то удалось провести некоторое время дома. Планирую остаться дома по крайней мере в течение следующих шести месяцев. Луи слегка улыбнулся ему в ответ. Он видел, как игривое выражение лица Найла превратилось во что-то более серьезное, когда он оглядывался назад, прежде чем снова сосредоточиться на шатене. — Послушай, мне просто показалось, что мне нужно кое-что прояснить. Я убедил Гарри прийти на мое выступление. Джейкоб — друг Хейли, он серьезно перешел границы, и он извинился перед Гарри и передо мной за то, что я сказал ему не делать. Мне очень жаль, Луи. Просто почувствовал, что тебе нужно это знать. Не хотел вызывать никаких проблем. Луи фыркнул из-за неловкости Хорана, а затем ободряюще подтолкнул его. — Мы с Гарри не вместе, Найл. Нет никаких проблем. Все нормально. Гарри может делать все, что захочет. И я могу делать все, что захочу. Пока мы можем быть друзьями, когда дело касается Оливера, все хорошо. Он думал, что звучит совершенно нормально, но лицо Найла исказилось в нечто гораздо более раздраженное, и он простонал «нет». — Вы не друзья. Вы никогда не были друзьями. И никогда не будете. Проблема здесь в том, что вы с Гарри должны собрать свое дерьмо вместе и просто… исправить это. Исправить это. Это просто смешно, понимаешь? Я не могу… — Заткнись? — Гарри внезапно появился из-за спины Найла, закрывая ладонью рот своего друга. Его щеки пылали так, как будто он только что вернулся после стояния на руках у стены, или как будто его только что хорошенько трахнули, и вся кровь прилила к груди и лицу, и… нет. Луи не должен думать об этом. — Мне очень жаль, Лу. Он тоже продолжает приставать ко мне, если это тебя утешит. Луи потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться, а затем безмятежно улыбнулся Стайлсу. — Все в порядке. Оливер готов? Гарри замялся, и Найл издал смешок, который, по опыту Луи, мог означать только плохое. — Ну. Дело в том, что Оливер отказался — ну, он отказывается от любой еды, которую я ставлю перед ним с позавчерашнего дня. И прежде чем ты что-нибудь скажешь, да, я уже позвонил ветеринару, и она сказала, что иногда так бывает, когда им не очень хорошо. Но теперь Олли отказывается вылазить из-под дивана до такой степени, что я начинаю задаваться вопросом, правда ли он там застрял или просто ведет себя как ребенок. Найл просто рассмеялся и похлопал шатена по спине, когда прошел мимо него. — Ну, поскольку теперь здесь Луи, и, но может помочь тебе, я оставлю вас вдвоем. Увидимся, Льюис. В следующий раз бери трубку, ладно? Он закатил глаза и показал средний палец, как он привык делать. — Как скажешь, Неил, — усмехнулся он в ответ, а затем шагнул туда, где все еще застенчиво стоял Гарри — кажется, почти боялся Томлинсона. — Ну и что? Покажи мне, где он прячется. Я думаю, что у меня в кармане все еще есть кое-какие лакомства, — сказал Луи, хотя сразу же пожалел об этом. Он услышал, как Гарри пытался подавить смех, но обрадовался, что не уточнил, какое на самом деле лакомство у него в штанах. Луи не уверен, шутят ли друзья так же, как они с Гарри. Стайлс повел его обратно в гостиную и указал на большой угловой диван, занимающий место у стены. Он красивый и большой, и он выглядит ужасно похожим на тот, который Луи однажды показал Гарри несколько месяцев назад. Его взгляд заскользил по нему, и он не мог не усмехнуться про себя, когда заметил когда замечает ту же самую подушку от Гуччи в винных пятнах. Ну, хоть что-то не изменилось. Затем он заметил маленький коричневый комочек с черным носом, торчащий из-под дальнего угла дивана. Он слышал, как Оливер вилял хвостом, и гадал, чего именно Олли хотел добиться, забравшись под мебель. — Олли! Оливер, иди сюда. Мы едем домой! Разве ты не рад вернуться