Идти дальше

Было когда-то время, когда Япония входила в число стран с наименьшим количеством разводов. Сейчас статистика не такая радужная, но эти цифры мало что значат, пока ты сам или твои знакомые не столкнутся с этой проблемой. Кацуки не сильно заботил терпящий крах брак Хитоши и Очако, но этот развод сказывался на нем чересчур нежелательным образом. Альфа снова почувствовал, что занимает в жизни своего омеги почетное «хуй-пойми-какое» место: то его не пускали в квартиру, потому что Хитоши чуть ли не переселился к своему младшему брату, то свидания отменялись под предлогом «срочной встречи с Шинсо, ведь ему сейчас нужна поддержка», то он даже не мог дозвониться до Изуку, часами висевшего на телефоне и выслушивающего треп брошенного мужа. А ведь Бакуго ревновал. Не к Хитоши. Просто ему было обидно, что про него буквально забыли. И как бы он ни пытался донести до Мидории, что его «типично омежья» забота о брате уже давно выходит за рамки разумного, Изуку было все равно. При каждом удобном случае омега лишь пристыжал Кацуки, которому «не дано понять, что такое любящая семья», и, признаться, на него это действовало. Как бы Бакуго ни мучил игнор со стороны Мидории, из раза в раз он успокаивал себя тем, что рано или поздно это закончится – закончится бракоразводный процесс, закончатся эти, казалось, беспрестанные стенания, закончится невнятная полоса в их отношениях. – Изуку, да брось! Неужели мы упустим случай поглазеть на новую подружку Серо? К тому же Дерьмоволосый наконец соизволил вытащить задницу на улицу! – Кацуки изо всех сил пытался уговорить омегу пойти с ними потусоваться в «Дыре». – Тебе даже далеко идти не придется. Перешел дорогу – и ты уже на месте! – Кацуки, у меня нет настроения. – Придешь – появится настроение. – Ну, я не знаю… – Изуку шумно выдохнул в трубку так, что динамик зафонил. – Знаешь, – не унимался Бакуго. – Ты знаешь, что давно уже не уделял внимание своему любимому альфе. А еще ты знаешь, что круто проведешь с нами время. И уж совершенно точно ты знаешь, что можно один вечер повеселиться с друзьями, а не слушать нытье Шинсо. – Это не просто нытье! – прикрикнул омега. – Он действительно тяжело переживает развод! Как ты не понимаешь, у Хитоши же дочка только родилась, а они уже… Ты хоть представляешь, что шансы, что опеку над ребенком получит он, крайне малы? Да ты- – Изуку, послушай меня, – прервал омегу Бакуго. – Да, Шинсо разводится. Да, у них есть ребенок. Да, все очень сложно, и я понимаю, что он переживает и что ты переживаешь за него. Но хотя бы один вечер ты можешь уделить себе? Даже не мне, а самому себе? Разве ты не устал? Ты же тоже наверняка измотался уже с этими внутрисемейными перепалками. Поэтому я и пытаюсь вытащить тебя, взбодрить. Я же… Я же так волнуюсь за тебя. – Ладно! – зарычал Мидория, – Во сколько вы там встречаетесь? – Планировали около одиннадцати собраться. – Попрошу Айзаву-сана, чтобы оставил нам местечко на это время. Нас же шестеро будет? – Ага. Тебя встретить? – Нет, дорогу сам могу перейти. – Тогда увидимся в «Дыре». Люблю тебя. – Угу, увидимся. *** – Пусть будет решка, пусть будет решка, – молился Изуку, пока монетка крутилась на столе. – Орел! – констатировал Киришима. – Мидория, тебе явно не везет, пей! – Да что ж такое! – взвыл омега, опрокидывая в себя стакан, в котором плескались водка, ром, сок и гренадин. Если поначалу Бакуго было весело, то теперь он конкретно переживал за своего омегу, который пил уже не первую стопку адского пойла. В чем заключалась суть игры: первый игрок наливает случайное количество случайного напитка в стакан, подбрасывает монетку и загадывает, что выпадет – орел или решка. Если угадал – передает стакан следующему игроку, который проделывает все то же самое. Если нет – выпивает содержимое. И Изуку, в чьем желудке барахтался коктейль неслабой крепости, конкретно проигрывал. Уже трижды он был вынужден вылакать то, что намешали его собутыльники. – Мне срочно нужен лимон! – вопил омега, занюхивая рукавом толстовки, пока остальные потешались над неудачливым парнем. Кацуки смотрел на это пьяное чудо и уже прикидывал, как будет тащить его домой, так как сомнения в том, что Изуку сам доберется до квартиры, не были беспочвенны. Бакуго, конечно, всегда был за честную борьбу, но когда Мидория проигрался уже в шестой раз, он не выдержал и, переняв эстафету, опрокинул стопку за омегу. Когда компания достигла нужного градуса, ночь пошла как по маслу. Это была обычная непринужденная посиделка друзей, правда, Кацуки не упускал возможности потискать Изуку, приобнять его. Бакуго вдыхал сладкий аромат омеги и был крайне доволен собой – ему таки удалось вытащить Мидорию в свет и обеспечить ему веселое времяпрепровождение. Кацуки даже пару раз ловил себя на мысли, что складывается все как-то даже слишком хорошо. Возвращаясь из туалета, альфа увидел, как его парень стремительно покидает помещение, сжимая в руке телефон. – Я не понял. Он только что свалил? – спросил у товарищей Кацуки, подойдя к столику. – Не парься, – махнул рукой Эйджиро. – Он вышел позвонить кому-то. – Да? – Альфа бросил нервный взгляд на выход. – Пойду за ним. – Забей! – Серо придержал Бакуго за кофту. – Поговорит и вернется, ты там зачем? – Отвянь. – Кацуки одернул руку друга и поперся через танцпол. На улице альфе пришлось продираться через толпу местных курильщиков, пока он не заметил зеленую шевелюру, перебегающую дорогу в неположенном месте. В несколько шагов Кацуки добежал до омеги и схватил того за руку. – Изуку, постой! – Бакуго настойчиво дернул на себя парня. – Ты куда собрался? – Мне домой надо, завтра созвонимся! – Мидория отчаянно вырывался, шатаясь и оттаптывая альфе ноги. – Мне показалось, или ты решил вот так свалить, даже не попрощавшись? – Горящие пламенем глаза застыли в ожидании ответа. – Передай всем «пока», до завтра, – буркнул Изуку, не оставляя попыток освободиться от хватки. – Всем? Ну да. Ну и хер со мной, – процедил Бакуго, отворачиваясь от омеги. – Вот не надо сейчас эгоиста включать! – Эгоиста? – И Кацуки был действительно удивлен. Альфу уже порядком достали вечные нападки Изуку, когда, в общем-то, не прав был именно омега. – Ты куда вообще собрался? – Домой. – Почему так внезапно? – Бакуго не собирался пускать ситуацию на самотек, как будто все так и должно быть. – Мне надо! – Я задал сложный вопрос? – Сбавив обороты, альфа ослабил хватку, но не выпустил руку Изуку. – Мне Хитоши написал. Мне надо домой. – Написал. И? – Кацуки, это вообще не твое дело. – Да что ты говоришь! Не мое дело? Знать, куда и зачем намылился мой омега посреди ночи, – это не мое дело?! Выкладывай! – Бакуго начал медленно закипать, не понимая, почему из Мидории всю информацию нужно клещами вытягивать. – Ладно! – широко открыв рот, рыкнул омега, еще раз предпринимая безуспешную попытку выдернуть руку. – Мне написал Хитоши, он за каким-то хером полез перечитывать их с Очако переписку и теперь загорелся идеей позвонить ей и помириться. А я должен образумить этого идиота! – Зачем? Разве не будет лучше, если они вновь сойдутся? – Лучше? Жить с истеричкой, которая ему покоя не дает, – это, по-твоему, лучше? – Если он ее любит, то- – Да мне все равно! Любит – не любит… Чушь это все. Она ему не нужна. А я должен вправить ему мозги. – Изуку, он – альфа, он сам- – Не разберется он! Каждый раз, когда омега заводил шарманку про то, как несчастен его брат и как он нуждается в помощи, Кацуки делал вдох-выдох и смиренно соглашался со своим парнем – меньше всего ему хотелось влезать в чужие семейные отношения. Но сегодня то ли алкоголь, то ли терпение, у которого истек срок годности, не позволили ему сдержаться. – А ты не можешь с ним всю жизнь нянчиться! Хитоши то, Хитоши се… – В этот момент Бакуго умолял, чтобы хоть кто-нибудь его остановил, пока все не зашло слишком далеко. – Задолбал уже! Что, он написал, и теперь ты должен сломя голову нестись к нему? Очнись, Изуку! – И что ты предлагаешь? Сидеть и бухать, пока самый важный человек в моей жизни страдает? Да хрен там плавал! Внезапно далеко не трезвый ум Бакуго начал набрасывать один за другим моменты из их отношений, которые до этого ни в какую не желали складываться в цельную картину: сначала Изуку притворялся несамостоятельным перед Хитоши, потом тот бешеный секс после свадьбы Шинсо, еще и эта сумбурная речь, пропитанная неприязнью к Очако. И вранье, вранье, сплошное вранье. – Кто, говоришь, он для тебя? – Челюсть альфы напряглась так, что губы подрагивали, обнажая острые клыки. – Кацуки, я не… – вдруг замямлил омега, хотя до этого кричал вполне себе уверенно. – Изуку, я знаю ответ на свой вопрос и просто хочу понять, способен ли ты не соврать