***
Резко открыв глаза, Джин ищет взглядом телефон, подозревая, что уже, как минимум, обед, и Тэхён их, наверняка, заждался. Не найдя мобильный в спальне, он накидывает на плечи шелковый халат и покидает комнату. Ноги сами ведут его на аромат кофе, доносящийся из кухни. Проходя мимо гостиной, он отмечает, что стрелки на часах показывают уже полдень. На кухне, вполне предсказуемо, он обнаруживает Намджуна. Альфа стоит к нему спиной, одетый в одни только брюки, и что-то нарезает, пока кофе-машина медленно наполняет чашку. На подносе уже стоит стакан воды и небольшая миска с фруктами. Сокджин застывает на пороге кухни, испытывая какое-то дежавю, но не знает, как на него реагировать. Ощущение такое, будто это утро после самого первого в жизни секса. Оно наполнено неловкостью, немного стыдом и легким трепетом. Сокджин чувствует себя растерянным, не зная, как вести себя. Намджун, чувствуя чужое присутствие, оборачивается и откладывает нож в сторону. — Ты уже проснулся? Я хотел принести завтрак наверх и разбудить тебя, — альфа тепло улыбается и привлекает его к себе, проходясь ладонями по гладкой ткани на спине, но замечает замешательство на лице мужа, который не знает, куда деть смущенный взгляд. — Всё хорошо? Намджун кладёт ладонь на подбородок Сокджина и приподнимает его лицо, чтобы заглянуть в глаза. — Я не знаю, — омега вздыхает, но невольно щекой ластится к ладони. — Всё нормально, Джин, — альфа соприкасается своим лбом с его. — Мы обязательно обо всём поговорим, может быть вечером, хорошо? Не думай ни о чем сейчас. Давай позавтракаем и поедем к сыну. Сокджин кивает и Намджун накрывает его губы своими, даря ненавязчивый утренний поцелуй, который кажется донельзя правильным, желанным.***
Первая ночь Тэхёна в госпитале была отвратительной. Выспавшись за вечер, который он отходил от наркоза, периодически проваливаясь в сон, он окончательно проснулся среди ночи, и больше до утра уснуть так и не смог. Стены палаты были до неприятного чужими и холодными, заставляя ещё острее чувствовать одиночество. Не имея возможности чем-либо отвлечься от тяжких мыслей, он снова и снова возвращается к своему малышу, которого он потерял прошлым вечером, трогает ладонью почти плоский низ живота и пытается анализировать, было ли за последние недели что-то, что могло ему подсказать о беременности? Мог ли он понять, что ждёт ребёнка? Мог ли предотвратить то, что случилось? После долгих размышлений, он не вспомнил ничего, кроме одного утра на прошлой неделе, когда его слегка укачало в машине по дороге на работу, чего раньше не случалось. Но это вовсе не причина думать о возможной беременности, ведь с кем не бывает? Тем более, они с Чонгуком всегда предохраняются, это он точно знает, как и то, что альфа относится к этому ответственно и никогда не приезжает без защиты. У Тэхёна были бойфренды, которые склоняли к сексу без презерватива, заливая в уши что-то о чувствительности, но у Чонгука такого никогда и в мыслях не было. Он заботился о Тэхёне. Он не поставил бы свои прихоти выше его здоровья и выше его интересов. Это всерьёз озадачивает Тэхёна. Он прокручивает в голове все их ночи, но не знает, за что зацепиться. Они всегда были осторожны. К утру голова начинает раскалываться от этих мыслей, и он, наконец, засыпает снова, так и не найдя ответа на свои вопросы. Позже приезжает Сон, который заскакивает к нему перед работой, на которой вынужден заменять Тэхёна, беря двойную нагрузку. Он долго обнимает друга, после чего убегает на телеканал, оставив ему его вещи: телефон и сумку. Мобильный Тэхён тут же включает, просматривая сразу все уведомления, и с неприятно колющим ощущением внутри понимает, что последний не отвеченный от Чонгука был вчера днём, примерно тогда, когда его забрали в госпиталь. Больше альфа ему не звонил и не писал. Что-то подсказывает, что это неспроста, как и вчерашний