А что дальше?

Качели приятно скрипели. В окнах домов горит свет. Жёлтый, оранжевый и зелёный свет в окошках подъездов. Запах сигарет ударяет в нос Михайлова. Он кинул взгляд на Глеба. Длинные ноги отталкиваются от земли, отчего качели раскачиваются назад и вперёд. Из ноздрей и рта Голубин пускает серый дым. Посмотрев на друга - Славу, что сидел на качелях, мотоциклист подал бутылку с алкоголем. Он принял. Бутылка поднялась вверх дном над головой скейтера. Лицо скорчилось. Алкоголь оказался более крепким, чем казалось десятикласснику. Выпускнику надоело сидеть на детской качели, поэтому, резко встав с неё, он начал маячить по сырой земле площадки. Молчанка продолжалась. Слава тоже встал с качелей и направился к другу. – Вячеслав, – от жажды и долгого молчания голос звучал хрипло. В ответ было короткое заинтересованное мычание и взгляд. За скейтером в нескольких метрах стоял фонарь. Голубин щурился, дабы разглядеть черты лица друга. На лоб упали пряди окрашенных светлых волос, черные брови были почти неподвижны, на кончике носа была несветлая родинка. Вдруг губы растянулись в улыбке, а у уголков губ появились волночки мимических морщин. – Почему ты так на меня смотришь? – Скейтер от стеснения подался назад, мотоциклист специально прищурился ещё больше, а губы растянулись в незнакомой для скейтера ехидной улыбке. - Блять, - вырвалось у Славы, что только что запнулся о камень, но смог удержать равновесие. – Будешь? – Русый высокий друг протянул руку. Между пальцев он держал сигарету. Младший медлил и, кажется, что-то искал в карманах серого бомбера. – Лучше соси, – было темно приходилось опять упорно смотреть, дабы что-то разглядеть. – Чупа-Чупс?– из уст вылетел смешок. — Да, Чупа-Чупс. После этих слов, Глеб повиновался Славе. Потушил сигарету, раскрыл леденец на палочке. Одна щека стала больше другой. Глеб посмотрел, на довольного Славу. Тот смеётся. – Что смешного? Спасибо, кстати, – причмокивая губами, Голубин взял длинными пальцами белую палочку Чупа-Чупса и посмотрел на него. – Вкусный. – Пошли гулять, – скейтер взял под руку высокого выпускника и повёл с сторону дороги, что выходит на улицу. Путь к выходу со двора состоял из островков света. Проходя по тёмному тротуару, парни спустились на узкую дорожку для проезда машин. Потеряв на несколько секунд равновесие, они подались вперёд. – Я потерял ориентацию, – Глеб пытался пошутить. Смеялся только он сам. – Ориентацию ты может и потерял, но ориентир нет, – с этими словами они вышли на, хорошо освещенную, улицу. Несмотря на позднее время, на широкой дороге ездили машины. От высоких фонарей падал приятный янтарный свет. Помимо причмокивания губами Глеба и рёва машин, был слышен лай собак, которых выгуливали хозяева в последний раз в этот день. – Бима, пошли домой! – Высокий и широкоплечий парень прошел вперёд Глеба и Славы. Отпускать с поводка собачку было ошибкой: коротконогая Бима резвилась в зелёной траве и явно не хотела возвращаться домой. Парень подбежал к собаке и прицепил поводок к ошейнику. – Может нам стоило прокатиться на мотоцикле? – Голубин всматривался в даль, крутя палочку Чупа-Чупса. – Ты нетрезв, – нажал Слава. Глеба в последнюю очередь волновал тот факт, что он сделал пару глотков из бутылки, что ждала следующего тоста в портфеле десятиклашки. – Подумаешь, два раза отпил, – юноша выглядел в этот момент легкомысленным и противным. – Раздражаешь, мудак, – в сердце Славы разрастались агрессивные красные цветки, причиняющие душевную боль. Щёки тоже обрели красный оттенок. – Оу, сколько злости в тебе, бро? Может я шучу? –Друг был несколько удивлён, даже сделал несколько шагов вперед, дабы взглянуть, на агрессивно настроенного, приятеля. – Думаешь, смешно? Я, может ещё жить хочу? Каждое слово, словно игла. Только иглы эти приносили боль лишь Славе, по неизвестным причинам. Откуда столько злости, переживаний? Неужели алкоголь так сильно ударил в голову юноше? Он не смог дать ответы, на заданные вопросы Глебом. – Тебе надо охладиться, м Глеб старался успокоить друга. Он обнял его за плечо и повёл стремительно вперёд по широкому тротуару, - В прямом и переносном смысле, Слав. – Блять, набережная? В голове светловолосого друга было много мыслей, куда же поведёт его Глеб. Глеб выбрал самый экономный способ "охладить" друга. – Почему