мне. Я повторюсь: кто он для тебя? – Альфа чеканил слова сквозь зубы, понимая, что в действительности он не хочет услышать то, что скажет ему омега. – Давай потом пого- – Нет, ты ответишь мне прямо сейчас! – Кацуки, ты все равно не поймешь. А Бакуго взял и понял. Странно только, что так поздно. *** Первый звонок уже десять минут как отзвенел, когда самый что ни на есть заурядный парень пересек порог школы. Серый форменный пиджак уныло свисал с узких плеч, а концы рукавов доходили аж до костяшек – дорогую одежку купили на вырост, хотя омеги за время обучения в старшей школе в размерах особо и не меняются. Новоявленный ученик скинул на пол сумку, закатал рукава по локоть и, опасливо оглядываясь, направился к спортзалу, где уже собрались его товарищи по несчастью, как он сам их называл. – Фамилия! – окликнул парня пронзительный женский голос, когда тот уже собирался нырнуть в широкие двери и затесаться в толпе школьников. Омега обернулся: по коридору неумолимо быстро к нему приближалась странная особа. Дамочке на вид было не больше сорока лет, да и внешностью она обладала приятной – иссиня-черные волосы, собранные в конский хвост, смуглая кожа, правильные черты лица. И судя по всему, эта мадам была так уверена в своей красоте, что нацепила аляповатый старомодный брючный костюм, будто сшитый из наждачной бумаги, и солнцезащитные очки формы «кошачий глаз». – Мне повторить вопрос? – настойчиво спросила женщина, подойдя к школьнику почти вплотную. – Мидория, – четко и уверенно ответил омега. – Ага, значит, Мидория-кун. – Бета приспустила очки, и парень заметил белесые радужки. – Голос твой я запомнила, Мидория-кун. И если я когда-либо услышу в твоем исполнении слова «извините за опоздание», мы будем общаться по-другому. Все ясно? – Простите, сенсей, я- – Все ясно? – Да, сенсей. – Опоздать в первый же учебный день! Как только наглости хватило, – все не переставала бухтеть бета, подталкивая в спину омегу и заводя его в зал так, что большинство присутствующих обратили на них внимание. «Тихо зайти не получилось», – думал про себя Мидория, занимая свободное место в тянущемся вдоль стены заднем ряду. Какие-то девчонки без зазрения совести то и дело оглядывались на опоздавшего студента и о чем-то перешептывались. Изуку лишь хмыкнул и безразлично отвернулся – миссия «не выделяться в первый учебный день» с треском провалена. Какие же все эти церемонии скучные! Первыми выступили ученики, исполнившие их школьный гимн. «О, только не это, хоть бы в ноты попадали ради приличия». Вот директор сказал, как рад всех видеть. «Ага, конечно, как будто тебе не все равно, кто в твоей школе будет учиться». Какие-то преподаватели рассказывали об успехах их подопечных на спортивных соревнованиях и национальных олимпиадах. «А вот и местные любимчики». И наконец, в завершение этого парада нудятины и тщеславия на сцену пригласили председателя ученического совета. «Само собой, альфа. Интересно, в Японии вообще существует школа, где студсовет возглавляет омега? Или на крайняк бета? Наверняка нет, сплошные альфы с идеальными оценками и лицами, как у моделей топовых журналов. Их специально на какой-то ферме разводят, что ли?». – Всем доброе утро! – бодро начал приветственную речь парень со сцены. – Меня зовут Хитоши Шинсо и, как вы уже все поняли, я заправляю студенческим сообществом! Буду краток, поэтому… И дальше Изуку даже не слушал. Омега был готов об заклад биться, что ничего, кроме заезженных напутственных слов, он не услышит. Когда альфа спустился обратно в зал, к микрофону вновь подошел директор и велел студентам расходиться по аудиториям. Обычный класс. Кабинет постепенно заполнялся разноцветными головами: некоторые из них сбились в стайки и активно знакомились, другие же робко поглядывали на первых, не решаясь подойти к ним и завязать беседу. Нашлись, конечно, и чрезмерно горластые ребята, сиюминутно ставшие центром всеобщего внимания. «Зоопарк, а не класс». Переходный возраст сыграл с Мидорией злую шутку: превратил его в маленького надменного засранца, который не упускал возможности выказать свое демонстративное «фи» окружающим. Поэтому омега с мастерски изображаемой отрешенностью сидел за партой, подперев ладошкой щеку, и томно смотрел в окно, созерцая движение причудливых облаков. Конечно, созерцать было бы проще и эффектнее, если бы ему досталось место рядом с окном, но удача отвернулась от Мидории, и он был вынужден занять третью парту во втором от входной двери ряду. «Как же меня все бесит». Что именно Изуку бесит, он и сам пока не определился, поэтому на всякий случай ненавидел все и всех, кроме маменьки, бабушки, дедушки и щеночков. И если прыщи обошли мальчика стороной, а после ломки голос не превратился в раскатистый бас, оставшись таким же высоким, то на отношении к миру организм омеги отыгрался по полной. Считая одноклассников неотесанным стадом, которое Мидория давным-давно обскакал в развитии, он держался особняком и ни с кем толком не общался, перебрасываясь иногда дежурными фразами с бетой за партой по соседству. Сверстники же, порядком уставшие от надменной омежьей мордочки, уже к третьей неделе учебы бросили всякие попытки подружиться с заносчивым гордецом и просто сосуществовали с ним в одном классе. Был, правда, один назойливый альфа-второгодка, который считал своим долгом охмурить неприступного омегу, но самец был безоговорочно послан, ибо Изуку с трудом переваривал общество альф. Жизнь по принципу «не трогайте меня – я не буду трогать вас» дала сбой, когда на всю школу прогремела новость о грядущем спортивном фестивале, участие в котором было обязательным, если только ты не при смерти. Изуку аж побледнел: хиляком он не был, но добровольно выставлять себя посмешищем? Увольте! Целую неделю Мидория обивал пороги административного этажа, чтобы ему в порядке исключения разрешили отсидеться в тенечке вместо соревнований, пусть даже ради такого ему придется сломать себе обе ноги. Какие-никакие, но плоды это хождение принесло – Мидорию послали в помощь клубу журналистики, которые должны были освещать спортивный фестиваль, брать интервью у участников, писать в местную газету обзоры матчей и сводки о результатах. В общем, омега согласился заниматься тем, чем и так занимался в свободное от учебы время профессионально, – джек-пот! Пусть в клубе журналистики сидят одни стервозные пчеломатки, даже с ними иметь дело лучше, чем на поле с альфами. Работка Изуку досталась непыльная. За несколько дней фестиваля он состряпал обзоры махания шпагами фехтовальщиков, перестановки фигур шахматистов, подвел итоги первого дня соревнований и даже на пару с девочкой из фотоклуба сделал объемный отчет о мероприятии и его церемонии закрытия. Мидория всегда здраво оценивал свои способности и критически относился к собственным трудам – не лукавя, он точно видел еще после беглого первого прочтения, где он допустил стилистическую ошибку, где недотянул накал драмы, где проскальзывает нелогичный перескок от одной мысли к другой. В общем, оценив отчет перед сдачей в редакцию, Изуку довольно выдохнул и отдал флешку с проектом журналистам. И вот чего омега точно не ожидал, так это прихода главы клуба и ее трех приспешниц к нему в класс с целью устроить разнос по поводу некомпетентности «наглого первогодки, у которого ни таланта, ни слога поставленного нет». Впервые за время пребывания в школе Мидория с трудом себя сдерживал, лишь бы не вспылить и не выкатить барышням все, что он о них думает. Поджав до побеления губы, омега выслушал претензии в свой адрес, сухо извинился, попутно сообщив, что сам он переделывать ничего не будет, а злобным мегерам он пожелал проследовать темным лесом, японским курсом обратно в свою «зачахлую каморку». После такого унижения сидеть в классе не было никакого желания. Изуку подошел к окну в коридоре и высматривал во дворе какой-нибудь укромный уголок, где он мог бы уединиться и отсидеться до конца занятий, но каждый мало-мальски подходящий закуток тут же отметался, как только в потенциальном местечке светился человек. Омега не нашел вариантов лучше, чем спрятаться на крыше, хотя там частенько прогуливали уроки альфы из выпускного класса. Но, может, сегодня их там не будет? И правда. Никого. Роскошно. – Значит, слог у меня не поставленный, да? – Изуку нарезал вензеля по крыше, не стесняясь громко выражаться. – Таланта у меня нет?! Эти сучки еще и в класс ко мне приперлись, чтобы публично меня принизить! Чертовы любители-недоучки! Да что они понимают в журналистике?! – Мидория резко выдохнул и остановился. – Один талантик у меня точно имеется! Да вообще я много чего умею! А дальше в одно из полушарий омеги ударил необъяснимый порыв. Он подбежал