***
«Маленькие дети обладают способностью научиться чему угодно. То, что взрослые усваивают со скоростью улитки, детям дается почти мгновенно» Мимо пронеслась вопящая гопота которая, играя в салочки, чуть не сбила с лап кружащего по комнате Кёнига. Белый дог щелкнул зубом им вслед и вновь уткнулся в экран смартфона, с которого и читал каталог книг по воспитанию мелочи. «В попытках удовлетворять любое желание ребенка, чтобы сделать его счастливым, родители добиваются обратного результата. Из лучших побуждений мы оставляем детей беззащитными перед стрессом. Как удержать баланс между строгостью и попустительством?» Раздался звук, сообщающий, что что-то разбилось. Кёниг повел ушами, вздохнул и принялся листать дальше. «В основе интуитивного воспитания лежит внимание к ребенку, удовольствие от общения с ним и естественная реакция на его действия. Это позволит вам быть партнером по обучению, а не надзирателем или учителем. Вы перестанете нагружать ребенка сверх меры и паниковать, пытаясь научить его всем полезным вещам сразу. Вы перестанете столько волноваться, беспокоиться и чувствовать себя виноватым» — Вот это, наверное, стоит почитать, ты так не думаешь, Спектр? — обернулся к подруге: — Что-о-о??? Спектр?! Еще бы ему не охренеть от открывшейся картины. Не каждый день увидишь, как миленькие пушистые щеночки облепили огромную змеюгу, фактически ее «запинав» толпой. Двое, раздобыв где-то ножницы, пытались отковырять понравившуюся яркую чешуйку с хвоста, пока еще трое держали голову возмущенно шипевшей титанобоа и пытались раскрыть ее челюсти, чтобы потрогать раздвоенный язык. В глазах боявшейся пошевелиться, чтобы не пришибить случайно негодяев, Спектры застыл испуг и мольба о помощи. *помехи* Видеозапись на пару секунд пошла рябью, искажаясь, но быстро вернулась в норму. — Вы что это тут… — начал было возмущаться Кёниг, как краем глаза заметил неладное. Один из песиков полез на верхние полки шкафа, пытаясь самостоятельно достать настольную игру, до которой не дотянулся бы, даже встав на стул. Вот только не удержался и больно бы ударился об пол, если бы вскрикнувший дог не успел подскочить и поймать его. — Зачем ты туда полез? — встряхнул этого скалолаза зарычавший дог прежде чем отпустить, легонько шлепнув для профилактики. — Не делай так больше. Тот обиженно хныкнул, но тут же затерялся среди пробегавшей мимо толпы, гоняющей мячик. Хотел было вернуться к живодерам, решившим проверить на прочность природную броню змеи, но повернув голову, обратил внимание на умника, решившего узнать, что это за дырочки такие в стене и что будет, если в них что-то засунуть. *помехи* *помехи* — А ну отошел от розетки! — рявкнул на него Кёниг. Сделав шаг, он наступил на осколки разбитой кружки, которую, чтобы скрыть улики, закопали под ковер. От неожиданности он даже подпрыгнул, почувствовал, что под его лапой что-то треснуло. *помехи* Пока белый дог негодовал, медленно, но неотвратимо приближаясь к критической отметке, в игровую комнату заглянул Шварц. Постояв на пороге, он посмотрел на то, что творится внутри, задумчиво отхлебнул из удерживаемой в руках кружки и поступил так, как поступил бы любой другой на его месте — тихонько вышел и закрыл за собой дверь, сделав вид, что его здесь и не было. Двенадцатилетний подросток обернулся на звук закрывшейся двери, который уловил лишь благодаря своему слуху, превосходящий человеческий, и понял, что его кинули самого разбираться с этим безобразием. *помехи* *помехи* *помехи* *белый шум, сквозь который пробивались отдельные кадры, а звук вообще пропал с записи* Нет, он, конечно, сам настаивал на том, чтобы не подпускать людей к своим сородичам, за исключением разве что Шварца, который его вырастил и воспитал и который ему стал фактически отцом… Но смотреть на то, как пушистые озорники на его глазах превращаются в обнаглевших от вседозвленности бандитов он не может. Это не человеческие дети. И потому все эти онлайн-книги по воспитанию потомства — просто мусор! Это звери. Хищники. А это значит, что общаться с ними надо с точки зрения доминирования, играя на стайных инстинктах, имеющиеся у всех собак (включая его самого), где четко у каждого было свое место в иерархии. Иначе, если так и дальше продолжится, то подросшие неуправляемые самцы начнут в будущем бросать ему вызов, а самок будут подавлять. Он не хочет, чтобы его собачья семья жила в будущем по животным законам. Ему нравится западное демократичное общество, которое показывают по телевизору. Но если их животная часть