Королева Севера
3 октября 2019 г. в 21:12
Это было странное место, холодное и мрачное, не похожее даже на обезлюдевший Дар. Лишь голые скалы, лед и снег, даже деревьев не было видно. Казалось, в таком месте не мог появиться даже щикий зверь, но тут был человек. Закутанная в меха фигура одиноко брела к поблескивавшему в лунном свете алтарю, сложенному из ледяных глыб, а рядом точно тень, шел громадный белоснежный волк.
Человек медленно подошёл к алтарю, в который был глубоко вогнан меч. Клинок не был выкован из стали или бронзы, казалось, его высекли из огромного куска льда, сверкавшего в лунном свете. Он обхватил руками рукоять меча и легко выдернул клинок, вспыхнувший в руке алым. Луна осветила лицо и она наконец узнала его. Это был ее кузен, ушедший на Стену и от которого так давно не было вестей.
На лице его застыло выражение торжества, он что-то воскликнул на незнакомом языке, вздымая свой меч к небесам. Непокрытая голова и борода придавали ему дикий, варварский вид, но не это испугало ее. На мертвенно-белом лице выделялись свирепо горящие синие глаза, глаза не человека, но чудовища. Через миг это было уже уродливое лицо Рамси, который весело оскалился ей и захохотал.
Этот отвратительный хохот мертвеца ещё стоял в ушах королевы, когда она проснулась. Сначала Сансе показалось, что кошмар продолжается и она отшатнулась с криком, но это была лишь Уилла, ее служанка. Бедная девушка была испуганной и бледной, как полотно.
— Это был сон, просто дурной сон, — сказала себе Санса, глядя на перепуганную Уиллу. В последнее время хороших снов у неё не было, но этот кошмар преследовал ее уже давно. Она была первой правящей королевой Севера и для многих это казалось странным. Винтерфелл должен был стать владением Брана, но он получил Королевскую Гавань и шесть из семи королевств.
Она объявила себя королевой, едва Бран стал королём. Сэм ещё лопотал что-то о праве голоса для простолюдинов, но его поставили на место. Даже дядя Эдмур, разинувший было рот на трон, умолк, даже мужланистая Грейджой притихла. Боги, если бы Санса знала, как недолго продлится мир и какими строптивыми окажутся ее знаменосцы. Будь она мужчиной, они бы вели себя покорнее.
Джону они простили даже то, что он преклонил колено перед Таргариен, будь он решительней, то мог бы вновь стать королём, но уже на Железном Троне или принцем-консортом при своей тётке. Джон…она первая, если не считать этого толстяка Тарли назвала его Эйгоном, но прежнее имя крепко застряло в памяти. Ничего, кузен далеко, среди столь любимых ему одичалых, не претендует ни на что.
— Джон сделал неправильный выбор и проиграл в игре, в которой или побеждают или погибают, — подумала Санса, отпивая из поднесенной Уиллой чаши с водой, в которую выжали лимон. Она любила лимоны, но вскоре ее небольшой запас подойдёт к концу и пополнить его будет нелегко. — Жизнь в Застенье хуже смерти, но в ледяной преисподней Джону самое место. Возможно, хоть там он не натворит бед.
На Севере у неё хватало забот и без чудаковатого кузена. Восстановление Винтерфелла легло на её плечи, как и забота о всем Севере, от Дара до Перешейка. В Винтерфелле вновь правил Старк, истинная и законнорожденная наследница Королей Зимы и Королей Севера. Пусть Амберы, Мормонты, Карстарки и Болтоны исчезли, лютоволк вновь гордо развевается над гранитными башнями Винтерфелла.
Не все шло по ее планам, взять хоть назойливость ее женихов и то, что Бронзовый Джон спешно выдал за Зяблика свою дочь. Ройс вымолил еще у Джона титул лорда-регента Долины, который подтвердила по его просьбе Дейнерис, но десница короля звучит лучше. Мизинец не зря советовал ей не доверять Ройсу. А потом случилась эта эпидемия в Белой Гавани, из-за которой она осталась без десницы.
Мандерли ссылался на карантин, который он ввёл из-за зашедшего в Белую Гавань браавосийского галеона, на котором были больные серой чумой. Похожие письма прилетели из Старого Замка от дряхлого лорда Ондри Локка и из Вдовьего Дозора, которым правила до совершеннолетия сына решительная леди Линесса Флинт. Санса слышала о серой чуме, смертоносной болезни из-за моря, от которой нет спасения.
Санса в глубине души надеялась, что лорд Виман ошибся, но правитель Белой Гавани не стал бы вводить карантин из-за пустых опасений. Торговля наполняла сокровищницу Нового Замка серебром и для Мандерли было невыгодно закрывать порт для купеческих кораблей. Однако королеву не радовало, что от большого мира закрыт город, где располагались монетный двор и пополнявшая казну таможня.
Как десница Мандерли мог уравновесить братьев Рисвеллов, которые настойчиво сватались к ней. Женихи со всего Севера добивались благосклонности своей королевы, однако сыновья лорда Родников были самыми могущественными из них. Ни Хорнвуды, ни Сервины, ни Толхарты не могли сравниться по силе, богатству и влиянию с Рисвеллами, благодаря родству опирающимися и на Барроутон.
Старый лорд Белой Гавани самый влиятельный ее вассал. Под знаменем Мандерли больше тяжёлой конницы, чем у всех прочих ее знаменосцев, он очень богат и он слишком стар, чтобы претендовать на ее руку. К несчастью, теперь она еще долго не увидит ни лорда Вимана, ни его серебра. Если вообще увидит. Серая хворь безжалостна и никакой лекарь не спасёт Лорда-Миногу, если он подхватит болезнь.