домой со мной? — Луи изо всех сил старался растормошить щенка, но он только высовывал один нос или ушко. С разочарованным вздохом шатен встал с того места, где он лежал на полу перед диваном больше часа, и плюхнулся на стул рядом. — Хочется верить, что в какой-то момент он выйдет поесть, попить или пописать, — заметил Гарри, прежде чем молча сунуть дымящуюся чашку чая в руки Луи. Это именно то, что нравилось Томлинсону. Они тихо сидели, попивая чай и наблюдая за любым движением, исходящим от Оливера. В какой-то момент у Гарри зазвонил телефон, и он извиняющимся жестом показал Луи, что должен ответить. Когда он ответил «Привет, Вера», шатен понял, что это его агент. Им с Гарри правда стоило поговорить о предстоящей паре месяцев. У Луи скоро конференция в Берлине, на которой он должен присутствовать. У Гарри, наверняка, есть несколько кинопроектов, для которых ему придется уехать из Лондона, и Луи должен знать, когда он сможет правильно спланировать это. Пока Стайлса не было, Луи снова опустился на колени и начал говорить с Оливером, снова пытаясь вытащить его. — Ты, глупая собака, пожалуйста, вылезай оттуда. Я просто хочу отвезти тебя домой и обнять. Под ним не может быть удобно. Олли, пожалуйста. Для меня. Слушай, у меня есть для тебя маленькое лакомство, если ты вылезешь… О, черт возьми, Оливер, выходи сюда, сейчас же! Его продолжали игнорировать, и это продолжало действовать ему на нервы. Он любил Оливера, но в данный момент он хотел убить свою упрямую собаку. Луи вдруг услышал, как Гарри захихикал, и тут же обернулся — как раз вовремя, чтобы поймать его взгляд на своей заднице. — Конечно, смейся. Знаешь, я действительно думал, что у нас собака, но я думаю, что это осел под прикрытием, потому что он невероятно упрям. Стайлс кивнул, а затем вздохнул, прежде чем сесть на пол рядом с Луи. — Да. Я пытался уговорить его выйти оттуда уже более четырех часов. Как будто он делает это нарочно. Шатен безучастно хмыкнул, удивляясь про себя, почему он никогда не изучал психологию собак. Тишина вернулась, ее прерывал тихий шум от Олли, пододвигаясь ровно настолько, чтобы он мог поднять на них свои большие карие глаза, прежде чем отползти назад, чтобы его не схватили. — Так что? Как там Вера? Это заняло довольно много времени, — отметил Луи, в конце концов любопытство взяло верх. Обычно звонки с его агентами были довольно прямолинейными. Вера говорила ему, на какие роли он может пойти на прослушивание или что ему предложили, Гарри выбирал те, которые ему больше всего нравились, а потом они отправлялись туда — организовывали встречи и так далее. Стайлс пожал плечами. — В данный момент она недовольна мной. Луи нахмурился и снова посмотрел на Гарри. — Почему? — ему было очень трудно поверить, что Вера будет недовольна своим самым коммерчески успешным актером. Стайлс переминался с ноги на ногу, словно не зная, как ответить на вопрос Луи. — Сказал ей, что хочу, э-э, кое-что изменить. — Что, например? — выпалил он, но тут же извинился. — Прости, прости меня. Ты вообще не обязан мне отвечать. Меня это даже не касается. Это должно было утешить Стайлса, но, похоже, все оказалось наоборот, поскольку все его поведение перешло во что-то более серьезное и строгое, качая головой в знак несогласия. — Нет, имеет. Это имеет отношение к тебе, и ты имеешь право знать. Я собираюсь сократить количество проектов, которые я беру на себя каждый год. Максимум до двух. По крайней мере один из которых должен быть британским. Луи был ошеломлен, и он не совсем знал, как реагировать на эту информацию. В его голове пронесся миллион разных вопросов, многие из них вращались вокруг запретной темы его самого. Гарри сделал это для Луи? Он сделал это для них? Он сделал