к решетчатому ограждению на крыше, встал на голову, опираясь ногами на металлическую сетку позади себя и, набрав побольше воздуха в легкие, выдал: -КИМИ ГА-А-АЁ-О-О ВА-А // ТИ Ё НИ-И-И ЯТИ Ё НИ // САДЗАРЭ-И-И-ИСИ НО // ИВАО ТО НА-А-АРИ ТЭ //КОКЭ НО-О-О МУСУ МА-А-АДЭ-Э*!.. – Браво! Бра-во! – С верхнего яруса крыши раздался заливистый смех и не менее громкие аплодисменты. Мидория оторопел и, неудачно оттолкнувшись ногами от ограждения, завалился на бок, едва не свернув себе шею. Нутром Изуку чувствовал, что его лицо постепенно заливалось краской – вот же свезло! – Тут кто-то есть? – робко спросил омега, надеясь, что его атаковали звуковые галлюцинации. – Требую повторить на бис! – Неизвестный зритель пытался прокашляться от резко нахлынувшего приступа хохота и, видимо, находился в лежачем положении, потому что Изуку никак не мог разглядеть, кто же его подслушивал. – На бис только за деньги, – смог-таки взять себя в руки омега и включить ироничную сторону своей натуры. – Могу предложить тебе фруктовый сэндвич. Или сигаретку. Выбирай. – Простите, но оплата меня не устраивает, – усмехнулся Изуку, засовывая руки в карманы. – Платежи борзыми щенками тоже не принимаются. – Жаль, а я надеялся поторговаться! – А я все равно с незнакомцами не торгуюсь. – Ай-яй-яй, – запричитал бас, и сверху раздалось шебуршание, после чего с выступа свесилась растрепанная шевелюра, – стыдно ученику не знать председателя школьного совета. И вот теперь омега по-настоящему выпал в осадок. Не страшно, что его застали в момент исполнения столь экстраординарного перформанса – за свою репутацию Изуку уже не переживает. А вот прогул, свидетелем которого стал председатель студсовета, может аукнуться. Наверняка этот чертов Шинсо стуканет завучу или – еще хуже – Кираи-сенсей, что застал одного из учеников на крыше во время… Так, а почему Шинсо здесь? Он что, тоже?.. «А мое состояние не такое уж и плачевное». – Да ну? А председателю школьного совета не стыдно прогуливать занятия? – с издевкой прощебетал Мидория. – Что ж вы так, какой пример первогодкам подаете. – Я люблю спать днем и не люблю химию. Так что мое присутствие на крыше сегодня было предопределено. А ты что тут делаешь, Изуку Мидория? – Альфа уперся подбородком в кулак и со снисходительным интересом ждал ответа омеги. – А откуда вы знаете, как меня... Вы всех первогодок, что ли, запоминаете? – Я никого не запоминаю, потому что незачем, – пожал плечами Хитоши. – Но не заметить студента, которого на вступительную церемонию затолкала в зал Кираи-сенсей, согласись, тяжело. – А, так вы заметили, – почему-то смущенно пробубнил в пол Мидория. – Ты думаешь, что раз я возглавляю студсовет, то и обращаться ко мне нужно уважительно? – наклонив голову, спросил альфа. – Я думаю, что ко всем малознакомым людям обращаться нужно уважительно, – Изуку отвернулся, взмахнув непослушной челкой. – За тобой я такого не замечал, мистер «игнорирую одноклассников». – Вы следите за мной? – Омега не был несказанно рад тому, что даже председателю известно о его положении в классе. – Как и за другими учениками, кто уже смог или в перспективе сможет нарваться на дисциплинарные взыскания. – Хитоши сел и свесил ноги со своего яруса. – У тебя, Изуку Мидория, шансов, конечно, гораздо меньше, чем у большинства из тех, кто находится в зоне риска. Успеваемость у тебя вполне приличная. – Не стоит, меня переоценивать, Шинсо-семпай, – неожиданно мило улыбнулся омега. – Поверьте, я еще смогу удивить необразцовым поведением. – С нетерпением буду ждать. – Спустившись по лесенке на один с Изуку уровень, альфа упал в тенек и достал из кармана сигареты, закуривая. – Может, присоединишься и расскажешь, почему я тебя раньше на крыше не видел? Немного помявшись, Мидория цыкнул, сел подальше от Шинсо, чтобы на него не сыпался стряхиваемый пепел, и, чудом разговорившись, выложил как на духу ситуацию с клубом журналистики. К удивлению омеги, Хитоши встал на его сторону, окрестив обозревателей жизни школьного сообщества дилетантами и туфтологами, и посоветовал не отвлекаться на клубную деятельность, а продолжать заниматься тем, что нравится. А когда спустя сорок минут по школе раздалась трель звонка, Изуку, уже не чувствуя себя так паршиво, встал, отряхнулся, поблагодарил семпая за компанию и вернулся на занятия. Правда, каким бы интересным ни считал омега английский язык, в голове был лишь разрушенный образ идеального председателя школьного совета, который на деле оказался не таким уж и совершенным, коим его считали окружающие. Что ни говори, а альфа произвел на Изуку впечатление. Следующие недели полторы Мидория на каждой перемене поднимался на крышу, но никого, кроме обедающих или покуривающих втихаря школьников, он там не находил. Видимо, семпай на переменах общался со студентами и работал на образ эталонного альфы, а на крыше прятался только тогда, когда его никто не видит. «Похоже, придется и самому начать прогуливать уроки. Матушка расстроится, если узнает. Но вариантов немного, раз я хочу увидеть Шин…», – и на середине мысли Изуку опомнился. С каких пор он начал интересоваться альфами? Если, конечно, подумать, то к альфам в целом Мидория относился по-прежнему пренебрежительно. Ко всем, кроме Хитоши. Омега даже не понимал, чем именно его привлек семпай, но совершенно точно тихонько радовался, лелея мысль о том, что другая сторона личности президента студсовета является их и только их маленьким секретом. И даже такая мелочь пробуждала ранее неизвестные мальчику чувства. – Семпай, вы тут? – Мидория ловко забрался по лесенке на верхний ярус крыши и почти врезался кончиком носа в подошву школьных тапочек. Наверное, Шинсо его не услышал, поэтому Изуку дернул его за штанину, привлекая внимание. Альфа вздрогнул, вытащил из уха наушник и посмотрел в ноги, где маячила улыбчивая веснушчатая мордашка. – Опять тебя на крышу занесло, малой? – Хитоши выключил музыку на телефоне и сгруппировался. – Кто тебя на этот раз обидел? – с по-отечески доброй ухмылкой спросил парень. – Одзава-сенсей, – брякнул омега имя первого пришедшего в голову школьного учителя, который, к слову, у самого Изуку ничего и не вел. – Говорит, что я – «совершенно неколлективный человек, который не умеет работать в команде». Отругал меня еще до начала урока и говорит: «Иди, Мидория-кун, на крышу, составь компанию президенту своему, а то ему тяжело, наверное, в одиночку занятия прогуливать». – Что, прямо так и сказал? – прикрывая рот, захихикал Хитоши. – Слово в слово. Можешь сам у него спросить, – не моргнув глазом ответил омега, незаметно для себя перейдя на «ты». – Так и сделаю, – усмехнулся альфа, прежде чем начать рыться в лежащей рядом сумке. – Кофе будешь? – А какой? – заискивающе наклонив голову, спросил Мидория. – Есть два эспрессо и капучино. – Капучино. Не так горчит. – Мидория одной рукой поймал банку, забираясь попутно вверх по лестнице. – А ты, получается, меня ждал? – С чего ты взял? – Неспроста ты кофе с запасом взял, – потупил взгляд Изуку. – Я всегда так закупаюсь. И обычно с другими не делюсь. – Да? – Омега не был уверен, но возможно он немного покраснел, а потому поспешил отвернуться. – А почему для меня сделал исключение? – Потому что никто и не знает, что я тут околачиваюсь. Одноклассники мои, например, как и учителя, уверены, что я по уши завален работой в студсовете. – Ясно, – немного разочарованно выдохнул Мидория, но быстро сменил тему: – Шинсо-семпай, а ты уже решил, куда после выпуска подашься? – Есть планы. Мать моя, конечно, спит и видит, что пойду по ее стопам, но сам я хочу выучиться на архитектора, потому что… Чем дольше Изуку слушал Хитоши, тем яснее понимал, что интерес к альфе у него далеко не дружеский. И хоть за пределами крыши они почти и не общались, но омега почему-то был уверен, что из всех учеников этой школы он ближе всех к президенту, знает его лучше, чем остальные. И необъяснимое чувство омежьего превосходства не давало трезво рассуждать. Хоть Мидория и не состоял до этого в романтических отношениях, но и безнадежным простачком он не был: Шинсо не раз недвусмысленно намекал, что заинтересован в омеге, явно ухаживал за ним, оказывал знаки внимания – это давало все основания полагать, что влюбленность взаимна. Да, влюбленность. Один раз Изуку проговорил про себя это слово и тут же понял, что попал в точку. А зачем сомневаться и врать самому себе, что Хитоши – просто друг? Уж лучше признать это сразу и наслаждаться сладкими, нежными ощущениями, которые способна подарить только первая любовь. – Как бы мне тебя записать? – Изуку напряженно почесывал подбородок, придумывая альфе «кодовое имя» – Хитоши ни с того ни с сего решил обменяться номерами