Идти дальше

Кацуки точно знал, что видит сон. И даже, как ему казалось, чувствовал прохладный песок, в котором увязали ноги. Так себе ощущения. Альфа повертел головой по сторонам, рассчитывая найти тревожную кнопку, чтобы проснуться, или на крайний случай выключатель, потому что зона видимости в той местности, где он оказался, составляла ноль целых и хер десятых. И не в том смысле, что тут туманность повышенная или сейчас ночь, – нет, тут элементарно не видно не зги. Лишь одна непроглядная темень. «И куда идти дальше?» – нервничая, размышлял про себя Бакуго, боясь сделать шаг. Для верности альфа ущипнул себя за руку – ничего. Он не только не проснулся, но даже боли не почувствовал. Парень потоптался на месте, зарываясь в песок по щиколотку, резко дернул себя за ухо и от отчаяния плюхнулся на попу, складывая ноги по-турецки. На этой ноте инженерная смекалочка дала сбой. «И что? Мне так до самого будильника куковать? Ладно, выбирать не приходится», – храбрился альфа, чувствуя, как тело перестает его слушаться. Все нервные окончания словно бросили на лед, конечности сковывал паралич. Попытка расправить ноги и подняться закончилась падением щекой на землю, и несколько песчинок залетели на рефлекторном вдохе прямо в легкие. Те будто оказались набиты камнями и отяжелели, не давая не то чтобы встать – даже разогнуть спину. Уперевшись ладонями в песок, Кацуки попробовал отжаться, но прогнанные через десять соковыжималок мышцы не подчинялись хозяину. А когда у альфы, наконец, получилось оторвать корпус от земли, ему на затылок упал потолок. Бакуго схватился за голову. То ли его самого так трясло, то ли песок под ним ходил ходуном. Барабанные перепонки норовили взорваться – воздух пронзил ультразвук. Охваченный паническим страхом альфа шарил вокруг себя руками. Он и сам не знал, что искал: все, о чем он мог думать, – это о том, что ему конец. Лишь бы не перестать дышать, лишь бы не перестать дышать… Последняя судорога сковала тело, и Кацуки, собрав оставшиеся силы воедино, рывком перекатился на спину, делая первый свободный вдох. Над собой альфа увидел небо. Прекрасное звездное небо, которое он и мечтать не мог увидеть. Головная боль никуда не исчезла, но зато парень мог контролировать свое тело. Проверяя себя, Бакуго пошевелил пальцами сначала одной руки, затем – другой, стараясь прочувствовать каждую фалангу. Все конечности с легкостью поддавались, словно альфа так спокойно и лежал. Носовые пазухи неприятно обжег соленый воздух. Кацуки завалил голову набок и услышал шум прибоя. Где-то там была вода. Море, океан – неважно. Поднявшись на четвереньки, Бакуго пополз вперед. Шаг, второй, третий. Он явственно чуял витающий повсюду легкий аромат бриза. И водорослей. А ведь буквально несколько секунд назад всего это не было. Кацуки шел и шел, иногда срываясь на бег, но море все ускользало и ускользало от него, как причудливый мираж. Где он, черт возьми? Выдохнувшись, альфа упал на колени. Куда дальше? Впереди точно что-то есть. Сзади – Бакуго обернулся – точно ничего нет. Ни шума, ни запаха – сплошной мрак. А справа… На самом деле юношу окружал обычный пляж. Бесконечный, но пляж. Или пустыня – ничего же не видно. Чуть ли не хныча от безысходности, Кацуки пытался найти хоть что-нибудь, что поможет ему отсюда выбраться. Хоть кого-нибудь. Альфа то и дело кидался то в одну, то в другую сторону, но первобытный животный страх не позволял ему определиться с направлением. Покончив с метаниями, Бакуго вновь грохнулся на землю. Все, с него хватит. Нет смысла стараться покинуть это место – это невозможно. Остается только сидеть и ждать. Когда-нибудь наступит утро, и Кацуки проснется. Бакуго пробовал копать. Не для того, чтобы через центр Земли перебраться на другую сторону планеты, а чтобы добраться до мокрого песочка и хотя бы построить куличики или замок. Вот только на метровой глубине никакой воды и в помине не было. Вариантов немного, поэтому Бакуго копал и копал, пока сам целиком не оказался в яме так, что лишь одна голова торчала наружу, не переставая крутиться из стороны в сторону. «Кажется, я только что выкопал себе могилу. Молодец, Кацуки, так держать», – ухмылялся парень, мысленно давая себе наотмашь оплеухи. – Какого рожна ты туда залез? Услышав знакомый голос, Бакуго обернулся и поднял голову. – Дерьмоволосый? – прошептал Кацуки, не веря собственным глазам. – И ты тоже тут? Но как? – Более тупого вопроса я от тебя еще не слышал. Ты вылезать собираешься, или, – Киришима ногой сбросил небольшую кучку песка в яму, – тебе и так норм? – Не норм. – Бакуго протянул руку вверх, не сомневаясь, что товарищ поможет ему выбраться. – Будешь должен, – усмехнулся Эйджиро, заваливаясь назад и падая на песок. – Спасибо, – буркнул альфа, отряхиваясь и нервно поеживаясь от пристального взгляда красных, таких похожих на его собственные глаз. – А ты… Ты ведь тоже?.. Короче, я сам уже не уверен, но… Ты спишь? – Ты о чем? – Или ты просто снишься мне? Хотя будет странно, если ты мне ответишь. – Единственный странный тут – ты. – Киришима наклонился и вдумчиво посмотрел на лицо друга. – Какой-то ты нервный. Иди голову остуди, – Эйджиро легонько пихнул Кацуки в ту сторону, откуда шел шум прибоя. – Как?! – рявкнул Бакуго, спотыкаясь об кочки. – Тут, блин, кругом один пе… – Альфа застыл, приметив, как чуть поодаль в темноте то появляются, то исчезают блеклые светлые полосы. – Песок? Дальше своего носа совсем не видишь? – съехидничал Киришима, хлопая Кацуки по спине. – Но там же только что ничего не было! – Теперь Бакуго не сомневался: метрах в десяти от него туда и обратно бегали волны, сверкая пенными барашками. И пускай черные, как смоль, бескрайние воды все еще пугали неизвестностью, хотя бы было ясно, что там дальше есть что-то, кроме безнадежной тьмы. – Да это просто издевательство! – Больше всего сейчас альфе захотелось что-нибудь пнуть, но, как назло, ничего подходящего под ногу не попалось. – Так ты туда? – Зачем? – насупил брови Кацуки, не переставая вглядываться в кромешную темноту перед собой. – Понятия и не имею, – пожал плечами Киришима, неожиданно принимаясь хихикать в кулак. – Чего зубы скалишь? – Короче, я пошел. – Эйджиро резко выпрямился, и улыбка исчезла с его лица, будто ее там и не было вовсе. – Надумаешь – догоняй. – Альфа показал другу язык и помчался вдоль берега, сверкая босыми пятками. – Стой! – Кацуки кинулся вслед. – Куда почесал, Дерьмоволосый?! Стой, блять! – Альфа недоумевал, как у Эйджиро так резво получается скакать по песку, когда он сам в нем словно по колено утопал и не мог толком переставлять ноги. – Да подожди же ты! А то леща получишь! – Догони сначала! – язвительно бросил через плечо Киришима, и не думая останавливаться. Но как бы Бакуго ни пытался ускориться, песок под ногами с каждым шагом становился все более похожим на цемент – таким же жидким и тягучим. Ступни увязали в нем чуть менее чем полностью, и до Кацуки дошло, что еще чуть-чуть – и он упустит товарища из виду. Своего собственного тяжелого дыхания альфа не слышал – клокот в груди заглушал все посторонние звуки. – Ты скоро там? – Киришима наконец застыл на месте и обернулся, посмеиваясь над потугами товарища, с трудом поднимающего ноги. – Эйджи, мог бы ему помочь, – недовольно пробурчал Каминари, выныривая из-за спины любимого. – Да он и без меня прекрасно справляется. Заметив своего второго соседа, Кацуки и сам замер. На пальцах друзей поблескивали парные золотые кольца, насмешливо стреляя прямо в глаза бликами обычного человеческого счастья. Киришима бережно укрывал своего омегу от нагоняемых прохладной ночью вихрей. Парочка стояла и миловалась, совершенно позабыв о стоящем неподалеку Бакуго. Смотревший на них с доброй тоской альфа не мог не заметить, что перед ним уже не просто его друзья, а самая настоящая семья. – Ребят! – Кацуки сложил пальцы колечком и пронзительно свистнул. Он попятился назад, проваливаясь во вновь сыпучий песок, и понял, что до друзей он так бы и не добрался. – Не ждите меня! – Немного помявшись, альфа полушепотом добавил: – Мне с вами не по пути. Крутанувшись вокруг себя, Бакуго шагнул вперед и чуть не шлепнулся носом в выкопанную им самим же яму. Чудом удержавшись на самом краешке, он плюхнулся на попу и настороженно обернулся. За спиной никого не было. «Что за черт? Метров пятьсот-то я точно пробежал!» – сокрушался альфа, пытаясь сообразить, как он оказался в исходной точке. Кацуки задумчиво сощурил глаза. Если позади него остались Киришима с Денки, что или кто ждет его в противоположном направлении? В томительном ожидании альфа провел не один час. Он долго всматривался вдаль, но ничего, кроме линии соприкосновения бескрайних песков с темнотой, не видел. А что он надеялся там разглядеть? Светлое будущее? Может, где-то там мечется его внутренний зверь, который воет, подзывая хозяина? Бакуго пытался представить, что он увидит там, впереди. Но даже смутные образы не маячили на горизонте. Перед глазами застыла пустота. Такую же пустоту альфа чувствовал, когда умерла Мицуки. Пустота. Уж лучше обратно в яму залезть, чем снова это пережить. Нет, туда Бакуго не пойдет. Ноги его туда не несут. Альфа неспешно поворачивает голову, ощущая, как соленый воздух обжигает кожу. Море. Какой нормальный человек ступит в темные воды и поплывет никуда, к горизонту, за которым его ждет только неизвестность? Покосившись через плечо назад, Кацуки приметил вырытую им самим