***
За то время, что они провели здесь, Кастиэль не испытывал ни малейшего желания ехать в город. Он ничего не имеет против, и будь он здесь простым туристом, определенно получил бы удовольствие, исследуя старую крепость. Кастиэль, в отличие от Дина, просто не жаждет ни с кем общаться, хотя ему понравилась пара вылазок, которые затребовал Дин — всегда с Вирджилом, конечно, — и он наблюдал, как люди реагируют на Дина. Дин неотразим и общителен, когда ему позволяют немного расслабиться, и иногда Кастиэлю хочется, чтобы они с ним вообще не знали друг друга — тогда он мог бы свободно наблюдать за Дином в его естественной стихии. Ехать в город с официальным визитом — совсем другое дело. Рэйчел одобряет их согласие присутствовать на спектакле и обещает сделать все необходимые приготовления. Все, что от Дина с Кастиэлем требуется — одеться и спуститься к выходу. — Надо было сначала сводить тебя в кино, — с сожалением говорит Дин. Кастиэль бросает на него взгляд, а затем делает вид, что медленно оглядывает комнату. Сегодня они завтракают в телевизионном зале — окна широко открыты, шторы раздвинуты, благодаря неудачному кулинарному эксперименту Дина с вафлями. Фильм с прошлого вечера все еще лежит на столе. — Это совсем другое дело! — восклицает Дин. — У нас был попкорн, молния за окном и аудиовизуальная продукция для просмотра, — указывает Кастиэль. — Минус необходимость бороться за место и мириться с незнакомцами, говорящими всякий раз, когда им хочется. — Зато экран больше. — И больше шансов испортить зрение. — Это как разница между едой дома и вне его, — настаивает Дин. — Есть же еще особые приготовления к выходу в свет... — На которые ты только что жаловался. — Считаешь себя самым умным? — Дин бросает в Кастиэля помидор черри, который тот легко ловит. — Неформальные общественные собрания — это совершенно другое. И ты это знаешь. — Я помню, что ты рассказывал мне о своих неформальных встречах, — отвечает Кастиэль. — Пиво и сомнительные игры. — В бильярде нет ничего сомнительного. Это... геометрия. И физика. Не смотри на меня так — ты осуждаешь, потому что не играешь. — О, но я видел, как в него играют. Это может быть очень сексуальным. — Все игры сексуальны, — быстро говорит Дин. — При определенном подходе. Кастиэль кивает. — Да, это многое говорит о тебе. Пожалуйста, перестань швыряться в меня едой, если не хочешь потом сам убирать ее. На самом деле, Дин может болтать все, что пожелает о достоинствах неформальных встреч, но это не имеет отношения к их сегодняшней задаче. Официальное появление на публике, по мнению Кастиэля, не имеет большого значения — конечно, ему не сравниться с их цирковой женитьбой — но Дин, похоже, беспокоится, поэтому сейчас они разговаривают о том, что должны были сделать с самого начала. — Слушай, ты уже пригласил меня попробовать твою уличную еду, — говорит Кастиэль. — А теперь приглашаешь на изысканный ужин. Это просто расширение нашего совместного опыта. — Я приглашаю тебя? — эхом откликается Дин. — Чувак, это ты везешь меня. — Нет, — настаивает Кастиэль. — Я изучаю твои кулинарные традиции. — Это совсем не то, парниша, — усмехается Дин. — В последний раз я ходил на ужин в модных штанах лет в... Блин, наверное, шестнадцать? Семнадцать? Какой-то дурацкий возраст. — А, — доходит до Кастиэля. — Ты хотел произвести впечатление на девушку. — Черт, да нет, — говорит Дин, хотя то, как он смущенно опускает голову — достаточное доказательство его нелепых попыток произвести впечатление. — Это был день рождения моей мамы. Папа тогда уехал, так что мне пришла в голову дурацкая идея нарваться на ужин, который, как мне казалось, она хотела. Просто я всегда знал, как живут Кэмпбеллы. А у мамы давно не было чего-то в этом роде, и я подумал, это будет классным подарком. Но не знал, что не цена определяет ценность чего-то. Кастиэль не отрываясь смотрит на Дина. — Это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо слышал. — Что?! — выпаливает Дин. — Ты хотел сделать матери подарок, несмотря на то, что происходящее было тебе не по душе. — Нет-нет, ты упускаешь главное! Дело в том, что это вообще не моя стихия и мне обидно, что ты думаешь иначе, — Дин плюхается на спинку стула и сникает. — Заткнись. — Ладно. Я приглашаю тебя на ужин, — говорит Кастиэль. — Но ты ведешь меня на спектакль. — О, — Дин кивает, хотя все еще хмурится. — Ладно, договорились.***
Едва пришло время готовиться к ужину, Кастиэль обнаружил, что стоит перед своим гардеробом, совершенно сбитый с толку — в нем находится огромный, неисследованный пласт парадной одежды, у которых нет ни единого шанса быть надетой в этом доме. За обедом Рэйчел оставила им инструкции дресс-кода на вечер — Кастиэль сначала не понял, о каких нарядах речь, пока Дин не кашлянул и не сказал ему, что в их комнатах действительно есть смокинги, честное слово. И вот доказательство — Кастиэль снимает один и расстилает его на кровати, надеясь, что выбрал правильный, поскольку большинство из них выглядят одинаково. Надев его, он с удивлением обнаруживает, что тот сидит удобно — не такой жесткий и тесный, как то, что он уже носил. Дин, возможно, и был в парадном костюме на их свадьбе и приеме, но Кастиэль был достаточно удачлив, чтобы иметь возможность надеть свои традиционные