его уход, о котором сообщил Юнги. Для Тэхёна начинается мучительное ожидание. До обеда он лежит в постели, гипнотизируя телефон, который положил на прикроватную тумбу. Но он молчит. Тэхён изводится, не понимая, что происходит, но сам звонить альфе боится. Он в растерянности, в панике, в ужасе. На глазах то и дело выступают слёзы, и Тэхён не отказывает себе в том, чтобы дать волю чувствам и расплакаться. Ему даже не нужно переживать, что он себе навредит, ведь малыша он уже потерял, волноваться не о ком. Он жалеет самого себя, обхватывая руками свои же плечи, и тихонько подвывает, уткнувшись в уже намокшую подушку. К обеду приезжают родители, и первым в палату заходит папа, мгновенно отвлекая Тэхёна от беспокойных и горьких мыслей своим ароматом, который совершенно не ослаб и не перебился ни после душа, ни после использования любимых духов. Сам Сокджин выглядит странно: немного уставшим, умиротворенным, но в то же время чуточку грустным. Тэхён разглядывает его внимательно, не зная, что и думать. Он, распахнув глаза, оглядывает папу с ног до головы, и уже приоткрывает рот, чтобы задать вопросы, но Сокджин его опережает, заставляя недовольно нахмуриться. — Как ты себя чувствуешь, милый? Ты хоть поспал? — папа целует его в лоб, присаживается на край постели и берет его ладошку в свою, крепко сжимая пальцами. — Поспал, а ты? — вопросительно приподнимает брови Тэхён. — Я? Ну, да, — немного растерявшись отвечает Сокджин, опуская голову. Отчего-то становится неловко, что сын всё понял совершенно однозначно. Да и глупо было надеяться, что он не поймёт. Взрослый ведь уже. По реакции Тэхёна совсем непонятно, как он к этому отнёсся. Он смотрит задумчиво, продолжает хмурить лоб, от чего на нем появляются едва заметные морщинки. — А отец где? — Сейчас придёт, он разговаривает с твоим лечащим врачом. Тэхён кивает и позволяет папе присесть ближе, чтобы обняться. Он утыкается носом в его свитер, на котором отпечатался запах отца, словно они тоже обнимались перед этим, и думает, что не чувствовал смесь этих ароматов словно тысячу лет, но теперь, почувствовав, не знает, как реагировать и как относиться. По большей части его вводит в растерянность то, что он не может прочесть чувства папы по его лицу. Если папа счастлив потеплению в отношениях с отцом (а ночь, проведённую, очевидно, в одной постели, вероятно, можно считать потеплением), то Тэхён тоже будет рад. Но Сокджин не выглядит как счастливый омега, и это Тэхёна настораживает. — Пап, вы что... — набирается смелости Тэхён задать волнующие вопросы, но в палату заходит отец, который пахнет точно так же, но выглядит куда счастливее, чем папа. — Малыш, — Намджун обнимает сына и целует его в висок. — Как ты? Тебе лучше? — Не знаю, — вздыхает Тэхён, снова покосившись на мобильный. — Выглядишь точно лучше, — мягко улыбается ему отец. — Я поговорил с твоим доктором, и он сказал, что ещё несколько дней понаблюдают тебя, чтобы исключить риск кровотечения, и мы сможем забрать тебя домой. А пока мы принесли тебе немного вещей и ноутбук, чтобы ты не скучал. Тэхён безразлично кивает. Ему сейчас совсем не до ноутбука, ему даже всё равно, сколько дней он проведёт здесь, и он вовсе не скучает, потому что ничто сейчас не сможет его отвлечь от того, что Чонгук куда-то пропал. Чонгук, который нужен сейчас ему больше всего на свете, который облегчил бы его состояние одним только своим присутствием, исчез, не сказав ему ни слова, ни отправив ни единого сообщения. Время уже перевалило за послеобеденное, и по идее, у Чонгука должны закончиться занятия в школе, но Тэхён до сих пор не получил от него никаких вестей. Состояние неизвестности напрягает, выматывает, заставляет мучиться, и Тэхён уже на грани того, чтобы начать звонить альфе самостоятельно, наплевав на гордость и зарождающуюся обиду. — Вы не знаете, где Чонгук? Куда он ушёл вчера? Сокджин