***
Но это все-таки происходит. Гермиона объясняет какой-то старушке на ломанном русском, что ей нужно на главную площадь города, но та или не понимает, или западные «педерасты» ее пугают так сильно, но все, что может ждать Гермиона в ответ, — улепетывающую походку на спринтерской скорости. — Эм… — мычит Гермиона, выпрямляясь. — Спасибо? Нет, она конечно знала, что русские немного зашуганные, но не настолько же? Правда? Гермиона, само собой, отвечает «да», но больше к случайным прохожим не подходит и старается их обходить десятой дорогой. Опираться на Google-карты, конечно, — решение не самое обдуманное, да и не самое проверенное, скажем так, но это хотя бы лучше, чем ничего. Гермиона бредет какими-то закоулками, которые по рассуждениям ее телефона — короткий путь, и приходит к метро. — Извините, — обращается она к стоящему на входе охраннику. — Если я хочу попасть на площадь, то мне куда? Угрюмый взгляд, огромные мешки под глазами и опущенные вниз уголки губ говорят ей, чтобы она разбиралась сама. Гермиона отходит на несколько шагов назад, а затем готова уже завизжать от того, как эта идея вообще пришла ей в голову: посетить Россию, ага. Почему она просто не могла посмотреть несколько сериалов с знаменитой озвучкой Дубляжа? Ответ она так и не найдет, так что даже пытаться не стоит. Она спускается на эскалаторе крепко держась за поручень и постоянно оглядываясь назад. Только ступив на первую ступеньку, она уже стала свидетелем того, как парень, спускающийся на бешеной скорости, врезался в спину другого парня. А затем — Гермиона была готова поклясться, что ничего не перепутала — обматерил бедняжку и продолжил свой забег. Руки сжались на поручне крепче. Когда Гермиона ступает на землю, которая не двигается, то чувствует себя более или менее в безопасности. До поры до времени, а конкретно, пока какая-то дамочка в круглых очках и дичайшей копной кудрявых темных волос не задевает ее плечом и не останавливается прямо перед ней. — Подвинься, — говорит незнакомка с акцентом, и Гермиона ошалело моргает. — Что? Незнакомка стягивает очки на кончик носа и наклоняет голову, прищуривая свои темные и такие блестящие глаза. — Вроде не глухая, — кажется, женщина разговаривает сама с собой. Гермиона продолжает не понимать. — Тогда, хм, туповата?***
— Пардоньте, — ухмыляется Беллатрикс, раскачивая бокал с виски против часовой стрелки. Движения ее при этом такие изящные, что Гермионе даже не верится, что эта женщина может так разговаривать. — Наше знакомство выдалось не с самой хорошей ноты. Угостить тебя? Гермиона отнекивается, но когда Беллатрикс выпивает уже третий стакан, то начинает задумываться. Нет, не над тем, чтобы принять щедрое предложение, а над тем, как здесь вызывать такси, ведь, как она заметила раннее, они не разъезжают здесь каждые две минуты. Она смотрит на Беллатрикс, и задается вопросом: а почему она, собственно, просто не уйдет? Природные доброта и чуткость качают головой, и Гермиона остается сидеть в этом захудалом баре и слушать вопли каких-то пьяных мужчин за соседними столами. М-да. А язык то у них, действительно, необычный. Беллатрикс подтверждает это после четвертого бокала развязно улыбаясь и зачем-то расстегивая две верхние пуговицы своей рубашки. — А ты знала, что русские могут сказать «переспи со мной» тридцатью двумя разными способами? Уши Гермионы в трубочку, конечно, не сворачиваются, но как же велико желание иметь такую способность.