свободные одежды. Тем не менее, он, вероятно, не откажется носить пиджаки чаще, если они все такие. Кастиэль застегивает пиджак на три пуговицы и встает перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя. Одежда хороша и делает его более подтянутым, но это не помогает его глазам или лицу. Он никогда не мог убрать это классическое королевское выражение непоколебимости и самоуверенности. В большинстве случаев Анне это удавалось. Кастиэль всегда выглядит недовольным или так, будто хочет кого-то задушить. Стук в дверь заставляет Кастиэля вздрогнуть от неожиданности, потому что раздался он не от обычной двери. Кастиэль медленно поворачивается к двери, которая соединяет его и Дина комнаты. — Да? — отзывается он. Из-за двери доносится приглушенный голос Дина: — Мне нужна помощь. — Заходи, — Кастиэль открывает дверь и впускает полуодетого Дина — в рубашке и брюках, но без носков и пиджака. — В чем проблема? — Проблема в том, что я не могу... — Дин останавливается и медленно оглядывает Кастиэля с головы до ног. — Он хорошо подходит, — Кастиэль смущенно похлопывает себя по талии. — Удобнее, чем я думал. — Да, — отстраненно говорит Дин и качает головой. — Я знаю, что мы уже обсуждали это, но я забыл, запонки должны указывать на запястье или локоть? Сначала я решил, что на запястье, ведь дерево стоит вертикально, верно? Но потом засомневался. — Ты правильно решил, но запонки легче надевать прежде рубашки. Ничего, позволь, я помогу, — Кастиэль берет запястья Дина одно за другим, закрепляя запонки, а затем поглаживает их. — Ну вот и все. — Спасибо, — говорит Дин. — Эй, а что с твоим галстуком? Кастиэль смотрит на него сверху вниз. — Мне нравится этот цвет. Он не подходит? — Нет, но ты вообще умеешь завязывать галстук? — Как ты там выражаешься? — Авария? Иди сюда, ты выглядишь нелепо. Кастиэль закатывает глаза, но откидывает голову назад, позволяя Дину развязать узел и вытащить концы. Дин раздраженно бурчит, словно лично оскорблен этим пробелом знаний Кастиэля, и ловко завязывает новый узел — его пальцы быстрые и уверенные. — Ты не брился, — замечает Дин. — Я побрился сегодня утром, — Кастиэль, все еще задрав подбородок, смотрит на Дина сверху вниз. Подбородок самого Дина гладкий, при этом освещении линии вокруг рта более заметны на расстоянии. — Только не говори, что тебя это оскорбило. — Думаю, юношеский пушок — это про тебя, — говорит Дин. Кастиэль замирает от прикосновения пальцев к его подбородку, почти игриво поглаживающих его легкую небритость. Небольшое ощущение тепла остается даже после того, как Дин отступает назад, удовлетворенно улыбаясь. — Намного лучше. Кастиэль дотрагивается до узла своего галстука, который стал более тугим. — Спасибо. — Я вернусь за галстуком и пиджаком, — говорит Дин. — Увидимся внизу? — Да, хорошо.***
Естественно получать приглашения, и не менее естественно беззлобно пикироваться с Дином о целях поездки. Естественно выглядит даже помочь друг другу одеться нормально. И все же, когда Кастиэль, ожидающий у входной двери, поднимает глаза и видит Дина, спускающегося по лестнице при полном параде, какая-то коварная часть его мозга трезвонит: это чрезвычайно красивый мужчина. Кастиэль живет под одной крышей с этим необыкновенно красивым и добрым человеком. Кастиэль женат на этом чрезвычайно красивом, добром и веселом человеке. Они собираются отправиться на фактическое свидание. Дин шагает бодрым шагом и щелкает большими пальцами по лацканам пиджака. — Этот галстук — не слишком? Я нашел галстук-бабочку, но решил, что это чересчур. — Он весьма мил, — говорит Кастиэль. — Ты выглядишь очень хорошо. Дин ухмыляется. — Я всегда хорошо выгляжу. — Это тоже верно, — Кастиэль хмурится, чувствуя себя неуютно. Он не должен говорить такое, но контекст теперь другой, ведь так? Это безобидная часть представления, и Дин, кажется, отлично это понимает — он подмигивает Кастиэлю, а потом поворачивается, чтобы поправить волосы в зеркале фойе. Кастиэль ждет, пока он закончит, прежде чем направиться к двери. — Машина уже ждет. — Эй, — говорит Дин, хватая его за руку. — Ты и сам чертовски хорошо выглядишь. Кастиэль чувствует, как краснеет, и хмурится, защищаясь. — Ты не должен... — он замолкает, когда Дин касается пальцем между его бровями. — Просто прими комплимент, ладно? — тихо говорит Дин. — Потому что это правда, даже если целая куча всего остального — нет. Кастиэль чувствует, что расслабляется, пристальный взгляд Дина успокаивает зуд под кожей. — Хорошо. Сегодня о вождении не может быть и речи, поэтому Дин с Кастиэлем садятся на заднее сиденье «Фэллона», а Вирджил — за руль, с Рэйчел на страже. Вирджил одет в костюм с галстуком, а на Рэйчел элегантный брючный костюм, ее клатч лежит на коленях, как щит. — С шести до семи тридцати вы будете ужинать в ресторане, — объявляет она. — А потом я провожу вас к вашим местам в ложе. — У нас есть места в ложе? — удивляется Дин. — Здесь вообще есть ложа? — Ты будешь сидеть с нами? — спрашивает Кастиэль. — Да, здесь есть ложа, — отвечает Рэйчел. — И нет, мы не будем сидеть с вами. У меня есть свое место в зале, а Вирджил будет стоять за дверями вашей ложи, на страже вашего уединения. — Ох, но Вирджил пропустит спектакль, — говорит Дин. — Я переживу это, господин, — уверяет