Чонгук смотрит выжидающе, сбивая этим омегу с толку, заставляя смутиться. Тэхён ничего не отвечает, да и прямого вопроса не было, поэтому он отворачивается от испытывающего взгляда мальчишки и снимает автомобиль с ручника, лишь бы занять руки и уйти от разговора.
Управлять машиной по такой погоде, да ещё и под пристальным вниманием альфы — задача не из простых, поэтому Тэхён ведёт максимально осторожно, стараясь не разгоняться. Он крепко сжимает в руках руль и облизывает сохнущие губы, которые совсем забыл покрыть бальзамом перед выходом. Вечером придётся пользоваться скрабом и усиленно увлажнять. Работающий в салоне автомобиля обогрев только усугубляет.
Поток машин вечером большой, дороги скользкие, видимость просто ужасная. Надо было поехать сегодня на метро, но за последний месяц он настолько привык везде ездить на машине, что даже не подумал о том, как же будет добираться вечером в непогоду на ней. Опыта вождения у него ещё не слишком много, несмотря на то, что права получены два года назад. Водить на постоянной основе он стал лишь недавно, до этого используя один из отцовских автомобилей только эпизодически, по особой нужде. Теперь же, когда машина стала его, он окончательно забил на общественный транспорт. От работы до дома Чонгука ехать было прилично, насколько помнил Тэхён, а это значит, что в компании мальчишки ему придётся провести ещё по меньшей мере час, если не больше, учитывая пробки на дорогах. Главное, не попасть в аварию.
В компании парня немного неуютно, Тэхёна гнетёт повисшая неловкость между ними, неуютная и холодная. Он всё ещё не знает, как вести себя со своим истинным, ведь так толком ни к чему и не пришёл, несмотря на все свои мучительные размышления. Он всё ещё не видит ничего, кроме огромной пропасти между ними, не понимая, как вообще вышло так, что фактически, они должны стать друг другу самыми близкими. Тэхён не понимает, что ему со всем этим делать. Чонгук своей настойчивостью ясно дал ему понять за эти дни, что отступать не намерен, и к истинности относится максимально серьёзно. А Тэхён теперь уже не знает, стоит ли придавать ей такой огромное значение, как привык читать он в романах и слушать от окружающих. Быть может, всё это вовсе не важно?
Первое время Чонгук сидит молча, продолжая отогреваться, что получается не очень успешно в его вымокших вещах. Периодически он возвращает взгляд на Тэхёна, любуясь его профилем, пока тот сосредоточен на дороге. Свою шапку омега снял, бросив её поверх приборной панели, а волосы рукой зачесал на бок, чтобы в глаза не лезли. С убранной челкой Тэхён выглядит совсем юным. Аккуратные брови чуть нахмурены, сведены к переносице, а нижняя губа закушена. Чонгуку хочется разговорить Тэхёна, узнать о нем хоть что-нибудь, да хоть бы просто услышать голос, но отвлекать от дороги страшно. Кажется, Тэхён за рулём нервничает.
Заторы на дорогах бесконечные, чему Чонгук впервые в жизни рад. Прошло уже около получаса, а они даже не несколько километров не удалились от телеканала. Его одежда всё ещё мерзко липнет к телу и он расстегивает куртку, надеясь, что так она хоть немного просохнет, пока они стоят в пробке.
— На заднем сиденьи сумка чёрная, в ней есть тёплое худи. Оно довольно свободное, поэтому тебе подойдёт. Можешь переодеться. Домой ты, кажется, ещё не скоро попадёшь, — Тэхён замечает, что у Чонгука до сих пор зуб на зуб не попадает от холода, и его намокшая одежда совсем не способствует согреванию.
— Всё нормально, я не сильно… — бубнит Чонгук.
— Просто переоденься в сухое и не спорь.
На заднем сиденьи действительно лежит большая чёрная сумка-шоппер, и Чонгук протягивает к ней руку, перетаскивая к себе на колени. Довольно увесистая.
— Поройся, оно там где-то, — просит Тэхён, не отвлекаясь от дороги.