яму – получается, это единственный выход? Неспешно подойдя к кромке воды, Бакуго замер, наблюдая за тем, как ступни помаленьку утопают в нагоняемом волнами песке. Глаза слезились от усилившихся порывов ветра, предзнаменовавших надвигающийся шторм. Первая волна полоснула колени альфы, следующая – намочила бедра, третья – обдала холодом пояс. Кацуки испуганно вышел из воды, отступая от нападающих на него, брызгающихся белоснежной пеной хребтов. Нет, Бакуго не хочет идти назад. Море. Если он будет плыть и плыть, то рано или поздно из-за края синевы появятся лучи солнца, освещая путь. Где-то там вода заканчивается, а за ней кроется правильная дорога. Может, там его конец, а может – земля, которую он готов будет целовать после длительного путешествия. Одно Кацуки прочувствовал наверняка – темнота не только пугает, но и дарит надежду. И ради этой надежды стоит идти дальше. Пока Бакуго искал в потемках души смелость сделать шаг вперед, он случайно попятился и провалился ногой в яму, утопая в зыбучем песке. Все было не так: он же хотел, хотел пойти дальше, что его держит? Отчаявшись, альфа упал на спину, почти касаясь спиной земли, но вместо колючих песчинок лопатки облепила промокшая насквозь простынь. От резкого подъема у Кацуки закружилась голова. Горло драло так, будто за гланды попал красный перец, а в носу неприятно жгло, словно парень снюхал дорожку соды. Бакуго так и не понял, что он только что видел, но одно он знал точно – он заболел. *** У Бакуго уже челюсть сводило от постоянных зевков – вот что бывает, когда полночи снится всякая дрянь. Вроде за альфой монстры не бегали, он не падал с огромной высоты, никто не умер. Этот сон был другим. Он был неприятен по-своему. И теперь ощущение беспросветного мрака бегало вверх-вниз по позвонкам, встряхивая каждые полчаса плечи. Альфа перевел измученный взгляд на время в углу экрана: через пятнадцать минут он должен быть в кабинете эйчара – та вдруг ни с того ни с сего решила пообщаться с сотрудником, «чьи коммуникативные способности самую капельку не дотягивают до нормы». Как бы медленно ни старался плыть по коридору Бакуго, с каждым шагом искомая дверь, табличка на которой буквально горела выводящими из себя двумя словами «Неджире Хадо», становилась все ближе и ближе. Миг – и Кацуки уже расшаркивается на пороге, прося разрешения войти. – О, здравствуй, Бакуго-кун! – Девушка отвлеклась от горы бумажек и откатилась на стуле на свое рабочее место. – Присаживайся, пожалуйста. – Благодарю, – сухо вымолвил Кацуки, устраиваясь в мягком кресле. – Как у тебя дела? Выглядишь неважно. – Я в порядке. Просто не выспался, – отмазался альфа, не уточняя, что его знобит с самого утра. – Как скажешь. – Задав для галочки еще пару вопросов, Неджире вытащила из лотка на столе какие-то бумаги и протянула их юноше. – На, ознакомься. – Что это? – Кацуки нехотя потянулся за документами и пробежал глазами по заголовку, якобы внимательно изучая текст. – Приказ о проведении оценки персонала. Ставь подпись, что ты с ним ознакомлен. Тестирование проходило, пока ты был в отпуске. А я только на прошлой неделе обнаружила это упущение. – Все? – уточнил Кацуки, ставя на последнем листе закорючку. – Я могу идти? – Я пришлю тебе файл с анкетой – заполни ее до конца дня. – Ага, конечно, – хмыкнул альфа, возвращая приказ. – Сама там чего-нибудь почиркай, Хадо-сан. Мне не принципиально, но желательно, чтобы потом меня за эти ответы не уволили и не упекли за решетку. – Не выйдет, дружок, – коварно сверкнула глазками девушка. – Жду анкету. Не затягивай с этим. – Ты серьезно? Хадо-сан, я же просил, даже слезно умолял не втягивать меня в эти корпоративные бредни. – У моей мамы шпиц тоже постоянно добавки просит. Только ни черта не получает. Это не моя прихоть, а приказ начальства, так что будь добр его исполнить. – Да брось, Хадо-сан, – взвыл Кацуки, – кому это вообще нужно? Это же просто формальность! – А вот и нет. – Неджире присела на краешек стола, поправляя смявшуюся юбку. – В первую очередь мне необходимо узнать, с кем из твоих родных и близких связаться в экстренной ситуации. – Я тебе и без анкеты сказать это могу. Записывай номер моего отца. – Не так быстро, Бакуго-кун. Сядь, пожалуйста, мы еще не договорили. Альфа недовольно цыкнул, закатил глаза и упал обратно в кресло. – Понимаешь, Бакуго-кун, – продолжила девушка, – это не просто анкета. Компания вполне разумно хочет получить дополнительную информацию о сотрудниках, проверить их личные качества- – Бла-бла-бла, – перебил коллегу Кацуки. – «Мы не просто компания, мы – команда. Все в нашей фирме друзья. Мы как одна большая семья». Знаю я это все. Тогата-семпай втирал мне весь этот бред, когда я только устраивался. – Ты способен просто сидеть молча? – Неджире смерила альфу надменным взглядом. – Слушаю, – буркнул Бакуго, задвигая нахальность подальше. – Замечательно. Значит, вернемся к анкете. В разделе об отношениях внутри коллектива есть вопрос: «С кем из действующих сотрудников Вам тяжелее всего найти общий язык?». Я надеюсь, мне не нужно уточнять, что твоя фамилия в ответах мелькает чаще всего. – Мне за любезничания на работе не доплачивают. – А ты думаешь, Бакуго-кун, мне за возню с такими, как ты, премию повышают? – Хадо устало выдохнула. – Послушай, я не знаю, вот этот твой хмурый образ, – девушка принялась выписывать пальцем в воздухе вензеля, намекая на сведенные к переносице брови и наглый взгляд, – это следствие каких-то детских травм или комплексов либо просто выпендреж. А может, у тебя сильно затянулся переходный возраст. В общем, завязывал бы ты с этим. Я понимаю, что вместо общения с человеком тебе проще огрызнуться, но, по-моему, тебе пора перестать от всех бегать и начать уже вливаться в коллектив. – У меня ни с кем нет открытых конфликтов, – хрипло констатировал альфа. – Похвально. Но этого недостаточно. – Мое непосредственное руководство считает достаточным, что я с работой справляюсь на «отлично». – Это не имеет отношения к предмету нашего разговора. К тому же, – Хадо ехидно улыбнулась, – я знаю, что по одному из проектов твой отдел отстает по срокам на девять дней. – Чушь, – парировал Бакуго. – Мы свою часть сдали на три дня раньше, чем положено. – «Мы» – это кто? – Я, Авасе и Камакири. – Вот об этом я и говорю. Нельзя ограничивать свой отдел только теми, кто не так сильно тебя бесит. Кроме вас троих в вашей команде еще шесть человек, которых ты почему-то не учитываешь. – Не то чтобы я так считал. – Я тебе не мамочка, Бакуго-кун, – оборвала объяснения Кацуки девушка. – И поучать тебя не собираюсь. По крайней мере, мне в целом глубоко все равно, как и с кем ты общаешься как в офисе, так и за его пределами. Но именно из-за кадров вроде тебя мне приходится отчитываться перед начальством. И пока ты создаешь проблемы мне, я от тебя не отстану. Теперь понял, как это работает? – Вполне. – Альфа поднялся, одергивая задравшиеся штанины. – Я свободен? – Да, иди. Не забудь про анкету. И пожалуйста, повзрослей уже. Бакуго хотел было что-нибудь ответить, но сдержался и, вцепившись в тугую ручку, с силой открыл дверь, покидая ненавистный кабинет. Недолго думая, Кацуки направился в сторону лестницы – быстрее было пройти два этажа по ступенькам, чем целую вечность ждать лифт. Против самой Неджире Бакуго ничего не имел, а даже наоборот испытывал чисто деловую симпатию – девушка отлично справлялась со своей работой, пускай Кацуки и считал, что ее работа не стоит того, чтобы с ней вообще кто-либо в этом мире справлялся. Но альфу не шибко воодушевлял тот факт, что он является завсегдатаем кабинета Хадо, потому что изнеженные коллеги не могут пережить отсутствие полоумной улыбки. И что значит «повзрослей»? Альфа еще несколько лет назад съехал из родительского дома, у него хорошая работа, отличные друзья, хотя некоторые, например, даже этим похвастаться не могут. Бакуго считал себя вполне самодостаточным, ни от кого не зависимым парнем. Куда ему взрослеть? По возвращении на рабочее место Кацуки занимался чем угодно, лишь бы не возиться с этой глупой анкетой. Есть же куча более важных дел. Например, прогнать через шредер кипу ненужных бумаг или… На этом фантазия кончилась. Альфа бесцельно нажимал на клавиши и щелкал по случайным ссылкам в поисковике, то и дело поглядывая на часы в углу экрана. От бессмысленного интернет-серфинга Бакуго оторвало сообщение: ХХ/ХХ/ХХХХ 11:18 От кого: Неджире Хадо Если тебе нечем заняться – заполни анкету. ХХ/ХХ/ХХХХ 11:19 Кому: Неджире Хадо Есть дела поважнее. ХХ/ХХ/ХХХХ 11:19 От кого: Неджире Хадо Смешные картинки и потом можно посмотреть. «Она следит за мной?» – с опаской Кацуки оглянулся: в кабинете не было никого, кроме Авасе и Камакири. ХХ/ХХ/ХХХХ 11:20 Кому: Неджире Хадо Вообще-то, я работаю. ХХ/ХХ/ХХХХ 11:21 От кого: Неджире Хадо Да? А Фукидаши-кун говорит, что ты две минуты назад заходил на сайт «Сколько сейчас людей в открытом космосе». «Черт! Она у сисадминов, и они сливают ей инфу!». ХХ/ХХ/ХХХХ 11:23 Кому: Неджире Хадо Пришлю до конца дня, как и договаривались. ХХ/ХХ/ХХХХ 11:23 От кого: Неджире Хадо До обеда, раз ты все равно бездельничаешь. – Вот же сука! – матерился вполголоса Кацуки, открывая файл с анкетой. – Следить за мной вздумала! Пусть еще хоть раз попросить принтер ей настроить. Прежде чем приступить к ответам Бакуго обновил кружку с кофе и напялил здоровые наушники, чтобы не отвлекаться на посторонний шум. «Так. Имя, фамилия. Это