Вирджил. — Персонал ресторана и театра, вероятно, попросит сфотографироваться с вами — соглашайтесь. С остальными мы с Вирджилом справимся, а вы следуйте нашему примеру. Судя по другим нашим выходам, здешние весьма уважительно относятся к вашему пространству и не будут вас беспокоить, но если возникнут какие-то инциденты, сохраняйте спокойствие и следуйте инструкциям Вирджила. Если вам понадобятся напитки или что-то другое, просто дайте нам знать. — Рэйчел смотрит на контрольный список. — В остальном, желаю хорошо провести время, Ваши Светлости. — Я все еще не лорд, Рэйч, — говорит Дин. Рэйчел поворачивается и смотрит ему прямо в глаза. — Желаю хорошо провести время, Ваша Светлость и его муж. Дин морщится. — Так лучше? Кастиэль качает головой и похлопывает Дина по руке. Тот бросает на него косой взгляд, но руку не стряхивает. В машине трудно общаться при Вирджиле и Рэйчел, поэтому они этого не делают. Дин наблюдает за пейзажем, Кастиэль пытается сделать то же самое, но, по большей части, все заканчивается максимально незаметным наблюдением за Дином. Его нервозность под контролем и в основном ограничивается быстрым постукиванием пальцев по коленям. Все хорошо. Когда Рэйчел объявляет, что они прибыли, Дин скрывается под плащом невозмутимости, — это удивительно наблюдать. Он выпрямляется, поправляет галстук и неторопливо поворачивается к двери, ожидая, когда кто-нибудь откроет ее для них. Ресторан — небольшое, но элегантное заведение, расположенное в тихом уголке недалеко от главной дороги, около театра. Дин берет Кастиэля под руку, когда хозяйка ведет их внутрь, через главный зал с его немногочисленными посетителями, на первый этаж, где для них приготовлен отдельный столик. Их провожают несколько взглядов, но лишь мимолетно. Столик частично скрыт бумажным экраном, а значит, они на виду у любого, кто проходит мимо зазора, хотя у Рэйчел и Вирджила есть свой стол рядом, чтобы защитить их уединение. У них круглый, а не квадратный стол, поэтому Кастиэль и Дин сидят рядом, спиной к матовому окну позади них. Кастиэль заказывает для обоих — это несложно, ведь он знаком с предпочтениями Дина в еде. Для себя в качестве эксперимента он добавляет несколько блюд, а затем старшая официантка делает реверанс и уходит. — Полтора часа, да? — спрашивает Дин, устраиваясь поудобнее в кресле. — Ты засек время? — Пусть Рэйчел отрабатывает свой хлеб, — говорит Кастиэль. — Не думаю, что мои часы подходят к этому наряду. — Что? У меня в выдвижном ящике есть часы для выхода «в свет». Разве ты не изучил нормально свою комнату? — Зачем? Дин фыркает. — Зачем. А вдруг зомби-апокалипсис? Ты должен знать, где и какие ресурсы у тебя есть. — Твои взгляды на выживание отличаются от моих, — отвечает Кастиэль. — Я знаю, где находится все необходимое, и не собираюсь тратить мозговое пространство на что-то еще. — Но откуда ты знаешь, что самое необходимое? — с вызовом интересуется Дин. — А вдруг на дне твоего гардероба лежит какой-нибудь аварийный набор для выживания, который ты так и не удосужился осмотреть? — А зачем туда класть аварийный набор для выживания? Более логичным было бы оставить его в легкодоступном месте, например, под кроватью. Собственно, он там и лежит. Дин закатывает глаза. — С тобой невозможно спорить, ты в курсе? — Спасибо. Принесенная еда превосходна. Она отличается от их более неформальной кухни, но достаточно похожа насыщенным глубоким вкусом, который, кажется, предпочитают местные. Комбинации интригуют, и Кастиэль даже ловит Дина на том, что тот с любопытством пробует овощной гарнир. — Как тебе еда? — спрашивает Кастиэль. — Нормально, — отвечает Дин Кастиэль пристально смотрит на него. — Тебе нравится. Не ври. — Я не вру, — смеется Дин. — Я же сказал, что она нормальная. — Ладно, звучит нейтрально. — Нормально — значит съедобно, — твердо говорит Дин. — И ты же знаешь, что я не беру в рот то, чего не одобряю. Кастиэль фыркает себе под нос. — От эпикурейца Дина Винчестера трудно услышать заслуженную похвалу. — Я готов быть эпикурейцем для тебя. Это вполне может напоминать любой другой выход в свет или ужин, разве что Дин разодет в пух и прах и чрезвычайно осторожен со столовыми приборами. Кастиэль чувствует какое-то странное блаженство: то ли от компании, то ли то этой еды, то ли от возможности лицезреть, как Дин остервенело терзает своего жареного ягненка. Кастиэль даже не смущается, когда Дин чувствует его взгляд и поднимает глаза, ожидая комментария, который так и не звучит. — Оставь немного места для закусок, — говорит Дин. — Мне-то все равно, я ем во время представлений. — Если ты собираешься есть, зачем мне освобождать место? — Я не собираюсь есть в одиночестве, Господи, за кого ты меня принимаешь? — Дин берет свой бокал и, будто в порыве вдохновения, протягивает его Кастиэлю. — За ложу? Кастиэль легонько чокается с бокалом Дина: — За перекус в ложе. — Да будет так. Они как раз доедают, когда Кастиэль замечает, что Дин снова напрягся. Это не сразу бросается в глаза, и едва заметно за их непринужденным разговором, но Дин опять замер, и только руки нервно подрагивают. Он то и дело бросает на Кастиэля взгляды, словно чего-то ждет. — Хочешь еще бокал вина? — спрашивает Кастиэль. — Что? Нет, эм, — Дин прочищает горло. — В общем, не придавай этому