телефонов. – А чем тебе не нравится «Хитоши Шинсо»? – Да ну, – протянул омега. – Скучно. Надо что-нибудь повеселее придумать. – Как насчет «Президент»? – В ответ Изуку лишь скривился. – Тогда «Самый горячий, богоподобный, совершенный, великолепный, ослепительный альфа в школе»? – Длинновато. И неправда к тому же, – ухмыльнулся Мидория. – Придумал! – Тонкие пальчики резво забегали по экрану, показывая затем его собеседнику. Хитоши приблизился к телефону, сощурился и прочитал: – «Орбит без сахара». – Удивленный взгляд альфы перескочил на омегу. – Почему ты обозвал меня в честь жвачки? – Потому что пахнешь мятой, – улыбнулся Изуку, дразняще вздергивая носик. – Ладно, – обреченно выдохнул Шинсо, – это еще не самый плохой вариант. Боюсь, если не соглашусь с таким прозвищем, то твоя больная фантазия подкинет что похлеще. – Мудрое решение. – Омега ласково потрепал старшего по голове, будто хваля послушного щенка, но альфа тут же отмахнулся. – Тогда, я думаю, мне тоже стоит придумать для тебя что-нибудь эдакое. – Ничего не выйдет, – небрежно махнул рукой Мидория, – я ничем не примечателен. – Да? – с издевкой воскликнул альфа. – На моей памяти ты первый омега, который, стоя на голове, распевал национальный гимн. – Да я и петь-то не умею. Так, поорал чуток. – Изуку пристыженно отвернулся. – У меня, конечно, слуха нет, но всех ворон в округе ты точно распугал, чучелко. – Альфа поджал ноги и откинулся назад, уже привычно уворачиваясь от шутливых тумаков омеги. – Так тебя и назову! – Как? – Чучелко. – Никаких оскорблений! – Изуку кинулся на семпая, пытаясь выхватить у того телефон. – Это нечестно! – Какие еще оскорбления? – Хитоши уже поднялся на ноги, согнувшись в три погибели из-за повисшего на спине омеги, и, держа телефон на вытянутых руках, менял имя контакта. – По-моему, «чучелко» – это очень мило. Мидория этого мнения явно не разделял, царапался и тягал Шинсо за волосы, пока тот не выпрямился и не скинул с себя раскрасневшегося паренька. – Готово! – Альфа, победно скалясь, повернул телефон к сидящему на пятой точке Изуку. – Поднимайся, – протянутая в помощь пятерня призывно помахала пальцами, – а то еще застудишь себе все. И кстати, – Шинсо заботливо отряхивал омегу, поправляя тому загнувшийся ворот рубашки, – сейчас похолодало, я в это время на крыше обычно не тусуюсь. – А сегодня пришел. – Мидория поспешил вытереть рукавом носик и дернул головой, прикрывая волосами лицо. – Я знал, что ты меня здесь ждать будешь. – И снова эта дурацкая улыбка, из-за которой так и хочется кинуться этому парню на шею. – Но для крыши не сезон. – И что теперь? – Изуку озадаченно посмотрел в сторону. – Больше не прогуливаем? – Ага, конечно! – фыркнул альфа. – Просто поменяем локацию. – А у нас в школе есть еще места, где народ не мелькает? – За три года я штук десять таких нашел! – не без гордости в голосе заметил Шинсо. – Оптимальный вариант на морозные времена – лестница в восточном крыле, последний пролет перед архивом. Так что в следующий раз приходи туда, хорошо? – Угу, – буркнул из-под шапки волос омега. – И, – Изуку ухватил собравшегося уходить альфу за рукав, – я не против «чучелки». Если ты считаешь, что это мило. – Еще как считаю. До встречи. Оказывается, место встречи еще как можно изменить. Правильно говорят, что под Новый год случаются чудеса. Еще за полтора месяца до праздника Мидория оббегал тучу магазинов в поисках подарка для любимой мамы, но тщетно – все варианты казались омеге скучными и бесполезными. Возможно на нем так сказалась его новая дружба с альфой, но эмоциональная омежья натура взяла верх, и Изуку был одержим идеей подарить матери что-нибудь трогательное, душевное. Немного поразмыслив и, разумеется, посоветовавшись с Шинсо, Мидория решил сделать подарок своими руками. Та еще задачка, но для упертого омеги нет ничего невозможного. Вдохновившись идеей адвент-календаря, Мидория испек тридцать одно печенье с предсказанием, только вместо советов и афоризмов на бумажках омега написал специальные праздничные задания наподобие «помочь сыну нарядить елку», «посмотреть три новогодних фильма, пока сын убирает квартиру», «сходить с сыном в храм» и так далее. И на двадцать восьмое декабря Инко Мидории было уготовано не самое веселое, но довольно полезное поручение: подвести итоги ушедшего года и построить планы на следующий. Разве мог Изуку предположить, что матушкины планы кардинально изменят и его жизнь? – Изуку, дорогой, – семейный ужин был в самом разгаре, когда Инко внезапно выключила звук телевизора и обратилась к сыну, – я хотела тебе сказать, что думала над сегодняшним заданием. – Каким? – спросил сын, чавкая картофельным пюре. – Изу, что за манеры! – забавно возмутилась женщина. – Я тебя не учила так себя за столом вести! – Прости, мам, просто очень вкусно, вот и не удержался, – широко улыбнулся мальчик, отправляя в рот маленький кусочек пряной свинины. – Так о чем ты хотела поговорить? Какое задание ввело тебя в ступор? – Да не в ступор, – как-то растерянно отреагировала Инко, – Я тут задумалась насчет того, что нас ждет в будущем году. Да и в этом столько всего произошло, ты в старшую школу пошел, у меня тоже все хорошо было. – Миниатюрная женщина съежилась, от чего стала казаться еще меньше, и подозрительно долго трясла солонку над тарелкой. – Мам, сейчас несъедобно будет, – перехватил руку омеги Изуку. – Что там насчет уходящего года? По-любому это как-то связано с ниоткуда появляющимися в квартире цветочками и твоими участившимися сверхурочными. – Изуку! Как ты- – Я же не слепой, – с усталой иронией в глазах взглянул на маму парень. – Говори, как есть. – Понимаешь, Изуку, – Инко опять замялась и покраснела, как будто не она была родителем, а ее сын, – дело в том, что… Как бы это сказать… У твоей мамы, – внезапно начала от третьего лица про себя говорить омега, – есть одна подруга. – То есть любовница? – невинно хлопая глазками уточнил Мидория, заставляя маму поперхнуться соком и раскашляться. – Изуку! Что ты такое говоришь? Я бы никогда… – Если у вас все настолько серьезно, что ты хочешь меня с ней познакомить, то вперед. Я не против. Даже буду рад наконец увидеть ту женщину, из-за которой у тебя по вечерам улыбка с лица не сходит. – Изуку встал на колени рядом со стулом мамы и обхватил ее пальчики своими. – Что? И откуда ты только… – Омежья интуиция и проницательность, – подмигнул Инко омега. – Поверь, ты бы тоже заметила, если бы у меня кто-то появился. – Наверное, ты прав, – расплылась в растерянной улыбке женщина. – А пока я не познакомился с твоей парой, не хочешь мне что-нибудь рассказать? – Изумрудные глазки загорелись интересом. – Как вы познакомились? Давно? А встречаться когда начали? Кто кому признался? Ты сама сказала ей, что любишь розовые тюльпаны, или она сама догадалась? А сколько ей лет? Есть фотка? Дай посмотреть! – Изуку, успокойся, пожалуйста! – взвизгнула Инко, усмиряя сына. – Мы все тебе расскажем, когда она придет к нам знакомиться. – А когда она придет? – не унимался Мидория. – Мы решили устроить совместный ужин, когда у тебя будут зимние каникулы, чтобы не мешать твоей учебе. – Инко мягко поглаживала растрепанную шевелюру мальчика, разглядывая свое отражение в таких родных сверкающих глазах. – Скажи хотя бы, откуда ее знаешь! – взмолился Мидория, надеясь получить сегодня хоть какую-нибудь мало-мальски значимую информацию. – На работе. Мы познакомились в больнице. Она врач. – У-у-у, – одобрительно протянул сынишка, – а что за врач? – Главврач – отвела взгляд Инко. – Ни шутя себе! – восторженно произнес парень. – Мам, – Изуку шутливо ущипнул женщину за бок, от чего та звонко рассмеялась, – а я и не знал, что ты у меня такая шустрая! Главврача захомутала – это тебе не шубу в трусы заправлять! Как ты умудрилась? Да за ней же наверняка половина персонала увивается. – Изуку, если ты вдруг когда-нибудь начнешь интересоваться противоположным полом, я тебе раскрою пару секретов по завоеванию альф. А пока, – Инко легонько нажала большим пальцем на нос сына, – доедай и иди мой посуду. Рано тебе еще о таком думать. – Ну и ладно, – чуток обиженно буркнул омега, – я сам, если захочу, любого альфу заполучу и без чьей-либо помощи. Так-то! – щелкнул языком Изуку и вернулся к уже остывшему пюре. Следующие несколько дней были для Мидории настоящей пыткой: он безумно ждал зимние каникулы, потому что, во-первых, он действительно хотел знать, кто покорил сердце его матушки, а во-вторых, с выходом на учебу он сможет снова встретиться с Шинсо. Изуку уже сидел и представлял, как семпай снова будет угощать его кофе, может, даже поделится пополнениями плей-листа. Интересно, а Хитоши согласится встретиться со своим кохаем где-нибудь