просто. Возраст, пол, должность, семейное положение. Адрес, телефон, паспортные данные. Господи, надеюсь, кредит на меня не возьмут. Сведения об отце? Вроде не так страшно, можно заполнить. Сведения о матери. Пропуск хода. Не понял? Как я провожу свободное время? Употребляю ли алкоголь и наркотики? А размер члена в сантиметрах вам не написать? Нахуй. Это мое личное дело. Если Хадо не хочет перед начальством краснеть, пускай сама заполняет». Следующие сорок вопросов альфа щелкал, как орешки, применяя нехитрый, но очень действенный способ, имя которому «наугад». Выбрать утверждение, которое в наибольшей степени отражает собственность точку зрения? Можно просто чередовать последовательность «да-да-нет-да-нет», и никто не заметит. Самый адовый блок, как оказалось, ждал его в самом конце – дать никого не интересующие развернутые ответы на никого не интересующие вопросы: «Мои жизненные цели», «Какие плюсы и минусы вы видите в работе в нашей компании?», «Опишите свой идеальный день». Кацуки оставалось лишь закатить глаза и выдавить из себя максимум клише, штампов и дежурных отписок – что бы там ни говорила Неджире, а альфа все-таки способен подчиниться правилам и сделать все так, чтобы от него отъебались. Все равно никто не будет проверять, написал ли он правду или нет. «И-и-и, – Бакуго стукнул по клавише, – отправлено. И пусть Неджире только попробует потом сказать, что я игнорирую ее просьбы». Альфа откинулся на спинку кресла, морщась от того, как неприятно свербит в носоглотке. Отяжелевшие веки самопроизвольно захлопнулись, и Бакуго в полной мере ощутил, как у него устали глаза. Он лишь надеялся, что словил обычную простуду, а не что похуже. Музыки в наушниках не было – и без нее голова болела, – поэтому Кацуки ясно слышал, как стоящий рядом Авасе звал коллегу в столовую обедать. На фоне плохого самочувствия аппетит у Бакуго отшибло напрочь, так что он просто прикинулся спящим, чтобы его оставили, в конце концов, в покое. Когда нежелательные личности покинули кабинет, Бакуго достал из нижнего ящика стола упаковку хрустящих шоколадных шариков, аккуратно взрезал ее канцелярским ножом и отправил в рот целую пригоршню сладкого, устраиваясь поудобнее на стуле. «Мой идеальный день». Альфа мягко прикрыл глаза, представляя себя подальше от офиса – хоть он и любил работу, но все же в «свой идеальный день» предпочел бы на ней не появляться. Для кого-то достаточно просто посидеть дома в тишине, съесть что-нибудь вкусное, посмотреть хороший фильм. Некоторые, насмотревшись каталогов туроператоров, мечтают оказаться на берегу моря посреди белопесчаного пляжа и пальм, пить фруктовые коктейли из кокосовых скорлупок и нежиться на солнышке. Пляж. Бакуго вспомнил свой сон, и его аж передернуло. Нет, спасибо, на пляж ему что-то не больно хочется. Хотя от путешествий альфа бы не отказался. Кацуки все глубже и глубже проваливался в сон. Неплохо было бы встретить рассвет где-нибудь в горах. Неплохо было бы дышать полной грудью свежим, обжигающим легкие воздухом, глядя на обволакиваемую туманом долину и исчезающие в пене облаков вершины гор. Неплохо было бы стоять на самом краю склона, ожидая, когда небо озарит ярко-желтая с оранжевым отливом кромка света. Неплохо было бы почуять дурманящий голову аромат разнотравья, сотканный из сотни разных запахов. Неплохо было бы услышать позади себя шорох, обернуться и улыбнуться тому, как забавно выглядит вылезающий из палатки заспанный Изуку, который, не успев толком проснуться, уже начал жаловаться, что его не разбудили. Бакуго распахнул глаза и резко выпрямился, едва не сбивая кружку с уже остывшим кофе. Судя по ощущениям, он малость замечтался и провалился в дрему. Альфа пару раз хлопнул себя по щекам, приводя в чувства, и почесал заканчивающуюся чуть выше кадыка щетину. До этого момента Кацуки всячески старался не думать о том, что предложил ему Мидория. Метка. Как вообще можно принять такое решение? Это же не между пышными блинчиками и омлетом на завтрак выбирать – тут жизнь меняется. Чтобы омега предложил альфе поставить метку, когда они даже не встречаются… Должно быть, это сумасшедший омега либо безнадежно отчаявшийся. Не то чтобы Изуку таким не был… Скорее наоборот: он умудрялся одновременно быть и тем, и другим. Насколько осознанно омега решился на этот шаг? О чем он думал в этот момент? Жалеет ли о том, что сказал? А может, пожалеет уже постфактум? Да и вопрос тут даже не в метке. Какая разница, укусит он его или нет? Важно лишь понять, готов ли Кацуки взять на себя ответственность за жизнь этого омеги, а в ответ отдать ему свою. Если Бакуго пометит Мидорию, их будет связывать кое-что существенно серьезнее брачных уз. Мимо кабинета пронеслась группа бухгалтеров, спешащих в столовую за мясными булочками, которые народ разбирал в первую очередь. Точно, обед. Зря Кацуки привык наслаждаться приготовленным специально для него бенто – аппетита есть общепитовскую хавку не было совсем. Да и без домашних обедов Изуку Мидория слишком плотно осел в жизни альфы, чтобы можно было от него отказаться. О чем ни подумай – всегда разум бередит этот омега. Так зачем от него бежать? *** Неугомонный Кацуки ворочался, выискивая еще не успевшие нагреться островки на подушке, чтобы приложиться к ним горячими щеками. Утром альфа сходил к врачу и оформил больничный, а затем, смирившись со своей судьбой, гордо уполз к себе в берлогу тихо помирать под одеялом. Нужно было еще, в общем-то, к нотариусу зайти завещание оформить, но сил уже ни на что не было. Да и не нажил Бакуго ничего, что можно было бы оставить потомкам. Сами потомки тоже, собственно, отсутствовали. Поэтому ему только и оставалось, что глушить кружками чай, глотать каждые полчаса леденцы от кашля и молиться, чтобы конец мучений поскорее наступил. Сколько бы альфе ни было лет, какую бы высокую должность он ни занимал и каким бы сильным себя не считал, любой самец во время простуды превращался в капризного мальчугана. Кацуки за несколько лет отвык от этих ощущений: последний раз он болел еще в университете, но тогда вокруг него скакала приходившая по вечерам на подмогу Юи. Отвратительные ощущения. В правой ноздре – засуха, как в Атакаме, в левой – влажные леса Танзании. Бессердечная ты сука, простуда. Бакуго беспомощно ворочался на кровати и подумывал загуглить, какие смертельные заболевания поначалу протекают как рядовая простуда. Хочется, чтобы кто-нибудь принес водички. Радует только, что от кашля пресс подкачается. Кацуки потянулся за носовым платком и шумно высморкался, сбрасывая использованный кусок бумаги на пол. Свернувшись в одеяльный кокон, Бакуго старался не думать ни о чем серьезном, лишь бы отрубиться с концами, а проснуться уже здоровым и бодрым. Ни о чем серьезном. Оставалось только выказать великую благодарность помутившемуся сознанию, которое накидывало образы Изуку, ухаживающего за своим альфой. Ощущение прохладных рук и ласковых прикосновений постепенно погрузило Бакуго в полный больных фантазий сон. Из-за внезапно накатившего приступа кашля, Кацуки подскочил, хватаясь за майку в области груди, и принялся чуть ли не выплевывать легкие на подушку. – Пиздец, – просипел альфа, переводя дыхание и краем уха замечая, что в комнате он не один. – Изуку? – со стоном выдавил из себя альфа, вытирая заслезившиеся глаза. – Что-то ты совсем плох. – Омега прохладными пальцами коснулся влажного лба и отдернул руку. – Бакуго, да ты горишь! Жаропонижающее пил? – В гробу я видал эти таблетки. – Кацуки обессиленно упал на живот. – Жди. Сейчас найду что-нибудь для тебя в аптечке. Собрав волю в кулак, Бакуго дернулся и ухватился за долгожданную прохладную ладонь: – Не уходи, Изу. Не уходи. – На каждом выдохе альфа выдавал глухой хрип. – Посиди со мной немного. – Вот это тебя лихорадит. – Омега присел на корточки, подбирая с пола серебристый блистер с леденцами от кашля. – Ты полпачки стрескал? Это тебе не карамельки, их нельзя по двадцать штук в день заглатывать! – Изуку, можешь еще мой лоб потрогать? – Давай я лучше компресс тебе холодный сделаю? – Угу, – буркнул альфа, натягивая до носа одеяло. Каминари скинул в принесенное с собой мусорное ведро разбросанные по полу и комоду бумажные платки и вышел из комнаты соседа. – И как он там? – Киришима протирал только что помытую посуду и убирал ее в шкафчики. – Жить будет. – Денки убрал ведро обратно под раковину и достал из ящика небольшое полотенчико. – Температура у него высокая. И, по-моему, Бакуго во сне спутал меня с Изуку. – Омега метнулся в ванную, а спустя минуту вернулся с полным прохладной воды тазиком. – Можешь поставить ему компресс? Я пока поищу что-нибудь, чтобы сбить жар. – Да просто поставь ему тазик в комнату – он сам все сделает, – бросил через плечо альфа, пряча за дверцу последнюю кружку. – Эйджи, нельзя быть таким черствым по отношению к больным людям! – У него обычная простуда. Или грипп. – Да ну? – ехидно сощурил глаза Каминари. – Мне напомнить, как ты в марте слег с насморком и ежесекундно гонял меня то чай с имбирем принести, то супчик сварить, то убрать суп и сделать вместо него кашу? – Компресс, говоришь? – Альфа со вздохом забрал у омеги тазик и пошел в комнату друга. Киришима встал возле кровати, глядя на страдающий затылок. Немного потрепав соседа за плечо и не добившись от того никакой реакции, Эйджиро перевернул свернувшегося в кокон Бакуго лицом вверх. Парень достал из тазика полотенце, сложил его