Всей правды лучше и не знать

В Большом зале воцарилась мёртвая тишина. Однако, она не могла длиться вечно. — Значит, зеркало Еиналеж? Оно было в Хогвартсе? — зловеще спросил у Дамблдора Салазар Слизерин. — Да, но никто из учеников не пострадал, — ответил ему Альбус. — Само нахождение этого артефакта в школе — опасность, — сказала Ровена. — Оно звало кого-нибудь? — Оно может и такое? — недоумённо спросил Дамблдор. Ровена, видя на лицах большинства непонимание того, что это вообще за зеркало, а последний вопрос тем более никто не понял, решила рассказать о Еиналеж: — Никто не знает,где и когда оно было создано, а благодаря попыткам изучить или избавиться от него, зеркало путешествовало по всему миру. Как-то раз мы на него наткнулись, и я недолго его изучала... Недолго, потому что у него на тот момент был владелец. Но он не озаботился должной безопасностью, и зеркало убило его. В тот же день Еиналеж забрал Совет магов. В этом времени похожую роль играет Министерство Магии. Увы, но в Совете мне отказали в просьбе продолжить изучение зеркала. Тогда еще у нас не было достаточно власти… Через некоторое время Еиналеж был украден одним из исследователей зеркала, и больше мы о нём не слышали. Сами отправиться на поиски зеркала мы не могли, так как были привязаны к строительству школы, и даже неделя отсутствия одного из нас могла привести к неприятным последствиям. За то недолгое время, что было потрачено на изучение зеркала Еиналеж, уже стало понятно, насколько оно опасно. На верхней части рамы зеркала выгравировано: «Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Эти слова - главная подсказка о том, что именно делает это зеркало. Если прочитать наоборот, получится: "Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание». — А в чём опасность того, что ты увидишь своё собственное желание? — завороженно пробормотал кто-то из Слизерина. — Эта надпись, как и название — Еиналеж — Желание, перевёрнута. Поэтому и желания зеркало показывает перевёрнутые. Оно показывает желание, которое никогда не сбудется. И этим зеркало развращает своего зрителя, делая его более тёмным, взращивая такие его недостатки, как гордыня, алчность, толкая смотрящего на исполнение желания безумными способами и, в конечном итоге, убивая. Конечно, после одного просмотра, подобное не произойдёт. Так же, можно обезопасить себя, если соблюдать определённые условия и осторожность. Оно подпитывается желаниями, эмоциями и магией того, кто в него смотрит, вызывая зависимость и, в конечном итоге, убивая, и забирая часть его души. Но самое интересное и ужасное происходит тогда, когда оно чувствует чистое и искреннее желание, которое не получится извратить или переиначить. Это - его самые любимые жертвы. Оно чувствует их за несколько миль, и никакие чары, руны или ритуалы не скроют их. И тогда зеркало использует накопленную энергию для привлечения жертвы. Именно это я имела в виду, когда спрашивала, звало ли оно кого-нибудь. Жертва сама не замечает, как оказывается рядом. Это происходит незаметно и «случайно». Как только призванный человек возвращается к Еиналеж, он оказывается захвачен влиянием зеркала, даже не посмотрев в него. Оно сразу же, а не через несколько дней, начинает питаться энергией жертвы, причём в ускоренном режиме. В этом случае, жертва умирает перед зеркалом в течение недели, а не в течение нескольких месяцев, а то и десятков лет, как в других случаях. Ещё одна особенность жертвы в том, что когда, помимо неё, кто-то еще смотрит в Еиналеж, зеркало, хоть и показывает всем желания, «убирает» лишних, вызывая неприятные ощущения. Оно «любит» своих жертв и не собирается смешивать их с другими. Жертва не может самостоятельно избавиться от зависимости от зеркала. Нужна помощь со стороны и самостоятельно принятый отказ от своего желания. То есть, принятие реальности и смирение с тем фактом, что это никогда не сбудется, ведь само зеркало делает призванного слепым к реальности. И это убеждение должно быть твёрдым, чтобы магия оборвала связь с Еиналеж. Правда, это работает только в первые два дня, после избавится от влияния зеркала невозможно. После обрыва зеркало слабеет. Увы, но это всё, что удалось узнать. Все, кроме Годрика, Салазара к Хельги смотрели на Ровену, как