вне школы? Может, стоит позвать его в кино или за покупками? Мидория мог бы размышлять, прикидывать, предполагать и тому подобное, но дела сердечные, как омега решил, подождут, пока праздники не закончатся. Сначала по плану – знакомство с альфой матери. И вот этот день настал. – Изуку, не ставь тарелки с голубой каемкой! Достань из шкафчика над плитой те, что с птичками! – Что? Но я думал, тебе птички не нравятся! – Нет, мне не нравятся голубые, они скучные! – А с птичками дурацкие! Ты же сама мне это говорила, когда к нам приезжали дедушка с бабушкой. – Изуку, не спорь! – сорвалась на визгливый рык Инко. – Я сказала, доставай птичек! – Господи, – произнес полушепотом парень, доставая из-под стола табуретку и залезая на нее, – как же мы нервные. Инко вовсю готовилась к приезду и, судя по разводимой панике, сильно переживала, стараясь оттереть до блеска мебель и полы в квартире. В какой-то момент женщина забежала на кухню, когда ее сын продолжал сервировать стол. – Это что такое? – нахмурившись, спросила омега. – Что? Сама же просила птичек! – возмутился Изуку. – Только не говори, что ты передумала, и мне надо снова лезть на верхатуру за голубыми! – Почему всего три тарелки? – Инко рассерженно сощурилась. – А сколько надо? – недоуменно посмотрел на маму парень. – Мы еще кого-то ждем? – Изуку, мальчик мой, ты меня совсем слушать перестал? – всплеснула руками хозяйка квартиры. – Я же просила накрыть стол на четверых, Ран приедет со своим сыном. – Сыном? – С каждым новым поступлением информации глаза Изуку лезли все выше и выше на лоб. – Ты ничего про него мне не говорила. – Говорила. И не раз. Ты просто в облаках витаешь и слушаешь меня вполуха. – Нет, мам, не говорила! – Парень уперся руками в бока, закидывая вафельное полотенце себе на плечо. – Значит, сейчас говорю, – передразнила сына Инко. – Поставь просто четвертый набор посуды и не спорь. – Ладно, – шумно выдохнул Изуку, сдувая упавшую на лоб челку. – Надеюсь, что, когда гости придут, ты станешь поспокойнее, – пробубнил себе под нос омега. Звонок в дверь. Мидория прихорашивался в своей комнате перед зеркалом – мама заставила нацепить рубашку и брюки, а в это время Инко суетливо просеменила к надрывающемуся домофону. Изуку же внимательно разглядывал свое отражение: в грязь лицом он ударить не хотел, все-таки на кону отношения его мамы с альфой, а значит, омега был просто обязан произвести хорошее впечатление на гостей. Из прихожей до парня доносились неразборчивые голоса, видимо, приветствующие друг друга, но на их фоне особенно выделялось радостно-услужливое щебетание Инко. «О, как старается! А минут пятнадцать назад аж рычала на меня. Ну-с, посмотрим, кого там матушка сумела покорить». Поправляя на ходу зеленую в белую клетку бабочку под воротником, Изуку торопливо выскочил из комнаты, цепляя слухом последнюю фразу матери: – Бог ты мой, Шинсо-кун, как же все-таки ты похож на маму! – восторгалась Инко, разглядывая сына своей возлюбленной и краем глаза замечая подоспевшее вовремя собственное чадо. – Изуку, чего ты так долго? А чего не причесался? – цыкнула женщина, поправляя взлохмаченные локоны. – Знакомься, Изуку, – это Ран Шинсо и ее сын Хитоши. – Очень приятно… – Омега протянул руку альфе своей мамы, но не сводил взгляда со второго гостя, который, к слову, совсем не выглядел удивленным. – Изуку Мидория. – Да не нервничай ты так, Мидория-кун, – гостья добродушно улыбнулась, пожимая в ответ тонкие пальчики, – мне тоже очень приятно с тобой познакомиться. Хитоши мне все уже рассказал. – Что он рассказал? – Инко непонимающе переводила взгляд с растерянного сына на все еще стоящих на пороге альф. – В чем дело? – Да уж, я понимаю, в кого Мидория-кун такой нервный, – усмехнулась Ран, деликатно прикрывая рот ладонью. – Так ты действительно не в курсе? Наши с тобой мальчики, Инко, учатся в одной школе и даже общаются друг с другом. – Правда? – чуть громче нужного удивилась омега. – Изуку, почему ты мне ничего не рассказал? – беспокойным голосом спросила Инко, обращаясь затем к Ран. – Он никогда мне ничего не рассказывает, даже не знаю, как он учится и что у него в школе происходит! Изуку, ну как ты мог меня не предупредить? – Да я и сам не знал. – Омега все еще не мог прийти в себя от потрясения. – А чего это мы в коридоре стоим? – спохватилась Инко. – Ран, Шинсо-кун, давайте сюда свои пальто. Изуку, проводи гостей на кухню. – Да, конечно… – Парню казалось, что его голос противно скрипел на всю квартиру. – Пройдемте за мной, Шинсо-сан. Мидория вежливо приоткрыл гостя дверь на кухню, пропуская вперед Ран, а когда мимо омеги проходил Хитоши, Изуку не удержался и нарочно наступил тому на ногу, прожигая обиженным взглядом дырку в удаляющейся спине. Альфа сделал вид, что не заметил этот досадный инцидент, но Изуку был уверен, что на лице семпая мелькнула ухмылка. К тому моменту, как все четверо уселись за стол, до Мидории дошло, что кое-кто непонятно зачем несколько месяцев его дурил, но внешне омега держался достойно, объяснив матушке и ее альфе, что он был крайне удивлен приходу в его квартиру председателя студсовета, который к тому же оказался сыном маминой подруги. Изуку даже и не обманул их, просто умолчал пару несущественных деталей, например, о своей влюбленности в Хитоши. И весь последующий вечер проходил в целом спокойно, если не считать того, что за чистой улыбкой Изуку скрывались пинки под столом – омега пару раз зарядил сидящему напротив альфе по коленке. После очередного мстительного удара Хитоши встал из-за стола, извинился за необходимость отлучиться, чтобы кому-то позвонить, и вышел в коридор, а спустя пару минут в кармане Мидории завибрировал мобильник. ХХ/ХХ/ХХХХ 19:23 От кого: Орбит без сахара В первый учебный день встречаемся на месте вместо третьего урока. Тогда и поговорим. И хватит пинаться, чучелко. Изуку ничего не ответил, но терроризировать ноги семпая в тот вечер перестал. «Так, а третьим уроком у меня будет физика. Ее прогуливать нежелательно». Однако в школе дилемма исчезла сама собой и, не мучая себя угрызениями совести, Изуку на перемене после второго урока несся на восточную лестницу, где сразу развалился на ступеньках, скинул Хитоши сообщение, что он на месте, и принялся нервно постукивать ногой в томительном ожидании, пока, наконец, на коленки не прилетела заветная банка из автомата с напитками. – Латте не было, я взял мокко. Подвинься. – Хитоши по-хозяйски плюхнулся на ступеньку, будто она была им приватизирована, и дернул «ушко» металлической банки с американо. – Да мне все равно. Кофе из автомата одинаково невкусный. – Зачем тогда пьешь? – От халявы грех отказываться, – пожал плечами омега, прикладываясь губами к банке. – И то верно, – усмехнулся альфа и замолчал. Первым тишины не выдержал Изуку: – Давно знаешь? – Прилично. – Хитоши даже не стал уточнять, о чем говорит Мидория: и так все было понятно. – До или после нашей первой встречи на крыше? – После. Сразу после. Зашел к матери на работу, встретил там медсестру – одно лицо с тобой. Сначала фамилию узнал и понял, что вы родственники, а потом мама проговорилась, что они с этой медсестрой в отношениях уже полгода как. – Почему не сказал? – Изуку сам не мог понять причину, но смотреть на Хитоши ему сейчас не хотелось. – А ты думаешь, такие вещи нужно узнавать от малознакомых старшеклассников? – Альфа легонько стукнул Мидорию кулаком по плечу. – Отношения наших родителей – это отношения наших родителей. – Гениально, – хмыкнул омега. – Не перебивай. – Шинсо глотнул горький кофе и еле заметно поморщился. – Если бы твоя мать считала нужным рассказать тебе все в начале семестра, то она бы так и сделала. Не мне было это решать. К тому же какая разница? На нашу дружбу это никак не влияет. Поджав под себя ноги и уткнувшись подбородком в сложенные на коленях руки, Изуку тоскливо смотрел на лестничный пролет, понимая, что Хитоши, в общем-то, прав. А что поменялось-то? Ну, встречаются их мамы, и что с того? Родственниками это их не делает, а у мам так вообще, может, ничего и не сложится, тогда и с семпаем встречаться будет не зазорно. Мысленно омега дал себе пендаль за то, что в глубине души он надеялся, что из отношений Инко и Ран ничего не выйдет. «Какой же я все-таки эгоистичный мудак». И все вернулось на круги своя. Инко, будучи дома, больше не пряталась и открыто беседовала вечерами с Ран по телефону, а когда оставалась ночевать у нее, не прикрывалась внезапно навалившейся сверхурочно сменой. И Изуку слукавил, если бы сказал, что не рад за матушку, – женщина уже разменяла пятый десяток, а так и не познала счастье замужества, оставаясь верной только своему ненаглядному сынишке. Но парень свято