вчетверо и со смачным плюхом уложил на лоб пациента, не додумавшись его перед этим хотя бы самую малость отжать. По вискам вода потекла на подушку, попадая и в покрасневшие уши, от чего Кацуки распахнул глаза и сорвал с лица тряпочку. – Что за?!.. Блять! – Хватаясь на трещащую по швам голову, альфа болезненно сморщился и оскалился. – Дерьмоволосый? Хули ты тут делаешь? – Киришима прибыл на помощь, – виновато отдал честь сосед. – Утопить меня решил? – Денки сказал, что тебе нужно сделать компресс. – Эйджиро потянулся за отброшенным в сторону полотенцем, но Кацуки успел перехватить его раньше. – Я сам! – Кое-как Бакуго одной рукой выжал мокрую тряпочку в тазик и уложил ее плашмя на все лицо. – А-а-а, – облегченно выдохнул альфа, приподнимая краешек полотенца, чтобы можно было хотя бы дышать через рот. – Я долго спал? – Не знаю, – пожал плечами Киришима. – Мы сами не так давно пришли. – Мы? – Я и Денки. – И все? – А ты еще кого-то ждал? – Нет, никого. – Бакуго приподнялся на локтях, бросая тряпку в тазик. – Значит, все-таки приснилось. – Ты о чем? – Вы ужинали? – игнорируя вопрос друга, прохрипел Кацуки. – Да. Буквально только закончили. Но для тебя порцию оставили. Будешь? – Да чего-то аппетита нет совсем. – Бакуго скинул с себя покрывало и сел, опуская на пол ноги. – Черт, – проскулил альфа, чувствуя, как его шатает и подташнивает. – Там Денки лекарства для тебя… – внезапно Киришима замолк и уставился вниз. – Откуда у тебя красота такая? – в голос заржал альфа, увидев на друге черные носки с узором из разноцветных звездочек и сердечек. – Отъебись, – пихнул юношу в бок Кацуки, – мне их бабушка связала. – Попроси ее, чтобы она тебе и свитер такой же сделала – первый парень на районе будешь, – утирая проступившие слезы, выдавил Эйджиро. – Зато тепло, – буркнул парень, заправляя концы штанов в носки. Не найдя на комоде чистых или даже использованных платков, альфа протяжно зевнул и вытер нос рукавом кофты. – Хоспаде, – выдохнул Киришима, прикрывая лицо рукой. – Если, когда я болею, я выгляжу так же, как и ты, то Денки нужно ставить памятник. – Ты на что намекаешь? – Кацуки закинул в рот очередной леденец. – Да так. Не обращай внимания. – На выходе из комнаты Эйджиро врезался в своего жениха, и тот чуть не опрокинул на него стакан воды. – Аккуратнее, Денки! Не разлил? – Нет. – Каминари спешно подошел к кровати и протянул сидящему альфе цветастую таблетку. – Приятного аппетита, Бакуго. – Это что? – От температуры. – Омега сунул руку под нос Кацуки, но тот, брезгливо скривившись, отвернулся. – Не капризничай. Выпьешь одну сейчас, еще одну – завтра утром. Или можешь и дальше лежать ничком и ныть. Бакуго гортанно прорычал, схватил пилюлю и залпом выпил весь стакан, возвращая посуду Денки. – Так бы сразу. Голодный? – Нет. – Альфа исподлобья обиженно зыркнул на омегу и плюхнулся на кровать, отворачиваясь к стенке. – Тогда спокойной ночи. – Каминари накрыл Кацуки и вышел из комнаты, на ходу выключая свет. – Почему с вами, альфами, так муторно возиться? – Денки устало вытер лоб, ставя стакан в мойку. – Денки, нельзя быть таким черствым по отношению к больному, – с усмешкой пропищал Киришима, подражая высокому голосу омеги. – У меня уже есть альфа, за которым я должен ухаживать. Откуда мне второй на шею прилетел? Может, позвать сюда Изуку? – Зачем? – Эйджиро резко обернулся и ошарашенно уставился на жениха. – Все равно у них что-то медленно, но верно наклевывается. Пускай заботится о своем альфе. Все в выигрыше. – Ты издеваешься? Мне кажется, мы это уже обсуждали. – Да брось! Ты же сам говорил, что ничего против Изуку не имеешь. – Если мне не изменяет память, я сказал, что благодарен ему за случай с нашей помолвкой. Но в целом это не повлияло на мое отношение к нему. – Все равно не тебе решать, встречаться им или нет. – Совершенно верно. И мешать им снова сойтись я не буду. Как, собственно, и способствовать этому. Если Бакуго настолько глуп, чтобы опять в это ввязаться- – Он не глупый, он влюбленный! – Денки, давай закроем эту тему. Не хватало нам в очередной раз спорить и ругаться. – Ладно, как хочешь. – Денки удалился в комнату, обиженно хлопая дверью. – Вот и не поругались, – саркастично выдохнул Киришима и продолжил уборку на кухне. В это время Кацуки лежал в комнате и раздраженно сжимал в кулаках уголки подушки – его соседи, видать, позабыли, что звукоизоляция в их квартире хромает. Альфа слышал разговор друзей через слово, а то и через два, но общий смысл и даже отдельные фразы до него дошли. В общем-то, ничего нового он для себя и не узнал. Каминари – за, Киришима – против: по такой же схеме строился внутренний диалог Бакуго с самим собой. Сегодня на минутку ему и правда показалось, что Мидория пришел его навестить. Да, сейчас не лучший для этого момент, прежде Кацуки все-таки стоит определиться, будет ли он ставить омеге метку или нет. Но, черт побери, меньше всего ему хотелось думать! Если отбросить в сторону все сомнения, опасения, страхи, что останется в сухом остатке? Желание. Желание оказаться рядом с Изуку. Желание почувствовать обычную человеческую заботу. Желание быть любимым. Бакуго посмотрел на лежащий на столе телефон. Если он сейчас напишет Мидории, что заболел, омега наверняка примчится с аптечным пакетом наперевес и начнет запихивать в альфу лекарства, чтобы тот поскорее оклемался. «Еще и отчитает за то, что я сплю с включенным кондиционером, – усмехнулся Кацуки, чувствуя, как тяжелеют веки. – Нет, в таком состоянии нельзя принимать никаких решений». *** О своих словах Мидория ни на секунду не пожалел. Пожалуй, впервые в запале омега, ведомый необъяснимым порывом чувств, брякнул что-то, не подумав, и это было правильно. Он поставил на кон все. Больше ему было нечего предложить альфе. Задержавшись после работы, Изуку не торопился возвращаться домой. В квартире же и посуда не помыта, и полы не начищены, и коровы стоят недоеные, а горбатиться на карачках в резиновых перчатках и мыле ему сейчас совершенно не хотелось. Вместо этого Мидория заткнул уши музыкой, спрятав провод под футболкой, перекинул через плечо рабочую сумку с ноутбуком и отправился петлять змейкой по кварталам. В городе ощущался заметный наплыв туристов – люди изо всех уголков мира приезжали в Киото в июле на празднование Гион-мацури*. В детстве Изуку целый год с нетерпением ждал наступление этого месяца. Сначала они праздновали день рождения Инко, затем – самого омеги, а спустя две недели мама брала своего мальчика за руку и вела его посмотреть на парад колесниц в центре города. Низкорослый омега постоянно пытался протиснуться между других зевак, чтобы получше разглядеть каждую шествующую по улице исполинскую платформу. Не без зависти смотрел Изуку на таких же, как он сам, мальцов, сидящих у своих отцов на плечах, и мечтал, как однажды он станет таким же высоким, чтобы ничто не мешало ему наблюдать за парадом. Сегодня предпоследний день фестиваля: парад хоть и завершен, но празднество никто не отменял. Сегодня Мидорию за ручку никто никуда не поведет. Но ему и не пять лет. Поэтому уже через десять минут омега сидел у окна в самом конце автобуса и нетерпеливо вразнобой постукивал ногами, не переставая довольно щуриться и улыбаться, прислоняясь лбом к посеревшему от пыли стеклу. Оживленные улицы вкупе с детскими воспоминаниями разбудили в юноше озорного впечатлительного мальчишку, которому не терпелось оказаться в толпе посреди разноцветных огней. Его толкали плечами, ему отдавили ноги, несколько раз ненароком толкнули, но никому не удалось сбить восторг с паренька. Движение было перекрыто, и по проезжим улицам вместо транспорта парами, компаниями, семьями шествовали люди. Глаза разбегались от пестревших повсюду цветастых юкат, а в голове мешались всевозможные запахи, доносившиеся из десятков торговых тележек и палаток с едой. Из каждого уголка этого торжества гудела шевелившая ребра фестивальная музыка. Постреляв немного в тире и, будучи заправским мазилой, ничего не выиграв, Изуку вытер со лба пот и застыл, уставившись на ларек с какигори**. С ребяческим удивлением омега наблюдал за тем, как аппетитной горкой ссыпается в плошку ледяная стружка. Парень долго разглядывал витрину с сиропами, пока не остановился на ярко-голубой бутылочке. Получив заслуженное угощение, Мидория поправил сбившуюся сумку на плече и продолжил путь, наслаждаясь освежающим лакомством. Скинув пустую посуду в мусорку, Изуку включил фронтальную камеру и показал самому себе язык. Что и требовалось доказать: он был сочного голубоватого цвета, как у утопленника. Омега отбежал в сторону, вставая поближе к одной из сувенирных лавок, торгующей оберегами и другими мелочами, и сфотографировался с высунутым языком и широкой улыбкой на фоне больших ярких фонариков. ХХ/ХХ/ХХХХ 20:11 Кому: Матушка Привет тебе и маменьке с улицы Сидзё! *фото* Мидория порывался отправить селфи и Бакуго – мало ли, вдруг тот сподобится посмеяться и, может, даже что-нибудь ответит. Омега почти набрал сообщение, но вовремя одумался. Не зря же он дал самому себе слово, что не будет давить на Кацуки и пытаться повлиять на его решение о метке. Шестнадцать дней – ровно столько Изуку терпеливо ждал вердикт альфы. Срок кажется небольшим, пока не поймешь, каковы ставки. И если Бакуго примет предложение Мидории, то омежья жизнь, какой бы она ни была потом – счастливой или трагичной, – до самого последнего вздоха будет зависеть от одного