слишком большого значения, ладно? Я копался в гараже — как ты уже знаешь, именно этим я и занимаюсь, короче, тыры-пыры, я нашел какую-то старую, бесхозную серебряную штуку, которая валялась там. Я уточнил у Рэйчел, и она сказала, что это — часть защитного дизайна дома? — Да, вполне может быть. — И еще сказала, что я, конечно, могу ее продать, но серебро потускнело, так что никто мне за нее много не даст, даже если я захочу ее заложить. А я и не хочу, и, знаешь, последние несколько недель мы только и делали, что искали способы развлечься, верно? Вот я... — Дин резко замолкает, словно у него закончились заготовленные реплики, и кладет на стол маленькую деревянную коробочку. — Это тебе. Кастиэлю требуется момент, чтобы понять, что только что сказал Дин. Коробка маленькая и старая, явно приспособленная Дином под новую цель. Кастиэль открывает ее и видит небольшой тонкий браслет с оберегом, прикрепленным рядом с застежкой. — Ты же не мастер художественной ковки, — слышит он свой голос. — Я и не механик, — Дин пожимает плечами. — Но все равно люблю работать руками. Если ты думаешь, что это безвкусица, ничего страшного. Кастиэль ощущает, как румянец опаляет щеки. Он смотрит на браслет, потом снова на Дина и протягивает руку. — Надень его на меня. — О, — Дин прочищает горло. — Ладно, конечно, — точно так же, как совсем недавно Дин поправлял ему галстук, он надежно закрепляет браслет. Его пальцы оставляют невидимые следы везде, где касаются. Кастиэль полюбовался бы браслетом в свете люстр, но, похоже, кровь отхлынула от его пальцев, оставив их онемевшими и деревянными. — У твоей матери есть что-то подобное. Улыбка Дина внезапная и взволнованная. — Да, это я для нее сделал! То есть, мы с папой, он меня и научил основам. Это... ладно, не слишком сложный экземпляр, что-то вроде базовой комплектации? Предполагается, что можно добавить защитные амулеты, но серебро выглядит просто, да? Я отполировал его, но, возможно, тебе не стоит его тестировать. В качестве защиты браслет не очень полезен, но ведь защита — не главное? Дин сделал его специально для него, он думал о нем. — Не делай из мухи слона, — почти лепечет Дин. — Просто, знаешь, я хотел сделать что-нибудь своими руками, а ты был таким классным, Кас, в отличие от меня — я вел себя, как мудак, и тебе пришлось нянчиться с моей жалкой задницей... — Неправда, — тихо говорит Кастиэль. — ...И я очень, очень благодарен, — Дин быстро кивает. — Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты знал: я благодарен тебе за все. Кастиэль почти уверен, что должен что-то сказать. Выразить одобрение или взаимность, но в его словаре отсутствуют слова, которые могли бы охватить то, что Дин заслуживает услышать. С острым ощущением собственной глупости Кастиэль говорит: — Если бы наши официальные отношения были подлинными, я бы поцеловал тебя в знак благодарности. — Ты можешь, — выпаливает Дин. — Ну, то есть я не возражаю. Публичное выступление и все такое. Мы ведь должны быть без ума друг от друга, верно? — Да. Будь я от тебя без ума, точно поцеловал бы тебя сейчас. — Хорошо, — Дина это, кажется, совсем не волнует. — Я совсем не против. Кастиэль ни за что не рискнет обернуться, чтобы проверить, есть ли у них зрители — все, что происходит в этот момент, нельзя рассматривать как постановку. Поэтому все его внимание привлекают предвкушающий взгляд Дина и легкая улыбка на его губах. Это ожидание? Надежда? В ней определенно есть оттенок нервозности, но, похоже, не в плохом смысле. Кастиэль смотрит на браслет — фактическое доказательство доброй воли Дина. — Спасибо тебе за него, — говорит Кастиэль и наклоняется вперед. Он прижимает свои губы к губам Дина на одну, может, две секунды, и собирается отстраниться, а потом думает, а не слишком ли это быстро для молодоженов? Но тут Дин мягко отвечает на этот поцелуй с сомкнутыми губами, а затем Кастиэль слегка поворачивает голову, чтобы отрегулировать угол, и пальцы Дина обхватывают его лицо для следующего поцелуя. Это не разнузданные ласки. Кастиэль знает, каково это — жар, давление языка — значит, сейчас что-то другое. К пятому, шестому поцелую их рты слегка приоткрываются, когда они прижимаются друг к другу, но дальше этого дело не идет. Просто нежность в их устах, и если здесь есть цель, она неуловима и не обозначена. Они просто целуются, просто дышат, просто находят новые способы выразить нежность губами. Кастиэлю кажется, что это длится немного дольше необходимого. И ему, вероятно, не следует хвататься за лацкан пиджака Дина. Они не целовались с первой брачной ночи. И не обсуждали правила для поцелуев на публике. Кастиэль понятия не имеет, что творит, но останавливаться совсем не хочет. Первое движение языка Дина по сомкнутым губам Кастиэля заставляет его вздохнуть. Дин не отстраняется. Плохие идеи не должны заставлять пальцы Кастиэля сжиматься, не так ли? Это не может быть плохой идеей. Нос Дина касается носа Кастиэля, когда он меняет угол. Пальцы дразняще теребят его волосы, словно изучая их текстуру и прочность. От тепла, исходящего от тела Дина, яйца Кастиэля покалывает. Звон стекла выводит Кастиэля из оцепенения. Он поворачивается на звук — о, точно, они же в ресторане — и губы Дина касаются его щеки, прежде чем отстраниться. Кастиэль вовремя опускает взгляд и замечает, как Дин убирает пальцы с края стола, его костяшки почти побелели. Кожа Кастиэля зудит. — Рад, что тебе понравилось, Кас, — голос Дина немного хриплый, но глаза ясные, а улыбка легкая. Кастиэль должен чувствовать больше гордости и меньше расстройства от почти идеального выступления Дина.***