верил, что мама сможет понять его, когда – и Изуку даже не ставил это под сомнение – он начнет встречаться с Шинсо, и одобрит их отношения. Скорее всего, будет неловко, если мать и сын из одной семьи будут состоять в паре с матерью и сыном из другой, но если все счастливы, то к этому можно привыкнуть. Вопрос теперь в другом: когда признаться в чувствах Хитоши? А может, он первый откроется омеге? Изуку стал замечать, что знаки внимания со стороны альфы участились, и если раньше, случайно встречаясь в коридоре, они делали вид, что незнакомы, то теперь Шинсо всегда провожал омегу взглядом, а иногда и открыто махал ему рукой, расплываясь в улыбке, чем вызывал недоумение у непрестанно вертящихся вокруг него поклонников. И как раз эта категория школьников и смущала Мидорию. Он так и представлял, как они с Хитоши начинают встречаться, об этом узнает вся школа, а потом, как в самых дешевых драмах, злобные завистливые омежки начинают гнобить счастливого главного героя, сумевшего покорить их кумира. И ведь Шинсо уже даже рядом не будет, потому что его выпуск не за горами! Фантазия Изуку так бы и продолжала накидывать его впитывающему всякий бред, как губка, разуму идеи второсортных сценариев про травлю в школе, если бы он не смог поймать себя на единственно нужной мысли – выпускной. До него осталось всего ничего, можно и потерпеть до церемонии, а потом уже признаваться в своих чувствах. Тогда все эти текущие омежки даже и не узнают, что их идеальный «президент» уже занят. «Так-то, сученьки!» – самодовольно поражался Изуку своей гениальности. К сожалению, грандиозные планы имеют обыкновение не сбываться. План Мидории, например, дал сбой за пару недель до выпуска Хитоши из школы. Когда все тесты были успешно сданы – Изуку хоть и прогуливал занятия, но это не мешало ему нагонять программу дома, – омега переступил порог квартиры, где его уже поджидала Инко, которой впервые за долгое время, наконец, позволили уйти в отпуск. – Мам, я дома! – Парень торопливо сбрасывал ботинки. – Сегодня вывесили результаты, я вошел в тридцать лучших по школе! Может, сходим куда-нибудь отметить? – Я и не сомневалась, мой хороший! – Маленькими шажками женщина просеменила к сыну и крепко-крепко его обняла, не оставляя без внимания то, как подрос ее мальчик. – Так тобой горжусь! Давно они так не обнимались. Изуку даже и не заметил, как изменилась его мама: еще год назад она была низкой и полноватой, как кубышка, а сейчас то ли от стресса, то ли от желания выглядеть лучше перед любимым человеком, заметно похудела и выглядела еще более хрупкой, чем раньше. «Матушка так старается. Никогда еще не видел ее настолько очаровательной». – Спасибо, мам. Так что? – мальчик отпрянул от женщины. – Куда пойдем? Как насчет итальянской кухни? – Мне нравится. – Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что матушка что-то хочет сказать. – Изуку, мы можем сначала поговорить? – Конечно. Может, на кухню пройдем? А то в коридоре… – Да-да, конечно! Идем, сынок! – Инко и Изуку проследовали по коридору и разместились за кухонным столом. – Изуку, сынок… – Каждый раз, когда Инко сильно нервничала, она начинала запинаться и теребить пальцами края одежды. – Тебе же нравится тетя Шинсо? – Да, – протянул парень, непонимающе косясь на мать. – А еще мне не четыре года, так что можешь говорить напрямую. – Для меня ты всегда будешь маленьким мальчиком, – ласково улыбнулась Инко. – Так значит, она тебе нравится? А ты бы хотел видеть ее чаще? Понимаешь, Изуку, твоя мама… – Маман, повторюсь, мне не четыре, – нахмурился Мидория, деловито скрещивая на груди руки. – Можешь говорить со мной, как со взрослым, я все понимаю. – Дело в том, что мы с Ран… – женщина уже почти дырку в блузке протерла. – Мы с ней… Изуку, если ты против, то ничего, конечно, не будет, но мы решили… – Решили жить вместе? – Парень не был таким же стеснительным, как Инко, поэтому, поняв, о чем идет речь, он решил помочь. – Я даже не знаю… как сказать, что я за тебя очень рад. Как я могу быть против? – Нет, Изуку, ты не понял, – внезапно перебила сына женщина. – Вчера Ран сделала мне предложение, и я согласилась, но… Но я была так счастлива и даже не подумала про тебя, а ведь сперва нужно было обсудить это с тобой. Прости, дорогой, что все это так внезапно, я и сама не предполагала, не ожидала от Ран. Женщина продолжила что-то лепетать, но Изуку ее уже не слышал. Согласиться на свадьбу? Да черта с два! Зачем им вообще жениться? Дети у них и так есть, сдалось им дурацкое свидетельство о браке! А у Изуку, между прочим, вся жизнь впереди, и он не намерен ее профукать. Ни Инко, ни Ран не решатся вступить в брак помимо воли детей, а уж они с Хитоши точно благословение не дадут. – Изуку, я так полагаю, тебе нужно все обдумать? – женщина мягко взяла мальчика за локти. – Давай обсудим все в другой раз. – Мам, – юноша не гордился своим чересчур резким тоном, – тебе не кажется, что вы торопитесь? Вы едва год в отношениях состоите, какая еще свадьба? – Когда тебе уже за сорок, ты не можешь не торопиться, потому что боишься попросту не успеть. Может, со стороны и кажется, что мы принимаем решения в спешке, но я ждала этого слишком долго. Я мечтала о свадьбе, когда еще была в твоем возрасте, и наконец… Прости, милый, не хочу на тебя давить всем этим. Ты не должен соглашаться, только потому, что я так хочу. «Мама, когда ты так говоришь!.. Как вообще можно принять решение?». Инко оставила сына на кухне и удалилась к себе в комнату, но омега успел заметить болезненный блеск в ее глазах. «Я не поведусь на слезы. Речь же идет о браке, а не о том, что съесть на ужин, нельзя решать только из жалости. Пойду и скажу ей, что я против. Ничего, поживут в гражданском браке, не страшно». Мидория бодрым шагом зашел в комнату матери и замер как вкопанный на пороге – женщина сидела на краешке кровати, понурив голову и прикрывая ладонью лицо. Тряхнув головой, Изуку принял твердое решение отговорить маму от идеи выходить замуж. Парень встал перед ней на колени и обхватил ее руки своими. – Мам, мне правда нравится тетушка Шинсо, я за тебя безумно рад. И честно, я уже давно не видел тебя такой. Ты, может, и не заметила, – Изуку уткнулся носом в ноги Инко, – но ты краситься на работу начала! И ты потрясающе выглядишь, мам, серьезно! Но я просто думал, что мы и вдвоем… – Юноша почувствовал, как на его щеку что-то капнуло, и его обеспокоенные глазки забегали. – Мам, ты чего? – Прости. – Инко быстрым движением вытерла мокрую дорожку, сбежавшую по лицу. – Я же сама сказала, что если ты не одобришь, то ничего не будет, но… Наверное, в глубине души надеялась, что ты, как и Хитоши-кун, будешь рад за нас. Думаю, нам нужно повременить с этим. – Что? – У Изуку внутри что-то дрогнуло. – Хи… Шинсо-семпай уже знает? – Ран еще вчера ему все рассказала. – А он? – Это же Хитоши-кун, – Инко улыбнулась, зажмуривая влажные глаза. – Как только услышал новость, кинулся к Ран, подхватил ее на руки и закружил. Оказывается, это он надоумил ее не мешкать и сделать мне уже предложение. – Он? – растерянно пробормотал Изуку. В чем дело? Почему Хитоши это сделал? Неужели он не понимает, что если они станут семьей, то для них уже не будет возможности стать парой? В голове друг друга стремительно сменяли картинки: вот они хохочут на крыше, вот альфа бережно приобнимает омегу за плечи, вот они обмениваются неловкими взглядами в коридоре, и Изуку смущенно отводит взгляд. Для Хитоши это совсем ничего не значило? Или же для Мидории это значило больше, чем есть на самом деле? Изуку же был до мозга костей уверен, что это не просто иллюзия, построенная его влюбленными разумом и сердцем. И что теперь? Неужели Шинсо готов отказаться от их будущего ради своей мамы? – Мам, – робко начал Мидория, – а ты уверена, что Шинсо-семпай… Что он не против? – А-а-а, – понимающе протянула Инко, – Изу, ты боишься, что он не примет тебя как младшего брата? Не беспокойся, он наоборот очень рад. Сказал, что вы уже нашли общий язык, так что мы сможем жить большой дружной семьей. И снова парень выключился из разговора. Юное горячее сердце металось из одного угла в другой, пытаясь угнаться за разумом, переосмысливавшим весь первый год старшей школы. Изуку отказывался верить, что Хитоши мог так легко согласиться на эту свадьбу. Более того, что он мог убедить свою мать сделать первый шаг. Но на самом деле – Изуку не хотел это произносить даже про себя – он отказывался верить, что альфа, тот самый «Шинсо-семпай», президент школьного студсовета, который стал первой любовью омеги, никогда ничего к Мидории не испытывал. Вообще. Кохай, друг, «младщий братик», но не возлюбленный. «Так если у меня нет шанса, то… Моя мама его точно