единственного человека. Изуку вообще не предполагал, что когда-либо узнает, каково это – принадлежать кому-то. Не на бумаге, а по-настоящему. А если и представлял себе подобное, то в его голубых мечтах именно альфа упрашивал омегу принять метку, а не наоборот. Хотя, по правде говоря, прогрессивный Мидория был убежден, что и без кровопускания можно жить долго и счастливо. Почему же тогда он решился на этот шаг? Тихим ходом Изуку подобрался к концу улицы, где плотность людей на квадратный метр позволяла не только глотнуть свежего воздуха, но и поправить вылетевшие шнурки, не опасаясь, что тебя сметет толпа, стоит только тебе наклониться. Теперь оставалось прикинуть, как добираться до дома: пешком – возможно, но долго; такси – быстро, но дорого. Омега бы еще долго колебался, если бы не почувствовал, как ноет уставшее от тяжелой ноши плечо – нет, в таком состоянии своими силами перемещаться не вариант. Мидория терпеть не мог болтать с водителями. Он хоть и был довольно общительным омегой, но разговоры с таксистами не переносил на дух. То ли потому что некоторые из них любили говорить на довольно щекотливые темы, то ли потому что особо наглые пытались разузнать подробности личной жизни омеги, но, садясь в машину, Изуку набирал в рот воды и всем своим отрешенным видом давал понять, что общаться и любезничать с кем-либо он не намерен. Но кто-то сверху, видать, решил, что омега и так уже намучился-напереживался за последние полгодика, а потому этим вечером попавшийся Мидории водитель не просто не говорил, а вообще не издал ни единого звука. Омега расслабленно развалился на заднем сиденье, отставив в сторону уже успевшую порядком утомить сумку. Давно он не отвлекался от не самых радужных мыслей. – Здесь налево поверните – так короче будет, – обратился к водителю Изуку, немного наклоняясь вперед. Никак не отреагировав на совет, таксист продолжил движение прямо. Мидория недовольно сморщился и вернулся в прежнее положение, вспоминая, как и Кацуки частенько выходил из себя, когда омега начинал указывать ему дорогу. В этот раз, может, Изуку и наткнулся на молчуна, зато какого! Как бы омега ни пытался облегчить жизнь упертому водителю, тот ехал строго по-своему, то бишь по навигатору. Мидориядаже просил остановиться на перекрестке рядом с домом, так как во дворе – омега знал это не понаслышке – развернуться было той еще проблемой. Бета на переднем снова его проигнорировал и крутанул руль, заворачивая во двор и тормозя возле указанного в заказе подъезда. – Сколько с меня? – выдавил Изуку, которого упрямство водителя достало куда больше, нежели бы тот болтал без умолку. Мужчина постучал пальцем по экрану телефона, на котором высветилась стоимость поездки. – Слушайте, я понятия и не имею, что я вам сделал, – начал возмущаться Мидория, доставая из сумки бумажник, – но так игнорировать клиентов – это настоящее хамство! Не ждите, что поставлю вам оценку выше трех звезд! Понаберут на работу людей, кошмар. – Омега сунул таксисту через плечо деньги. – Сдачи не надо, – буркнул Изуку напоследок и вышел из авто, раздраженно захлопывая дверь. Бросив взгляд на отъезжающую машину, Мидория замер, раскрыв рот: садясь в салон, омега не заметил на заднем стекле знак с ярко-желтой бабочкой на сине-зеленом фоне. «Глухой водитель». Поняв, что он опять облажался и наговорил лишнего, не разобравшись, Изуку поставил водителю пять звезд за поездку, веря, что полная праведного гнева тирада юноши не была услышана. Тяжело выдохнув, парень пошел к крыльцу, покусываемый совестью за этот неприятный инцидент. Изуку едва не зашел в подъезд, как услышал надрывный вопль чьей-то суетливой мамаши с верхних этажей: – Кио! Домой! Омега посмотрел на резвившихся на площадке детишек: двор накрыли сумерки, но в свете фонарей еще можно было разглядеть маленькие бегающие силуэты, один из которых, очевидно, тот самый «Кио», понурив голову, направлялся к своему подъезду. Напрягал только подозрительной наружности взрослый мужик, который не просто ошивался на площадке, но и вовсю участвовал в игрищах. Сидящих рядом на лавочке родителей, однако, его присутствие не смущало. Мидория так бы и ушел, если бы голос водящего, еле пробивающийся сквозь детский галдеж, не показался омеге смутно знакомым. Изуку пригляделся, напрягая пораженные куриной слепотой глаза. Взрослым мужиком подозрительной наружности неожиданно оказался Бакуго. Альфа стоял спиной к ребятам и громким басом чеканил: – Да-ру-ма-сан га ко-рон-да***! Кацуки резко обернулся, а все дети застыли, так и не дотянувшись до во́ды. Кто-то с трудом удерживал равновесие на одной ноге и закономерно покачивался, кто-то трясся в неудачной попытке сдержать смех – альфа окинул всех нарочито суровым взглядом, сделав вид, что не замечает телодвижений, ухмыльнулся и отвернулся. – Дарума-сан-га-коронда! – оттараторил Бакуго, снова пытаясь подловить дергающуюся мелочь. Мидория от удивления чуть не выронил ключи – на омегу вывалился целый ворох вопросов. Что Кацуки тут делает? Зачем он пришел? Он пришел поставить метку? Почему он играет с детьми? Почему дети играют с ним? Куда смотрят родители, которые позволяют детям общаться с Бакуго? А пока юноша пытался ответить хотя бы на один из заданных себе вопросов, рослая рыжая девчушка, оказавшаяся проворнее остальных, добежала до альфы и коснулась его плеча, незамедлительно начиная хвастаться победой. Изуку оставалось лишь недоумевать: он никак не ожидал, что такой не больно дружелюбный парень, как Бакуго, станет вообще водиться с ребятней. Да и выводок птенцов вроде был не прочь принять «дяденьку» в свою компанию. Идя на поводу у нелепой ситуации, Мидория набрал побольше воздуха в легкие. – Кацуки! Марш домой – суп стынет! – звонко прокричал омега, приоткрывая дверь подъезда. Альфа молниеносно мотнул головой, сдавленно улыбнулся, одними губами бурча себе что-то под нос, и быстрым шагом направился к Мидории, махнув на прощание детворе рукой. – Бакуго-нии-сан! – наперебой заканючили ребята, упрашивая старшего сыграть «ну, последний разок, чес-слово». Перекинувшись с малыми парой слов, альфа все-таки смог от них отбиться и подойти к омеге, все еще придерживающему железную дверь. – К такому жизнь меня точно не готовила. – Изуку, ехидно выгибая брови, посмотрел Кацуки за спину, где лупоглазая мелюзга прожигала взглядами парочку. – Вот уж не ожидал, что ты окажешься заботливым «старшим братиком». – Да скучно просто стало. – Если бы своими глазами не увидел, то ни за что не поверил, что ты детишек любишь. – Так то чужие дети. Попрыгал с ними, побегал – и до свидания. – Альфа обернулся и еще раз помахал мальцам. – Я сам еще недавно таким же был, мяч по двору гонял. Решил слегка в детство удариться, пока тебя ждал. – Интересное совпадение. Ты давно меня ждешь? – Сразу после работы пришел. – Бакуго посмотрел на наручные часы. – Значит, около трех часов. – А ты чего не позвонил? – с долей возмущения в голосе спросил омега. – Я бы не гулял так долго. – Думал, что ты занят. Да и не больно-то хотелось спешить со встречей. Мне было о чем подумать. И как это только Изуку отвлекся на детский сад! Ведь если альфа пришел, значит, он не просто хочет что-то сказать? Если бы он решил отказаться от метки, то мог бы и по телефону это сделать. Но нет, он здесь. Все, теперь Мидорию плющит, как бабочку, от нетерпения. – И о чем ты хочешь поговорить? – Омега боялся, что уголки губ торжествующе подрагивают, поэтому сжал их до побеления. – Не против наверху пообщаться? На улице как-то, – Бакуго откашлялся, – неудобно. Изуку спохватился и отошел, пропуская альфу вперед. Стоило только парням перешагнуть порог квартиры, как омега готов был вцепиться в Кацуки, прижать его к стенке и выпытать цель визита. Но здравый смысл вкупе со страхом все испортить взяли верх, поэтому Мидория натянул маску невозмутимости и любезно предложил гостю чай, как будто совсем не они пару недель назад говорили о метке. – Вот мы и наверху. – Омега выжидающе уставился на альфу. – Сначала чай, – сухо скомандовал Кацуки, присаживаясь за стол. «Интригу, значит, держишь?» – Мидория с грохотом открыл ящик с чаем и кофе, другой рукой снимая пустой чайник с плиты. Омега поставил кипятиться воду, бросил заварку в кружку и краем глаза покосился на альфу. Тот внимательно наблюдал, словно выжидая, когда Изуку оступится и сделает что-либо не так. Изначально Бакуго представлялся омеге совершенно другим: типичный самец с наверняка завышенным чувством собственного величия, коих тьма тьмущая повсюду. Да и первые месяцы отношений Кацуки казался простым, как пять иен. Из раза в раз говорит что думает, половина эмоций на лице написана. Учится, работает, с друзьями веселится. Характер скверный. Не женат. Наверное, таким и его видят окружающие. Наверное, таким «окружающим» когда-то был и Мидория. А теперь Кацуки сидит и, практически не моргая, следит за каждым неловким движением: за тем, как Изуку не с первой попытки зажигает огонь, как просыпает мелкие чаинки, как наливает кипяток в кружку, стараясь не замечать, что горячая ручка обжигает пальцы, потому что смущенный омега не додумался надеть прихватку. И от этого взгляда становится не по себе. Бакуго зол? Он пришел окончательно порвать с омегой? Или он просто набегался и теперь сидит голодный? Увы, единственный человек, который способен ответить на эти вопросы, сейчас молча сидит и прожигает спину Мидории взглядом. Изуку поставил кружку