Сумка оказывается доверху наполненной всевозможными тюбиками, баночками, бутыльками и прочей омежьей чепухой, и Чонгуку приходится постараться, чтобы среди всего этого отыскать аккуратно свернутое худи. Оно действительно оказывается довольно большим и на вид тёплым, из темно-синего мягкого материала и умопомрачительно пахнет Тэхёном. Кажется, он надевал его уже. Чонгук мешкает, не спеша разглядывая худи и незаметно вдыхая аромат.
— Я не смотрю, переодевайся.
— Я не стесняюсь.
Сложив худи на колени, альфа стаскивает с себя куртку и свитшот, оставаясь в тонкой хлопковой футболке, рукава которой закатались до самого верха, обнажая крепкие плечи с очерченными мышцами. Тэхён их невольно замечает боковым зрением. Пока Чонгук переодевается, омегу обдаёт усилившимся ароматом альфы, приятно ласкающим рецепторы. Приходится задерживать дыхание, чтобы не отвлекаться от дороги. Будь на месте Чонгука любой другой, он бы и внимания не обратил на аромат, и уж точно не стал бы на него отвлекаться. Но сейчас он чувствует запах истинного альфы, который так и тянет вдохнуть поглубже, изучить, разложить на компоненты.
В тёплой кофте действительно куда уютнее, чем в сырой куртке, а уж аромат, исходящий от неё, и вовсе сводит с ума. Чонгук так и замирает в ней, наслаждаясь мягкостью, тёплом и приятным запахом, держа в руках свои влажные вещи.
— Можешь назад их кинуть.
— Тогда у тебя ещё и заднее сидение намокнет, хён. Я подержу так.
— Всё в порядке. Убери вещи назад.
Чонгук слушается, стараясь положить свои вещи на заднее сиденье как можно аккуратнее и снова занять удобное положение в кресле, пристегнувшись ремнём. На этом разговор снова глохнет и Чонгук размышляет о том, что Тэхён, кажется, и не настроен на беседу с ним. Он ничего не ответил на просьбу о шансе, ничего у Чонгука не спрашивает и даже не пытается поддерживать хоть какую-то видимость заинтересованности. Чонгуку кажется, что Тэхёну он совсем безразличен. Конечно, омега взрослый и внимание альф для него, наверняка, не в новинку, тем более, Чонгук знает, что Тэхён уже был в отношениях. И, возможно, даже не в одних. Чонгук это с Джинёном, конечно, не обсуждал, чтобы лишний раз самого себя не расстраивать, но тут и дураку понятно, что Чонгук не будет первым и единственным. Но надеется, что будет последним. Осталось только придумать, как его завоевать.
— Ты ничего не ответил мне, хён.
— Ты что-то спрашивал?
— Я попросил о шансе.
— И что мы делать будем? Обсуждать твои школьные проекты?
— Зачем ты так?
Тэхён тяжело вздыхает, крепче сжимая руль в руке. Он совершенно не представляет, что отвечать мальчишке, что смотрит на него своими чёрными глазами, с плещущейся в них надеждой.
— Ты ведь чувствуешь то же, что и я, хён? Наверняка чувствуешь, мы ведь истинные.
— Мои родители истинные. Они вместе были с первого класса школы. И где отец теперь? Появился твой папа и увёл его, несмотря на истинность. Так о чём мы сейчас говорим?
— Мой папа не уводил его! — возражает Чонгук.
— Он докладывает тебе о своих отношениях с альфами? Я не думаю.
— Он не такой, — Чонгук отворачивается к окну.
Тэхёну, конечно, не объяснишь сейчас, что папа никогда бы не стал уводить из чужой семьи женатого альфу. Чонгук пытается поставить себя на место Тэхёна и, наконец, начинает хоть немного понимать его чувства.
— Я бы тоже злился на твоём месте, — тихо добавляет альфа.
Тэхён понимает, что на мальчишку раздражаться смысла нет, он не виноват, что отец теперь с другим омегой, не виноват, что тот забирает чужого сына из секции, не виноват, что позволяет себя называть просто Намджуном и на ты. Они оба сейчас заложники обстоятельств и ничего не могут изменить.
— Я просто хочу хоть иногда видеть тебя, звонить или писать тебе. Дай мне шанс, хён. Пожалуйста.