доминирует над человеческой, то ее надо взять под жесткий контроль. Утвердить себя в качестве вожака, стать авторитетом, неповиновение которому карается. По крайней мере, до тех пор, пока не сформируется социальная среда, в которой следующим поколениям будет намного проще приспосабливаться. И делать это надо не позже, когда щенки станут окончательно разумными, а сейчас, пока у них еще не сформировалась до конца своя личность и они еще отзываются о себе в третьем лице. Позже… Будет куда сложнее. Кёниг вздохнул и прикрыл глаза. Он честно не хотел до такого опускаться, чтобы кричать и наказывать своих маленьких братиков и сестричек. Но раз он несет полную ответственность за их жизни и их будущее, то для их же блага ему придётся стать строже. Даже в дрессировке обычных собак главное не делать поблажек. Он уже допустил ошибку, дав щенкам слишком много свободы — и вот во что это вылилось. Те стали абсолютно неуправляемыми. Наверное, если бы не имеющий аристократичные корни Бен со своим немецким воспитанием и нежелание разочаровывать Тейлор, то Кёниг был бы еще хуже, чем эта детвора. Спектр, чуявшая нешуточный гнев белого дога, боязливо поежилась и постаралась отползти как можно дальше в угол, хотя мозгами понимала, что это не по ее душу. На пробивавшихся сквозь белый шум отдельных кадрах удалось запечатлеть, как невидимая сила рывком стягивает опешивших от такого поворота щенков в ровный ряд перед сердитым догом, и как тот, нависнув над перепуганной мелочью, начал очень долго и вдумчиво им что-то объяснять, активно жестикулируя. Сложно было судить о том, насколько же было велико давление подавляющей энергетики разошедшегося Кёнига, но прародители редфотцев могли только лупать остекленевшими глазами, поджимая хвосты. Даже Спектр, к которой у дога не было никаких претензий, тоже с перепугу кивала вместе с щенками, лишь бы его успокоить и заверить, что больше хулиганить не будут и вообще будут во всем слушаться. С тех пор и вправду дисциплина среди щенков была железная. По крайней мере, пока «вожак» не видит.***
В последнее время Кёниг начал замечать, что атмосфера вокруг него меняется. В детстве ему казалось, что он окружен хорошими и добрыми людьми, но чем старше становился, тем чаще отмечал, что обстановка вокруг становится напряженной. Когда он был маленьким, все вокруг улыбались ему, гладили и хвалили. Он редко оставался один, каждый стремился привлечь его внимание и легко шел на контакт. Сейчас же люди при общении с ним чаще всего смотрят не на милую мордашку, а на острые зубы и когти, испытывая инстинктивное отторжение перед непохожим на них хищным существом, который был почти одного с ними роста. Никто не понимал, почему он все еще расхаживает на свободе, когда по всем правилам должен быть давно умерщвлен, ведь с каждым годом становится все сильнее физически и все ОПАСНЕЕ. Между ними словно пролегла невидимая полоса. Однажды Кёниг заметил, что в столовой люди не подсаживаются к нему, а наоборот стараются держаться подальше, отчего столовая оказалась поделена на человеческую половину и на собачью, на которой пять столов было занято обедающими щенками. Те, как дети в садике, больше размазывали еду по тарелке, поверхности стола и по себе, чем съедали, на что Кёниг устал на них уже сердиться, хотя ему же потом приходится их переодевать в чистое. Хорошо, что рядом с ним по прежнему остается человек, которому он может доверять без оглядки и который не видит в повзрослевшей мохнатой милашке чужеродное существо, которое следует ограничить в свободе, а продолжает общаться, как прежде. Шварцу было уже чуть больше сорока лет, но своей семьи не завел и разумный песик давно стал ему сыном, к которому относился соответствующе. 2 ноября 2013-го года — Нет, ну попробуй взглянуть на ситуацию с другой стороны, — почесал затылок Бен, думая, как бы объяснить сидящему рядом необычному подростку почему его стали сторониться. — Представь, что в мире всегда жили только собаки и ни о каких других разумных существах никто никогда не слышал. А если и слышал, то только в сказках. Ты собака, я собака, все твои друзья и знакомые — собаки. И тут вдруг появляется тот, кто на вас совершенно не похож. Например, человек. Пусть ты и знаешь его очень хорошо и долго, он твой друг, но он все равно ДРУГОЙ и ты не знаешь, чего от него ожидать. Маленьким он может быть очень даже хорошеньким и вообще умничкой, но когда наступает подростковый период — поведение может поменяться кардинально. Под действием гормонов он может стать очень