Владелец ресторана и шеф-повар выходят, чтобы лично поприветствовать их. Дин безупречен со своим очарованием, он улыбается всем вокруг и хвалит персонал ресторана и обслуживание. Кастиэль позволяет Дину положить руку ему на талию, когда они все вместе фотографируются, а Рэйчел их снимает. Кастиэль перекидывается парой слов с администратором — да, еда замечательная, да, город невероятно гостеприимный, нет, они успели посмотреть меньше, чем хотелось бы. Затем пришло время для спектакля, и Вирджил с Рэйчел сопровождают их к боковому входу в театр. Сегодня, кажется, полный зал. Дин ворчит, что они чересчур вырядились — все остальные, кажется, одеты стильно, но повседневно, однако Рэйчел цокает языком и гонит их вверх по узкой лестнице к выделенной им личной ложе, где на стульях приготовлены программки. — У нас ужасные места, — шепчет Дин Кастиэлю. — Все услышат, если я начну храпеть. — Я прослежу, чтобы ты не уронил свою честь, — обещает Кастиэль. Позади них Вирджил задергивает занавеску их ложи, и Кастиэль начинает стаскивать с себя пиджак. — Что ты делаешь? — удивляется Дин. — Здесь жарко, — отвечает Кастиэль. — И Рэйчел ушла на свое место, так что она не сможет запретить мне раздеваться. — Логично, — Дин тоже снимает пиджак и вешает его поверх пиджака Кастиэля на спинку свободного кресла. Через мгновение он снимает и галстук, расстегивает воротничок и облегченно вздыхает. — Твои идеи всегда самые лучшие. — Я запомню твои слова, — отзывается Кастиэль. — Ты будешь есть? — Нет, я все еще сыт, — Дин наклоняется вперед, опершись руками о балюстраду, и смотрит на сцену и места в темном театре. — Может, во время антракта. О черт, они начинают. Пьеса интересная. Полуисторическая комедия-фарс, над которым даже Дин смеется, несмотря на использование формального языка и латыни в диалогах. Кастиэль не улавливает смысла особо тонких шуток, но ему удается понять суть истории — двое слуг влюблены в одного и того же человека и пытаются ухватить удачу за хвост и поухаживать за ним. Там также есть говорящая лошадь, хотя Кастиэль понятия не имеет, как это относится к истории. Дин трясется всем телом, когда смеется. Иногда он дергает Кастиэля за руку и шепчет о том, как блестяще что-то, и Кастиэль кивает. Почти мгновенно наступает антракт, и включается свет. Дин потягивается, откидывается назад и разминает шею. — Неплохо. Что думаешь? — Забавная комедия, — отвечает Кастиэль. — Им стоит ее экранизировать, это же потрясающе, — говорит Дин. — Я схожу в туалет. Вероятно, на обратном пути заскочу в буфет. Тебе что-нибудь взять? — Нет, спасибо. — Ты уверен? — Дин косится на него. — Майкл за все платит. — Не сомневаюсь. Не нужно. Дин задерживается на мгновение, хотя Кастиэль уверен, что его ответа достаточно. — Ты в порядке? Кастиэль слегка вздрагивает, виновато глядя на Дина. — Что? — Даже не знаю, — Дин пожимает плечами. — Просто спрашиваю. Кастиэль понимает, что теребит свой браслет, и заставляет себя остановиться. — Ничего, просто... все очень хорошо. Я не знал, что это может быть так приятно, — он не стал уточнять, о чем конкретно идет речь — о пьесе, ужине и или проведенном с Дином времени, — поскольку в этом не было бы никакого смысла. На мгновение выражение лица Дина становится непроницаемым, но Кастиэлю кажется, он понимает. — Да уж. Действительно. Кас, я сейчас вернусь, — он исчезает за занавеской. По правде говоря, Кастиэль хорошо проводит время. Они действительно на свидании и отлично проводят время, и эта мысль забивает новое понимание под ребра Кастиэля: а если бы они сходили на настоящее свидание? Что, если бы всего этого сценария никогда не существовало, и они просто встретились в том баре? Ведь между ними тогда вспыхнула искра потенциала? Смогли ли бы они дойти до этого момента и сходить на ужин, а потом и на спектакль? Наверное, нет, думает Кастиэль. Он бы не отважился на опыты без внешней мотивации. Вероятно, у него даже не хватило бы терпения завязать разговор с Дином или ответить, если бы тот первым с ним заговорил. Кастиэль вообще бы не оказался в этой стране и не узнал о существовании Дина. Это пугающая мысль. Еще более пугающим является то, как это смещает чашу весов в сознании Кастиэля — манипуляции Майкла должны оставаться манипуляциями. Кастиэль не может быть благодарен за это. Он выныривает из своих мыслей, когда свет тускнеет. Уже прошло двадцать минут? Дин еще отсутствует, и теперь Кастиэлю придется внимательно следить за событиями, чтобы рассказать Дину, когда тот вернется. На сцене главная пара оплакивает положение своих дел. Они уже почти поссорились, когда шуршат занавески и Дин наконец возвращается в ложу. Он, тяжело дыша, опускается на свое место. — Ты ничего не пропустил, — говорит Кастиэль. — Мне кажется, она решила уступить... Дин обнимает Кастиэля за талию, притягивая его ближе. Кастиэль так потрясен, что позволяет это, волосы на затылке встают дыбом, когда Дин прижимается лбом к его лбу и тепло