заслуживает». – Изу, спасибо, что честно мне сказал. – Инко приобняла стоящего перед ней мальчика. – Нам с Ран совсем не обязательно жениться, мы с тобой всю жизнь прожили только вдвоем, у нас хоть и маленькая, но счастливая семья. – Нет, мам, ты не поняла. – Слова давались легко, но уверенности в голосе пока не было. – Я беспокоился, что Шинсо-семпаю будет неловко. – Ложь. Но это уже значения не имеет. – Если он не против, значит, все в порядке. – Ничего не в порядке. Изуку произносил предложение за предложением на автомате, надеясь, что потом об этом не пожалеет. – Мам, я безумно рад, что ты нашла свое счастье, и если для тебя важно, чтобы мы все стали семьей… Инко, издав непонятный полустон-полувздох, обхватила сына за шею и уткнулась ему в плечо. «Это мама. Раз она счастлива, я не имею права ей мешать. А я… А у меня вся жизнь впереди. Может быть, еще встречу свое счастье. Когда-нибудь. Да и не смогу я без угрызений совести жить, зная, от чего маме пришлось отказаться из-за меня». – Изу, так ты?.. – Да, мам. Я не против. Даже не так. Я счастлив, когда счастлива ты. Поэтому звони тетушке Шинсо, обра… – Изуку даже не успел договорить, как Инко вжалась в своего сына. – Спасибо, Изу, спасибо, – шептала Инко, перебирая пальчиками форменный пиджак. – Только, мам… Ты не против, если я фамилию свою оставлю? Какая-то непонятно за что цепляющаяся надежда все еще жила в неутомимом сердечке. «Если я когда-нибудь и стану Шинсо, то только если выйду за одного из них замуж! А до тех пор я есть и буду оставаться Мидорией!». Крепко вцепившись в растроганную до слез женщину, припавшую к груди сына, Мидория позволил уголкам губ ненадолго опуститься, а затем натянул счастливую, но как будто бы чужую улыбку, понимая, что эта подделка будет украшать его лицо долгие месяцы, если не годы. Свадебная церемония была весьма скромной: как бы Ран ни уговаривала Инко пригласить кого ни попадя, омега безапелляционным тоном заявила, что она со своей стороны хочет видеть только сына и была бы благодарна альфе за взаимную любезность. Но на платье женщина согласилась – все-таки в такой значимый в жизни день нельзя щеголять в заурядной одежде. Так оно и вышло: Ран, чья точеная фигура идеально смотрелась в легком брючном костюме, и выделяющаяся на фоне белого платья розовощекая Инко обменялись клятвами и скрепили свой союз на глазах у сыновей, наблюдавших за рождением новой ячейки общества со скамьи. Хитоши придвинулся к своему теперь уже младшему брату, наклонился и прошептал что-то о том, как счастливы их мамы. Изуку же нервно дернул головой, пытаясь согласно кивнуть, и притворно улыбнулся. Поспешно собрав вещи, Инко с сыном переехали в частный дом Шинсо. Изуку не уставал про себя поражаться, зачем вообще семье из двух человек нужно было содержать такую махину, но, признаться, жилье выглядело роскошно. Хитоши услужливо показал омеге его новую комнату, находившуюся в считанных метрах от его собственной спальни. «Я тут ненадолго», – подумал про себя Мидория, сбрасывая на пол пару небольших сумок, и притворно улыбнулся. Летом семейство Шинсо, среди которого «белой вороной» затесался Мидория, наотрез отказавшийся менять фамилию, отправилось в долгожданное путешествие на море. Омеги, видевшие ранее бескрайнюю водную гладь только в кино и на картинках, словно окрыленные летали по набережной и восторженно наблюдали за мелькающими вдалеке белоснежными «барашками», забавно водя носами и вдыхая прохладный морской бриз. И если Инко, опираясь на витиеватые перила, оборачивалась на Ран и звонко смеялась, одним взглядом выражая глубокую благодарность альфе за этот замечательный отпуск, то Изуку довольствовался тем, что смотрел спустившемуся в самоволку на пляж Хитоши вслед и мучился желанием кинуться за ним вдогонку и повиснуть у того на шее. А когда вечером братья оставили мам наедине и отправились гулять по ночной Нахе**, Мидория не мог не уловить едва заметное теплое чувство в груди, понимая, что окружающие воспринимают их, как пару, уморительно спорящую о том, какой магнитик будет лучше смотреться на холодильнике. Перед тем, как вернуться в отель, альфа уговорил омегу взобраться на пирс и сделать совместное фото. И Изуку вдыхал приятно обжигающую пазухи перечную мяту и притворно улыбался. Когда Мидория перешел в последний, выпускной класс, на один из семейных ужинов Хитоши привел маленькую круглолицую омежку, с которой, как оказалось, он поддерживал романтические отношения уже почти год. Изуку, как только увидел эту мнущуюся на месте девчушку, сразу мысленно одарил ее рядом не особо лестных эпитетов, но наружу выйти своей ядовитой ревности не позволил, оказывая гостье самый любезный прием. И в то время как Хитоши представлял семье свою появившуюся ниоткуда «Очако Урараку», Изуку затаив дыхание смотрел на покрытые легким румянцем щеки брата, не припоминая ни одного случая, чтобы он сам заставлял этого альфу так краснеть, и притворно улыбался. После выпуска не без помощи Хитоши Изуку смог убедить матерей, а в особенности тетушку Шинсо, которую мамой он называть так пока и не привык, чтобы ему позволили жить отдельно. Омега не думал о финансовой подоплеке самостоятельной жизни, не думал о том, как одиноко ему будет жить в родной квартире, не думал, как будет скучать по нему Инко – его заботила лишь одна мысль: «Бежать. Бежать быстрее из этого дома. Бежать и оставить позади все, что не давало покоя так долго». И он сбежал. Не готовился к переезду, не паковал сумки и коробки, не закупался продуктами и бытовыми предметами – он просто свалил в свой рюкзачок несколько вещей первой необходимости, схватил ключи и, поцеловав на прощание родителей, унесся к ожидающему его такси, которое стремительно умчало его навстречу новой жизни без постоянно мельтешащего перед глазами напоминания о том, насколько Изуку, черт побери, удачливый человек. И вот, когда омега переступил порог своей обители, он смог широко улыбнуться так, как не делал этого со времен учебы на первом году в старшей школе. Наконец-то. Правда, уже спустя неделю было совершенно ясно, что бегство не является панацеей. Мидория наивно думал, что, живя со своим возлюбленным на одном этаже в комнатах, разделяемых только ванной, они были максимально близки друг другу и что если это расстояние существенно увеличить, то и чувства со временем поутихнут, как это и происходит обычно с первой любовью. Обломись, несчастный омега! Хитоши оказался весьма наглым альфой, занявшим роскошный люкс в отеле с непривлекательным для туристов названием – «Сердце Изуку Мидории». И к несчастью для омеги, выселение жильца из указанного места представлялось невозможным. Нет, это действительно было невозможно. И если разумом Изуку понимал, что нужно оставить это в прошлом, нужно забыть альфу и идти дальше, то омежья натура выползала наружу тогда, когда ее никто не ждал. Вот зачем Мидория решил прикинуться перед Хитоши, что он никчемный неумеха? Да, ему приятно, что альфа теперь крутится вокруг него, заботится о нем, не может и дня прожить, чтобы не позвонить омеге и не спросить, не самоубился ли еще его «младший братик». Но так отпустить прошлое становится по-настоящему невозможным. И Мидория сам загнал себя в эту ловушку. «Как забыть любимого человека?» – вбил от отчаяния Мидория в поисковой строке, надеясь получить подробную инструкцию с прилагаемыми видеоматериалами и гарантией качества. Просмотрев уже десять ссылок, омега медленно закипал от пустых советов доморощенных психологов, вещающих с легкостью волшебного пера из задницы жар-птицы о том, как на самом деле просто начать новую страницу жизни. «К черту этих профессионалов с купленными дипломами! Лучше почитаю, что рассказывают реальные люди о своих реальных проблемах», – с этими словами Изуку полез на какой-то старенький омежий форум, пестривший, однако, однотипными примитивными клише «время лечит», «займись собой – и все забудется» и прочий бред. Позабавил только один альфа с соответствующим ником alpha794, непонятно как и зачем забравшийся в комменты к посту о том, как ранимая омега подалась в веганство, чтобы пережить расставание с любимым. «Насколько стало бы проще жить, если бы омеги могли, как альфы, просто трахнуть парочку особей – и дело в шляпе». Мидория лишь хихикнул, прикинув, что предложенный способ, если бы работал в действительности, существенно облегчил бы ему задачу. Обреченно выдохнув, Изуку закрыл ноутбук и раскрутился на кресле, глядя на поплывший перед глазами потолок. Может, ничего толкового он для себя и не почерпнул, но какое-то здравое зерно все-таки поселилось в его мозгу и в скором времени должно было прорасти. Изуку, конечно, за последние несколько лет малость