Дом разделенный

       — Я не король, капитан Морео, — устало сказал Джон. Дымный чертог, в котором пировали вожди одичалых и капитаны тирошийского торгового каравана из трёх кораблей, каракки, когга и галеи, мало походил на дворец или замок, но зеленобородый моряк не первый капитан, который желал подольститься к нему. — Моя сестра Санса королева Севера, а брат Брандон правит Шестью Королевствами.       Зеленобородый тирошиец пристально посмотрел на Джона: «Вы имеете в виду вашего двоюродного брата Брандона Старка? Неприятно вас огорчать, но он уже давно король Шести Королевств лишь на словах. Его власть не признают в Дорне, Долине и на Железных островах.»        — Даже в Долине? — Джон удивился. Он не ожидал, что Зяблик и лорд Ройс отвернутся от избранного ими же короля так быстро. Сестре Теона и дорнийскому принцу Джон не доверял уже тогда, островитяне веками мечтали вновь безнаказанно грабить побережье, а Дорн даже Таргариенам покорился далеко не сразу. Однако Робин Аррен кузен Брана…       «А Санса его сестра и она первая скинула его власть.»       В помещении было шумно. Тормунд и капитан каракки соревновались, кто больше выпьет, а Гавин Торговец о чем-то говорил с ещё одним тирошийцем с сине-красной бородой, командовавшим коггом. Вой волынки, смех и грызня собак, боязливо сторонящихся одиноко глодающего кость Призрака смешивались в нечто неописуемое. Пиршественный зал невелик, но гвалта в нем хватало на замок, равный Винтерфеллу.        — Увы, но это так, — сказал капитан, повысив голос, чтобы Джон мог его услышать. — В Лунных Вратах Робина Аррена короновали как Короля Гор и Долины, а его женой стала дочь лорда Рунного Камня. Более того, во время стоянки в Систертоне я узнал о том, что Верховный Септон объявил священную войну против вашего кузена, назвав его лже-королем…        — Лже-королем? — переспросил Джон.        — Лже-королем, колдуном на троне, узурпатором и безбожником, — подтвердил тирошиец. — Избравший его Великий Совет Верховный Септон признал незаконным, ведь далеко не все лорды участвовали в нем, а король не получил его благословения. Я передал лишь то, что слышал…        — Верно говорят, что на Стене новости узнают последними, — пробормотал чуть слышно Джон. — А в Застенье узнают и того позже.       Искалеченные пальцы правой руки Джона сжались в кулак. Он думал, что уйдя сюда, даровал Вестеросу мир, но ошибся. Иные и драконы ушли, весна пришла раньше срока, а королевство Брана трещало и распадалось. Быть может, кроме Королевской Гавани у Брана ничего и не осталось, на юге власть Семерых сильна уже много веков. Ему снова захотелось ущипнуть себя и проснуться…       Эта мысль приходила ему не раз со дня смерти Дейнерис. За Стеной она мучила его реже, но порой Джон чувствовал себя в Суровом Доме так, словно это лишь мираж. Громады торговых кораблей, бросивших якорь в бухте, снующие по волнам лодки, крики чаек…все это напоминало затянувшийся сон. Он понимал, что это самообман, но слишком много случилось того, из-за чего он желал обратить время вспять.       Джон смотрел на свинцово-серую гладь залива и видел другую гавань, огромный многолюдный город на юге. Туда он прибыл могущественным лордом, Хранителем Севера, возлюбленным прекраснейшей женщины Вестероса, а вернулся бездомным изгнанником. Тогда его поступок казался правильным, но теперь ему казалось, что он ошибся. В одном он был тверд- он уже не наденет чёрный плащ дозорного.       В Стене была огромная брешь, а остатки Ночного Дозора погибли в битве с Королём Ночи, защищая Винтерфелл. Джон не собирался облачаться в чёрное и вместе с Тормундом и одичалыми отправился в Застенье. Север ослаб в эту войну, а Амберы, Карстарки и Болтоны исчезли, некому было проследить за бывшим королём Севера.       