раздражительным и даже агрессивным. — Наснимали своих фильмов идиотских, вроде Химеры 2009-го, и теперь боятся, — тихо хмыкнул Кёниг, немного повернув в его сторону голову, косясь карим глазом. — Ты тоже считаешь, что я могу на тебя напасть? Его уже сложно назвать щенком. В свои почти тринадцать он был всего на голову ниже своего названного отца и продолжает быстро расти. Детская пухловатость и складочки давно прошли, сменившись длинным худым телом, покрытым густой короткой серебристо-белой шерсткой. Его скелет рос быстрее мышц, отчего выглядел немного тощим, но под слоем одежды и шерсти скрывалось достаточно сильное и нечеловечески гибкое тело, сформированное постоянными физическими тренировками. Прямой профиль, гордый разворот плеч, ровная спина, всегда поднятая голова — Кёниг начал постепенно походить на юного аристократа то ли из-за своей обманчивой хрупкости и тонкокостности, то ли из-за привитых потомственным немцем манер. Все-таки большинство жителей Германии обучено этикету с детства и умеют прекрасно вести себя в любом обществе. Особенно столовому этикету — ведь немцы начинают посещать рестораны еще в пеленках, в буквальном смысле этого слова: бабушки и дедушки с детьми здесь не сидят, и родители повсюду таскают с собой своих чад в сумках-кенгуру. Так что, манеру держаться за столом впитывают с молоком матери… за столиком, в ресторане. Бен иногда даже засматривался на это существо, в будущем обещавшее стать еще изящнее и прекраснее. Четко выверенные плавные движения дога порой завораживали и заставляли гордиться таким воспитанием. Вот что значит ПОРОДА! — Нет, не считаю, — мужчина, покачав головой, приподнял уголки губ в улыбке. — Пусть через пару лет ты будешь выше меня, сильнее и быстрее, но для меня ты все еще мелочь пузатая, которую надо носом тыкать и заставлять убирать устроенный после тебя срач! — Я тоже тебя обожаю и буду любить, даже когда ты станешь старой развалиной! — огрызнулся пес, скаля клыки в широкой улыбке. Мда уж, зубки у него пусть и белоснежные, как в рекламе, но оторопь берет даже привычного немца. Потому что собаки только когда угрожают показывают клыки, не умея улыбаться, вот и отпугивают такие ассоциации. А ведь по этикету европейцы и американцы всегда улыбаются друг другу и Кёниг все делает правильно. Вот только одно дело, когда тебе приветливо улыбается человек и совсем другое — хищник, глядя на острые клыки которого первая мысль, которая появляется в голове: «Сейчас набросится!» Слишком уж плотоядно выглядит. Неудивительно, что те, кто не в настолько близких отношения с Кёнигом, стараются держаться подальше. Улыбку со змеями репетировал? — И все-таки, как бы ты поступил, если бы случилась ситуация, описанная мной выше? — Про то, что было бы, если бы человек и пес поменялись местами? — задумчиво прикрыл один глаз и пожал плечами. — Наверное… Попытался бы подружиться. — Пф-ф, я ожидал ответа получше, — фыркнул Бен. — Не думал, что ты такой идеалист! А если бы не вышло подружиться? Что если бы этот человек был злой? — Нет, а что ты хотел от меня услышать? Что собаки стали бы человека ловить, чтобы запереть и ставить на нем опыты, пытаясь понять что он такое? Естественно, что от такого он стал бы злым! Это же вполне логичная и закономерная реакция! Зато, если сразу не записывать непонятного пришельца в ранг зла, а для начала попытаться с ним поговорить, заставить себе довериться — тогда от него будет намного больше добровольно выданной информации и пользы, чем пытаться добиться чего-то насильно. Возможно, вам, людям, тоже нужно задуматься над тем, чтобы к чужакам относиться, как к гостям, а не заранее зачислять в потенциальные угрозы. Глядишь — человек тогда и не злым совсем окажется. Упоминалось ведь уже, что Кёниг — хитрый черт? Но, боже… — Какой же ты еще ребенок, — усмехнулся Шварц, по старой привычке потрепав за ухом эту мохнатую наивность. А тот, как всегда, не возражал против редкой ласки, охотно подставляя голову. В конце этой паузы, выглядевший как четырех-пятимесячный щенок немецкого дога повел острыми ушами и покосился на человеческую часть столовой, где сейчас шло бурное обсуждение какой-то новости. Вот только, как ни прислушивался, разбирал лишь отдельные фразы и слова, которые никак не желали складываться в единый смысловой ряд. — Чего это все такие оживленные? — глядя на Бена, кивнул в сторону спорящих. Немец тоже посмотрел на них и едва заметно поморщился. — А, наверное, всё ещё обсуждают событие, произошедшее позавчера. — Какое событие? — Ну… Ты