его дыхания овевает щеку. — Что случилось? — шепчет Кастиэль. — Ничего, — шепчет Дин в ответ. — Просто позволь мне всего один момент? Кастиэль может это сделать. Он замирает, пока Дин переводит дух, и мелкая дрожь его тела ослабевает. Дин слегка сдвигается, прижимаясь носом к лицу Кастиэля — это очень странное, хотя и не совсем неприятное ощущение. Неплохо бы напомнить себе, что Дин — кинестетик, которому нужно прикосновение, чтобы успокоиться. Одна из рук Дина крепко сжимает талию Кастиэля — он накрывает его руку своей, успокаивающе проводя большим пальцем по запястью. Кастиэля сжигает любопытство, за которым следует решимость не отпускать больше Дина одного никуда. За ужином он справился неплохо, но кто знает, кого он встретил в мужском туалете или что за вопросы могли задать ему какие-нибудь доброжелательные горожане. Возможно, люди более осторожны, когда Кастиэль рядом — в конце концов, Дин — один из них и более доступен. Ближе к финалу Дин достаточно оправился, чтобы пробормотать: «Вот, черт, я болел за другого парня», хотя Кастиэля он выпускает только когда они встают на вызов актеров на «бис», придвигаясь к краю ложи, чтобы актеры и зрители могли их видеть. Со включенным светом Кастиэль может более четко видеть лицо Дина. Он вопросительно наклоняет голову, но Дин только устало качает головой.***
На обратном пути они не могут поговорить в машине, но, судя по тому, как устало опустились плечи Дина, он все равно не в настроении общаться. Выражение его лица становится почти меланхоличным, когда свет от проходящих мимо уличных фонарей мелькает на его лице. Кастиэль неуверенно протягивает руку и кладет ладонь на предплечье Дина. Тот слегка вздрагивает, но не отстраняется. Они проехали центр города, когда Вирджил тихо ругается. Кастиэль сначала не реагирует, но тихий разговор между Рэйчел и Вирджилом затягивается, и он спрашивает: — Что-то случилось? — Двигатель перегревается, Ваша Светлость, — отвечает Вирджил. — Но мы сможем добираться до дома. — Перегревается? — эхом откликается Дин. — Вирджил, ты что, в ней девушек с ветерком возил? — Я бы никогда не позволил себе подобного, господин, — говорит Вирджил. Теперь, когда Вирджил упомянул о проблеме, Кастиэль слышит, как двигатель стонет — сначала мягко, а когда они наполовину поднялись на холм, уже громко. По мере того, как Вирджил гонит машину дальше, лицо Дина все больше морщится, а затем раздается последний, яростный вопль, и двигатель, выдав струю пара, резко глохнет. Все выходят из машины, Вирджил направляется прямо к багажнику за каким-то оборудованием. Кастиэль стоит на безопасном расстоянии от исходящего паром двигателя, и Дин вскоре присоединяется к нему, недоверчиво смеясь. — Далеко мы от дома? — спрашивает Кастиэль. — Можно оставить машину и вернуться за ней завтра. — Это очень дорогая машина, Ваша Светлость, — говорит Вирджил. — Для того и существуют ключи, — напоминает Кастиэль. — Закрой ее, и пойдем пешком. Рэйчел вздыхает. — Где запасная вода, Вирджил? Только не говори, что переложил ее в другую машину. — Она далеко не уйдет на этих каблуках, — замечает Дин. — Я могу понести ее на спине, — предлагает Кастиэль. — Черта с два, — тут же отвечает Рэйчел. — Ваша Светлость. Какое-то время они ходят туда-сюда — Кастиэль хочет отправиться домой, а Вирджил настаивает, что сможет починить автомобиль в самое ближайшее время. Дин, видимо, так устал, что решил не участвовать в этой гонке и садится на бордюр, почти уронив голову на колени. — Я следила за дорожными указателями, до парка при доме меньше полумили, — говорит Рэйчел. — Как только мы окажемся внутри, все будет в порядке. — Дин, — говорит Кастиэль. — Что предпочтешь? Дин пожимает плечами. — Наверное, пешком до дома. — Рэйчел? — Если Вирджил настаивает на том, чтобы остаться, я пойду с вами, — говорит она. Вот так все трое двигаются вверх по дороге к главным воротам, оставляя Вирджила чинить машину. На холме нет уличных фонарей, поэтому Рэйчел и Дин взяли два фонаря из машины, которыми и освещают дорогу. Кастиэль идет между ними, и спустя пятнадцать минут ходьбы вверх по склону он радуется, что они с Дином оставили пиджаки в машине. Помимо легкого физического дискомфорта прогулка на самом деле довольно приятная, деревья и дикая местность по обе стороны дороги создают иллюзию паломничества к еще невидимому на расстоянии дому. — Слушай, Рэйчел, — внезапно говорит Дин, нарушая тишину. — Как продвигается подготовка к нашему дебюту при дворе? — Все идет по расписанию, — отвечает та. — Не стоит беспокоиться. — Приятно слышать. Тон ответа Дина — ну, не грубый или агрессивный, но довольно напряженный, что привлекает внимание Кастиэля. Дина бросает из крайности в крайность, и, вообще-то, в этом есть и вина Кастиэля. Что-то в театре побеспокоило Дина, но не настолько, чтобы он не смог закончить свое выступление и остаться на публике любящим мужем Кастиэля. Они облегченно вздыхают, как только они проходят через ворота и за ними закрываются защитные барьеры. И тут темное небо над ними решает разверзнуться и обрушить на них головы дождь. — Да еб твою мать! — кричит Дин. Ни у кого зонта нет, поэтому они бегут. Кастиэль поднимает руку, чтобы защитить глаза — капли холодного ночного дождя, словно пули, бьют по голове и плечам. До