Злости на Серого Червя не было, Джон и сам ненавидел себя за удар, оборвавший жизнь его королевы. Безупречные на Наате обречены и если Серый Червь считает иначе, то это его проблемы. Джону лишь не хотелось ненужного побоища, а другого способа заставить Безупречных убраться он не видел.       Северяне выбрали его королём, перед Дейнерис склонился он лишь ради Севера, желая получить помощь драконьей королевы. Ради союза против Иных он был готов заключить мир даже с Серсеей. Дейнерис казалась меньшим злом, а устраивать войну с Таргариен из-за титула Джон не собирался. На Драконьем Камне это решение окрепло, крылатые «дети» королевы выглядели весьма грозно…       «Знал бы он, чем все кончится…»       Джон действительно не знал, на что шел и слишком поздно разглядел, что его возлюбленная лишилась рассудка. Дейнерис требовала полного повиновения и не собиралась останавливаться, желая идти со своей армией все дальше и дальше. Варис был прав, одна безумная королева сменила другую и лишь боги знают, к чему шли все ее разговоры о том, что его происхождение стало известно слишком многим.       И все же решиться убить Дейнерис было нелегко. Джон иногда просыпался посреди ночи, когда во сне вновь вонзал ей в сердце кинжал. И тогда Джон проклинал себя за то, что послушал карлика, жалея, что услышав это, не отправил Тириона прямо в пекло. Люди не зря прозвали его Бесом. Отцеубийца, предатель родичей и лжец, младший сын лорда Тайвина порой тоже снился Джону и насмехался над ним.       Глядя на Брана на кресле с колесами, Джон внезапно отчётливо увидел, что от его брата в короле-калеке почти ничего не осталось. В глазах древовидца вообще было мало от человека, как и в глазах Безупречных…как и в глазах Дени. Каким бы шатким не был трон, ему не нужна помощь Джона. Дейнерис могла быть весёлой и милой, но она скорее приказала бы своим драконам сжечь его, чем признала королём.       Брандон не боролся за корону, он принял власть с таким видом, словно и не ожидал иного исхода. Джон понимал, что тот весёлый мальчишка, которого он помнил по Винтерфеллу, исчез, как исчезла и его младшая сестрица. Он до сих пор не мог научиться называть их кузеном и кузинами. Пожалуй, леди Кейтилин была бы довольна, ее дочь стала королевой, сын королём…а бастард вновь убрался на Стену.       Арья решила отправиться далеко в Закатное море, как когда-то ушёл Брандон Корабельщик. Она обещала навещать Джона на Стене, но он не верил ее словам. Арья уходила туда, откуда не возвращаются, пришло ему в голову, когда сестра сказала ему о своем плане. Их стая распалась и может уже никогда не собраться вновь.       В Винтерфелле у него еще была иллюзия того, что их семья воссоединилась, Королевская Гавань стерла это в пыль. Там ему казалось, что он сходит с ума, как и подобает настоящему Таргариену, внуку Безумного Короля. Ненужные потери, бессмысленные переговоры, резня на улицах, мертвая Дейнерис, плавящийся Железный Трон, Безупречные, решающие судьбу Вестероса…        — Ты не Старк, — хрипели призраки древних королей Зимы в его детских снах. — Тебе здесь не место.       И Джон оставил Винтерфелл новой королеве, отказавшись присутствовать на коронации Сансы. Это было уже слишком, да Санса и не настаивала. Для старшей дочери леди Кейтилин невезучий кузен вновь превратился в изгоя, будущего стража ледяных пустошей на краю света. И она была почти права…       Бревенчатый частокол и деревянные башни Сурового Дома могли сойти за серьёзные укрепления лишь за Стеной. Изредка торговые корабли из-за Узкого моря приходили сюда за мехами, моржовым зубом и янтарем. Тормунду пришлась по нраву идея Джона восстановить заброшенный город. Но знай Джон, какого будет обживать берега этой бухты, он бы десять раз подумал, прежде чем предложить это.       