Меня тебе подарили

      — Скажи мне честно, Ие-чи — кто ты?       Иетсуна на миг замер.       — Что ты имеешь в виду? — попробовал закосить под дурочка он, прекрасно понимая, что с этим человеком подобное не пройдет.       — Не заговаривай мне зубы, — трезубец внушительно качнулся из стороны в сторону. Иетсуна обреченно вздохнул. И вот что делать с любопытной заразой? Не отвяжется же. Можно было бы сказать правду — Мукуро вряд ли будет делиться с кем-то подобной информацией, даже с местным Тсунаеши, лояльность которому успешно демонстрирует, — но не при Кее. Кстати, что-то он долго молчит… Переведя взгляд вниз, шатен обнаружил спокойно спящего ГДК.       — Можешь не коситься, — заметив его взгляд, фыркнул иллюзионист. — Не думаешь же ты, что я позволю ему услышать, ку-фу-фу?       Иетсуна удивленно моргнул.       — Куро-чан, так ты просто беспокоишься, что я обижу Кею? — умиленно, будто молодая мамочка, протянул он.       Мукуро поперхнулся и уставился на него изумленными глазами. Лицо его приобрело еле заметный розоватый оттенок.       — Не неси чушь! — взяв себя в руки, потребовал Туман. — Отвечай — кто ты?       Иетсуна еще раз обреченно вздохнул.       — Савада Тсунаеши, Десятый босс Вонголы из параллельной реальности, приятно познакомиться, — представился он со спокойной улыбкой.       Иллюзионист нахмурился.       — Как ты занял тело Иетсуны?       — Мальчик покончил с собой, — честно ответил шатен и уловил странный блеск в разноцветных глазах. Как интересно… — Это случилось почти сразу же, как он вышел из комы после битвы с тобой. Сбросился со скалы недалеко от Намимори. Я тоже умер у себя, а потом очнулся здесь.       — Ты не врешь, — растерянно пробормотал Мукуро, выпуская из рук тут же исчезнувший трезубец и усаживаясь прямо там, где стоял. Лицо его приобрело сложное выражение печали, смешанной с изрядной долей вины и тоски по несбывшемуся.       Догадавшись, о чем думает иллюзионист, Десятый поспешил его успокоить:       — Ты не виноват, — на него тут же вскинули скептический взгляд. — Я серьезно, ты не виноват. Он покончил с собой не из-за проигранного сражения, ранения или невыполненного приказа.       — Да неужели, — все еще недоверчиво хмыкнул Мукуро, однако подняв виновато опущенную голову и слегка расслабившись. — Тогда что? Понял, какое говно его братец, и не вынес этой мысли, ку-фу-фу? — неловко попробовал пошутить он, кривя губы в горькой ухмылке.       — Вообще-то, я имею основания предполагать, что это было не совсем самоубийство, — решился поделиться своими сомнениями шатен, робко надеясь, что у Тумана отыщутся объяснения на его вопросы. — Знаешь, больше всего это было похоже на ментальный приказ, но я не заметил присутствия Пламени Тумана.       Десятый, не утаивая, подробно рассказал все, что знал. Мукуро, пока он говорил, успел вполне прийти в себя и вернул свой обычный — уверенно-ехидный, — вид.       — Оя… кажется, я слышал о чем-то подобном, — задумчиво протянул иллюзионист, когда закончил слушать, — но без специального транса вряд ли вспомню. Но я попытаюсь, позже. И скажу тебе, если что-нибудь обнаружу, — заметив заинтересованность на лице шатена, Мукуро не поленился объяснить: — Транс — это что-то вроде погружения в собственный внутренний мир. Используется он для разных задач, в том числе и для поиска нужных воспоминаний, если просто так вспомнить не получается. Большинство иллюзионистов вполне владеют этой техникой, она не относится к чему-то секретному. Работа с собственным сознанием, все же, несколько проще, чем с чужим. Занимает транс в среднем от двух до семи часов, так что я займусь этим позже.       Все время, пока говорил, Мукуро то и дело кидал осторожные взгляды Иетсуне на ноги. Шатен, заметивший это, еле сдерживая улыбку, поинтересовался:       — Куро-чан, ты сейчас на месте кого хочешь оказаться: меня или Кеи? — и, пронаблюдав наимилейшее зрелище прячущего в ладонях покрасневшее лицо Тумана, добавил: — Если что, коленок у меня две.       