Между тем с юга приходили вести о возрождении Мечей и Звезд и о священной войне, которую объявил Верховный Септон всем врагам Семерых. В их число он включил поклоняющихся Утонувшему Богу кракенов, безбожников-дотракийцев и северян, еще молящихся Старым Богам. Кроме того, он объявил Брандона Сломанного ложным королём и освободил от присяги всех, кто служил ему или его сторонникам.
Дорн, Долина и Железные острова откололись от Королевской Гавани ещё раньше, но лорды Простора отрекшись от верности Брану лишь после призыва Его Святейшества. Вороны приносили ей вести о новых потерях, сокращавших королевство ее младшего брата. Вот и в Речных землях теперь неспокойно.
— Примите свет истинной веры или умрите, ибо так хотят Семеро, — гласило воззвание сира Уилласа, капитана Сынов Воина в Речных землях. Дядя Эдмур заперся в Риверране и в ответ на ее письмо резко ответил, что в его владениях сражаются Бракены и Блэквуды, а в Каменной Септе собираются воины Святого Воинства для похода на Королевскую Гавань.
Из Лунных Врат, где до лета держал свой двор ее кузен, пришло послание от Робина и его десницы. Зяблик писал, что очень огорчен тем, что Санса не явилась ни на его коронацию, ни на его свадьбу с дочерью лорда Ройса. Послание от его лорда-десницы было более дельным, но тоже не обрадовало Сансу.
Бронзовый Джон, сообщал, что хотя часть зерна уже продана за Узкое море и в Речные земли, но за меха, лес и серебро мог бы найти излишки из своих личных запасов. Впрочем, из-за карантина в Белой Гавани корабли все равно бы не добрались до Белого Ножа. Десница заверял королеву Севера в том, что несмотря на призывы Верховного Септона, Долина остаётся в мире с Севером.
«В отличии от Железных островов.»
Островитяне разоряли побережье Запада, они захватили Светлый остров и грозят Ланниспорту. Ладьи железных людей видели и на Севере, в водах Соленого Копья и Ледового залива, в их руках Мыс Кракена и Медвежий остров. Гловеры и горцы требуют помощи, а у Винтерфелла нет ни воинов, ни кораблей, чтобы изгнать железнорожденных. Дунстан Драмм, пиратский король Кремневого Пальца, даже требовал дани.
Война с Королём Ночи и Серсеей обескровила Север ещё больше, чем Война Пяти Королей.Войска могли бы предоставить разве что Дастины и Рисвеллы, но из Барроутона на ее письма не пришло ни одного ответа, а ставший после смерти лорда Родрика лордом Родников Роджер Рисвелл готов сражаться со всеми врагами королевы, но уже как ее консорт.
Санса и раньше понимала, что южнее Перешейка хватает своих дел, а продовольствие и помощь готовы Северу предоставлять лишь за плату. Но то, как стремительно рушились Шесть Королевств, поразило ее. Дорн, Долина, Железные острова, а теперь ещё и Простор выступили против Брана. Речные земли сотрясают раздоры, а из великих лордов за ее брата ещё стоят лишь Ланнистеры и Баратеоны…
Пока в столице стояли Безупречные, никто из собравшихся на Великий Совет лордов не возразил против избрания Брана королём. Теперь Санса корила себя, что почти тут же объявила о независимости Севера. Нет, прочие лорды и принц Дорна промолчали, но в своих замках некоторые из них разорвали недавнюю присягу. Конечно, Бес и так десница, но как насчёт Джендри?
Бастард был влюблен в Арью, а теперь, когда она бросила его, уплыв на край света…одни боги знают, что придет в голову этому Джендри. Его отец правил всем Вестеросом и штормовым лордам может захотеться увидеть на троне не Старка, а сына Роберта Баратеона. Лорды везде одинаковы, они скорее предпочтут увидеть на троне бастарда, чем чужака или законнорожденную наследницу своего сюзерена.
Утром мейстер Уолкан принёс ей прибывшее письмо из Барроутона, написанное ее знаменосцами. Назвавшись Лордами-Декларантами, они почти угрожают ей, своей королеве, неповиновением, если она не выполнит ряд условий, направленных, как они уверяют, на благо Севера, Старых Богов и самой королевы. Послание от Верховного Септона, призываавшее ее привести Север в лоно Святой Веры, было куда учтивее.
Лорды-Декларанты требовали от королевы немедленно определиться с супругом, дабы опровергнуть слухи о том, что ее отказы связаны с тем, что она считает себя женой Беса. Обязательная воинская служба знаменосцев за пределами Севера ограничивалась сорока днями, а вопросы войны и мира, а также введение податей королева отныне решает вместе с советом из своих знаменосцев.
От Сансы также требовалось поклясться, что она не попытается обратить северян в Веру Семерым, а ее супруг будет исповедовать веру в Старых Богов и быть северянином благородного рода, способным с оружием в руках защищать Север от врагов. При отказе королевы принять эти «справедливые требования» или при их нарушении Лорды-Декларанты считали себя свободными от всех клятв и обязательств.
Под текстом грамоты стояли печати Гловеров, Толхартов, Рисвеллов, Хорнвудов, Дастинов, Слейтов, Стаутов и многих других, виднелась даже секира лорда Сервина, чей замок всего в половине дня пути от Винтерфелла. Печатей Мандерли, Локков и Флинтов из Вдовьего Дозора не было, как и не было печати лорда Сероводья. Санса испытала некоторое облегчение, когда отметила этот факт.