перед альфой и сел напротив. – Я тебя внимательно слушаю. – Почему так поздно домой вернулся? – Серьезно? Ты пришел спросить меня именно об этом? – Если это большой секрет, то можешь не рассказывать. – Ничего такого. Я просто забежал на фестиваль. Ел какигори. Вот. – В качестве доказательства омега высунул язык, на котором все еще держались остатки голубого сиропа. – Весело там? – Красиво. И шумно. – Народу много? – Ты же здесь из-за метки, – процедил Изуку, не желая продолжать пустой разговор, когда в повестке дня присутствуют более важные вопросы. – Я просто интересуюсь, как у тебя прошел вечер. – А это не может подождать? – Ладно, уговорил. – Бакуго нарочито медленно взял из вазочки печенье, не торопясь его надкусил и столь же неспешно пригубил чай. – А у тебя есть Поки****? Банановые, например, или с голубикой. – Кацуки! – надрывно прикрикнул на альфу Мидория, вцепляясь ногтями в бедра. – Ты издеваешься?! – Виновен, – мимолетно усмехнулся Бакуго, вновь натягивая серьезную мину. – Признаться, ты меня неслабо удивил своим предложением поставить метку. Для меня… Для любого это важный шаг. – На альф это не так уж сильно влияет. – Изуку был до мозга костей уверен, что таким образом помогает Бакуго не колебаться. – Да, запахи других омег ты, конечно, чувствовать не будешь, но разве это так страшно? То есть, запахи же сейчас вообще не так много значат, все равно все пытаются свои запахи заглушать, так что- – Хочешь сказать, что к метке я должен относиться как к чему-то несерьезному? – Нет, я не то имел в виду! – А по-моему, именно это. – Довольный тем, как омега тушуется из-за того, что его подловили на слове, Кацуки едва сдерживал ехидный оскал. – Тогда подставляй шею, я тебя укушу. Для меня же, с твоих слов, это ничего не будет значить. – Хватит перевирать мои слова, – выдохнул Мидория, падая на соседний стул. – Я же имел в виду, что в физическом плане для тебя мало что изменится. На самом деле я предложил это, чтобы ты перестал во мне сомневаться. – Омега слегка коснулся рукой колена альфы, но, заметив настороженность в алых глазах, отдернул ее, сжимая пальцы. – Однажды ты сказал, что не можешь мне довериться. И да, повод для этого я дал тебе весомый, тут не поспоришь. Поэтому я и хочу, чтобы ты меня пометил. Так я раз и навсегда докажу, что никогда не предам тебя. – Изуку поднял робкий взгляд, ожидая ответа. – Я согласен поставить тебе метку, – не моргнув и глазом вполголоса просипел Бакуго. – Кацуки! – вмиг просветлел Мидория, чувствуя, как уголки губ начинают расползаться в улыбке. – Я не договорил, – жестко оборвал прилив радости альфа. – Я поставлю тебе метку. Но гарантий, что у нас все сложится, не даю. – Вот как… Что ж, – омега закусил щеку, прикидывая что к чему, – я тебе предложил метку. Ты согласился. Значит, пути назад нет. – Когда ты заикнулся о метке, то дал мне время подумать. Поэтому, – Кацуки отхлебнул чай, – я готов оказать тебе взаимную любезность. Не руби сплеча, поразмысли немного. – Если ты думаешь, что эти две недели я сидел, как болванчик, и ждал, когда ты сам объявишься, то ты глубоко ошибаешься. Я много о чем успел подумать. Не хочу тратить время впустую, так как своего решения я не изменю. – Как скажешь, – пожав плечами, Бакуго отодвинул в сторону кружку. – Изуку, ты пойми, что я не из вредности какие-то свои условия ставлю. Но у меня и правда нет железной уверенности в том, есть ли у нас будущее. – Да. Наверное, на большее и не могу рассчитывать. Давай. – Изуку поднялся со стула, повернулся к альфе спиной и для удобства задрал чутка спадавшие на шею волосы на затылке. – А ты знаешь? Ну, как это делается? – В интернете почитал, так что да, примерно знаю. – Примерно? – с опаской выгнул бровь Мидория. – Как я могу утверждать, если ни разу не пробовал? – Тогда и не говори, что знаешь! – Я и торт ни разу не пек, – ехидно скривился Бакуго, – но сдается мне, если мне дать рецепт, то у меня все получится. – Как это вообще можно сравнивать? – Не хочешь – не буду тебе никакую метку ставить. Ищи более опытного альфу, который на других омежках успел попрактиковаться. – Да не хочу я другого альфу! – Поймав Кацуки за руку, Мидория с силой дернул его на себя. – Если я согласен на метку, то только на твою. – Тогда завязывай с выпендрежем и подставляйся, – томно прохрипел Бакуго, мягко отталкивая от себя разнервничавшегося юношу. Только что заявивший, что своего решения он точно не изменит, Изуку теперь уже не знал, что и думать. На что он вообще подписывается? И почему Кацуки себя так ведет? Неужели вот так должна ставиться метка – с условиями и издевками? Омега же так ждал, что они с Бакуго признаются друг другу в любви и скрепят свои вновь начавшиеся отношения меткой. Может, еще не поздно отказаться? Томимый сомнениями парень заторможено повернулся, неуверенно оголяя шею. – Точно не передумал? – Бакуго наклонился, обжигая дыханием раскрасневшееся ушко. – Хватит спрашивать, просто кусай, – сжав зубы, выдавил Изуку. Хотя метка и считалась не просто романтическим жестом, а проявлением настоящей любви, со слов матушки омеге было известно, что сама «процедура» не шибко приятная и очень даже болезненная. И байки из разряда врачебных «как комарик укусил» уже не прокатят. – Обратной дороги не будет. – Альфа навалился на парня, вынуждая того опереться руками на стол. – Кусать собираешься, или как? – рыкнул Мидория, подаваясь телом назад. «Я не должен больше сомневаться. Без метки я Кацуки точно не буду нужен». – Я просто не уверен, что ты в полной мере осознаешь последствия. – Бакуго плавно провел языком по шее, намечая место прокуса. – Если что, я тебя предупреждал. Не сложится у нас – расходимся с концами. Я, конечно, постараюсь этого не допустить, но тут, ты и сам понимаешь, никто нам гарантию не даст. – Я знаю. – Изуку чувствовал, как Бакуго без стеснения прижимался к нему всем телом сзади, и веснушчатые щеки в мгновение ока налились краской. – Но если такое произойдет, ты уж извини, но я свою личную жизнь хоронить не намерен, так что придется тебе потерпеть. – А? – В течку я тебя, само собой, не оставлю. – Губы альфы расплылись в улыбке, обдавая шею омеги мурашками. – Я же не изверг какой-то там. «Перестань, – молился про себя Мидория. – Перестань, иначе я могу передумать!». – Ставлю? – в последний раз уточнил Бакуго и, получив молчаливое согласие, с несдержанным рыком исполнил желание своего омеги. Изуку искренне надеялся, что рассказы о том, насколько болезненна метка, сильно преувеличены. А если нет, то в своем высоком болевом пороге омега не сомневался. До этого момента, по крайней мере. Странные, стягивающие кожу ощущения, шею невообразимо жгло так, будто в нее вгрызся клещ. Покусывая, чтобы не завыть, губы, Мидория отошел к окну, стараясь не поворачиваться к альфе лицом. – Ну как? – послышался из-за спины голос. – Доволен? Омега незаметно вытер чуть успевшие намокнуть глаза и обернулся, давя из себя улыбку. – Мгм, – Мидория смог выдать лишь нелепое мычание. Бакуго стоял и то и дело покашливал в кулак – на секунду омеге показалось, что альфа победно посмеивается. Еще бы – вот он, собственнический инстинкт во всей красе! Только Изуку весело не было вообще. Этот жгучий кошмар когда-нибудь пройдет?! – Ты – тихо поскуливая, омега переминался с ноги на ногу, – точно все правильно сделал? – Дай посмотрю. – Кацуки подошел и аккуратно за плечи развернул Мидорию. – Да, на картинках свежая метка именно так и выглядит. Ну-у-у, – подозрительно протянул альфа, – может, я слегка перестарался. Очень больно? – Терпимо, – приврал Изуку, еле сдерживаясь. Омега уже почти подпрыгивал на месте, лишь бы отвлечься от болезненных ощущений. – Терпимо, терпимо, – как заведенный, повторял парень, не убирая с лица полубезумную улыбку, срываясь в самый последний момент: – Сука, что ж так больно-то?! А-а-а, – выстонал Мидория, вновь натягивая улыбку, – я спокоен, я спокоен. Ужас какой! – Юноша рефлекторно схватился за шею, и тут же боль спала, а за этим с пола последовал глухой звук. Ничего не понимая, Изуку судорожно трогал кончиками пальцев шею, не чувствуя каких-либо существенных изменений. Приглядевшись, омега заметил валяющийся на холодной плитке предмет. Предмет, которого несколько секунд назад тут не было. Дрожащие ноги вмиг стали совсем ватными и перестали держать тело. Мидория опустился на пол, подбирая то, что упало. Изуку пристально смотрел на «это» на своей ладони. Прищепка. Гребаная прищепка. – Это еще что такое? – металлические нотки в голосе омеги со звоном резали воздух. – Метка. Как заказывал. С губ слетел безумный смешок – Изуку не верил своим глазам. Зеленые изумруды растерянно сверкали, прыгая со стула на столешницу, со столешницы на плиту, с плиты на валяющийся на полу фантик, а оттуда прямиком на прикрывающего в попытке сдержать смех рот Бакуго. Вспыхнувший, как спичка, омега изобразил искаженную злостью гримасу и, получше замахнувшись, со всей дури швырнул злополучную прищепку в того, кто посчитал подобное издевательство отличным поводом погоготать. – Да подавись своей «меткой»! – Мидория заводился все сильнее и сильнее, видя, что запуск снаряда не возымел должного эффекта: тот просто стукнулся об грудь давящего снисходительную лыбу альфы и приземлился на пол. – Такого скотского отношения к себе я уж точно не заслужил! Чего ты ухмыляешься? Недостаточно унизил меня? Может, мне на коленки встать, чтобы ты себя наконец отомщенным