это для себя? Гарри хочет попробовать еще раз? Почему он решил попросить об этом? Или он сам этого требовал? Неужели он думает, что пожалеет об этом? А что, если он пожалеет об этом? Что заставило его передумать? Чувствовал ли он давление? Неужели он думает, что это что-то изменит? Это что-нибудь изменит? Луи не уверен. Так что все, что он придумал, несмотря на наличие докторской в области психологии, — это очень красноречивое «ох». — Я сделал это не для тебя, — добавил Гарри мгновение спустя, и хорошо — даже если Луи говорил себе не надеяться, он определенно чувствовал, что у него появилась надежда, которая была растоптана прямо рядом с тем, что осталось от его сердца. — Ох, — повторил шатен, потом фыркнул и покачал головой. Надо было догадаться. — Нет! Нет, я не это имел в виду, — поспешно сказал Гарри. — Я имею в виду. Это я принял решение самостоятельно. Независимо от тебя. Мне повезло, что я нахожусь в привилегированном положении, где я могу выбирать свои роли. И я хочу выбирать качественные постановки, которые оставляют мне время, чтобы провести его с моей семьей. Кроме того, если я когда-нибудь захочу иметь свою собственную семью, мне нужно будет время дома. Чтобы быть там, понимаешь? Теперь Томлинсон смотрел в пол. Уставившись на шов его джинсов, он пытался представить себе будущее, в котором у Гарри будет своя семья. Семья, в которую он не входит.   — Я рад за тебя, Гарри. Ты это заслужил, понимаешь? Быть счастливым. В любом случае. Это не ответ, но опять же, Луи совершенно уверен, что заявление Гарри было риторическим. Он поднялся с пола, стараясь, чтобы слово «семья» не отдавалось эхом в его голове, и направился к дивану. Все, чего он хотел — это немедленно убраться отсюда. Ему не нужно думать о сценариях, где он попросил Гарри сделать именно то, что он сделал, и они все еще будут вместе, или о тех, где он просит его сделать это, и Гарри сказал «нет» или обиделся на него, или о тех, где Гарри придумал это сам и, возможно, хотел бы попробовать еще раз, когда он в половине случаев не ушел. Ни одна из этих мыслей не была хорошей, здоровой, и они на самом деле не давали Луи ничего полезного. Поэтому вместо этого он сосредоточился на том, чтобы толкнуть диван, пытаясь переместить его вперед и создать пространство, чтобы схватить Оливера за ошейник и вытащить его оттуда. Гарри все еще сидел на полу, выглядя несколько смущенным и опустошенным — как будто он ожидал большего от Луи. Это действовало ему на нервы, потому что он уже отдал ему все, что у него было, и этого все еще было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно, ехидно подумал он. — Помоги мне поднять его. Мы сидели здесь достаточно долго. Я должен навестить Лотти. Он не ответил, просто медленно встал и помог шатену поднять один конец дивана на достаточное количество времени. чтобы Луи успел нырнуть под него и схватить Оливера, который сразу же громко вскрикнул, когда его вытащили из укрытия. — Спасибо, — тишина оглушала, но все же не настолько, чтобы заглушить все мысли, которые все еще крутились в голове Луи. — Лу, — начал Стайлс, но Луи не хотел слышать того, что он собирался ему сказать, не мог больше терпеть, поэтому быстро перебил его, направляясь к входной двери. — Увидимся на следующей неделе, когда мы поедем к ветеринару осматривать Оливера. Я напишу тебе точное время, я забыл. Он посадил Оливера в машину и начал молиться Богу, чтобы Гарри не последовал за ним на улицу и не заставил его говорить, потому что Луи так боялся, что его сердце выскочит из груди, если он это сделает. А Гарри не пошел за ним. Так что он поехал домой с Оливером на буксире, задаваясь вопросом, что ему теперь делать, и боясь того, что, возможно, он уже знал ответ.