на нечто невероятное. За столь ограниченное время - столько узнать! Кто-то всю жизнь потратил, но узнал лишь несколько фактов о зеркале, многие же факты все они слышали вообще впервые! — Думаю, прочитать главу, всё-таки лучше мне. Вы ведь не против? — спросила у друзей Ровена. Видя молчаливое согласие, Равенкло взяла книгу и начала чтение, выводя из шокового состояния присутствующих. Зеркало Еиналеж Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных очков за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Гарри, вспомнив этот момент, не знал, плакать ему или смеяться. Рон еле сдерживал смех, а Гермиона была серьёзна. На вопросительные взгляды близнецов, Гарри ответил: — Просто запомните этот момент. Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам — всем, кроме Гарри, разумеется. Нет, в Общей гостиной Гриффиндора, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь. — Немного магии директора и проблема была бы решена, — обвиняюще сказал Салазар в сторону Дамблдора. Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снейпа, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним. — А в этом случае можно было наложить чары или начертить несколько рун, и в кабинете было бы тепло, — на этот раз Салазар обратился к Снейпу. — Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждет, — громко произнес Драко Малфой на одном из занятий по зельеварению. — Бедные ребята, мне их жаль… Драко Малфой под возмущёнными взглядами покраснел и опустил голову. Гарри действительно не собирался возвращаться на Тисовую улицу на рождественские каникулы. Неделю назад профессор МакГонагалл обошла все курсы, составляя список учеников, которые останутся на каникулы в школе, и Гарри тут же попросил внести его в этот список. При этом, он совершенно не собирался себя жалеть — совсем наоборот, он не сомневался, что его ждет лучшее Рождество в его жизни. Тем более что Рон с братьями тоже собирались остаться в Хогвартсе. Когда по окончании урока они вышли из подземелья, то обнаружили, что путь им преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали им, что пихту принес сюда Хагрид.  — Привет, Хагрид, помощь не нужна? — спросил Рон, просовывая голову между веток.  — Не, я в порядке, Рон… но все равно спасибо, — донеслось из-за пихты. — Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, — произнес кто-то сзади, растягивая слова Разумеется, это мог быть только Малфой. — А ты, Уизли, как я понимаю, пытаешься немного подработать? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец. — Богатство весьма переменчиво, и не во всех случаях спасает вас. Обстоятельства могут сложиться так, что и хижина покажется вам дворцом, — заметил Салазар. Рон прыгнул на Малфоя как раз в тот момент, когда в коридоре появился Снейп. — УИЗЛИ! Рон неохотно отпустил Малфоя, которого уже успел схватить за грудки. — Его спровоцировали, профессор Снейп, — пояснил Хагрид, высовываясь из-за дерева. — Этот Малфой его семью оскорбил, вот!  — Может быть, но в любом случае драки запрещены школьными правилами, Хагрид, — елейным голосом произнес Снейп.—Уизли, из-за тебя твой факультет получает пять штрафных очков, и можешь благодарить небо, что не десять. Проходите вперед, нечего здесь толпиться. — Я надеюсь, все понимают: если мы не комментируем - это не значит, что мы забываем все ваши действия или согласны с ними. Нам просто не хочется повторяться. Каждый получит своё, — с нотками мрачного веселья заметил Салазар. …— Сколько там вам осталось до каникул-то? — поинтересовался Хагрид.  — Всего один день, — ответила Гермиона. — Да, я кое-что вспомнила. Гарри, Рон, у нас есть полчаса до обеда, нам надо зайти в библиотеку.  — Ах, да, я и забыл, — спохватился Рон, с трудом отводя взгляд от профессора Флитвика. Профессор держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь Флитвику они всплывали вверх и оседали на ветках только что принесенного Хагридом дерева. — В библиотеку? — переспросил Хагрид, выходя с ними из зала. — Перед каникулами? Вы прям умники какие-то…  — Нет, к занятиям это не имеет никакого отношения, — с улыбкой произнес Гарри. — С тех пор, как ты упомянул имя Николаса Фламеля, мы пытаемся узнать, кто он такой.  — Что? — Хагрид был в шоке. — Э-э… слушайте сюда, я ж вам сказал, чтобы вы в это не лезли, да! Нет вам дела до того, что там Пушок охраняет, и вообще!  — Мы просто хотим узнать, кто такой Николас Фламель, только и всего, — объяснила Гермиона.  — Если, конечно, ты нам сам не расскажешь, чтобы мы не теряли время, — добавил Гарри. — Мы уже просмотрели сотни книг, но ничего так и не нашли. Может быть, ты хотя бы намекнешь, где нам о нем прочитать? Кстати, я ведь уже слышал это имя, ещё до того, как ты его произнес… — Карточка в шоколадной лягушке, — одновременно сказали Основатели. Остальным оставалось только удивляться наблюдательности и памяти Основателей. Сами они уже забыли то, что было написано в карточке. Пожалуй, этот вывод окончательно убедил всех в том, что Основатели всё запоминают, даже мелочи, и что каждый получит по заслугам. — Ничего я вам не скажу, — пробурчал Хагрид. — Значит, нам придется все разузнать самим, — заключил Рон, и они, расставшись с явно раздосадованным Хагридом, поспешили в библиотеку. С того самого дня, как Хагрид упомянул имя Фламеля, ребята действительно пересмотрели кучу книг в его поисках. А как еще они могли узнать, что пытался украсть Снейп? Проблема заключалась в том, что они не представляли, с чего начать, и не знали, чем прославился Фламель, чтобы попасть в книгу. В «Великих волшебниках двадцатого века» он не упоминался, в «Выдающихся именах нашей эпохи» — тоже, равно как и в «Важных магических открытиях последнего времени» и «Новых направлениях магических наук» — Вы ведь будете продолжать искать, когда я уеду на каникулы? — с надеждой спросила Гермиона. И если что-то найдете, сразу присылайте мне сову.  — Между прочим, ты вполне можешь поинтересоваться у своих родителей, не знают ли они, кто такой этот Фламель, — заметил Рон. — Это ведь родители — так что риска никакого…  — Абсолютно никакого, — согласилась Гермиона. — Особенно если учесть, что мои родители — стоматологи… — Как ни странно, но они знают, кто такой Николас Фламель, как и многие другие маглы, — сказала Гермиона. Увидев вопросительные взгляды Основателей, Гермиона пояснила: — Маглы не знают, что он существует на самом деле. В их мире он, скорее, сказочный, нереальный персонаж, хотя во многом они оказались правы…

* * *

Когда каникулы наконец начались, Гарри и Рон слишком весело проводили время для того, чтобы думать о Фламеле. В канун Рождества Гарри лег спать, предвкушая праздничный завтрак и веселье, но, естественно, не рассчитывая ни на какие подарки. Однако, проснувшись наутро, он первым делом заметил свертки и коробочки у своей кровати. —Доброе утро, — сонно произнес Рон, когда Гарри выбрался из постели и накинул на пижаму халат. — И тебе того же, — автоматически ответил Гаррии, уставившись на то, что лежало у его кровати. — Ты только посмотри— это же подарки! — А я-то думал, что это тыквы, — пошутил Рон, свешиваясь со своей кровати. Подарков около нее стояло больше, чем у Гарри. Гарри быстро распаковал верхний сверток. Подарок был завернут в толстую коричневую оберточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: «Гарри от Хагрида». Внутри была флейта грубой работы — скорее всего, Хагрид сам вырезал ее из дерева. Гарри поднес ее к губам и извлек из нее звук, похожий на уханье совы. Следующий подарок лежал в тонком конверте и представлял собой лист плотной бумаги. «Получили твои поздравления, посылаем тебе рождественский подарок. Дядя Вернон и тетя Петунья», — было написано на листе. К бумаге скотчем была приклеена мелкая монетка. Дурсли остались верны себе — более щедрый подарок придумать было сложно.  — Неожиданно, что ты их поздравляешь, — слегка удивился Салазар. — В конце концов я жил с ними одиннадцать лет, — ответил Гарри — Очень приятно, — прокомментировал Гарри. Рону, однако, этот подарок понравился — он во все глаза рассматривал монету.  — Вот ведь нелепая штуковина! — наконец выдохнул он. — И это деньги? Такой формы?  — Возьми себе. — Гарри засмеялся, увидев, как обрадовался Рон. — Интересно, кто еще мог прислать мне подарок кроме Дурслей и Хагрида? — Кажется, я знаю, от кого это. — Рон слегка покраснел, тыча пальцем в объемистый сверток — Это от моей мамы. Я написал ей, что некому будет сделать тебе подарок и… Рон вдруг густо залился красной краской. — О-о-о, — простонал он. — Как же я раньше не подумал. Она связала тебе фирменный свитер Уизли… Гарри разорвал упаковку, обнаружив внутри толстый, ручной вязки свитер изумрудно-зеленого цвета и большую коробку с домашними сладостями. — Твоя мама просто молодец, — заметил Гарри, пробуя сладости, которые оказались очень вкусными. Молли Уизли, казалось, вот-вот вскочит и затискает Гарри. В следующем подарке тоже было сладкое — большая коробка «шоколадных лягушек», присланная Гермионой. Оставался еще один сверток. Гарри поднял его с пола, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И неторопливо развернул его. Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками. Рон широко раскрыл рот от изумления. — Я слышал о таком, — произнес он сдавленным голосом, роняя на пол присланную Гермионой коробочку с леденцами и даже не замечая этого. — Если это то, что я думаю — это очень редкая вещь, и очень ценная.  — А что это? Гарри подобрал с пола сияющую серебристую ткань. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды. —Это мантия-невидимка, — прошептал Рон с благоговейным восторгом. — Не сомневаюсь, что это она, попробуй сам. Кто-то воспринял новость о том, что у Гарри есть мантия-невидимка с восторгом, кто-то - с завистью, кто-то - с осуждением, а кому-то было всё равно. Но равнодушных было мало. В зале поднялся шум. — … И какой дурак будет дарить мантию-невидимку ребёнку?.. — …Это бы многое объяснило… — …Кто сделал такой дорогой подарок?.. — … А в Хогвартсе вообще можно иметь мантию-невидимку?.. — Тише, дайте дочитать, — успокаивающе попросила Хельга. Все тут же замолчали, а Хельга обрадовалась, что всё обошлось мягкой просьбой. Она не знала, что заткнул всех раздражённый взгляд зелёных глаз рядом. Но это к лучшему, пускай радуется. Гарри набросил мантию на плечи.  — Это она! — неожиданно завопил Рон. — Посмотри вниз! Гарри последовал его совету и не увидел собственных ног. Он молнией метнулся к зеркалу. Лицо его, разумеется, было на месте, но оно плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Гарри натянул мантию на голову, и его отражение исчезло полностью.  — Смотри, тут записка! — окликнул его Рон. — Из нее выпала записка! Гарри снял мантию и поднял с пола листочек бумаги. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками — такого Гарри еще никогда не видел. Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества. — Значит, это не подарок, а возвращение… В этом времени все мантии-невидимки так долго служат? — задумчиво спросил Салазар. — Нет… — Нет… — Нет… — слышалось со всех сторон. — Эта мантия, насколько я знаю, передавалась из поколения в поколение в семье Поттер в течении многих веков, — печально сказал Ремус Люпин. — Неожиданно... Ты, оказывается, прямой потомок Певереллов… Тогда понятно и возвращение мантии. Непонятно другое: зачем Поттеру надо было отдавать мантию кому-либо, особенно, если даже в теории, тебе или твоей семье угрожает смертельная опасность? — зловещим тоном спросил Салазар Слизерин. — Джеймс Поттер одолжил мне её на изучение, она могла бы нам помочь сохранить многие жизни… — начал говорить Дамблдор, но был перебит. — Врёте! Она нужна была в первую очередь вам самому, а потом уже "для других"! — эмоционально и очень жестко сказал Слизерин. Тёмная магия клубилась вокруг него, готовая напасть, зелёная радужка заполнила белок, зрачки вытянулись. Глаза горели зелёным потусторонним огнём… Гарри понял, что раньше ему не показалось, у Салазара действительно меняются глаза. — Никто не знал, что родители Гарри умрут, их дом был защищён чарами… — пытался оправдаться Дамблдор, но был перебит. — Чарры, черрезс которые можно прройти или мантия, что сскрроет даже от глазс Сссмеррти? — Салазар продолжал задавать вопросы всё более жутким голосом, вперемежку с рычанием и шипением. Дамблдор не мог ответить, было слишком страшно. Гарри почему-то не боялся Салазара Слизерина, только опасался. Поэтому он решил вмешаться. Ему было немного жаль Дамблдора, да и ответы на некоторые вопросы мог дать только он. А ещё Гарри был против убийств. Он решил задать один взволновавший его вопрос. Он собрался духом и решил действовать, ведь он, между прочим, василиска убил! По сравнению с этим задать