почувствовал?! Я поверить не могу, что ты оказался способен на такое! – Я хочу быть с тобой. – А давай ты не будешь меня перебивать? – Омега дождался утвердительного кивка – мол, справедливо – и продолжил речь: – Неужели нельзя было просто сказать, что я тебе не нужен, что с меткой, что без нее? Я бы понял! Легко бы с этим не смирился, но понял! А ты вот так со мной. Ты конченый псих, Кацуки Бакуго! И социопат! Корчил тут не ебаться кого из себя! Условия мне какие-то выдвигал! Еще и печенье мое подъел, а я его себе покупал! – фырчал через слово юноша, подбирая слова. – И хрен тебе, а не банановые Поки! Такой, как ты, их недостоин! Я ж, блин, поверил тебе. За что? – Вдруг Мидория проглотил язык, пытаясь понять, послышалось ли ему. – Ты что-то сказал? – Я сказал, что хочу быть с тобой. – Спокойный, как удав, альфа говорил столь размеренно и монотонно, будто рассказывал, что он сегодня съел на завтрак. – Даже без метки. Изуку все никак не мог перевести дух после эмоционального взрыва и растерянно смотрел на Бакуго, не поспевая за развитием событий. – Почему? – случайно вырвался глупый вопрос. – Просто потому что хочу. И потому что не хочу без тебя. – Кацуки задумчиво закатил глаза. – Мне нечего больше добавить. Изуку практически бросил дышать, а заодно на всякий случай и моргать – каждый хлопок ресниц грозился обернуть происходящее иллюзией, рожденной уязвленной омежьей душой. – Это опять шутка в духе прищепки, или ты серьезен? – Изуку, у меня только одна жизнь. – Бакуго виновато улыбнулся. – И ты не поверишь, но я, как и все, намерен прожить ее счастливо. Так уж вышло, что… Кажется, – альфа погладил шею, – счастливым я себя вижу только с тобой. Бакуго ждал хоть какой-нибудь ответной реакции, но Мидория завороженно глядел куда-то мимо парня, и только приглядевшись можно было уловить, как медленно, со скоростью вращения Земли губы расплываются в полуулыбке. – Изуку? – спросил альфа в попытке вырвать омегу из транса. – Все нормально? – Я отойду на минутку? – Конечно. – Отлично. Шаркая ногами по полу, Мидория удалился к себе в комнату, сопровождаемый недоуменным взглядом Бакуго. Простояв пару минут, как истукан, альфа почти вышел с кухни, как вдруг омега выскочил из спальни и устроил план "Перехват", обвивая парня руками поперек груди. – Ты чего там делал? – Кацукм приподнял за щеку лицо омеги, но тот дернулся, снова утыкаясь носом в плечо. Впрочем, альфа успел заметить покрасневшие блестящие глаза. – Изуку, ты- – Ничего не говори, – отрезал Мидория, вцепляясь коготками в спину. – Как скажешь, – улыбнулся Бакуго, отвечая на объятия.. – Я просто очень рад. И совсем чуть-чуть сомневаюсь, что все это взаправду. И я все еще не отошел от «метки». – А я-то как рад! И не сомневайся, тебе все это не кажется. А теперь объясни мне, недалекому, – пробубнил альфа, зажевывая лезущие в рот зеленые завитушки. – Это каким же мудаком ты меня считаешь, что купился на чушь про то, что я тебя брошу вместе с меткой, чтоб ты всю жизнь мучился? – Голос у тебя был очень убедительный. Кстати, – Изуку проехался носом по груди парня и выразительно на него уставился, – к чему была вторая часть марлезонского балета? Неужели без нее никак нельзя было обойтись? – Ну, во-первых, нет. Шутка с прищепкой показалась мне достаточно забавной. А во-вторых, нет. Когда ты согласился с моими условиями, я удивился, но все еще думал, что ты пойдешь на попятную. Затем ты неслабо напугал меня, реально подставив шею. Ну все, думаю, сломал парня! Но потом… – Бакуго ехидно оскалился. – У тебя, в конце концов, лопнуло терпение. И в тот момент я понял, что не ошибся, придя сюда сегодня. – Ты мазохист? – усмехнулся Мидория. – Я на тебя сорвался, когда сам обещал доказать, что мне- – Перестань что-либо мне доказывать, Изуку. И хватит уже постоянно чувствовать себя виноватым передо мной. Не, – хмыкнул Кацуки, – может, ты, конечно, и виноват, я не спорю, но хотелось бы уже к человеческим отношениям вернуться. – «Человеческим» – это как? – изумленно уставился на альфу Мидория. – Это без «ради тебя я готов на все». Прости, но акт самопожертвования с меткой я не оценил. Господи, – Бакуго хлопнул себя по лбу, – чем ты вообще думал? А что если я бы тебя действительно пометил? – Я не знаю, – с растерянной улыбкой промямлил омега. – Наверное, был бы счастлив. Я совсем не против твоей метки. Не знаю. В тот момент я мало думал о последствиях. – Вот именно! Ты о них совсем не думал! – Альфа сердито шлепнул Изуку по ягодице. – Скажи спасибо, что у меня есть мозг. – Спасибо. А еще, – Мидория отодвинулся и выразительно уставился на проурчавший живот парня, – я слышу, что у тебя есть желудок. И он молит меня о помощи. – Прости, – стыдливо прикрываясь ладонью, Кацуки отвернулся и отошел от омеги, – я с самого обеда ничего не ел. – Так давай поужинаем вместе. – А есть что? – Приготовим – будет. – Готовить! – расстроенно взвыл альфа, роняя подбородок на грудь. – Не ной, сделаем по-быстрому лапшу с курицей и салат. У меня еще и тунец есть – можно сашими нарезать. – Чур я делаю салат! – Кацуки схватился за висящую на крючке разделочную доску и уселся за стол, победно улыбаясь тому, что успел взяться за самое легкое блюдо. – Ничто другое я бы тебе и не доверил, – иронично оскалился омега, подготавливая себе рабочее место. Выяснение отношений плавно перешло в обычный вечер среднестатистической влюбленной пары. Ловко расправляясь с мясом и овощами, Изуку взахлеб рассказывал альфе, как в этом году проходит фестиваль на улицах города. – Так ты меня пометишь? – ни с того ни с сего спросил омега, резко меняя тему разговора. – Тебе зачем? – Кацуки методично нарезал овощи для салата. – Мало тебе прищепки было? А может, – альфа насмешливо покосился на парня, – это ты у нас мазохист, Изуку? – Вообще-то, это было действительно больно, – обиженно пробурчал омега, помешивая лапшу в сковороде. – Но я готов еще немного потерпеть, если ты все же поставишь мне метку. – Повторюсь, зачем тебе это? – А тебе разве самому не хочется? – Мидория достал из холодильника рыбу. – Я думал, у всех альф аж клыки чешутся от желания пометить своего омегу. – Если только во время течки. Но не то чтобы это нельзя было контролировать. – А как же все эти разговоры про собственность и присваивание? – Понимаешь, Изуку, если бы я был идиотом и вырос в какой-нибудь заоблачно альфатриархальной семье на заре прошлого века, то я бы тебя давно пометил. – Бакуго, орудуя ножом, аккуратно свалил соломку из дайкона в миску. – Но не сложилось. – Прости, я все никак не могу выкинуть из головы твои слова о недоверии ко мне. – Омега попробовал соус в сотейнике на вкус и добавил щепотку соли. – Разве ты не будешь во мне сомневаться? – Откуда я знаю. Но раз уж ты сам поднял это вопрос, скажу тебе одно: я хочу, чтобы ты оставался со мной не из-за законов природы, а потому что любишь меня. Дошло? – То есть ты мне доверяешь? – с улыбкой бросил через плечо Мидория. – Можно и так сказать. – Бакуго подошел к омеге и устроил голову у того на плече, жадно вдыхая доносящиеся с плиты запахи. – Но советую моим доверием не злоупотреблять. А не то напялю на тебя железные трусы с замком. – Замок? – скривил губы Изуку. – Что-то слабенько. Дубликат ключа сделал – в загул ушел. Надо сигналку сразу ставить. И кодовый замок или пароль. – Чего мелочиться, – гоготнул Кацуки, – лучше встроить в трусы сканер отпечатка пальца. – А потом придумают новую версию, какие-нибудь «Железные трусы X» с функцией FaceID! – И что, – посмеиваясь, Бакуго достал из холодильника коробку сока, – альфам придется перед сексом лицо к трусам подносить, чтобы все состоялось? – Почему же? – Мидория призадумался, постукивая пальцами по столешнице. – Можно и не лицо. Сканировать, например, член. Член ID. От внезапно накатившего приступа смеха Кацуки поперхнулся и сплюнул сок на пол, обессиленно опускаясь на колени. – Изуку, – сквозь сдавленные смешки альфа пытался откашляться, – утихомирь свою фантазию. – А что такого? Прелюдию начинаете как обычно, лежите там, целуетесь, все дела. Друг друга раздеваете. Альфа снимает трусы, омежий пояс верности его сканирует. Если правильный хер – заходите, гости дорогие. – Подкинь идею технарям. – Кацуки не переставал в голос хохотать и утирать проступившие слезы. – Устроишь революцию в сфере половых отношений. – Альфа потянулся за тряпкой на подоконнике, чтобы вытереть сок с пола, и вдруг начал странно подергивать носом. – Блять, у тебя лапша пригорела! Спохватившись, Мидория выключил конфорку и убрал сковороду на разделочную доску рядом, вскидывая руки, якобы он не при делах. – Вот тебе урок. – Кацуки легонько щелкнул омегу по лбу. – Меньше будешь о членах болтать. Изуку насупленно сжал губы в маленькую точку и принялся накладывать лапшу по тарелкам. – Ты салат заправил? – строго спросил омега, принимаясь строгать сашими. – Так точно. Какие еще будут поручения? – Садись. – После того как Бакуго послушно устроился за столом, Изуку поставил перед ним пышущую паром тарелку. – Ешь и делай вид, что лапша не подгорела. Приятного аппетита. – Сложно, – театрально вздохнул альфа, вооружаясь палочками. – Постараюсь не облажаться. И тебе приятного. Разумеется, то, что Кацуки запретили ругать приготовленную омегой лапшу, не отменяло претензий Изуку в адрес салата: и масла мало, и уксуса много, и специи между собой не сочетаются. Дошло до того, что Бакуго с невозмутимым видом встал, взял