Всей правды лучше и не знать

— Когда волшебник впервые входит в место, подобное Косому переулку, его разум, неосознанно, цепляется за то, к чему у него есть наибольшая предрасположенность. Это является своеобразным предсказанием о том, как именно сложится жизнь волшебника. Именно поэтому на сопровождающих ложится огромная ответственность: они должны подмечать реакции ребёнка и то, что происходит вокруг него, чтобы получить примерное представление о его жизненном пути. Правда, всё истолковать довольно сложно, но если сотрудничать с юным волшебником — то есть попросить его описать ощущения, испытываемые им при посещении Косой Аллеи, то это — вполне реально. Так же, если юного волшебника что-либо заинтересовало, то сопровождающий обязан это запомнить. Потому что именно с этим волшебник будет наиболее связан, по крайней мере до совершеннолетия. И никаких ограничений, они интуитивно выбирают то, что им пригодится. То, что Гарри Поттер увидел в первую очередь котлы — означает, что у него есть предрасположенность к зельеваренью, которую, между прочим, можно уничтожить на первых уроках, — Салазар Слизерин многозначительно посмотрел на Северуса Снейпа, после чего продолжил. — А также то, что его жизнь будет связана с зельями… — Или зельеваром… — совсем тихо добавил Салазар после небольшой паузы. — А теперь вспомните, действительно ли магазин котлов стоял самым первым? — продолжил Слизерин. Ему, как ни странно ответил Невилл, чуть подрагивающим голосом. — По-моему самым первым был магазин с растениями, котлы я даже не заметил. — И у тебя большие успехи в области гербологии, — скорее утверждал, чем спрашивал Салазар. — В-верно. Зал погрузился в молчание. Каждый вспоминал свой первый поход по Косой аллее. — Раз уж небольшая лекция закончилась, я продолжу, — нарушила молчание Ровена Равенкло. — Ага, такой тебе тоже нужен будет, — сказал Хагрид. — Но сначала надо твои денежки забрать. Гарри пожалел, что у него не десять глаз. Пока они шли вверх по улице, он вертел головой, пытаясь увидеть все сразу: магазины, выставленные перед ними товары, людей, делающих покупки. Полная женщина, стоявшая перед аптекой, мимо которой они проходили, качала головой.  — Печень дракона по семнадцать сиклей за унцию — да они с ума сошли… Миссис Уизли покраснела и опустила голову вниз. Это была она. Из мрачного на вид магазина доносилось тихое уханье. «Торговый центр «Совы». Неясыти обыкновенные, сипухи, ушастые и полярные совы» — прочитал Гарри. Несколько мальчишек примерно его возраста прижались носами к другой витрине, разглядывая выставленные в ней метлы.  — Смотри, — донеслось до Гарри, — новая модель «Нимбус-2000», самая быстрая. Витрины по всей улице были забиты бочками с селезенками летучих мышей и глазами угрей, покачивающимися пирамидами из книг с заклинаниями, птичьими перьями и свитками пергамента, бутылками с волшебными зельями и глобусами Луны…  — «Гринготтс», — объявил Хагрид. Они находились перед белоснежным зданием, возвышавшимся над маленькими магазинчиками. А у отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял… — Да, это гоблин, — спокойно сказал Хагрид. Гоблин был на голову ниже Гарри. У него было смуглое умное лицо, острая бородка и, как заметил Гарри, очень длинные пальцы и ступни. Он поклонился, когда они входили внутрь. Теперь они стояли перед вторыми дверями, на этот раз серебряными. На них были выгравированы строчки: Входи, незнакомец, но не забудь, Что у жадности грешная суть, Кто не любит работать, но любит брать, Дорого платит — и это надо знать. Если пришел за чужим ты сюда, Отсюда тебе не уйти никогда.  — Я ж тебе говорил: надо быть сумасшедшим, бы попытаться ограбить этот банк, — сказал Хагрид. Два гоблина с поклонами встретили их, когда они прошли сквозь серебряные двери и оказались в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела еще сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. Из холла вело больше дверей, чем Гарри мог сосчитать, — другие гоблины впускали и выпускали через них людей. Хагрид и Гарри подошли к стойке.  — Доброе утро, — обратился Хагрид к свободному гоблину. — Мы тут пришли, чтоб немного денег взять… э-э… из сейфа мистера Гарри Поттера. — У вас есть его ключ, сэр?  — Где-то был, — ответил Хагрид и начал выкладывать на стойку содержимое своих карманов. Пригоршня заплесневелых собачьих бисквитов посыпалась на бухгалтерскую книгу гоблина. Гоблин сморщил нос. — Были бы Вы один, Вас, как минимум, выгнали бы за подобное. Вам помогло лишь присутствие Гарри, — осуждающе сказал Билл Хагриду, а после пояснил. — Гоблины стараются не портить первое впечатление от похода по магическому миру и о них самих. Этот принцип влечёт определённую выгоду. — Нашел, — наконец сказал Хагрид, протягивая крошечный золотой ключик. Гоблин изучающе посмотрел на него.  — Кажется, все в порядке.  — И у меня тут еще письмо имеется… э-э… от профессора Дамблдора, — с важным видом произнес Хагрид, выпячивая грудь. — Это насчет Вы-Знаете-Чего в сейфе семьсот тринадцать. Гоблин внимательно прочитал письмо.  — Прекрасно, — сказал он, возвращая письмо Хагриду. — Сейчас вас отведут вниз к вашим сейфам. Крюкохват! Крюкохват тоже был гоблином. Когда Хагрид распихал все собачьи бисквиты по карманам, они с Гарри последовали за Крюкохватом к одной из дверей.  — А что такое это Вы-Знаете-Что в сейфе семьсот тринадцать? — спросил Гарри. — Не могу я тебе сказать, — таинственно ответил Хагрид. — И зачем распалять любопытство? — задал риторический вопрос Салазар. Хагрид не знал куда себя деть. — Очень секретно. Это школы «Хогвартс» касается. Дамблдор мне доверяет. А я своей работой слишком дорожу, чтобы секреты тебе раскрывать.  — Правда, в конце концов мы всё узнали, конечно, не без участия Хагрида, — уточнила Гермиона. — Я не удивлён, — сказал на это Слизерин. Крюкохват открыл перед ними дверь. Гарри, ожидавший увидеть вокруг мрамор, был удивлен. Они стояли в узком каменном коридоре, освещенном горящими факелами. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Крюкохват свистнул, и к ним с лязгом подкатила маленькая тележка. Они забрались внутрь — Хагриду это удалось с трудом — и поехали. Сначала они неслись сквозь лабиринт петляющих коридоров. Гарри пытался запомнить дорогу— налево, направо, направо, налево, на развилке прямо, опять направо, опять налево, — но вскоре оставил это бесполезное занятие. Казалось, дребезжащая тележка сама знает дорогу, потому что Крюкохват ею не управлял. Гарри обдало ледяным воздухом, глаза защипало, но он держал их широко открытыми. В какой-то момент ему почудилось, что он заметил вспышку огня в конце коридора, и он быстро обернулся, чтобы увидеть, не дракон ли это, но опоздал — тележка резко ушла вниз. Сейчас она проезжала мимо подземного озера, на потолке и стенах росли сталагмиты и сталактиты.  — Знаешь, Хагрид, — громко произнес Гарри, пытаясь заглушить шум тележки. — Я никогда не знал, в чем разница между сталактитом и сталагмитом. — Гарри, ты задал вопрос не тому человеку, то есть полувеликану, — озвучили общую мысль близнецы Уизли. — А мне понравился его ответ, — весело сказал Гарри. — В слове сталагмит есть буква «м», — ответил Хагрид. У присутствующих в зале невольно дёрнулся уголок губ. А у кого-то ещё и глаз. — И больше не спрашивай меня ничего… меня, похоже, сейчас наизнанку вывернет. Хагрид был весь зеленый. Когда тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене, он выбрался из нее, прислонился к стене и подождал пока у него перестанут дрожать колени. Крюкохват отпер дверь. Изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, Гарри ахнул. Внутри были кучи золотых монет. Колонны серебряных. Горы маленьких бронзовых кнатов. — Это все твое, — улыбнулся Хагрид. «Все твое» — это было невероятно. Дурсли наверняка не знали об этих деньгах, иначе они отняли бы их у него, не успел бы он и глазом моргнуть. Сколько раз они жаловались, что Гарри им дорого обходится? — До чего же мерзкие маглы, — презрительно сказал Слизерин. — Золотые — это галлеоны, — пояснил он. — Один галеон — это семнадцать серебряных сиклей, а один сикль — двадцать девять кнатов, это просто, да? Ладно, тебе этого на пару семестров хватит, а остальное пусть тут лежит. — Он повернулся к Крюкохвату. — А теперь нам нужен сейф семьсот тринадцать… и… э-э… пожалуйста, нельзя ли помедленнее?  — У тележки только одна скорость, — ответил Крюкохват.  — Вообще-то несколько, но гоблины очень злопамятны, — уточнил Билл. Теперь они спускались еще ниже, а тележка ехала почему-то еще быстрее, чем раньше. Воздух становился холоднее. Когда они проезжали над подземным ущельем, Гарри перегнулся, чтобы разглядеть, что скрывается в его темных глубинах, но Хагрид со стоном схватил его за шиворот и втащил обратно. Все присутствующие посмотрели на Гарри с недоумением. — Мне было любопытно, — сделал попытку оправдаться Поттер. В сейфе номер семьсот тринадцать не было замочной скважины.  — Отойдите, — важно сказал Крюкохват. Он мягко коснулся двери одним из своих длинных пальцев, и она просто растаяла.  — Если это попробует сделать кто-то, кроме работающих в банке гоблинов, его засосет внутрь, и он окажется в ловушке, — произнес Крюкохват. — А как часто вы проверяете, нет ли там кого внутри? — поинтересовался Гарри.  — Примерно раз в десять лет, — ответил Крюкохват с довольно неприятной улыбкой. Гарри был уверен, что в этом сверхсекретном сейфе лежит что-то ужасно важное, как минимум, драгоценные камни невероятных размеров, и он поспешно шагнул вперед, чтобы увидеть, что там. Сначала ему показалось, что там вообще пусто. Затем он заметил на полу маленький невзрачный сверток из коричневой бумаги. Хагрид нагнулся, подобрал его и засунул во внутренний карман куртки. Гарри хотелось узнать, что там, но он понимал, что спрашивать не стоит. Всем было любопытно, что именно находилось в сейфе, поэтому когда они так ничего и не узнали, то все были крайне разочарованы. Гарри, заметив всеобщий интерес, решил немного изменить настрой волшебников: — В этой книге вы узнаете, что именно там лежит. Непросвещённым было и так любопытно, а после слов Гарри, они еле сдерживали свое нетерпение. Еще одна бешеная гонка на тележке — и вот они уже стоят на улице у банка, щурясь от солнечного света. — Ну что, надо бы купить тебе форму, — заметил Хагрид, кивнув в сторону магазина с вывеской «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». — Слушай, Гарри, ты… э-э… не против, если я заскочу в «Дырявый котел» и пропущу стаканчик? — Почему нельзя было сделать так, чтобы Хагрид привёл Гарри Поттера в магический мир, а после его заменил кто-либо более компетентный? — задал вопрос Салазар Слизерин, глядя на Дамблдора. Его вопрос оставили без ответа, и взгляд Слизерина, направленный на Дамблдора, наполнился презрением. Дамблдор под этим взглядом начал жалеть о своём существовании. Может ему на пенсию пора? Вязать жёлтые шерстяные носки? Хагрид на самом деле был все еще бледным, поэтому Гарри кивнул. Хотя он немного нервничал, входя в магазин мадам Малкин в полном одиночестве. — Если сосчитать количество волшебников, желающих убить Гарри, то оставлять его в одиночестве — очень опрометчивое решение, — еле сдерживая внутреннего волка, пугающе медленно сказал Ремус Люпин. Из-за ликантропии, зелья слабо действовали на него, поэтому влияние недавно выпитого успокаивающего уже прекратилось. У Сириуса Блэка тоже были расшатаны нервы, но собаке никто успокоительного в мисочку не налил. Однако, он сидел в ногах Гарри, и в особенно тяжёлые моменты его гладили и успокаивали. Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды.  — Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Гарри успел объяснить ей цель своего визита. — Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а вторая волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Гарри на соседнюю скамеечку. Драко покрылся красными пятнами. Он хорошо помнил тот день. — Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс?  — Да, — ответил Гарри.  — Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова.—А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую… а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу. Мальчик сильно напомнил Гарри его кузена. — А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот.  — Нет. — Гарри отрицательно кивнул головой.  — А в квиддич играешь?  — Нет, — повторил Гарри, спрашивая себя, что же это такое — квиддич. — А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете? — Нет, — в третий раз произнес Гарри, с каждой Минутой чувствуя себя все большим дураком. — Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Хаффлпафф, тогда я сразу уйду из школы, а ты? Хельга от последних слов очень расстроилась. Создавалось впечатление, что она вот-вот заплачет. Остальные Основатели бросились её утешать.  — Хельга, не переживай, пожалуйста, твой факультет не хуже других!  — Неужели мой факультет так не любят… — печально прошептала она и обвела взглядом Большой зал. — Нет, что Вы, ни в коем случае! — начали успокаивать Хельгу уже всем залом. — Хаффлпафф — самый лучший факультет! — громко возмущались с Хаффлпаффа. — Давайте выслушаем того, кто посмел так отозваться о факультете Хельги, — заставил замолчать всех Слизерин. Он обвёл взглядом зал и остановился на Малфое. — П-простите, пожалуйста! — это — всё, что смог сказать Драко. Он побледнел, было ощущение, что он вот-вот потеряет сознание. — Драко не виноват, это наша вина, из-за нас у него сложилось подобное мнение, — встала на защиту своего сына Нарцисса Малфой. Её взгляд был твёрд, осанка прямая, и только подрагивающие пальцы, показывали её волнение и страх. Люциус взял за руку свою жену. Он будет на её стороне и защищать сына. Всегда.  — Во всём виноваты стереотипы, — переключил внимание на себя Гарри. — Хаффлпафф считается самым добрым и дружным факультетом, они терпеливы, трудолюбивы, верны. Есть конечно исключения, но в основном именно так. И некоторым аристократам туда идти не так предпочтительно, как на остальные факультеты. Драко вовсе не хотел никого обидеть. Хельга приняла подобные доводы и успокоилась. За ней, понемногу, успокоились и остальные. — В будущем нужно разобраться с подобными стереотипами, — решила Хельга Хаффлпафф.

POV Драко Малфой

Я обидел одну из Основательниц и разозлил остальных. Мне страшно. Я — Драко Люциус Малфой, и я всегда был трусом. Я пытался скрыться за маской надменного аристократа, всегда язвил, что бы скрыть обиду и собственные ошибки. Больше всего доставалось Поттеру. Я сам понимаю, что порой заходил слишком далеко, но остановиться уже не мог. Когда на мою защиту встала мать, а за ней и отец, я был удивлён, ведь Малфои делают что-либо только для собственной выгоды. И лишь сейчас я вспомнил и в полной мере осознал то, что мне всегда говорили: для Малфоев самое важное — это семья, а остальные пусть думают, что для нас важнее — выгода. Мы, Малфои, прикрываемся маской холодности и недоступности, и никто не знает, что именно мы чувствуем и думаем на самом деле. Это — то, благодаря чему наш род ещё существует. Однако, бывают моменты, когда маски играют против нас, въедаются в кожу и их уже не отцепить. И каждый день — карнавал лжи… Как и следовало ожидать, нас спас «святой Потти». И я ему благодарен. Но я не знаю, смогу ли я хотя бы извиниться, не то что поблагодарить его. Я искренне хотел бы подружиться с Поттером, но уже поздно, даже если он и простит. Мы никогда не сможем стать друзьями, ведь «маску» уже не снять. Возможно, так будет лучше. Моя семья по другую сторону, а я всегда буду на стороне своей семьи. Теперь — всегда. Странно, что именно это событие так на меня повлияло. Северус… Я достаточно повидал манипуляций, чтобы увидеть, что с тобой делает Салазар Слизерин. Ты должен перестать метаться и сделать выбор. Сам. Или тебя сломают.