заметил, наверное, что сегодня нескольких человек не хватает? Кёниг неопределенно повел плечами. Как-то он особо и не присматривался и по головам не считал, следя только за своим выводком. Да и мало ли какие дела у рабочих людей. — Они пытались украсть яйца титанобоа и теперь здесь не работают, — продолжил Бен, видя, как округляются глаза пса. — Подробностей не скажу, но, насколько мне известно, двое следящих за выводком сговорились с охраной разделить прибыль от продажи яиц на черном рынке. Одна из змей прошлого поколения, от которых произошли эти разноцветные дрессированные чешуйчатые дьяволы, должна была на днях как раз облегчиться. Но так как никому заранее неизвестно, сколько яиц будет в гнезде, они планировали взять несколько, написав в бумагах, что приплод меньше ожидаемого. С помощью охраны пронесли мимо камер украденные яйца и спрятали в ангаре, чтобы позже вывезти с территории. Однако Тейлор каким-то образом узнала об этой афере и завернула всех причастных, вызвав себе на ковер. В тот же день все участники были уволены. — Только уволены? — со странным выражением на морде уточнил все это время внимательно слушающий его дог. — Их после этого кто-нибудь видел? — В том-то и странность, что нет, — понизил голос Шварц, склонившись ниже. — Те словно в воду канули. Поэтому все и гудят второй день, спрашивая друг у друга, видели ли те ушедших и связывались ли с ними. Я понимаю, что нам всем надо сохранять секретность и связи с внешним миром почти нет… Я имею в виду… Многие видели, как уволенные собирали свои личные вещи. Но никто не видел, как они уходят. Как ты думаешь, могла ли Тейлор их?.. Кёниг задумчиво описал глазами полукруг, постукивая рядом с собой хвостом. — Подозреваешь, что она их убила за то, что те пытались украсть нескольких невылупившихся змеенышей и продать незнакомцам? — покосился, на несколько секунд прикусив вилку. — Ты думаешь, что она на такое способна? — Кёниг, — мужчина посмотрел на него с осуждением. — Уж передо мной можешь не притворяться. Ты проводишь с ней больше времени, чем кто-либо ещё и знаешь Тейлор лучше кого бы то ни было. Я знаю, что она не совсем… ммм… обычная особа. И что власти у неё даже больше, чем у семьи Клинтонов и королевы Британии вместе взятых. Ей и не такое может легко сойти с рук. — Хочешь моего мнения? — отложил столовый прибор, косясь на противоположную сторону помещения. — Думаю, что лично руки она марать не стала бы. Как и закрывать глаза на подобную наглость. — Значит, они живы? — неуверенно предположил Бен. — Есть у меня одно предположение, — прикинул что-то в уме хвостатый. — Но для этого надо кое-что уточнить… — Куда ты? — Уточнять, — поднялся из-за стола и поправил одежду. — Присмотри за детьми, я быстро проверю и сразу же вернусь. Мужчина немного удивленно проводил взглядом быстро удалявшегося пса-подростка, после чего перевел взгляд на почти круглых три десятка щенков, которые сразу же стали шуметь и дергать друг друга, стоило лишь старшему собрату скрыться из виду. По камерам было видно перемещение двигающегося по почти пустым коридорам Кёнига, который быстро добрался по болотного вольера со взрослыми титанобоа последнего поколения и приложил карту-ключ к электронному замку на двери, чтобы спокойно проникнуть внутрь. Переступив порог, он брезгливо посмотрел на начинавшуюся в шаге от него липкую грязь, не желая пачкать свои чистые белые лапки. Положил два пальца в пасть и громко свистнул, практически сразу же увидев, как в метрах ста от него из зарослей поднимается ярко-синяя чешуйчатая голова на длинной шее и вопросительно уставилась на него неподвижным взглядом. Чуть отстав, показалось еще четыре взрослые змеи, хотя до этого казалось, что в этой искусственной местности нет вообще никого. Несмотря на яркую расцветку, змеи умудрялись на удивление хорошо прятаться. Кёниг подождал ещё немного, всё ещё не горя желанием пачкаться, и дождался, когда многометровые махины приблизятся, чтобы узнать, что тому понадобилось. Первой до него добралась змея серовато-зелено-желтой расцветки и подняла голову на уровень его глаз. Белый дог с трудом обхватил треугольную голову, заставляя оказаться еще ближе, и что-то тихо начал спрашивать. Пойманная титанобоа спокойно его выслушала, после чего мягко высвободилась и согласно кивнула. — Мес-с-сть! — прошипела та вполне по-человечески, обнажая клыки. — Мес-с-сть! Мес-с-сть! — поддержали ее остальные, включая и тех, кто только начал появляться в поле зрения, добравшись из более удаленных уголков. Кёниг, глядя на них, прижал ушки и, не поворачиваясь спиной к по-боевому настроенным змеям, тихонечко вышел и запер за собой дверь, всё ещё слыша по ту сторону злорадное шипение. — Ну как? Уточнил? — полюбопытствовал Бен, стоило лишь песику вернуться на свое покинутое ранее место. — Уточнил, — скупо отозвался дог, пребывая в размышлениях. — И что ты узнал? — Мать не убивала оступившихся, — почти не соврал тот. — Однако, с людьми случается, что они бесследно исчезают в болотах. Змеи глотают свою добычу целиком. А если та значительно мельче их, то внешне и не скажешь, что они сытые. Лицо немца побелело, почти равняясь цветом с шерстью невозмутимого Кёнига. 