А что дальше?

— Подожди, красный, — ухватившись за рубашку непослушного десятиклассника, сказал Глеб, как обычно это делают родители или учителя непослушным детишкам. То ли от обиды, то ли от стыда, паренёк даже не повернулся к выпускнику. Все так же стоял, не двигаясь, впереди. Три, два, один — зелёный человечек отчаянно шагает в круге, но дальше ему не уйти. — Твоя одежда пропахла кальяном или сигаретами? — Заметил Михайлов, отойдя в сторону от друга. Их разделяла белая полоса посередине тротуара, а та разделяла тротуар на сторону для пешеходов и сторону для велосипедистов. Пройдя несколько минут в тишине, ноги Глеба в массивных тёмных кроссовках переступили черту, подобравшись к другу. — Слышь, надоел, я же сказал от тебя кальяном прёт, — смеявшийся Слава пытался всё дальше отпрянуть от друга, уже топая по траве и входов в магазины и кафе-бары. — Да ты, — больше слов, сквозь смех, выскочить из уст не смогло. Рука Голубина обвила шею низкого парня и не отпускала, продолжая идти в ногу с тем. — Молчишь, бесстыжий, — выпускник, не сказав и слова продолжал идти с улыбкой на лице, словно так задумано. — О, а вот и твоя шаурмячная, — за многоэтажным домом показался вагончик и вывесками, на которых была изображена еда быстрого питания. Отпустив Михайлова, Глеб опустил руку. Младший стоял в замирании, будто ждал чего-то, слов «на старт, внимание, марш», «вперед», хоть что-то. Странно, ждать слов в такой ситуации. Нужно просто подойти к вагончику. Слава все стоял в метре от вагончика с едой, как вдруг прозвучал тёплый голос друга, на который он отреагировал, посмотрев ему в глаза: — Прошу, Вячеслав. Будто во времена грандиозных балов, лакей Голубин протянул руку к заветной месту, куда они добирались. Принц Вячеслав лишь тихо посмеялся и пошел за едой. — М-м-м, фкуснятина, — пережевывая пищу, глаголил довольный десятиклассник. — Остро немного, ну, а так, заебись, — пояснял юный дегустатор, смотря на еду, завёрнутую в лаваш. Глеб шёл рядом, иногда смотря на Славу с улыбкой. — Ну, а так, заебись, — повторил старший медленно шагая по тёмному тротуару. — К чему это было? — Бычившись на старшего, бросил суровый взгляд Михайлов. — По живому порезал? — Хохотнул тот, сверху вниз глядя на десятиклашку. Обиженный парень пережевывал пищу, продолжая ход мимо магазинчиков и деревьев, что были с провотиположной стороны. Несколько минут парни шли молча, слушая музыку, исходящую из баров, шум мимо проезжающих машин и хохот, проходящих мимо дам. — Приятного аппетита, — произнёс выпускник, после чего посмотрел на Славу, что облизывал пальцы, по которым тёк соус. Гримасы, что скорчили юноши, замерли. Глеб напряг все мышцы на теле, от неловкости, а Слава продолжал идти с пальцем во рту. Опомнившись, Голубин первый отвёл взгляд. В воздухе вновь повисла тишина на некоторое время, которую прервал Глеб своим еле сдерживаемым смехом. От недоумения скейтбордист посмотрел на парня, что вот-вот выдаст шутку. — Ты чего? — Спросил десятиклассник, смотря на друга. — Удобно тебе, обсосал всё и салфетки не надо. Где практиковался? — Парень с розовыми щеками уже не мог сдерживать смех. Скрестив руки, он продолжал идти, боясь, что Михайлов не полезет с кулаками за отпущенную шутку. — В дело пошли ублюдские шутки? — Вдруг издался звонкий шлепок по плечу высокого парнишки. Тот сразу же схватился за больное место, а скейтер сверлил дыру в Глебе. — Я был обязан это сделать. День бы не удался, — объяснялся пострадавший. — На что я трачу свою жизнь, да? — Да вообще не ебу, — вздохнувши, наигранно произнёс одиннадцатиклассник. — Опа, Голубин! — воскликнул женский голосок. — Да на дорогу взгляни, дурень!