Иллюзионист, прекрасно играя смущение, раздвинул пальцы и сквозь них еще раз посмотрел на спящего Хибари, а потом ехидно сверкнул глазами и единым слитным движением перетек к Иетсуне поближе, улегшись головой на второе бедро. Да уж, это было вполне в характере Мукуро: послушать, что от него хотят, и чисто из принципа это выполнить. На зло, чтоб больше неповадно было. Люди, часто имеющие в виду совсем не то, что говорят, терпеть не могли эту его привычку.       Шатен, тепло улыбнувшись, запустил руки в появившийся в зоне досягаемости хохолок.       Несколько минут на крыше стояла тишина.       — Нэ, Куро-чан, а как ты понял, что я не Иетсуна? — спросил шатен.       — Я вижу ауры с помощью своего проклятого глаза, — легко признался Туман, довольно жмурящийся от приятных прикосновений. — Вы с Иетсуной совсем непохожи в этом спектре. У вас разный возраст — тебе, наверняка, больше сорока, — разный опыт, разные взгляды на мир и людей. Это все отлично заметно, если умеешь видеть и знаешь, куда смотреть. Однако, я вполне могу понять, почему Ке-чан принял тебя за него, — Мукуро открыл глаза и встретился с карамельно-золотистым взглядом. — Глубинная основа, общее ощущение от вашего присутствия почти одинаково. Как будто вы один и тот же человек, проживший две разных жизни в различных условиях.       Иетсуна завис. Собственно, иллюзионист вполне мог быть прав. Десятый по какой-то причине решил, что в этой реальности его двойником является местный Савада Тсунаеши (отчего, естественно, бесился, видя, какой тот мудак). Но ведь это противоречило бы закону Равновесия! Помнится, они когда-то обсуждали этот вопрос с Бьякураном. Тсунаеши удивлялся, как это у него получилось — протащить в мир вторую версию себя, а Джессо, недовольно бурча, разъяснил, что Три-ни-сетте позаботилось, чтобы у него ничего не получилось — Гост потерял всякую разумность и самосознание, становясь, по сути, совершенно не Бьякураном. Равновесие было соблюдено. Так отчего Десятый решил, что для него сделают исключение?       Выходит, его двойником был именно Иетсуна. Смутная вина, преследовавшая его все это время, отступила. Да, он не был виноват в том, что мальчишка бросился со скалы, но все равно, ощущение, что занял чужое место, не оставляло. Теперь же, после понимания, что место каким-то образом все-таки его, стало легче. Осталось только прояснить один интересный момент…       — Куро-чан, — тихо спросил он, — ты же выбрал Иетсуну?       Мукуро, все время его размышлений внимательно следивший за его лицом, неопределенно качнул головой.       — Я мог бы его выбрать. Мне очень понравилась его аура: чем-то похожая на мою собственную, только гораздо светлее, и намного привлекательней, чем у его брата. Будь у нас с ним время немного познакомиться, возможно, мы бы подошли друг другу. Теперь этого не узнаешь, — грустно констатировал иллюзионист.       — А я?       — Ты… Ты светишься так, что порой глаза режет. Не уверен, что такая темная личность, как я, приживется возле такого… — усмехнулся Туман и метнул быстрый взгляд в сторону лежащей рядом черноволосой макушки. — Но… я попытаюсь присмотреться.       Не дожидаясь ответа или дальнейших расспросов, Мукуро растворился прямо как лежал. Над крышей разнесся отголосок примечательного смеха.       — Ты уже был рядом, Мукуро. И это нам обоим пошло только на пользу, — тихо прошептал ему вслед шатен, вспоминая своего Хранителя.       На коленях завозился Кея.       — Я уснул, — с неопределенной интонацией пробормотал он, то ли спрашивая, то ли просто констатируя факт.       — Ничего страшного, — улыбнулся Иетсуна, вставая и с удовольствием потягиваясь. — Пойдем?