5 апреля 2016 года Два немецких дога внимательно смотрели друг на друга. Первый с интересом, другой настороженно. Один из них был коричневой расцветки, а другой белой. Первый стоял на четвереньках и из одежды имел на себе только кожаный ошейник, за который удерживали, не давая приблизиться ко второму — стоявшему вертикально на двух задних лапах и одетому, как полагается культурному человеку за исключением обуви, которая с лап попросту сваливалась. — Это шутка? — поднял бровь Кёниг, переведя взгляд с годовалой догши на так же присутствующих здесь трех людей, которые ее и привели. — С чего ты взял? — явно насмехаясь, те всё же сделали вид, будто не видят ничего зазорного. — Ты уже взрослый и тебе нужна подруга, чтобы не скучать. — Гав! — поддакнула коричневая догша, отчего белый дог вздрогнул от громкости и неожиданности, и снова попыталась приблизиться к молодому самцу с целью обнюхать. Кёниг смерил собаку холодным взглядом сверху вниз, не испытывая никакого восторга от такого «подарка», и отвел ушки назад, когда вновь сердито посмотрел на ученых. — Неожиданно. Правда, — дернул тот губой, стараясь сохранить спокойствие. — Но, видите ли, на свой пятнадцатый день рождения я хотел бы видеть какую-нибудь новую игру, одежду, книжку в конце концов, но никак не САМКУ! Тем более неразумную! Что мне с ней по-вашему делать?! — не сдержавшись, все-таки зарычал. — Тебе надо подогнать соответствующий материал, чтобы ты знал, что с ней делать или лично проконсультировать? Когда говорят таким деловым тоном, то не понятно, издеваются те или же говорят серьезно. Кёниг склонялся все-таки к первому варианту, отчего возмущенно сощурился. — Ничего мне не надо! Уведите ее туда, откуда взяли! — и даже лапой показал в сторону выхода. — Малыш, возможно, ты не до конца нас понял, — улыбка на лице немолодого мужчины стала менее дружественной. — Мы твоего мнения не спрашивали. Нам нужно, чтобы ты оплодотворил эту собаку, потому что ты единственная измененная особь, достигшая половой зрелости. Мы десять лет ждали, когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы мы могли узнать способен ли ты вообще оставлять щенков и какими они будут, если скрестить тебя с обычной собакой. Не обязательно покрывать ее прямо сейчас. Можешь привыкать к ней месяц, два, полгода, но чтобы к Рождеству, желательно, она была уже с животом. — Это вы меня не поняли, — наморщил нос еще сильнее рассердившийся пес, повысив голос. — Я сказал НЕТ! Вы не имеете никакого права использовать меня в качестве кобеля для вязки! Если у меня когда и появятся дети, то точно не в этом месте! И уж точно не вам решать от кого они у меня появятся! Во-первых, это аморально! Я знаю, что телом это взрослая собака, но интеллектом она совсем ребенок! Младенец! Она в пятнадцать раз младше меня! Вы что, педофилы?! Во-вторых, я стою на ступень выше обычной собаки! Для меня она практически то же самое, что для вас, людей, обезьяны! Вы бы полезли на обезьян? Хотя, о чем я спрашиваю, если человечеству СПИД от них передался?! — всплеснул лапами от переизбытка негодования. — Мне даже думать об этом противно! Вы мало того, что педобиры-сутенеры, так еще и старые извращенцы! В общем, если вам так надо, то ебите сами эту собаку, а меня в это не втягивайте! Смерив всех присутствующих презрительным взглядом, белый дог широким шагом направился на выход, возле которого отиралось четверо охранников. Кёниг с детства привык к постоянному присутствию этих неулыбчивых людей, на которых уже давно не обращает внимания, когда те строят из себя предмет мебели. Вот только в этот раз, когда он, как обычно, пытался спокойно пройти мимо, то двое ближайших, получив немой сигнал генетиков, неожиданно шагнули навстречу псу. Дог сбился с шага и недоуменно уставился на мужчин, которые, пользуясь заминкой, крепко подхватили опешившего пса