вопрос, пока Салазар Слизерин злиться, не так и опасно… Или, все же, опасно?.. — Не могли бы вы рассказать про эту мантию-невидимку? Я о ней ничего не знаю, — сказал Гарри и, посмотрев Салазару в глаза, замер в немом восхищении. Салазар Слизерин перевёл всё своё внимание на Гарри и, наклонив голову, спросил. — Боишься? И замер в ожидании ответа. — Восхищаюсь, — быстро и не думая сказал Гарри, всё ещё заворожённый глазами Салазара. Но по мере того, как до него стало доходить, что он сказал, начал краснеть, с каждой секундой всё больше и больше. У Салазара от его ответа расширились зрачки и стала пропадать зловещая аура. Он немного покраснел. Последнее было списано на галлюцинации от перенапряжения. Увидев, что буря миновала, а Салазар собирается прочитать очередную лекцию, остальные Основатели, до этого сидевшие в напряжении и в любой момент готовые применить магию, выдохнули. — Может, всё-таки дочитаем главу? — спросила Ровена у Салазара. — Хорошо, — ответил ей Слизерин. …Дверь в спальню распахнулась, и в нее ворвались Фред и Джордж Уизли. Гарри быстро спрятал мантию под одеяло. Ему не хотелось, чтобы ее надевал кто-нибудь другой, кроме него. Даже не хотелось, чтобы кто-нибудь просто до нее дотрагивался… — Почему так происходит, расскажу после главы, — сказал Салазар Слизерин. Глаза у него снова стали человеческими. * * * …Это было лучшее Рождество в жизни Гарри… Гарри задумчиво вытащил из-под одеяла присланную ему мантию.Ему просто необходимо было испытать мантию прямо сейчас. Гарри накинул ее на плечи и, опустив глаза, не увидел ничего, кроме теней и лунного света. Ощущение было весьма странным. Гарри вдруг почувствовал, что сонливость как рукой сняло. В этой мантии он мог обойти всю школу, заглянуть в любое помещение. О каком сне могла идти речь, когда его переполняло возбуждение? Ведь в этой мантии он мог пойти куда угодно, и ему не страшен был никакой Филч. Рон забормотал во сне. Гарри задумался над тем, не разбудить ли его, но что-то его остановило. Может, это было осознание, что мантия принадлежала его отцу, и в самый первый раз он должен был опробовать ее сам, один. Гарри бесшумно выбрался из спальни, спустился лестнице, прошел через гостиную и пробрался сквозь дыру, с той стороны закрытую портретом, кто здесь? — проскрипела Толстая Леди. Гарри ничего не ответил и быстро пошел вниз по коридору. Вдруг он остановился, не понимая, куда, собственно, он направляется. Сердце его громко стучало, а в голове толкались переполнявшие ее мысли. Наконец его осенило. Особая секция библиотеки — вот куда ему было надо. — Что в первую очередь сделает любой уважающий себя подросток, когда ему подарили мантию невидимку? Правильно, пойдёт в библиотеку, в запретную секцию, — решили тихо пошутить близнецы Уизли. Мадам Пинс была очень недовольна, что первокурсник был в запретной секции, но она промолчала. В библиотеке было абсолютно темно и очень страшно. Гарри зажег стоявшую на входе лампу, и, держа ее в руке, пошел вдоль длинных рядов. Он представил, как выглядит со стороны, — лампа, сама по себе плывущая в воздухе. И хотя он знал, что это его рука держит лампу, ему стало неуютно. Особая секция находилась в самом конце помещения. Аккуратно переступив через загородку, отделявшую секцию от остальной части библиотеки, Гарри поднял лампу повыше, чтобы разглядеть названия стоявших на полках книг. Если честно, названия ему ни о чем не говорили. Золотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а слова, в которые они складывались, были Записаны на каком-то чужом языке, и Гарри не знал, что они означают. На некоторых книгах вовсе не было никаких надписей. А на одной было темное пятно, которое до ужаса напоминало кровь. Гарри почувствовал, как по спине побежали мурашки. Возможно, ему это показалось, но с полок доносился слабый шепот, словно книги узнали, что кто-то зашел в Особую секцию без разрешения, и это им не нравится. Пора было приступать к делу. Гарри осторожно опустил лампу на пол и оглядел нижнюю полку в поисках книги, которая привлекла бы его внимание своим необычным видом. Взгляд его упал на большой черный с серебром фолиант. Гарри с трудом вытащил тяжеленную книгу и положил ее на колено. Стоило ему раскрыть фолиант, как тишину прорезал душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. — Насколько я помню, кричащая книга у нас только одна. И вам, мистер Поттер, очень не повезло на неё наткнуться, — уточнил профессор Флитвик. Это кричала книга! Гарри поспешно захлопнул ее, но крик продолжался — высокий, непрекращающийся, разрывающий барабанные перепонки. Гарри попятился назад и сбил лампу, которая тут же погасла. Он запаниковал, и тут послышались шаги — кто-то бежал по коридору по направлению к библиотеке. Второпях засунув книгу на место, Гарри рванул к выходу. В дверях он чуть не столкнулся с Филчем. Выцветшие глаза Филча, вылезшие из орбит, смотрели сквозь него, и Гарри, поднырнув под его руку, выскользнул в коридор. В ушах его все еще стояли издаваемые книгой вопли. Прошло какое-то время, прежде чем Гарри остановился. И, переведя дыхание, обнаружил, что стоит перед выставленными на высоком постаменте рыцарскими доспехами. Он так стремился убежать подальше от библиотеки, что не обращал внимания на то, куда именно бежит. И сейчас он не мог понять где находится, — возможно, потому, что вокруг стояла кромешная тьма. Впрочем, Гарри тут же вспомнил, что похожий рыцарь в латах стоял неподалеку от кухни, но кухня, по идее, была пятью этажами выше. — Вы сказали, профессор, что, если кто-то будет бродить по школе среди ночи, я должен прийти прямо к вам. Так вот, кто-то был в библиотеке. В Особой секции. Гарри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Он так долго бежал, сам не зная куда, но Филч оказался здесь практически одновременно с ним — потому что это именно его голос сейчас слышал Гарри. Не успел Гарри сообразить, что Филчу наверняка известен более короткий путь, как буквально оцепенел от ужаса. Голос, ответивший Филчу, принадлежал профессору Снейпу.  — Значит, в Особой секции? Что ж, они не могли уйти далеко, мы их поймаем. Гарри прирос к полу, глядя, как из-за угла перед ним появляются Филч и Снейп. Конечно, они не могли его видеть, но коридор был узким, и они вполне могли в него врезаться — мантия делала его невидимым, но не бесплотным. Гарри попятился назад, стараясь двигаться бесшумно. Филч и Снейп приближались, столкновения было не избежать, и Гарри, судорожно оглядевшись, заметил слева от себя приоткрытую дверь. Она была его единственным спасением. Стараясь не дышать, он втиснулся между дверью и косяком, застыв на полпути. Он боялся, что дверь заскрипит и выдаст его, если он ее коснется. Каким-то чудом Гарри все же удалось бесшумно проскользнуть внутрь. Снейп Филч прошли мимо, и точно бы задели его, если он остался в коридоре, но Гарри уже был в комнате. Он, тяжело дыша, прижался к стене и слушал, как удаляются их шаги. На сей раз он едва не попался, он был так близок к этому, и с трудом мог поверить, что все обошлось. Ровена нахмурила брови. Не зря ведь название главы - "Еиналеж", и то, что она читает, напоминает ей, как зеркало привлекает к себе жертв. Прошло несколько минут, прежде чем Гарри обвел глазами комнату. Она была похожа на класс, которым давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на другую парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот к противоположной стене был прислонен предмет выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Казалось, его поставили сюда просто для того, чтобы он не мешался в другом месте. Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Шагов Филча и Снейпа давно уже не было слышно, так что Гарри совсем успокоился. Но любое волнение все равно улеглось бы, потому что зеркало будто притягивало к себе, заставляя забыть обо всем остальном. Гарри медленно направился к зеркалу, желая заглянуть в него и убедиться, что он невидим. Ему пришлось зажать себе рот, чтобы сдержать рвущийся из него крик Гарри резко отвернулся от зеркала. Его сердце стучало в груди куда яростней, чем когда закричала лежавшая на его колене книга, потому что он увидел в зеркале не только самого себя, что само по себе было невозможно, но и ещё каких-то людей, стоявших вокруг него. — Но на нём была мантия, она должна была его скрыть! — возмутился Годрик Гриффиндор. — Это лишь означает, что Гарри — жертва, и зеркало давно приметило его, — мрачно пояснила Ровена. На большой зал опустилась угнетающая тишина.