END POV Драко Малфой

Пока Драко занимался самокопанием, Ровена продолжила чтение. — М-м-м, — неопределенно промычал Гарри, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное.  — Ну и ну, ты только посмотри на этого! — внезапно воскликнул мальчик, кивком показывая на окно. За окном стоял Хагрид, улыбаясь Гарри и показывая на два огромных мороженых, словно объясняя, почему он не может войти внутрь.  — Это Хагрид, — радостно пояснил Гарри. Ему было приятно, что он знает что-то, чего не знает этот мальчик. — Он работает в Хогвартсе.  — А-а-а, — протянул тот. — Я о нем слышал. О там что-то вроде прислуги, да?  — Неужели аристократы забыли про этикет? — пристыдил Малфоев Салазар. — Он лесник, — сухо ответил Гарри. С каждой секундой этот мальчик нравился ему все меньше и меньше. — Неудивительно, — сказал Годрик. —Да, точно. Я слышал, он настоящий дикарь. Живет в хижине на территории школы и время от времени напивается и пытается творить чудеса, а все кончается тем, что вспыхивает его собственная постель!  — Лично мне он очень нравится, — холодно парировал Гарри.  — Вот как? — На лице мальчика появилась презрительная усмешка.—А почему он с тобой? Где твои родители? — Верх тактичности… — съязвил Салазар. — Они умерли, — коротко ответил Гарри. Ему не хотелось разговаривать с мальчиком на эту тему.  — О, мне очень жаль, — произнес тот, хотя по его голосу нельзя было сказать, что он о чем-либо сожалеет. — Но они были из наших или нет? Почти все присутствующие с негодованием смотрели на Драко, но он лишь поджал губы и твёрдо смотрел перед собой. В нём явно что-то изменилось. — Они были волшебниками, если ты об этом.  — Если честно, я не понимаю, почему в школу принимают не только таких, как мы, но и детей не из наших семей. Они ведь другие. Они по-другому росли и ничего о нас не знают. Представь, некоторые даже никогда не слышали о Хогвартсе до того дня, как получили письмо. Я думаю, что в Хогвартсе должны учиться только дети волшебников. Кстати, а как твоя фамилия? Комментарии были не нужны. По направленным взглядам и так было ясно, что каждый думал о Драко Малфое. Но прежде чем Гарри успел ответить, в разговор вмешалась мадам Малкин.  — Все готово, — произнесла она. Нельзя сказать, чтобы Гарри был огорчен тем, что у него появился повод закончить разговор, и он поспешно спрыгнул со скамеечки.  — Что ж, встретимся в школе, — бросил ему вслед мальчик. Гарри молча ел купленное Хагридом мороженое— ванильно-шоколадное с колотыми орешками. Мороженое было настолько вкусным, что есть и одновременно разговаривать было бы слишком. Но Хагрид заметил, что Гарри какой-то притихший и грустный.  — Чой-то случилось? — спросил он. — Все в порядке, — соврал Гарри. Они зашли в магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Гарри немного развеселился, купив флакончик чернил, которые меняли цвет в процессе письма. — Хагрид, а что такое квиддич? — спросил он, когда они вышли из магазина.  — Черт меня подери, Гарри, разве можно не знать, что такое квиддич?! Извини… э-э… все время забываю, что ты почти ничего не знаешь.  — Перестань. Мне и так плохо, —мрачно сказал Гарри. И рассказал Хагриду о том, что произошло в магазине одежды. — И еще он сказал, что детей из семей маглов не следует принимать в школу, и…  — Но ты же не из маглов, — горячо возразил Хагрид. — Знай этот мальчишка, кто ты есть… Он твое имя с детства знает, если он из наших… Ты ж видел, как тебя встречали в «Дырявом котле». И вообще ничего он в этом не понимает, да! Ты мне поверь, среди лучших магов такие есть, которые от маглов родились и с ними жили. Да вот хоть маму твою возьми…  — Ты мне так и не ответил: что такое квиддич?  — Это наш спорт. Спорт волшебников. Что-то вроде… э-э… футбола у маглов. Все играют в квиддич, и болельщиков куча. В него в воздухе играют, на метлах, и там четыре мяча… ну., сложно это, в общем, тебе все объяснять, правила и все такое…  — А что такое Слизерин и Хаффлпафф?  — Школьные факультеты. Их четыре всего. Про Хаффлпафф говорят, что там самые тупицы учатся, но…  — Готов спорить, что я попаду в Хаффлпафф, — мрачно заметил Гарри. — Ну, вот опять… — расстроенно заметила Хельга. Но когда её уже опять было собрались утешать — остановила всех. — Нет-нет, я в порядке. —Лучше в Хаффлпафф, чем в Слизерин, — еще более мрачно ответил Хагрид. — Все те, кто потом плохими стали, они все из Слизерина были. Ты-Знаешь-Кто тоже оттуда. — Как видишь, не только про твой факультет плохо говорят, — спокойно сказал Салазар Хельге. — Волд… извини… Ты-Знаешь-Кто учился в Хогвартсе?  — Много-много лет назад, — ответил Хагрид. После этого они зашли за учебниками в магазин под названием «Флориш и Блоттс», где было столько книг, сколько Гарри ни разу в жизни не видел, — они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Хагриду пришлось буквально силой оттаскивать Гарри от учебника профессора Виндиктуса Виридиана «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас» («Очаруйте ваших друзей и одурманьте ваших врагов. Самые современные способы взять реванш» — гласил подзаголовок книги. — «Выпадение волос. Ватные ноги. Немота и многое-многое другое). — А зря, — мрачно отметил Слизерин. — Ему нужна была эта книга, я ведь прав, Гарри? — Да, она мне действительно пригодилась бы.  — Тебе сначала многое другое надо будет узнать. Хагрид не позволил Гарри купить котел из чистого золота.  — В списке сказано, что тебе оловянный нужен, значит, оловянный и купим. — Тут великан был неумолим. — Котёл, хоть и не золотой, но прочнее оловянного мне бы пригодился. На втором курсе. — Сказал Гарри. Зато они купили очень красивые и точные весы, а еще приобрели складной медный телескоп. Затем они посетили аптеку, в которой все было так волшебно, что Гарри даже не обратил внимания на ужасный запах — там пахло тухлыми яйцами и гнилыми кабачками. На полу стояли бочки с какой-то слизью, вдоль стен выстроились стеклянные банки с засушенными растениями, толчеными корнями и разноцветными порошками, а с потолка свисали связки перьев, клыков и загнутых когтей. Пока Хагрид разговаривал с аптекарем — им нужно было купить всякие ингредиенты для приготовления волшебных снадобий, — Гарри изучал серебряные рога единорога стоимостью в двадцать один галлеон каждый и крошечные глаза жуков, блестящие и черные (пять кнатов за ковшик).  — Слишком большой акцент на всё, что связано с зельеварением… — пробормотал Салазар. Выйдя из аптеки, Хагрид попросил Гарри показать ему письмо и еще раз внимательно его изучил.  — Не, еще не все… еще одна вещь осталась, — сказал он. — Я тебе до сих пор… э-э… подарок не купил, а у тебя ж день рождения сегодня. Гарри почувствовал, что краснеет. — Но вы совсем не обязаны… —Да знаю я, что не обязан, — отмахнулся от него Хагрид. — Вот чего… куплю-ка я тебе животное. Может, жабу… хотя нет, жабы сто лет как из моды вышли, тебя в школе на смех подымут. И кошек я не люблю, мне от них… э-э… чихать охота. Во — купим тебе сову. О совах все дети мечтают, да и к тому же полезные они, почту твою носят, и все такое. Двадцать минут спустя они вышли из магазина под названием «Торговый центр «Совы», и Гарри зажмурился от яркого солнца, потому что в магазине царила полная шорохов, шелеста и шуршания перьев тьма, освещаемая лишь мерцанием ярких, как драгоценные камни, глаз. В руке Гарри держал огромную клетку, в которой сидела красивая полярная сова. Сова спала, засунув голову под крыло. Гарри распирало чувство признательности, и он никак не мог остановиться, в сотый раз говоря Хагриду большое спасибо и начиная заикаться, как профессор Квиррелл.  — Ну хватит тебе, — ворчливо заметил Хагрид, пытаясь скрыть смущение — он явно был очень польщен. — Я ж так понял, что Дурсли эти тебя… ну, не особо подарками баловали. А ты не с ними теперь, а с нами, тут… э-э… по-другому все будет. Ладно, нам только волшебная палочка осталась. В «Олливандер» пойдем, лучшее место для этого. Там тебе такую палочку подберут, закачаешься, да! Гарри затаил дыхание: получить волшебную палочку ему хотелось больше, чем все остальное, что было в списке. Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка. Когда они вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула. Гарри чувствовал себя очень странно — словно он попал в библиотеку, в которой были очень строгие правила. Здешние пыль и тишина были полны волшебных секретов казалось, издавали почти неслышный звон. — Это из-за повышенной концентрации магии и магических предметов, — пояснил Салазар. —Добрый день, — послышался тихий голос. Гарри подскочил от неожиданности, Хагрид тоже подскочил. Перед ними стоял пожилой человек, от его почти бесцветных глаз исходило странное, лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак. — Создатели волшебных палочек — «другие». Если захотите, могу позже о них рассказать, — сказал Салазар. Все были только «за». — Здравствуйте, — выдавил из себя Гарри.  — О, да. — Старичок покивал головой. — Да, я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер. Это был не вопрос, а утверждение.  — У вас глаза, у вашей матери. Кажется, только вчера она была меня, покупала свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы. Мистер Олливандер приблизился к Гарри почти вплотную. Гарри ужасно захотелось отвернуться просто моргнуть. От взгляда этих серебристых глаз ему стало не по себе.  — А вот твой отец предпочел палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Тоже очень гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника. Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, носы почти соприкасались. Гарри даже видел свое отражение в затуманенных глазах старика.  — А, вот куда… — Мистер Олливандер вытянул длинный белый палец и коснулся шрама на лбу Гарри. — Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку которая это сделала, —мягко произнес он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках. Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы… Он потряс головой, и вдруг, к облегчению Гарри, который больше не мог выдерживать этот взгляд, заметил Хагрида.  — Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова… Дуб, шестнадцать дюймов, очень подвижная, не так ли?  — Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид. — Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, ее переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел. — Ему ещё и палочку сломали! — Салазар возвёл взгляд в потолок, как будто спрашивая у неба, почему некоторые личности настолько…тупые. — Э-э-э… Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки.  — Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.  — О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Гарри заметил, что Хагрид очень крепко сжал свой розовый зонтик.  — Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда. — Ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать. — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы держите палочку? — Я?.. — замялся Гарри, наконец спохватившись. — А, я правша! — Вытяните руку. Вот так. Старичок начал измерять правую руку Гарри. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы.  — Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будет пользоваться чужой палочкой. Гарри внезапно осознал, что линейка сама его измеряет, а мистер Олливандер давно отошел к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.  — Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните. Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки.  — Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, восемь с половиной дюймов, очень пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте ее. Гарри пробовал. И снова пробовал. И еще раз попробовал. Он никак не мог понять, чего ждет мистер Олливандер. Гора опробованных палочек, складываемых мистером Олливандером на стул, становилась все выше и выше. Но мистера Олливандера это почему-то вовсе не утомляло, а, наоборот, ужасно радовало. Чем больше коробочек он снимал с полок, тем счастливее выглядел. —А вы необычный клиент, мистер Поттер, не так ли? Не волнуйтесь, где-то здесь у меня лежит то, что вам нужно… а кстати… действительно, почему бы и нет? Конечно, сочетание очень необычное — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка. Гарри взял палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер. И внезапно пальцы его потеплели. Он поднял палочку над головой, со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух, и из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах.  — О, браво! Да, это действительно то, что надо, это просто прекрасно. Так, так, так., очень любопытно… чрезвычайно любопытно… Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:  — Любопытно… очень любопытно…  — Извините, — спросил Гарри, — что именно кажется вам любопытным? Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами.  — Видите ли, мистер Поттер, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать — ее сестра оставила на вашем лбу этот шрам. Зал помрачнел. Те, кто ненавидел Поттера, хотели высказаться, но их остановило беспалочковое, невербальное заклятие немоты от Слизерина. За это Гарри был ему очень благодарен. — Ровена, продолжай, — обманчиво-спокойно сказал Салазар. Гарри судорожно вздохнул. Он не был уверен, что ему нравится мистер Олливандер. Он заплатил за палочку семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их с Хагридом до двери.