с двух сторон. Кёниг был чуть выше далеко не низкорослых бывших спецназовцев и физически немного сильнее каждого из них по отдельности, не смотря на свою еще подростковую костлявость. Вот только его лапы бестолково заскребли по полу, когда его потащили и насильно усадили в одиноко стоящее кресло, похожее на то, что имеется в кабинетах стоматологов. Разве что последние не пугают своих клиентов наличием ремней для надежной фиксации пациента. Пока двое держали сопротивляющегося пса, следующая за ними по пятам вторая пара охранников быстро затянули ремни на запястьях, голенях и груди зарычавшего дога, который выглядел уже напуганно. Такого поворота он никак не ожидал. Когда его закончили фиксировать, Кёниг несколько раз дернулся, проверяя крепость пут (охрана напряглась, услышав противный скрип ремней и кресла, способные удерживать вес в триста килограмм, ведь не мог же пес быть настолько сильным!), и глянул исподлобья на приближавшихся к нему людей в белых халатах, которые зачем-то натягивали одноразовые перчатки. Происходящее ему категорически не нравилось, потому что он впервые за пятнадцать лет по-настоящему почувствовал себя подопытным. Коричневая догша, которую некому было удерживать, побежала обнюхивать отдаленно похожее на нее существо, пока её не отогнали, вытолкнув за дверь. *Помехи* *Помехи* — И как это понимать? — выдал быструю нервную усмешку, пытаясь сохранить спокойствие. — Расслабься. Больно не будет, — хмыкнул один из ученых, становясь слева от кресла, пока второй остановился справа, а третий остановился чуть в стороне возле рабочего стола. — Расслабиться?! — оскалился во все клыки Кёниг, покрутив запястьями. — Да вы с ума сошли! Я не соглашался на участие в вашем эксперименте! Тем более ТАКОМ! Вы не должны меня трогать без разрешения! Отпустите меня! Немедленно! — Мы не собираемся ждать несколько лет, когда у тебя там что-то начнет зудеть и ты согласишься, — оттянул и отпустил край резиновой перчатки, издав характерный шлепок. — И тем более не будем караулить момент, когда ты будешь шариться по углам, чтобы сбросить напряжение. Нам нужно твое семя. И перед тобой стоит лишь такой выбор: либо ты упираешься и мы добываем его сами, либо соглашаешься с нами сотрудничать и мы предоставим тебе необходимое уединение, если ты стесняешься. Хочешь, тебе поможет кто-нибудь из ассистенток? *помехи* Кёниг промолчал, продолжая сверлить их исподлобья неприязненным взглядом. Разве что кончики ушей стали розовыми от жгучего стыда. Выждав несколько секунд, мужчины восприняли это за немой протест и потому продолжили, чтобы не тратить время на пререкания. — Уберите от меня руки, — ледяным тоном произнес пес, косо смотря на ножницы, разрезающие его свитшот. Однако несмотря на четко прорезавшийся командный тон и вызванное им неуютное чувство, те не послушались. Распахнув испорченную одежду, мужчины с интересом огладили обнажившуюся грудь и впалый живот, взъерошив седую шерсть. Если бы не излишняя мохнатость, визуально добавляющая лишнего объема фигуре, то Кёнига можно было бы спутать с человеческим изящным юношей. *Помехи* *Помехи* *Помехи* — А ты на удивление гармонично сложен, — провел один костяшкой пальца линию от пупка до шеи, пока второй осторожно разрезал штанину, стараясь случайно не поранить не шевелящегося пса. — Что это у тебя с глазами? — вдруг заметил изменение, приподняв морду за подбородок. Из орхисто-карих те стали насыщенного золотого цвета и, кажется, даже немного светились. Только из-за злого прищура, разглядеть это было не так просто. Пришлось наклониться поближе, чтобы разглядеть как следует. — Ар-р-р! Пр-роклятая аур-ра матер-р-ри! Только этого мне еще не хватало! *Помехи* *Белый шум* Последний пробившийся кадр запечатлел то, как внезапно освободившаяся белая когтистая лапа сжала горло низко склонившегося мужчины и придвинула ещё ближе к нехорошо усмехнувшемуся хищнику, еще секунду назад представлявшемуся окружающим жертвой. *Белый шум* *Белый шум* — Развр-р-ратники! Р-растлители! Пихар-ри! Стар-рые волокиты! — на восстановившем четкость видео было видно, как негодующе рычащий глубоко возмущенный пес пинал то одного, то другого, то пятого, то прочих мужчин, валяющихся на полу в позе эмбриона, чтобы защититься от громыхающей над ними бури. — Размножить меня р-решили, да?! Насильники! Педофилы! Да как вы только посмели?! На детях своих проводили бы подобные опыты! Или сами бы зачали себе новых от обезьян, чтобы пр-р-ронаблюдать их в лабораторных условиях! — Я, наверное, не