разочаровался в себе как в человеке, но даже так он пока не опустился до того, чтобы в течку выйти нагишом на улицу, встать посреди центральной площади на четвереньки и ждать, когда двое, трое, а может, и все десять альф буквально вытрахают из него нежные чувства к Хитоши вместе с остатками самоуважения. Отложив этот вариант в кармашек «на крайний случай», Изуку всерьез задумался о том, чтобы завести какие-нибудь отношения. Скорее всего, несерьезные. Скорее всего, мимолетные. Скорее всего, без высоких и глубоких чувств. Зато будет на кого перевести внимание. И тут Мидория призадумался – на кого? Ахиллесовой пятой очередного гениального плана омеги был тот факт, что Изуку королем выпускного бала не был, и альфы штабелями не ложились к его ногам. Да и отпустить Шинсо омега попросту не мог – привычка строить из себя неумеху, который о себе не способен позаботиться, выдавалась уже рефлекторно, как только Изуку оказывался рядом с Хитоши. В «Дыре» время от времени мелькали занимательные кадры, которых природа симпатичным лицом не обидела, но то они заняты были, то просто не обращали внимания на невзрачного паренька в углу, от которого к тому же пахло настолько приторно, что у некоторых самцов возникало острое желание запить оседавший на языке сахар. Сам Мидория к потенциальным любовникам не подкатывал: внешность – средняя, запах – ниже среднего, опыта – ноль, характер – без комментариев. Один раз Изуку даже на свидание сходил, после которого, правда, альфа на звонки не отвечал и по СМС предложил «остаться друзьями». После пары-тройки месяцев безуспешных поисков самооценка омеги упала еще на десяток пунктов, а сам он все сильнее верил, что даже если бы они с Хитоши не были связаны родством, альфа никогда бы его не выбрал. Как и все остальные. И вот когда Мидория уже совсем разуверился в себе и своей омежьей натуре, он таки смог затащить в свою постель альфу. Изуку ждал, что это будет сделано под хотя бы около романтическим предлогом и выльется, как минимум, в страстный одноразовый перепихон, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. На выходе омега получил раскатисто храпящее, занявшее всю кровать тело, которое ввалилось посреди ночи в бар и устроило там настоящий балаган. А Изуку – добрая душа – хоть и десять раз успел забыть, как зовут этого агрессивного парня, но все-таки решил отблагодарить его за то, что тот летом подвез его до дома. И притащил к себе в квартиру. А пока этот безумный в пьяном угаре скидывал с себя одежду и изрыгал нечленораздельные звуки, омега обшарил его карманы и нашел водительские права на имя Кацуки Бакуго. И, пожалуй, это было самое близкое общение Изуку с альфой, не считая Хитоши. Но с Мидории хватит: все-таки от самцов сплошь и рядом одни проблемы, а Шинсо-семпай – типичное исключение из правила. Что и требовалось доказать: этот криворукий альфа мало того что выставил омегу в дурном свете перед Хитоши, так еще и телефон свой оставил, чтоб он провалился! Мидория даже поначалу подумывал о том, чтобы продать чужой аппарат как подержанный, но, чуть поостыв, великодушно зарядил его и открыл контакты – этот идиот даже блокировку не додумался поставить – в поисках номера Каминари, чье имя омега, как ни странно, помнил. Никого с этой фамилией в списке контактов Изуку так и не нашел, зато большая часть сообщений была от неких «Блондинки Киришимы» и «Дерьмоволосого», так что Мидория быстро сообразил, что это и есть та парочка, с которой он познакомился в полицейском участке. «Да что не так с этим придурком? Вот же неймется ему меня на кофе вытащить! Хер я пойду на встречу с ним. Ха, он в позу встал? Не на того напал, мальчик! У меня хватит и упертости, и наглости продинамить тебя». Но все-таки Мидория пришел. То ли хотел уже поскорее избавиться от этого телефона, который ему «карман прожигал», то ли омега переоценил свой талант делать все всем назло, но вот он здесь. В этой кофейне. А порядком уже доставший Кацуки Бакуго вдобавок оказался еще и неуклюжим – какая неожиданность! «Господи, что еще ему от меня надо? Возьми уже железяку свою, и разойдемся, как в море корабли! Угощать он меня вздумал! Ну, ладно, ты сам напросился, угощай, раз деньги девать некуда. Еще и самоуверенный такой. Противный тип. Не нравятся мне такие. Почему все альфы не могут быть, как Хитоши? Я многого прошу, что ли?.. Он еще и младше меня!.. А образованием-то своим как понтуется!.. Какое тебе дело, чем я занимаюсь?.. Неси уже сюда хренов кофе, я домой хочу… Вот черт. Вкусный тортик притащил, зараза. И как только угадал… В смысле он чувствует?..» – и тут Изуку переклинило, а все мысли словно битой вышибло. Почему из всех именно он… Инко часто рассказывала маленькому Мидории, что «вишенка в запахе цветет для одного особенного альфы». Конечно, омега не верил в эти сказки про истинных, но все равно относился к скрытой от всех части своего аромата по-особенному, а тут… А тут нарисовался странный самец, на раз-два почуявший сокровенные вишневые нотки, и что теперь Изуку делать должен? Мидория решил, что для него же будет лучше, если Бакуго, как ураган, ворвавшийся в его жизнь, просто покинет ее и не будет зря сбивать мальчика с толку. Да, так будет лучше. Вот только стоило альфе сказать, что ему нравится сладкий запах омеги, как Изуку почувствовал, что меньше всего ему хочется увидеть в этот момент свое лицо, предательски горевшее от слов не того человека. А зачем Мидория обменялся с Бакуго номерами, он и сам не знал. Кацуки исчез с радаров. «Странно. А я-то думал, что нравлюсь ему. Это ж очевидно. Хотя когда-то мне было ясно, как день, что Хитоши запал на меня, и чем все закончилось… Наверное, криворукий тоже во мне разочаровался. Что ж, не больно-то и хотелось. Да и как будто я бы продолжил с ним общаться…». Только Изуку смирился с тем, что новая страница его жизни начинается не здесь, как все изменил звонок Каминари. «Ладно уж, схожу на вечеринку. Смотрю, Бакуго не в курсе, что его друг у него за спиной такое проворачивает. Ничего, переживет как-нибудь мое общество. Еще и подарок дарить надо. Так, посмотрим кому… Момо Яойо… Яойоро… Божечки, этой девочке замуж срочно надо и фамилию поменять, а то это ж кошмар какой-то, я все пальцы переломаю, пока буду ей открытку подписывать. Интересно, а кто достался Бакуго?». Тем временем Мидория все больше и больше убеждался в том, что вся его жизнь – одно сплошное неудачное совпадение. Вот каковы были шансы, что родители устроят семейный прием в тот же день, что и вечеринка? Изуку отмазывался, как мог, но Хитоши пообещал приятный сюрприз, поэтому отказ не принимался. «И что он на этот раз выкинет? А может?.. Может, Очако все-таки его настолько достала, что он решил порвать с ней? Его терпению, конечно, сам Далай-лама позавидует, но и оно не вечно, наверное». Да уж, от души сюрприз, братец! Омега сидел за общим столом и аж выронил палочки в общий горшок с набе***. Он не ослышался? Беременность? Свадьба? Ну уж нет! Это слишком! Парень залпом выпил отведенный ему бокал шампанского и, натужно поздравив обручившуюся парочку и извинившись, поспешно выбежал из дома, оправдывая себя тем, что он уже опаздывает на вечеринку. Видимо, что-то с этим Кацуки Бакуго все-таки не так, иначе откуда у столь жуткого персонажа столько милых и приятных в общении друзей? Альфа определенно ждал прихода Изуку. То, как он его встретил, как помог ему с верхней одеждой, как таскался за ним по всему дому… Мидория, конечно, еще после случившегося с Хитоши не доверял своей омежьей натуре, но инстинкты так и завывали в нем, сообщая о подходящей кандидатуре самца на горизонте. А что если… Нет, он не будет кидаться на первого встречного только потому, что тот как-то по-особому на него посмотрел! Но свадьба Шинсо… Как же все это давит! О, боги! Кажется, Бакуго будет дарить ему подарок! Интересно, что он ему приготовил? Наверняка какой-нибудь сертификат или деньги – это очень в духе Бакуго. Но… Пони? Дайфуку? Корона? Внезапно Изуку почувствовал такой прилив… Впервые за долгое время Мидория чувствовал себя, как омега. Обычный омега, за которым ухаживает обычный альфа. Все ровно так, как и должно и быть. Ей-богу, если бы это был Хитоши, то Изуку бы сразу… Только это не Хитоши. А, была не была! «Я сделаю это. Он на меня точно запал. А я… Ничего серьезного же, да? Повстречаемся, потом разойдемся. Потом еще пара таких же ребят, и Хитоши канет в лету. Я сделаю это, я точно сделаю это». – Поэтому…не хотел бы ты со мной встречаться? Все, обратной дороги нет. И Мидория собой доволен – наконец-таки он смог сделать этот шаг. А на утро, когда омега проснулся и понял, что произошло прошлым вечером, все, о чем он мог думать: «Что я наделал?».