нет? С реки веет приятный ветерок, мимо проезжающие лодочки создают волны, от которых, если присесть, можно почувствовать лёгкий бриз, – Глеб продвинулся в навыках гида. – Кончай балладу, – пальцы начинают двигаться медленнее, чем могли бы, руки постепенно бледнеют и стынут. – Что ты встал, руки спрятал? Кайфуй и остывай, – Глеб лишь рассмешил Славу и проходящих мимо девушек. – Теперь ты агрессивен, – Слава помотал головой, подняв плечи. – Ебанутый? – Разумеется. Парни были в метре друг от друга и смотрели друг другу в глаза. На лице Славы была улыбка, лицо Глеба выражало спокойствие и капельку безразличие. То безразличие к Лере на вечеринке, безразличие к девушке, чувства к которой уже остыли. – Что ты так на меня смотришь? Опять, м младший не мог выдержать эту игру. Опять та улыбка, нагнетание и шаги прямо на Вячеслава. Глеб уже стоит в маленьком шажочке от Славы. «Что он, блять, творит? Почему он так близко?» – Если он глубоко вдохнёт и выдохнет скейтер согреется. – Бу. – Ты серьёзно? Вы такой хуйнёй занимались? Парню не верилось, что Голубин Глеб в средней школе был тем ещё бунтарём. Положа ладонь ему на плечо, он шёл, закинув голову от смеха. Настолько была нелепа и комична, рассказанная ситуация. – В общем, учительница сказала, чтобы больше мы так не делали. Это самое меньшее, что могло с нами произойти после того инцидента. Когда преподавательница, грубо говоря, пригрозила пальчиком и ушла, я ахуел, – с рукой на груди признавался Глеб. В кармане кожаной куртки пошла вибрация. Глеб ответил на звонок. Он всё так же шёл впереди. Остановившись у мотоцикла, его тон сменился. Слава боясь уткнуться в спину друга, тут же остановился напротив входа в подъезд его дома. Было довольно поздно для звонков. Очевидно, случилось что-то серьёзное. – Я сейчас выеду, – Голубин засунул телефон в карман джинсов и повернулся к Славе. С минуту юноши стояли молча. Скейтер боялся, что-либо говорить. Руки мотоциклиста дрожали. Слава увидел, как дрожат руки друга, тот тут же их спрятал. Качели приятно скрипели. В окнах домов горит свет. Жёлтый, оранжевый и зелёный свет в окошках подъездов. Запах сигарет ударяет в нос Михайлова. Он кинул взгляд на Глеба. Длинные ноги отталкиваются от земли, отчего качели раскачиваются назад и вперёд. Из ноздрей и рта Голубин пускает серый дым. Посмотрев на друга - Славу, что сидел на качелях, мотоциклист подал бутылку с алкоголем. Он принял. Бутылка поднялась вверх дном над головой скейтера. Лицо скорчилось. Алкоголь оказался более крепким, чем казалось десятикласснику. Выпускнику надоело сидеть на детской качели, поэтому, резко встав с неё, он начал маячить по сырой земле площадки. Молчанка продолжалась. Слава тоже встал с качелей и направился к другу. – Вячеслав, – от жажды и долгого молчания голос звучал хрипло. В ответ было короткое заинтересованное мычание и взгляд. За скейтером в нескольких метрах стоял фонарь. Голубин щурился, дабы разглядеть черты лица друга. На лоб упали пряди окрашенных светлых волос, черные брови были почти неподвижны, на кончике носа была несветлая родинка. Вдруг губы растянулись в улыбке, а у уголков губ появились волночки мимических морщин. – Почему ты так на меня смотришь? – Скейтер от стеснения подался назад, мотоциклист специально прищурился ещё больше, а губы растянулись в незнакомой для скейтера ехидной улыбке. - Блять, - вырвалось у Славы, что только что запнулся о камень, но смог удержать равновесие. – Будешь? – Русый высокий друг протянул руку. Между пальцев он держал сигарету. Младший медлил и, кажется, что-то искал в карманах серого бомбера. – Лучше соси, – было темно приходилось опять упорно смотреть, дабы что-то разглядеть. – Чупа-Чупс?