вовремя, но все равно спрошу: что происходит? Кёниг замер и резко развернулся в сторону знакомого голоса. — Ты! — обличающе навел палец на стоявшего в дверях недоумевающего Шварца. — Где ты постоянно пропадаешь, когда нужен?! — Да что случилось? — опасливо смотрел на него немец, поглядывая на охающих людей на полу, раздумывая, как один долговязый подросток смог отпинать всех семерых. — Что случилось? — передразнил его дог, все никак не успокаиваясь. — Что случилось?! Меня чуть не изнасиловали, вот что случилось! — Was? — тупо уставился на него Бен, подумав, что ослышался. — Не в том смысле!!! — торопливо завопили с пола, наверное, представляя как выглядит ситуация для новоприбывшего. — Нам нужна была только его сперма! Европейца подобное объяснение не успокоило. Наоборот, тот посмотрел так, словно раздумывал не присоединиться ли ему к избиению лежащих. Тем более, что обутая в тяжелый ботинок нога бьет многократно сильнее, чем мягкая собачья лапа, потому что дог свои пальцы берег. Когда тот пинал, то было скорее обидно, чем больно. — Замолчи, бесстыдник! — снова вспыхнул покрасневшими ушами оскалившийся пес. — Или я тебе все лицо расцарапаю! — Так, ладно, успокойся. И объясните нормально, что произошло, — вмешался Бен, оттащив рычавшего подростка за плечи в сторону. Опасался, наверное, что тот исполнит свою угрозу. Кёнига все еще трясло от злости, но он позволил воспитателю увести себя подальше от принявшихся с кряхтением подниматься людей. — Объяснить, что произошло? — вновь первым заговорил пес. — Они меня скрутили толпой и связали! А после начали срезать с меня одежду! Смотри, что наделали! — дернул бесповоротно испорченную кофту и разрезанные до бедра штаны. — Про то, что со мной намеревались после этого сделать — я вообще молчу! — Вы спиртовки нанюхались, что ли? — Бен успокаивающе погладил Кёнига по взъерошенному загривку, отчего тот перестал рычать, и обратился к коллегам: — Ему ведь только-только пятнадцать исполнилось! Не могли хотя бы возраста согласия дождаться? — Укушу, — серьезно предупредил его дог, не оценив своеобразный юмор названного отца. Для большей убедительности даже чувствительно уколол когтем под ребрами, вот только теплый свитер под лабораторным халатом не позволил как следует прочувствовать всю степень его негодования. — Очень смешно, — пока оба немца отвлекались друг на друга, все уже поднялись и даже относительно привели себя в порядок. — Было бы еще из-за чего разводить столько возмущения. Мы же хвостатого не нагибать собирались, чтобы группой использовать, а образцы взять! — Ага! И про глупую самку, которую вы хотели под меня подложить, тоже я выдумал! — задрал нос снова начавший заводиться белый пес и сложил лапы на груди, словно прикрываясь от чужих взглядов. — Не верь им! Я видел их взгляды! Из-за ауры матери они бы не остановились на одних «взятиях образцов», пойдя дальше! — Какая еще аура? Ты о чем? — спросили фоном, но Кёниг вопрос проигнорировал. — Вы про ту собаку, что скреблась в коридоре? — нахмурился Бен. — Стоп, я, кажется, понял! Вы хотели повязать нашего малыша с чистопородной сукой, а когда тот ожидаемо воспротивился, то решили… ммм… «подоить» его? — Чего это ты улыбаешься?! — оскалился Кёниг теперь уже и на своего кормильца. — Чего улыбаешься?! Я, между прочим, против! — Против чего? Против того, чтобы тебя лапали или против того, чтобы у тебя когда-то появились родные дети? — прищурился на него Шварц. — Ведь, не смотря на то, что другие собаки фактически созданы из твоей крови, за своих прямых потомков ты их не считаешь. Возмущенный подросток открыл было пасть, чтобы возразить, но сразу не нашелся с ответом, отчего замотал головой, словно отряхивался. — Я не против детей, — после секундной заминки опять показал зубы. — Но не ТАКИМ способом и не в ТАКИХ условиях! — Это какие же особые условия тебе нужны? — поднял бровь на его ворчание немец. — Насмотрелся фильмов и хочешь теперь, чтобы все было как у людей? Чтобы был свой дом, работа, машина и счет в банке? Ну так ты не человек! Однако при этом имеешь вполне комфортные условия существования и тебе не на что жаловаться! Некоторые и похуже живут чем ты. Ты в тепле, еды и воды вдоволь, в свободе не ограничен и даже к интернету доступ имеешь! Какие условия тебе еще нужны для размножения? «Правильно говоришь! Вообще зажрался!» — поддакивали ему на заднем фоне одобрительно загудевшие невольные слушатели. — И какой-такой способ тебя не устраивает? — продолжил топтаться по уверенности подростка Бен. — Существует