* * *

Была уже вторая половина дня, и солнце опускалось все ниже, когда они с Хагридом прошли обратно сквозь Косой переулок, потом сквозь стену и вошли в «Дырявый котел», в котором уже не было ни единого посетителя. Выйдя оттуда, они оказались в другом мире, но Гарри шел молча и словно не замечал этого. Гарри, мысленно все еще пребывающий в Косом переулке, осознал, где они находятся, лишь когда Хагрид потрепал его по плечу.  — Надо б немного перекусить… как раз до твоего поезда успеем, — произнес Хагрид. Он купил себе и Гарри по гамбургеру, и они уселись на пластиковые стулья. Гарри, очнувшись от своих мыслей, озирался по сторонам. Мир, к которому он привык, в котором прожил одиннадцать лет, теперь казался ему каким-то странным.  — С тобой все нормально, Гарри? — спросил Хагрид. — Что-то ты очень тихий. Гарри не был уверен, что сможет объяснить свое состояние, и жевал гамбургер, пытаясь подобрать нужные слова. Да, сегодня у него был лучший день рождения за всю его жизнь, но все же, все же, все же… — Все думают, что я особенный, — наконец произнес он. — Все эти люди в «Дырявом котле», и профессор Квиррелл, и мистер Олливандер… Но я же ничего не знаю о магии. Как они могут ожидать от меня чего-то великого? Да, я знаменит… но я даже не могу вспомнить, как произошло то, из-за чего я стал знаменитостью. Я ведь совсем не знаю, что случилось, когда Волде… извини, я хотел сказать Ты-Знаешь-Кто… В общем, я не знаю, что случилось в ту ночь, когда умерли мои родители… Хагрид перегнулся через стол. Трудно было поверить в то, что этот ужасающего вида великан с заросшим бородой лицом и кустистыми бровями может так тепло улыбаться.  — Да ты не волнуйся, Гарри, — посоветовал он. — Ты всему быстро научишься. В Хогвартсе все начинают с самого начала, так что ты будешь в полном порядке. Просто будь собой — и все дела. Я понимаю, тебя выделили из всех остальных, ты знаменитость. Таким, как ты, всегда непросто. Но поверь мне, тебе будет очень здорово в Хогвартсе… как мне было здорово, да и до сих пор здорово, если по правде. Хагрид наконец-то получил одобрение за свои слова. Когда подошел поезд, на котором Гарри должен был возвращаться к Дурслям, Хагрид втащил в купе все его вещи и на прощанье протянул конверт. — Это твой билет на поезд до Хогвартса, — пояснил он. — Первое сентября, вокзал «Кингс Кросс» там все написано, в билете этом. Если с Дурслями… э-э… какие проблемы, ты мне… ну… письмо пошли с совой, она знает, где меня найти… Ну, скоро свидимся, Гарри. Поезд тронулся. Гарри пытался получше рассмотреть Хагрида, пока тот не исчез из виду, — он встал с сиденья и прижался носом к окну. Но стоило ему моргнуть, и Хагрид растворился в воздухе. — А как попасть на платформу 9 и три четверти не объяснил? — задал вопрос кто-то неизвестный. На Хагрида снова начали смотреть осуждающими взглядами. — Ладно, это мы потом обсудим, — с нажимом сказала Ровена Равенкло. И только она собралась передать книгу Годрику Гриффиндору, как её прервал голос.  — Мама?.. Из стены появилась Елена — дочь Ровены Равенкло. В опустившейся на Большой Зал тишине был слышен лишь звук падающей книги. Казалось, что в этот миг замерло время…