Пробка на дороге начинает рассасываться и Тэхён медленно набирает скорость, двигаясь по направлению к дому Чонгука. Альфа требует от него каких-то ответов, обещаний, но правда в том, что в голове у Тэхёна абсолютная пустота. Он не знает, чего хочет, и не знает, что со всем этим делать дальше. Что Тэхён знает точно, так это то, что сейчас он не готов ни к чему. Вся сложившаяся ситуация давит неподъёмной плитой, даже несмотря на все заверения и успокоения папы, что всё в порядке, и Тэхён должен отпустить себя и весь этот груз мыслей.
— Здесь направо? — кивает Тэхён в сторону перекрёстка.
— Да, направо, — кивает. — Хён, ответь. Мне нужен ответ.
— Я не знаю, что тебе ответить. Не думаю, что это то, что нужно мне сейчас. Не проси сейчас ничего.
— А когда?
— Я не знаю, когда. Просто не сейчас. Не думаю, что на данный момент истинность имеет для меня большое значение. Не уверен, что она вообще чего-то ещё стоит.
— Не говори так! Если у твоих родителей что-то не сложилось, это не значит, что у нас будет так же! Мы даже не попробовали!
Теперь черёд Чонгука злиться и обижаться на омегу. Разве он не заслуживает одного маленького шанса? На правах истинного альфы? Он ведь не просит многого: лишь возможность общаться с омегой, хоть иногда. Чонгук даже представить не может, что теперь, когда он знает Тэхёна, знает его аромат, тот возьмёт и исчезнет из его жизни. Он этого позволить ему ну никак не может. Что же, он напрасно уже столько дней о нем мечтает? Напрасно изводит себя и тешит надеждами? Тэхён даже попытаться не хочет, а ведь он Чонгука совсем ещё не знает, не знает, насколько серьезным и ответственным он может быть.
Припарковавшись у того же подъезда, возле которого в прошлый раз Намджун высаживал Чонгука, Тэхён снимает блокировку с дверей, намекая, что Чонгуку пора.
— Когда мы увидимся? — не сдаётся альфа, немного уняв свою злость на ситуацию и принципиального омегу.
— Не думаю, что скоро. У меня много работы.
— Мы можем увидеться после работы, — неуверенно предлагает альфа.
— Посмотрим, Чонгук. Я ничего тебе не обещаю.
Чонгук расстроенно кивает и тянется за своими вещами на заднее сиденье. Сложив их на колени, он принимается стягивать с себя худи Тэхёна, чтобы вернуть владельцу, но омега останавливает его, дёрнув за рукав.
— Иди так. Твои вещи всё ещё мокрые.
— Хорошо, — соглашается, в глубине души даже немного радуясь, что у него останется вещь Тэхёна, ведь значит, что ему придётся потом с ним встретиться и её вернуть. А ещё он сможет ощущать аромат Тэхёна, даже после того, как они попрощаются. — Можно я напишу или позвоню тебе позже?
— Не думаю, что это хорошая идея, Чонгук. Давай оставим всё как есть. Я правда не настроен сейчас со всем этим разбираться. Уже поздно, тебе наверняка завтра в школу. Иди домой.
Чонгук молчит несколько секунд, сжимая пальцами свои мокрые вещи, затем подаётся резко вперёд, целуя Тэхёна в щёку, пока тот не успел ничего сообразить, после чего выскакивает из машины и бежит к подъезду, стараясь не намочить худи. У самой двери он оборачивается, со шкодливой улыбкой машет Тэхёну рукой и забегает в подъезд.
Проходит по меньшей мере минут пять, пока Тэхён смотрит на дверь подъезда, за которой скрылся мальчишка, и держит ладонь на щеке, которую тот поцеловал. Чонгук наверняка успевает подняться в квартиру, когда Тэхён снова блокирует двери автомобиля и выезжает со двора.