дома всего сотня ярдов, так что они определенно смогут добраться — Рэйчел сдается и сбрасывает туфли, после чего бежит за ними. В конце концов она отделяется и направляется к зданию для персонала, махнув им рукой. Кастиэль же игнорирует входную дверь и бежит к задней, а Дин кричит ему: — Куда ты, черт возьми, идешь? Кастиэль практически таранит заднюю дверь и глубоко вдыхает, заваливаясь в неиспользуемую прачечную. За дверью есть отдельная кухня, ведущая в остальную часть дома, и Кастиэль на мгновение представил себе маршрут, по которому они должны будут добраться до лестницы. — Чувак, — с Дина капает, и он похож на разъяренного мокрого пса. — Входная дверь тебе уже не подходит? — Здесь в основном плитка и бетон, — говорит Кастиэль. — Не хотел портить ковер. Почему ты не пошел ко входной двери? — Я следил за тобой! Нашей одежде дорога только в химчистку? — Пиджакам бы — да, так что, слава богу, мы их оставили. Не могу сказать то же о наших штанах, — Кастиэль расстегивает ремень и сбрасывает ботинки, чтобы снять штаны. — Ты можешь залить весь дом, если хочешь. А я собираюсь снять это с себя, пока не простудился. — Почему этот дом такой громадный? — Дин стоит, раскинув руки, вода стекает с него на бетонный пол. — Вот дерьмо, — он начинает стаскивать с себя рубашку. — Можем положить рубашки в раковину на кухне, — Кастиэль успешно комкает в руках рубашку и брюки и осторожно снимает мокрые носки. — Тьфу. — Раковина недостаточно большая для всего нашего барахла, — Дин снимает рубашку и выжимает ее. — Нам надо подняться наверх. Дай мне свои штаны. Да ладно, ты же сам сказал, что они для химчистки, я их понесу, а ты бери остальное. Давай, я замерзаю! Ну, почему бы еще немного не побегать? Дин впереди, Кастиэль следует за ним. Учитывая планировку дома, они пробираются через коридоры и двери, пока не оказываются в ближайшей ванной комнате — Дина, на первом этаже. Он направляется прямо к душевой кабинке, расстилает их брюки и отчаянно машет рукой в сторону ванны, чтобы Кастиэль бросил туда рубашки. — О боже, Кас, не так, — говорит Дин. — Сначала разверни их. Плесни немного теплой воды. — Дай мне запонки, — отвечает Кастиэль. — Не урони их в канализацию. Они перемещаются по ванной комнате, которая, по-видимому, превратилась сейчас в аварийную прачечную. Как только Кастиэль тщательно промокнул запонки и положил их на полку, он заметил первозданную опрятность ванной комнаты Дина. Все его вещи аккуратно разложены, а под раковиной лежит пачка с порошком, которую Дин вынимает — для штанов. — Где-то должны быть чистые халаты, — говорит Дин. В маленьком закутке над ванной действительно лежат два халата и куча запасных полотенец. Кастиэль берет несколько, окуная одно из маленьких полотенец для рук в теплую воду в раковине, а затем хлопает Дина по плечу. — Нужно держать голову в тепле. Дин корчит ему рожу, но стоит спокойно, пока Кастиэль осторожно оборачивает теплое полотенце вокруг его головы, аккуратно заправляя складки, чтобы оно не упало. Майка Кастиэля очень неприятно липнет к телу, и он стягивает ее, бросая в ванну, а затем надевает пушистый и потрясающе сухой халат. — Надень, — Кастиэль держит второй халат открытым для него, помогая ему одеться, затем отступает. — Зачем тебе порошок в ванной? — Подай в суд на парня за то, что он хочет сам постирать свое нижнее белье, — ворчит Дин. — Ты настолько не доверяешь нашим домработницам? — Когда дело касается моего нижнего белья? Угу, — Дин осторожно садится на край ванны, окуная одну руку в воду. Его кожа уже выглядит лучше благодаря пару, заполняющему ванную. — Чувак, тут не угадаешь. Я принесу свое белье, а они его выбросят, посчитав старым или каким-то еще, и что мне тогда делать? — Я уверен, что они сначала спросят. Или, если это произойдет, ты сможешь обрушить возмездие на их головы. — Да, хорошо, — фыркает Дин. — Господи, ну и дождь. — Ну да, — кивает Кастиэль. — Вирджил должен быть счастлив, ведь это поможет охладить машину. Дин пристально смотрит на Кастиэля, а потом разражается смехом. — О боже, я совсем забыл о нем. Возможно, ему придется остаться там на ночь. Надеюсь, он получит от Майкла премию или что-то в этом роде. — Вирджил может счесть это оскорблением. Он довольно старомоден. — Неужели? — Дин усмехается. — В жизни бы не догадался. На мгновение они замолкают. Кастиэлю, вероятно, стоит уйти, но его пугает мысль, что придется оставить эту импровизированную сауну и отправиться наверх, в несомненно холодную комнату. — Как ты думаешь, штаны не спасти? — Завтра узнаем, — говорит Дин. — Я повешу их сегодня. — А, понятно. — Эй, Кас. Ты когда-нибудь говорил себе, что собираешься что-то сделать, но когда наступает момент, вдруг обнаруживаешь, что не можешь? — Да. Иногда подготовка может зайти слишком далеко, — Кастиэль некоторое время наблюдает за Дином, но больше ничего не добавляет. — Дин, ты сегодня очень хорошо поработал. Мне придраться не к чему, уверен, Рэйчел тоже. Губы Дина слегка подрагивают, но это не улучшает его настроения. — Извини, что приставал к тебе в ложе. — Не извиняйся, — твердо говорит Кастиэль. — Почему, потому что это было притворство? — Мне без разницы, было это притворством или нет, — Кастиэль пожимает плечами в ответ на смущенное выражение лица Дина. — Если