миску, неспешно открыл дверцу под раковиной и почти отправил все содержимое посуды в урну, но завопивший как резаный омега ткнул альфу палочками в бок, запретив разбрасываться едой. – А потому что нехер капризничать, – упав обратно на стул, сурово буркнул Кацуки, возвращаясь к трапезе. – «А потому что нехер капризничать», – передразнил альфу Изуку, корча перекошенную гримасу. – Настолько неотразимым ты еще не был. – Бакуго закинул в рот кусочек сашими и неожиданно для себя покраснел. – Поверить не могу, что таким ты мне нравишься куда больше. От столь внезапного признания Изуку поперхнулся и закашлялся, запивая свой позор соком. Постучав омеге по спине, альфа предложил закончить ужин молча. Когда тарелки были пусты, Бакуго собрал все со стола и аккуратно переставил в раковину, вооружаясь губкой. – Давай не будем сегодня мыть посуду,– заканючил Мидория, повисая на альфе. – Можно и утром это сделать. – Утром? – с хитрой улыбкой Кацуки покосился на омегу. – Ну... Я думал, ты останешься?.. – Вообще, не планировал. – Так не пойдет. – Изуку решительно дернул альфу за руку и преградил тому выход с кухни, сурово упираясь кулаками в бока. – Две недели. Две недели я места себе не находил. Не знал, увижу ли тебя когда-нибудь. И вот сегодня ты пришел, заставил меня пройти через все, что ты тут сотворил, а теперь заявляешь, что вновь оставляешь меня одного? Нет-нет-нет, – на каждом слове Мидория решительно мотал головой. – Ты мне должен. Я знаю, что ты против и будешь упираться, но я- – Хорошо, я останусь, – перебил омегу Кацуки. – Правда? – Да, не вижу в этом ничего такого. Комендантского часа у меня нет. – А Денки с Киришимой переживать не будут? Хотя, – омега озадаченно почесал затылок,– они, наверное, приготовлениями к свадьбе заняты. – Ничем они не заняты. – Бакуго отложил губку на раковину и вытер руки вафельным полотенчиком. – Каминари заявил, что хочет отпраздновать свадьбу непременно летом. Варианта два: либо спланировать мероприятие за месяц, либо отложить на год. Они остановились на втором. И они всегда рады, когда меня нет дома. Правда, знать не хочу, где и чем они занимаются, иначе не смогу спокойно жить в той квартире. Значит, я могу остаться? – Я тебя все равно из квартиры сегодня не выпущу, так что, – Изуку щелкнул Кацуки по носу, – глупый вопрос. – Не выпускай, – усмехнулся Бакуго, прижимая голову омеги к своему плечу. – Пойдем в комнату? – подняв личико, спросил Мидория, по-детски непосредственно хлопая ресницами. – Мне бы в душ сначала. – Альфа потрепал майку за края, обдувая ветерком живот. – Я сегодня с ребятней изрядно набегался у тебя во дворе. – Ладно. Тогда жду тебя в спальне. Советую поторопиться. Бакуго лишь хмыкнул, достал из шкафа в коридоре чистое махровое полотенце и закрыл дверь перед омежьим носиком на замок. Стремительно влетев в комнату, Изуку собрал с пола разбросанную одежду, убрал стопку грязной посуды с тумбы и смел в мусорку пустые упаковки из-под чипсов и печенья. Смененное только вчера постельное белье выглядело вполне достойно, так что с косметической уборкой комнаты было покончено. Нацепив на себя обычную льняную пижаму, Изуку повертелся для верности перед зеркалом. Омега выгибал спину, плавно потягивался, покачивал бедрами, примеряясь, в каком образе ему встретить Бакуго, когда тот выйдет из душа. Нет, в этом наряде он смахивает на постоянного клиента психиатрической лечебницы. Недовольно мотнув головой, Мидория продолжил рыться в шкафу и вытащил оттуда плюшевую пижаму-кигуруми, надевая которую омега превращался в красную панду. Да, в костюмчике Изуку выглядел умопомрачительно мило, но при этом совершенно не сексуально. К тому же в такой пижаме жарко, как в аду. «А что если, – омега снял штаны, оставаясь в трусах, расстегнул пару верхних пуговичек рубахи и взлохматил шевелюру, входя в образ только проснувшегося парня, – сделать так? А еще можно закатать рукава. Вроде неплохо». Гул воды в ванной утих, а значит, у Изуку есть еще пара минут, пока Кацуки будет вытираться. Юноша наспех смазал подмышки дезодорантом, проверил, не торчат ли из носа волосы, и, в последний раз потрепав гриву, придавая ей нарочито неряшливый вид, забрался на кровать. Омега улегся на бок, изящно подогнув ножки, и схватился за телефон, будто он не приводил себя судорожно в порядок, а так и валялся все это время. Заслышав шлепки босых ног, Мидория уткнулся в экран – он не будет ничего делать, а дождется, когда Бакуго сам не выдержит и начнет к нему приставать. Вот только тяжело было строить из себя отстраненного, стоило только бросить мимолетный взгляд на вошедшего в комнату в одних трусах альфу со скрученным полотенцем на широких плечах. Изуку бесшумно сглотнул, но сдаваться не намеревался. – Ты уже? – сипло спросил омега, сонно потягиваясь и выпячивая попку. – Что-то я увлекся новостями. Кацуки оглядел Мидорию с ног до головы, шумно выдохнул с еле заметным смешком и повесил влажное полотенце на стул. Выключив свет, альфа перелез через сексуально изгибающегося парня, заполз под одеяло и упал на подушку. – Спокойной ночи, Изуку. – Спокойной, – недовольно пробурчал омега, сохраняя остатки самообладания. Мидория внимательно вслушивался в ровное дыхание за спиной и недоумевал, почему альфа так спокоен. Продвигаясь со скоростью один миллиметр в час, омега незаметно пододвигался ближе. Омега то стаскивал с себя одеяло, то перекладывал ноги, то выгибался, якобы разминая мышцы. Иногда Мидория едва слышно вздыхал с полустоном, привлекая внимание к собственной персоне и надеясь, что до альфы наконец дойдет, что ему дали «зеленый свет». – Ты когда-нибудь уляжешься? – грозно пробасил Бакуго. С раздраженным рычанием омега перевернулся, оказываясь с Кацуки лицом к лицу. Сейчас их разделяли считанные сантиметры, можно было почувствовать губами жар чужого дыхания. Слова возмущения застряли в горле, не смея вырваться наружу. Завороженно Изуку разглядывал лицо перед собой, не понимая, почему он себя так странно чувствует. Он знает, как выглядит Бакуго, какой у него цвет глаз, какой формы нос и губы. Он видел альфу и гладко выбритым, и с легкой щетиной, и с зачесанными, и с растрепанными волосами. Но именно сегодня, именно сейчас все в Кацуки было другим. – Ты сегодня такой необычный, – просипел альфа, будто читая чужие мысли. – Это хорошо или плохо? – Это странно. – Бакуго и пальцем не дотронулся до Изуку, но омега казался ему ближе, чем когда-либо. – Наверное, потому что теперь у нас настоящие отношения. – Мы и до этого встречались. – Но за плечами у нас не было, – альфа на секунду замялся, – того, через что мы с тобой прошли. Они не соприкасались ни одной клеточкой тела, но оба чувствовали сладкий вкус единения. – Как думаешь, долго мы с тобой продержимся? – полушепотом спросил Изуку. – В каком смысле? – Думаю о том, когда мы с тобой расстанемся. – Мы только начали встречаться. Зачем ты думаешь о расставании? – Всему хорошему когда-нибудь приходит конец. – Мидория облизал губы. – Что если мы расстанемся? – Значит, расстанемся. – Когда? – Почем я знаю, – хрипел Кацуки. – Это же не молоко, у отношений срока годности нет. – Не нравится мне эта неопределенность. – Мидория чуть шевельнул головой, едва не задевая кончиком носа острый подбородок Бакуго. – Было бы проще, будь мы истинными. – Ты в это веришь? – Даже не знаю. – Изуку поежился, чиркая друг об дружку пальцами ног. – Не думаю, что человек предназначен судьбой кому-то одному, но, глядя на Денки и Киришиму- – Мы – не они, – резко оборвал омегу Кацуки. В комнате воцарилась тишина. Только холодильник на кухне, щелкнув терморегулятором, начал гудеть. – Зверя внутри чувствовал когда-нибудь? – вдруг спросил Бакуго. – Ага. – И как? – Так себе опыт. – Омега кротко оскалился, вспоминая не самый приятные моменты его жизни. – А ко мне он как относится? – Сначала бесился и к тебе все рвался, – робко признался Изуку. – Потом поутих. А твой? – Сначала бесился и на дух тебя не переносил. Потом поутих. – И тебя это не пугает? – выжидающе уставился на альфу Мидория. – Что именно? – Ну, что мы друг друга не чувствуем, как… – Омега прижал сцепленные в замочек руки к губам. – Как должны. – Я чувствую. – Кацуки положил руку на грудь в области сердца. – Прямо вот тут. Омега еле держался, чтобы не прильнуть к своему альфе, желая оказаться в крепких объятиях. Но еще больше ему не хотелось разрушать едва возникшую, хрупкую связь между ними. – Поцелуешь меня? – прошептал Изуку, чуть приближаясь губами. – Нет, – с хрипом ответил Бакуго, улыбаясь так ласково, как умел. – А можно я тебя поцелую? – Нет. Попытка не пытка. В другой ситуации Мидория мог бы и обидеться на то, что его так отталкивают, но ни один поцелуй не сделал бы их ближе, чем они есть сейчас. Альфа с головой залез под одеяло, стянул с Изуку кофту и поудобнее устроился на груди омеги так, что наружу торчали только пятки с одной стороны и редкие пепельные колючки с другой. Бакуго ничуть не сомневался: если бы сейчас его зверь вновь устроил бунт на корабле, он бы его не послушал, несмотря на то, что однажды уже попался на эту удочку. И как бы тот ни рычал, предупреждая об опасности, заглушить стук бьющегося в этот момент прямо под ухом сердца было невозможно. Кацуки за талию прижал Изуку к себе, чувствуя, как омега нежно зарывается пальцами в волосы. – Так ты не ответил, Кацуки. Когда мы с тобой расстанемся? – Не сегодня, – буркнул альфа, щекоча губами бархатистую кожу.