***
Чимин заканчивает смену в кафе как обычно поздним вечером, после чего его забирает Намджун и, нацеловавшись в его машине, они едут к Чимину домой. На то, чтобы отправиться в квартиру Намджуна, где можно было бы побыть наедине и заниматься какими-нибудь приятными вещами, у Чимина после работы просто нет сил. Всё, о чём он мечтает — это скорее доехать до своей квартиры, принять расслабляющую ванну и лечь спать. Намджуна такое положение дел не слишком устраивает. Безусловно, с тех пор, как Чимин нанял в пекарню Джинёна, свободного времени стало немного больше, но и этому самому времени омега нашёл применение и, по большому счёту, мало что изменилось. Намджун уважает то, чем занимается Чимин, понимает, как важна для него работа, но ничего не может поделать с тем, что хотел бы видеть Чимина дома, отдохнувшим и расслабленным, не обременённым делами. Он часто думает, как хорошо было бы приезжать к Чимину после работы и всегда неизменно заставать его дома, вместе ужинать, за бокалом вина обсуждать что-нибудь, выбираться куда-нибудь по выходным вдвоём. Но обычно у них всё выходит наоборот. Чимин допоздна работает почти каждый день, не считая субботы и воскресенья и вечера среды. По выходным он решает какие-нибудь дела, касающиеся пекарни, поставщиков или же встречается с Хосоком, обсуждая с ним поиски нового помещения, после чего занимается домашними делами и проводит время с Чонгуком, а Намджун иногда присоединяется к ним. Вечер среды — практически единственное время, которое Чимин может посвятить альфе. В такие дни Намджун обычно забирает его с работы сразу, как только на смену заступает Джинён, и они едут в его квартиру, где могут забыть о делах и обязанностях и почти до самого утра заниматься любовью. С недавних пор среда — любимый день Намджуна, хоть ему этого и ничтожно мало. Намджун порой чувствует себя снова двадцатилетним, желая Чимина в любую свободную минуту и на любых поверхностях. Вот и сейчас, они вдвоём в гостиной в квартире Чимина, омега сидит у Намджуна на коленях, руки альфы на его ягодицах, и он еле сдерживается от того, что бы сорвать с Чимина одежду и подмять под себя.
— Уже почти одиннадцать, я начинаю волноваться, — уворачивается Чимин от губ альфы, ласкающих его шею.
— Позвони ему, может, задержался где-нибудь у друзей, — пальцы Намджуна плавно с ягодиц скользят выше, забираясь под домашнюю футболку, проходясь по боку, поднимаясь выше и задевая подушечками грудь.
— Намджун, — омега убирает руку альфы из-под футболки и снимает блокировку на телефоне.
Он уже звонил Чонгуку около получаса назад, но телефон сына был отключён. Делая ещё одну попытку, он снова набирает его контакт и ждёт гудков, но абонент снова не в сети. К счастью, тут же слышится звук открывающейся входной двери и Чимин спрыгивает с коленей альфы, идя в прихожую навстречу сыну.
— Гуки, ты где был? Я волновался.
Чонгук недолго думает, что ответить папе. Он совсем забыл, что они с Тэхёном так и не обсудили, говорить ли обо всём родителям. Подумав, что пока не стоит, Чонгук решает соврать.
— Гулял, а что случилось?
— Уже поздно, и твой телефон отключён.
— Прости, он разрядился. Я забыл тебя предупредить, — Чонгук вешает куртку поближе к радиатору,скидывает ботинки с ног и идёт мимо папы и Намджуна к себе в комнату, неся в руках свой рюкзак и свитшот.
Чимин ботинки сына ставит на полку и идёт обратно в гостиную, втягивая носом шлейф знакомого омежьего аромата, что принёс за собой Чонгук. Он оборачивается на Намджуна, пытаясь по выражению его лица понять, ощутил ли он этот запах тоже.
— А чья это кофта, Чонгук? — ненавязчиво спрашивает Чимин, когда Чонгук снова выходит из спальни в худи, которую Чимин на нём никогда не видел, и несёт свою промокшую одежду в стирку.
Нахмурившийся Намджун, судя по всему, тоже заинтересовался ароматом, исходящим от Чонгука.
— А, это?.. — Чонгук выглянул из ванной, оттягивая на себе край худи и смотря на него, словно впервые видит. — Это…
— Это разве не кофта Тэхёна? — спрашивает Намджун. Ну конечно, это же худи, которое Тэхён часто носит с собой на работу и накидывает на плечи, когда в павильоне прохладно. Как Намджун сразу его не узнал.