это было притворство, то ты делал то, что должен был. Если нет, значит то, что тебе действительно было нужно. — И тебя это устраивает? Второй вариант? — Да, — это слово переполняет Кастиэля, но так легко слетает с губ. — Потому что это для тебя. — Потому что я твой муж. — Нет, — Кастиэль делает шаг вперед, прижимая ладонь к ключице Дина, чтобы подчеркнуть свои слова. — Потому что это ты. Я живу с тобой не первый день. И у меня сложилось свое мнение. Дин выглядит так, будто не знает, что с этим делать. Кастиэль, с другой стороны, охвачен слегка паническим чувством удовлетворения, наряду с удивлением самим собой. Это кажется правильным. Основательным, как железо, серебро и земля. Такое чувство, что это нужно произнести прямо сейчас. — Сегодня мне пришла в голову одна мысль, — говорит Кастиэль. — Это соглашение — соглашение Майкла и Совета — то, чего я никогда не хотел бы ни для себя, ни для кого-то другого. Это правда, согласен? Но потом я подумал, что если бы этого не случилось, я бы никогда не встретил тебя. И даже не узнал, что ты существуешь в этом мире. Эта мысль... расстраивает. Сказать это вслух — нужно, хотя, черт его возьми, если Кастиэль знает, какова его цель, кроме того, чтобы убрать этот ужасное грустное ввыражение лица Дина. Кастиэль не очень-то хорош в этом, и никогда не был, но и проблемы такой никогда прежде не возникало. Кастиэль — неспособный и ненавидит это. — Дин, ты... выдающийся, — слабо произносит Кастиэль. Через несколько долгих секунд Дин поднимается на ноги. Внезапная дикая бесшабашность освещает его глаза, как будто вся его осторожность была брошена на ветер, и плевать он хотел на последствия, терять уже нечего. Руки Дина находят талию Кастиэля; прикосновение приглушено сквозь толстый слой халата, хотя поцелуй, который Дин дарит ему сейчас, совсем не приглушен. В отличие от ужина, Кастиэль принимает поцелуй, но не отвечает на него. Как только губы Дина отрываются от его губ, Кастиэль отстраняет лицо, скользит руками по Дину и обнимает его. Тело Дина сначала деревенеет и не реагирует — Кастиэль все равно сжимает его в объятиях. Затем Дин прерывисто вздыхает и вздрагивает, уткнувшись лицом ему в шею. — Я не знаю, что тебе нужно от меня и могу ли я дать тебе это, — тихо говорит Кастиэль. — Может, не могу, а может, просто не способен. Но все остальное — я свободно отдаю тебе. Мне кажется, что немного я уже знаю тебя, и это то, что я выбираю для нас обоих. Может быть, Дин чувствует себя одиноким или тоскует по дому, или испытывает отвращение к самому себе за то представление, которое ему пришлось дать. Возможно, в голове его крутится что-то еще, о чем он не хочет говорить Кастиэлю. Может, ему нужно признание себя человеком, а не товаром. Или нужно теплое тело, которое напомнит ему, что он жив. Честно говоря, Кастиэлю не важна причина. Крошечная мысль не дает покоя — однажды они решили, что то была плохая идея, с учетом вопросов о границах, эмоциях и разных ожиданиях, но прямо сейчас эти проблемы кажутся такими незначительными и далекими. Дин несчастлив, и это самое главное. Остальное — нахрен. Кастиэль отстраняется и смотрит Дину в глаза, надеясь, что тот прочтет в них правдивость его слов. — Я пойду наверх и приму душ. Как только я закончу, ты хочешь, чтобы я вернулся? Дину не удается скрыть удивление. И трепет, вместе со своеобразным сдерживанием, таким знакомым Кастиэлю, когда хотеть чего-то — значит проявлять слабость. Дин может даже не довериться себе, чтобы ответить. — Хорошо, — говорит Кастиэль. — Я собираюсь принять душ и лечь спать. И оставлю свою дверь открытой. Ты можешь присоединиться ко мне, если захочешь. Ты понимаешь, Дин? Дин слабо кивает. Кастиэль прижимает ладонь к щеке Дина, и у него перехватывает дыхание, когда от этого прикосновения глаза Дина закрываются. Кастиэлю требуется вся сила воли, чтобы отойти и вернуться к двери — не для того, чтобы убежать, а дать Дину время подумать. — Я пошел, — говорит Кастиэль.***
Кастиэль действительно принимает душ, а потом заползает под одеяло. Один. Лишь спустя некоторое время он просыпается от звука шагов. Свет в комнате выключен, поэтому на Дина падает лунный свет, искаженный дождем, все еще бьющимся в окна. Дин застывает в нескольких футах от кровати, испуганный его пробуждением. Кастиэль немного приподнимается с подушки. Дин в спальной одежде — шортах и выцветшей футболке. Его волосы взъерошены, словно он водил по ним руками. Он выглядит испуганным, готовым к возможному отказу. Существуют некие опасности, но в данный момент они далеки и не имеют значения. «Завтра», — сонно думает Кастиэль. Завтра он все хорошенько обдумает. А сейчас Кастиэль протягивает руку, подзывая к себе. Через мгновение Дин даже берет ее, позволяя притянуть себя. Кастиэль перекатывается под одеялом, ложась на все еще прохладную сторону постели, чтобы Дин мог лечь на нагретое место. Дин ложится на спину, лицом к балдахину, практически по стойке «смирно». В тишине комнаты Кастиэль слышит, как Дин сглатывает. Сон снова начинает затягивать Кастиэля. Он прижимается лицом к подушке, одна рука лежит между ним и Дином. Как только Кастиэль собирается снова уснуть, он чувствует, как рука Дина осторожно накрывает его руку, словно пытаясь успокоиться от ровного ритма его пульса.