Академия Литераторов

      Господин Кермунд стоял во дворе, у кусочка моря, который по рассеянности наколдовал профессор Кохэй, и задумчиво чесал в затылке, сдвинув на лоб сине-звёздчатый колпак.       — Что-то случилось? — озабоченно спросила Меда, подойдя к нему сзади и заглянув через плечо.       — Случилось страшное колдовство, — пояснил ректор, — и как его теперь отменишь? Лиан, хоть и молодо-зелено, а силищи — немерено.       — Так вы его заморозьте, — сказала, блеснув зелёными очами, Кайна, — будет вам каток.       — И в самом деле! — обрадовался Кермунд.       — А что такое «каток»? — спросила Меда, жительница тёплых островов. Кайна посмотрела на неё с неподдельным сочувствием и, взяв под локоток, увела объяснять о прелестях зимних забав.       Так и получилось, что в выходной преподаватели выгнали всех из школы и устроили педсовет, плавно переросший в шабаш и попытки всё-таки заморозить кусок Ледского моря.       — И как это вы так исхитрились, коллега? — удивлённо вопрошал Кермунд, а профессор Кохэй прятал глаза, кутался в шарф и всячески уклонялся от прямого ответа.       — Мы проходили воплощение мелочей, — пояснил, наконец, он.       — А, вот как, — закивали все, — тогда, конечно, всё стало яснее.       А студенты, выставленные за высокие ворота Академии, сначала недоуменно переглядывались между собой, а потом, ошалев от свободы и высокого неба-мороза над головой, пошли вразнос. На плоской, как тарелка, вересковой пустоши, мгновенно выросли неприступные бастионы снежных крепостей. Засвистели зачарованные снежки.       Но вскоре взгляды студентов обратились к горизонту, который на востоке срезало море, на севере — холмы, а на юге и западе — леса. И в каждом проснулся неутомимый исследователь, толкающий всё остальное существо на подвиги — и долой условности!       — Всегда хотела узнать, что за смешные деревья, вроде щёток, растут там, — сказала Меда, кивая на густой ельник.       — Ёлки. Они называются ёлки, — пояснила Алина, — но мне тоже всегда было интересно узнать, что в той стороне.       В эту секунду над Академией, в том месте, где располагался гипотетический каток, взвился столб фиолетового дыма.       — Лучше нам в школу пока не соваться, — со значением сказала Меда.       И они вдвоём, переглянувшись и перемигнувшись, схватились за руки и побежали к сумрачной гряде леса.       В лесу было тихо. Лишь с еловых лап с шорохом соскальзывали искристые шапки снега. Панораму изрезали прямые, тёмные стволы деревьев, их пушистая хвоя, похожая на небрежные мазки кистью, серебрящиеся от инея.       Как вдруг, вместе с резким треском, из дупла в соседнем дереве высунулась хорошенькая дриада с прозрачными травянистыми глазами. Меда и Алина переглянулись, и вторая ущипнула себя за щёку, хотя, казалось бы, чему удивляться?       — Кермундовы воспитаннички, — скрипучим голосом прошепелявила дриада, высовываясь из дупла едва ли не по пояс, — что это вы тут забыли? Надо же, бродите тут по лесу.       — Ничего мы не забыли, — храбро сказала Меда, — просто гуляем, пока выходной.       Дриада выбралась из дупла, обнаружив недюжинную гибкость, села на ветку, свесила вниз босые ноги и принялась руками расчёсывать густую копну зелёных волос. Меда и Алина глазели на неё, а дриада — на них, и нарушать затянувшееся молчание никто не намеревался.       — Я Риу, — наконец, сказала дриада, и свесилась с ветки, — ну, наворожите мне, может быть, монетку-другую?       — Наворожить не наворожим, — сказала Алина, порывшись в карманах, — а всё же что-то найдётся, — и протянула ей монету, оставшуюся ещё с достопамятного похода в магазин, — держи. А зачем тебе?       — Зачем-зачем, — просияла Риу, — коллекция! — и, как-то исхитрившись, прицепила монетку к ожерелью, где уже болтались клыки, жёлуди, другие мелкие монеты и ракушки. А потом, не поблагодарив, нырнула обратно.       — Вот и твори, как говорится, во благо, — фыркнула Меда.       Они пошли дальше: там всюду разворачивались дивные картины: укрытые корочкой льда светлые от снега бочаги и озёра, по которым водили хороводы лесные народцы, задремавшие в снежных кустах диковинные птицы.       — Взгляни: вот родичи Гамаюн, — фыркнула Алина.       — Попрошу, — ответила птица, внезапно открывая глаза, — я вам не перелётная певунья, а степенная Хранительница Пространств.       — Извините, — поклонились ей студентки. А Меда потом долго читала лекцию о том, что никогда не знаешь, чем обидишь очередное волшебное создание.       — А потому язык лучше держать за зубами! — веско подытожила она.       До замка Академии добрались только к вечеру, а там уже царило предпраздничное настроение, иллюминация и всеобщее веселье: профессора-таки заморозили кусочек озера. И теперь Кайна объясняла новичкам азы дела:       — Берёшь и отталкиваешься этой ногой… нет, нет! Ты упадёшь! О-о-о, уже упал.       — Извини, — сказал Титос.       Алина и Меда по широкой дуге обошли кучу-малу, образованную переплетёнными конечностями нескольких студентов, и отправились к Почтенному Привратнику — клянчить коньки.