с Намджуном переглядываются, что не уходит от внимательного взгляда Тэхёна, и альфа поджимает губы, позволяя на вопрос ответить мужу. Намджун опасается, что если сейчас откроет рот, то сболтнёт чего-нибудь лишнего, а Тэхёну лучше не волноваться, с него и так стрессов предостаточно. — Он немного перенервничал вчера. Наверное, приедет к тебе сегодня, — мягко проводит по волосам сына Сокджин. — Не волнуйся об этом. Он просто распереживался за тебя. Намджун едва сдерживается, чтобы возмущённо не фыркнуть, но Сокджин смотрит на него уничтожающим взглядом. Приходится изображать спокойствие. Благо, состояние сына куда важнее, и альфа быстро переключается на своего ребёнка, снова расспрашивая о самочувствии. Позже к Тэхёну приезжает Юнги, непривычно дёрганный, нервный и напряжённый, и на все вопросы крестника только отмахивается. Омеге непривычно видеть его таким, ведь с тех пор, как в его жизни появился Чимин, крёстный светился от счастья, как новогодняя гирлянда. Сегодня же Юнги совсем не похож на того альфу, каким был последние месяцы. Тэхён делает вполне резонный вывод о том, что крёстный поссорился с Чимином. Вечером телефон Тэхёна, слава богам, оживает, но звонит ему совсем не Чонгук. — Здравствуй, Тэхён. Ну как ты там? Тебе уже лучше? Что-нибудь болит? — спрашивает его обеспокоенный голос Чимина, и он устраивается в постели поудобнее, прижимая телефон к уху. — Привет, — Тэхён грустно улыбается. — Я нормально. Наверное. — Я вчера не стал заходить к тебе. Ты, должно быть, был очень уставшим. Но я хотел бы навестить тебя завтра, если можно. — Конечно можно, — удивляется Ким такой просьбе. — А... а где Чонгук? Тэхён спрашивает осторожно, даже не зная, чего боится. Чимин в трубке замолкает на секунды, словно обдумывая ответ, после чего слышится тяжелый вздох. — Он не приходил к тебе сегодня, да? — Нет, и не звонил. Я волнуюсь. Юнги сказал, что он вчера ушёл. С ним всё в порядке? — Тэхён, — Чимин снова вздыхает. — Я не должен просить у тебя такое, но дай ему время, пожалуйста. Не рубите оба с плеча. Он вчера накрутил себя, решил что он тебя не достоин, что подвёл тебя... Я думаю, что он немного успокоится и позвонит тебе, обязательно. Он очень тобой дорожит, поверь мне. Только не расстраивайся, пожалуйста. Тэхён, ответив на монолог Чимина еле слышным «ясно», кладёт трубку и отворачивается в другую сторону, руками обняв подушку. Больно.***
Который день Чонгук ходит тенью, игнорируя любые попытки Чимина поговорить, вразумить, да хотя бы пожалеть. На тренировки он забивает, не отвечает на расспросы друзей, идя каждый раз после школы к реке, чтобы посидеть, наблюдая за гладью воды, и покурить. В очередной из таких дней Чонгук возвращается домой в своём теперь уже привычном подавленном состоянии. Во дворе дома он замечает отцовский автомобиль, от чего настроение падает ещё ниже, если это вообще возможно. Зайдя в квартиру, он слышит голоса родителей. Первая мысль — проскользнуть незаметно в комнату. Несмотря на то, что по отцу он успел соскучиться, пока тот был в очередной рабочей поездке, но вести беседы желания не было. Не сегодня. Однако, остаться незамеченным у него не получается. — Гуки, иди к нам, — зовёт из кухни Чимин, и Чонгук, обреченно вздохнув, плетётся туда. Заранее приготовившись обороняться, Чонгук распахивает удивленно глаза, когда отец, вместо того, чтобы с ходу начинать обвинять, как это сделал несколько дней назад папа, крепко его обнимает и хлопает по спине. — Ладно, я вас оставлю, — улыбнулся Чимин и потрепал сына по волосам. — Поговорите вдвоём. Разговора, как оказалось, всё же не избежать, и младший Чон усаживается напротив отца за стол, складывая на него руки. — Тоже будешь наезжать, как папа? — угрюмо интересуется Чонгук, разглядывая свои руки. — Не сердись на него, — добродушно улыбается Хосок. — Омеги импульсивнее, чем мы. На них гормоны