— Ну… да, это его, — мямлит Чонгук, не найдя, что ещё ответить. — Он подвёз меня домой, моя куртка немного промокла, и вот…
— Я не знал, что вы подружились, — отмечает Намджун, а Чонгуку под его взглядом становится неудобно. Жаль, он совсем не умеет врать или хотя бы изображать невозмутимость.
— Да, мы… немного, — неловко соглашается Чон и торопится удалиться в свою комнату, сославшись на невыполненную домашку.
— Неожиданно, — хмыкает Намджун.
***
Поздний вечер плавно перетекает в ночь. Намджун увязался в ванную вместе с Чимином, и теперь они оба лежат в воде и пене, негромко переговариваясь. Намджун водит пальцами по мокрой коже груди и живота омеги, пока тот лежит на нём, умостив голову на плече. Чимин расслабленно прикрывает глаза, чувствуя, как усталость медленно сходит на нет. Касания альфы приятные, немного щекочущие. Пока Чимин рассказывает ему про работу, Намджун задумчиво водит губами по его виску, слегка целуя.
— Ты слушаешь?
— М? — Намджун отрывает губы от кожи Чимина.
— Ты задумчивый. Завтра ведь у тебя встреча с мужем и адвокатами?
— Да, завтра, — вздыхает.
— Ты давно с ним виделся? Как он?
— Почему ты спрашиваешь? — альфа сводит брови к переносице, немного щуря глаза.
— Просто интересно.
— Не хочу думать о завтра. Давай не будем об этом, — Намджун снова касается губами кожи Чимина, переходя поцелуями на шею, а руками скользя ниже.
— Как скажешь, — Чимин прикрывает глаза и откидывает голову, подставляясь под поцелуи и руки альфы.
Ирония в том, что несмотря на ласку, прекрасный чувственный секс, заботу и постоянное присутствие Намджуна в его жизни, Чимин всё ещё чувствует себя одиноким. Намджун чудесный, думает Чимин. Идеальный альфа, сказали бы многие омеги. И действительно, такого ещё поискать. Намджун красивыми словами не кичится, всё доказывает действиями, он внимательный и заботливый, рядом с ним чувствуешь себя омегой, желанным и нужным. Только вот Чимин чувствует ещё и то, что Намджун не с ним. Не с ним, когда желает доброго утра и варит кофе на их с Чонгуком кухне. Не с ним, когда вжимает его в постель, доводя до предела, заставляя сдерживать стоны, жмуриться и кусать ребро ладони. Не с ним, когда целует на ночь. Намджун будто не его. Гнетущее паршивое чувство не позволяет до конца расслабиться, каждый раз врывается в его сознание надоедливыми мыслями, от которых покоя нет.
Чимин не влюблён в Намджуна, вовсе нет. Но у него есть к альфе что-то тёплое. В начале, когда Намджун высказал свои намерения, Чимин даже задумывался о том, что у них с Намджуном могут получиться серьёзные отношения, возможно, даже с продолжением. Но сейчас, оглядываясь назад, Чимин понимает, что ни один из этих дней Намджун ему не принадлежал. Он разводится, проводит с Чимином всё свободное время, но душой будто и не здесь. Намджун думает, что Чимин не замечает, но омега видит всё. И то, каким бывает Намджун отстранённым и задумчивым. И его переживания, которые он пытается скрыть. Но самое главное то, что Чимин чувствует. Он для Намджуна — хороший регулярный секс, разнообразие, эксперименты в постели, ни к чему не обязывающие отношения, легкие и беспроблемные. Это не любовь. И в любовь не перерастёт никогда — вот, что точно знает Чимин.
Чимин принимает Намджуна, задыхается под ним, пока они, всё ещё влажные после ванны, занимаются сексом в постели Чимина, лишь бросив под себя полотенце. Он сдерживает стоны и всхлипы, стараясь быть как можно тише, и это даётся ему ой как сложно, потому что хорошо невероятно. Чимин отдаётся, наслаждается, но думает, какая из их ночей окажется последней. Чимин не знает, сколько ещё это будет продолжаться между ними. Не знает, поймёт ли Намджун всё сам, или придётся сказать ему, открыть его глаза. Намджун словно ослеп и совсем забыл, что слушать нужно в первую очередь сердце, о котором он тоже забыл.
Ирония в том, что Чимин чертовски хорошо разбирается в людях.