только два варианта. Естественный и искусственный. Естественный, я так понимаю, тебя не устраивает. Почему? Она тебе не нравится? — На внешность мне плевать. Просто это так же аморально, как если бы тебя бы просили сделать ребенка девочке дошкольного возраста, — сухо ответил Кёниг, который больше не рычал, а угрюмо смотрел в угол, прижав ушки. — Ясно. Тебя не устраивает уровень интеллекта твоей невесты. — Какой еще невесты?! Почему я вообще должен с ней… — попытался вновь возмутиться Кёниг, но Бен его перебил: — Ну, а с кем тогда еще, если ты такой ОДИН?! Выражение морды гуманоидного пса застыло. Оскал медленно сошел, превратившись в холодную ничего не выражающую маску. Выпрямил спину и расправил плечи, вытягиваясь во весь свой рост, стремительно приближавшийся к двум метрам, и пристально посмотрел сверху вниз своими пронзительными нечеловеческими глазами на того, кто его вырастил. Ага, зацепило. — Я не один, — возразил спокойным тоном, разительно отличавшимся от звучавшего буквально только что громкого рычания, скользящего в каждом слове. — Подобных мне уже семьдесят. — Верно подмечено. Подобных тебе. Но не твои копии. Вот теперь белый пес растерялся. Такого аргумента он явно не ожидал. — Вспомни как ты появился. Ты уникален, Кёниг. В мире нет второго такого существа, как ты. Можешь, конечно, подождать 7-10 лет, когда подрастут самочки, которые разумные и похожие на тебя. Вот только они все совершенно другой породы и родят тебе кого угодно, но только не дога. Единственная, кто тебе подойдет — эта такая же собака, какой была и твоя родная мать! Да, ты можешь возмущаться сколько угодно, что для тебя любая половозрелая собака словно малолетнее дитя из-за твоей продолжительности жизни и развитого интеллекта, вот только иного варианта у тебя нет. Разумной самочки немецкого дога НЕ СУЩЕСТВУЕТ в природе! Впрочем, это исправимо. Вирус все еще гуляет в твоей крови и он мутирует до твоего уровня как твоих детей, так и их мать, которая их вынашивает и связана с ними одной кровеносной системой. Так что после одной беременности у тебя будет красавица жена, которая будет, как и ты, бегать на задних лапках. — Однако она никогда не будет разумной, — сморщил нос рассеянно потиравший обнажившееся плечо пес, из-за задумчивости не заметивший, как сползают обрезки одежды. — Её разум до самой смерти останется детским. — Ты должен быть примером для других и понимать, что когда дело касается выживания, как вида, некоторыми моральными принципами приходится поступиться. По-моему это неплохая цена при сделке с совестью, если в итоге у тебя на лапах останутся появившиеся на свет чистокровные доги. Маленькие Кёниги. Последнее явно царапнуло слух белошерстного, отчего его ушки шевельнулись. «Убедили», — поняли все. Потому что вид Кёнига стал каким-то затравленным, когда тот посмотрел вначале на поймавших его генетиков, а после на кресло, где его чуть не изнасиловали руками. После, придя к окончательному решению, поник и опустил лапы, перестав пытаться запахнуть на себе одежду. И глаза такие несчастные-несчастные, словно его и вправду сейчас по кругу пустят, страшно унизив и при этом избив ногами. Но что только не сделаешь ради великой цели, верно? — Ты куда поплелся? — не сдержал смешка Бен, глядя на его убитый вид. Тот шевельнул розовыми от стыда ушами и неопределенно махнул лапой в сторону кресла с ремнями, не желая произносить все вслух. — Так ведь никто не заставляет тебя идти на такие жертвы прямо здесь и сейчас, — закусил губу, чтобы не заржать, хотя на фоне раздавались неприличные хрюканья и смешки. — Можешь прийти в любое время, когда захочешь и соберешься с духом. А еще лучше на, — протянул смотревшему на него, как на врага народа, смущенному подростку прозрачную баночку для анализов. — Извращенцы, — буркнул напоследок Кёниг перед тем, как позорно сбежать, цапнув и тут же спрятав в кулаке трофей. Только кончик хвостах в дверях промелькнул, как его и след простыл. В ту же секунду всех отпустило и воздух наполнил многоголосый смех. — Ты крут, Шварц, — каждый выразил восхищение психологическому гению, сумевшему загнать упрямца в угол. — Спорим мелкий уже сегодня все принесет? — Скорее, через несколько дней, если не ещё позже, — пожал плечами немец. — У него еще не прошли все стадии отрицания, так что еще какое-то время будет слоняться из угла в угол, как неприкаянный. Наверняка побежал сейчас жаловаться, но когда получит отворот и те же аргументы, что привел я, то окончательно смирится и сделает, что должен.