действуют, но без этого никуда. Скажи мне лучше, как ты? Твой папа сказал, что ты совсем выбит из колеи. Чонгук пожимает плечами, не отрывая взгляда от своих пальцев. Выворачивать душу наизнанку не хочется, да и вряд ли он подберёт слова, способные выразить его чувства. — Когда вы с Тэхёном начали встречаться, я пытался говорить с тобой о сексе, о защите, но ты не стал меня слушать, сказав, что сам всё знаешь. Так что произошло, Чонгук? — Мы всегда предохранялись, — делает слабую попытку защититься Чонгук, но отец не атакует. Он лишь задумчиво кивает. — Почему ты избегаешь Тэхёна? Чонгук поджимает губы. Папа и об этом уже успел отцу доложить. — Хочу рассказать тебе кое-что. Чимин навряд ли тебе об этом говорил. Это не та вещь, которой папы делятся со своими сыновьями-альфами, — продолжает Хосок, и Чонгук заинтересованно поднимает на него взгляд. — Думаю, для тебя не секрет, что мы с твоим папой тебя не планировали. Да мы и в принципе не рассчитывали на то, что наши отношения будут длительными. Вместе было весело, была страсть, и ничего серьёзного. Мы были даже младше, чем Тэхён сейчас. Никакой любви до гробовой доски тоже не было. Мы тогда едва ли несколько месяцев встречались, когда твой папа забеременел тобой. Мы оба были ошарашены, ведь не хотели никакого ребёнка, он не вписывался ни в какие планы. Но что поделать было? Ты уже рос в его животе. Мы смирились. Решили сделать всё по-взрослому: расписались, съехались, стали ждать тебя. Дико было поначалу, непривычно. Я совершенно не представлял нас с Чимином родителями. Мы же хотели в клубы ходить, с друзьями отрываться. А тут ты. Но, кстати, привыкли мы быстро, хоть нам и казалось всё какой-то забавой, а родительство — каким-то далеким и призрачным. А потом мы тебя чуть не потеряли. Чимин был на пятом месяце, может чуть меньше. Ему захотелось молочного коктейля, и мы пошли в кафе, чтобы взять его навынос и погулять. В кафе было много людей, тесно и душно, и папа твой решил выйти на улицу. Его случайно сбил доставщик еды на мопеде. Знаешь ведь, как они гоняют прям по пешеходным дорожкам, да? Так вот, Чонгук, я чуть не поседел, пока сидел в больничном коридоре и ждал, когда мне скажут, удалось сохранить беременность или нет. Срок был уже большим для выкидыша, но из-за столкновения была угроза преждевременных родов. Если бы ты тогда родился, крохотным и недоношенным, тебя бы не выходили. Мы бы потеряли тебя, и я не знаю, как бы мы пережили это, ведь успели так сильно привязаться к тебе. Несмотря на нашу легкомысленность, несмотря на то, что сначала тебя не хотели. Ты ведь тогда только-только начал толкаться. В те дни, что твой папа находился в госпитале, я боялся даже на шаг от него отходить. Сидел возле него круглосуточно. Мне было очень страшно, за него, за тебя. Он часто плакал из-за пережитого стресса, постоянно норовил погладить живот, а доктора запрещали наглаживать, чтобы не спровоцировать снова сокращение матки, или как это у них называется. Отец был прав, Чонгук действительно слышал впервые эту историю. У него по спине мурашки от откровенности Хосока, он смотрит на него во все глаза, жаждая услышать продолжение. Воображение тут же рисует какие-то картины, как например сложилась бы судьба его родителей, если бы его не стало, но он тут же гонит от себя эти страшные мысли. Следом в голове возникает мысль о том, что было бы, если Тэхён не потерял ребёнка. Он смог бы говорить о нем с таким же трепетом, с каким его отец сейчас говорит о нем? Он смог бы так же полюбить его? Смог бы с таким же предвкушением ждать его появления? Смог бы стать для него настоящим отцом? — Вижу, что заставил тебя задуматься, — замечает Хосок, отвлекая Чонгука от размышлений. — Так вот подумай ещё о том, что Тэхёну сейчас куда тяжелее, чем было нам с Чимином, ведь он малыша потерял. И проживает это сейчас в одиночестве. Без тебя.