– из уст вылетел смешок. — Да, Чупа-Чупс. После этих слов, Глеб повиновался Славе. Потушил сигарету, раскрыл леденец на палочке. Одна щека стала больше другой. Глеб посмотрел, на довольного Славу. Тот смеётся. – Что смешного? Спасибо, кстати, – причмокивая губами, Голубин взял длинными пальцами белую палочку Чупа-Чупса и посмотрел на него. – Вкусный. – Пошли гулять, – скейтер взял под руку высокого выпускника и повёл с сторону дороги, что выходит на улицу. Путь к выходу со двора состоял из островков света. Проходя по тёмному тротуару, парни спустились на узкую дорожку для проезда машин. Потеряв на несколько секунд равновесие, они подались вперёд. – Я потерял ориентацию, – Глеб пытался пошутить. Смеялся только он сам. – Ориентацию ты может и потерял, но ориентир нет, – с этими словами они вышли на, хорошо освещенную, улицу. Несмотря на позднее время, на широкой дороге ездили машины. От высоких фонарей падал приятный янтарный свет. Помимо причмокивания губами Глеба и рёва машин, был слышен лай собак, которых выгуливали хозяева в последний раз в этот день. – Бима, пошли домой! – Высокий и широкоплечий парень прошел вперёд Глеба и Славы. Отпускать с поводка собачку было ошибкой: коротконогая Бима резвилась в зелёной траве и явно не хотела возвращаться домой. Парень подбежал к собаке и прицепил поводок к ошейнику. – Может нам стоило прокатиться на мотоцикле? – Голубин всматривался в даль, крутя палочку Чупа-Чупса. – Ты нетрезв, – нажал Слава. Глеба в последнюю очередь волновал тот факт, что он сделал пару глотков из бутылки, что ждала следующего тоста в портфеле десятиклашки. – Подумаешь, два раза отпил, – юноша выглядел в этот момент легкомысленным и противным. – Раздражаешь, мудак, – в сердце Славы разрастались агрессивные красные цветки, причиняющие душевную боль. Щёки тоже обрели красный оттенок. – Оу, сколько злости в тебе, бро? Может я шучу? –Друг был несколько удивлён, даже сделал несколько шагов вперед, дабы взглянуть, на агрессивно настроенного, приятеля. – Думаешь, смешно? Я, может ещё жить хочу? Каждое слово, словно игла. Только иглы эти приносили боль лишь Славе, по неизвестным причинам. Откуда столько злости, переживаний? Неужели алкоголь так сильно ударил в голову юноше? Он не смог дать ответы, на заданные вопросы Глебом. – Тебе надо охладиться, м Глеб старался успокоить друга. Он обнял его за плечо и повёл стремительно вперёд по широкому тротуару, - В прямом и переносном смысле, Слав. – Блять, набережная? В голове светловолосого друга было много мыслей, куда же поведёт его Глеб. Глеб выбрал самый экономный способ "охладить" друга. – Почему нет? С реки веет приятный ветерок, мимо проезжающие лодочки создают волны, от которых, если присесть, можно почувствовать лёгкий бриз, – Глеб продвинулся в навыках гида. – Кончай балладу, – пальцы начинают двигаться медленнее, чем могли бы, руки постепенно бледнеют и стынут. – Что ты встал, руки спрятал? Кайфуй и остывай, – Глеб лишь рассмешил Славу и проходящих мимо девушек. – Теперь ты агрессивен, – Слава помотал головой, подняв плечи. – Ебанутый? – Разумеется. Парни были в метре друг от друга и смотрели друг другу в глаза. На лице Славы была улыбка, лицо Глеба выражало спокойствие и капельку безразличие. То безразличие к Лере на вечеринке, безразличие к девушке, чувства к которой уже остыли. – Что ты так на меня смотришь? Опять, м младший не мог выдержать эту игру. Опять та улыбка, нагнетание и шаги прямо на Вячеслава. Глеб уже стоит в маленьком шажочке от Славы. «Что он, блять, творит? Почему он так близко?» – Если он глубоко вдохнёт и выдохнет скейтер согреется. – Бу. – Ты серьёзно? Вы такой хуйнёй занимались? Парню не верилось, что Голубин Глеб в средней школе был тем ещё бунтарём. Положа ладонь ему на плечо, он шёл, закинув голову от смеха. Настолько была нелепа и комична, рассказанная ситуация. – В общем, учительница сказала, чтобы больше мы так не делали. Это самое меньшее, что могло с нами произойти после того инцидента. Когда преподавательница, грубо говоря, пригрозила пальчиком и ушла, я ахуел, – с рукой на груди признавался Глеб. В кармане кожаной куртки пошла вибрация. Глеб ответил на звонок. Он всё так же шёл впереди. Остановившись у мотоцикла, его тон сменился. Слава боясь уткнуться в спину друга, тут же остановился напротив входа в подъезд его дома. Было довольно поздно для звонков. Очевидно, случилось что-то серьёзное. – Я сейчас выеду, – Голубин засунул телефон в карман джинсов и повернулся к Славе. С минуту юноши стояли молча. Скейтер боялся, что-либо говорить. Руки мотоциклиста дрожали. Слава увидел, как дрожат руки друга, тот тут же их спрятал. – Мне нужно ехать, прости, – парень не мог более сказать, поэтому тут же развернулся, сел на красный мотоцикл и взял в руки шлем. – Всё было охуенно, – он попытался улыбнуться. У него это хорошо вышло. С этими словами, он надел шлем и уехал в неизвестном направлении.