Дар тоже ещё оставался за вольным народом, которого, правда, осталось очень мало. Впрочем, северяне сами понесли такие потери от армии Иных, что их можно было не бояться, пока одичалые не покидают Дар. Иногда Джону нестерпимо хотелось домой, в Винтерфелл, пусть бы все лорды Севера встали у него на пути. Тогда он уходил с Призраком в лес, а порой Джон ходил в теле волка.       Но такие дни случались редко. Джон участвовал в охоте на моржей, пару раз выходил с Великим Моржом, решившим не возвращаться на Стылый Берег, на кита,общался с лесными ведьмами, беседовал с эссоскими торговцами, упражнялся с оружием вместе с воинами вольного народа, а вожди принимали его за равного. И все же он не был настоящим вождем, среди одичалых он оставался чужим среди своих.       Они вернулись домой с победой, а он ушёл с ними, потому что ни на Севере, ни в Шести Королевствах, ни на Стене для него не нашлось места. Джон лишь притворялся одичалым, как однажды понял это. Похоже, то, что он начал по приказу Куорена, продолжается до сих пор. С тех времен Джон сильно изменился и вольный народ изменился не меньше. И в великом и в малом, взять хотя бы оружие.       Воины Тормунда успели неплохо поживиться на юге, обзаведясь хорошим оружием и доспехами. Теперь одичалые щеголяли в шлемах и броне, снятой с воинов Болтонов. Хорошая сталь во все времена была редкостью в Застенье и для бывших налётчиков эти трофеи были истинным богатством. Выглядели они грозно, но первая же встреча с настоящей армией сметет их, как горсть палых листьев.       Но армии не было, а для тирошийских купцов защитники Сурового Дома были слишком крепким орешком, чтобы отринуть торговлю и напасть. Наверняка, тирошийцы безбожно обсчитывали их, но не решались атаковать поселение, чтобы взять все даром. И некоторые даже заискивали у Джона, надеясь, что цивилизованный дикарь, один из правивших городком вождей, поможет им.       Мейстер Лювин когда-то говорил, что для жителей Вольных Городов вестеросцы так же дики, как одичалые для северян. Джону же дикими казались они сами, с раскрашенными в броские цвета бородами и разряженные в пух и прах. Сейчас тирошийцы их гости и под крышей пиршественного чертога, в обществе вождей, они в полной безопасности. Куда в большей, чем одичалые, вздумай они подняться на корабли.        — С пестробородыми можно торговать, но всегда надо следить, чтобы они не похватали твоих родичей на свои корабли, — охарактеризовал тирошийцев Гавин, имевший дело с ними ещё до того, как Манс покинул Сумеречную Башню.       Вместе с заморскими товарами тирошийцы привезли новости, но смута в Волантисе, новый император И-Ти и прорыв из-за Хребта Костей в дотракийские степи новых орд степняков на полосатых лошадях были ему неинтересны. Джона волновало то, что происходило южнее Дара, во владениях Брана и Сансы. И он давно молил богов о том, чтобы Арья в плавании на запад не наткнулась на ладьи кракенов.       Вести о железнорожденных и дорнийцах он получал еще ранее, но мятеж Долины и проклятие Верховного Септона были для Джона как гром среди ясного неба. Капитан Морео добавил, что слышал и о том, будто в Речных землях неспокойно, а лорд Ауран правит Черноводным заливом, уже не считаясь с Королевской Гаванью. На Севере как будто было тихо и мирно, во всяком случае, в Белой Гавани...        — Я подарил Вестеросу не мир, а затишье перед бурей, — Джон глубоко вздохнул. Мандерли верят в Семерых и сейчас они куда богаче своей королевы, да и намного сильнее. Винтерфеллом со времён Брандона Строителя не правила женщина, ни как правящая королева, ни как леди и Хранительница Севера.       Тирошиец говорил что-то ещё, упоминая о лорде Вимане, но Джон его не слышал. Он надеялся спасти Семь Королевств от безумной владычицы драконов, мысленно готовясь погибнуть если не от драконьего огня, то от рук взбешенных Безупречных, но он жив, а Вестерос распадается на части и вновь объят войной.        — Зачем я это сделал, пожри меня Иные? — горько подумал Джон. — Зачем я убил свою королеву? Неужели ради этого?