Еиналеж

      — Дуэльный клуб — это не только способ защититься, но и способ развить в себе дисциплинированность, внимательность и трезвый ум, — Освальд вышагивал перед детьми размеренно, медленно, выверенно, и Руфус даже невольно залюбовался его движениями. Герой войны Бездны, уже седеющий, но все ещё статный и красивый, как и подобает магу, приковывал взгляды девушек к себе аристократичной красотой, а самого Барму — изящностью и скупостью каждого поворота головы и каждого шага. В Освальде Баскервиле не было ничего лишнего ещё тогда, когда они с Брэйком были ещё сами студентами и учились у преподавателя по защите от тёмных искусств. И Зарксис уже тогда злился из-за восхищения, которое читалось во взгляде его парня, когда тот смотрел на Баскервиля.       Отношения давно закончились, а неприязнь осталась: Руфус проследил взглядом за прошедшим мимо брюнетом, а за спиной знакомо, высокомерно и возмущённо фыркнули, словно кот на воду.       — Мог бы быть и более терпимым, — на грани слышимости произнёс Барма, и Брэйк, стоявший прямо за спиной, фыркнул ещё громче.       — К этому пижону? Не глупи. Он рисуется перед вами всеми.       — Мне кажется, или ты ревнуешь? — поддел мужчину Барма, как в старые добрые времена, и улыбнулся, услышав знакомое возмущённое фыркание. Реакция Брэйка не менялась. Интересно, почему он теперь так реагировал? Ведь ревновать уже не к кому было. А от мыслей, что альбинос завёл отношения с кем-то другим, возможно, что даже учеником, в груди слабо ныло — как раз напротив оставленного на дуэли между ними шрама от разрезающего заклятия. Зарксис тогда пощадил бывшего любовника, он всегда был сентиментальным. Вместо Диффиндо в грудь вполне могла прилететь Авада.       — Итак, меня пригласили на год в Хогвартс, чтобы обучить все курсы основам дуэльного мастерства. Разумеется, реальный бой отличается от того, чем вы будете заниматься, — продолжал негромко, но на удивление чётко говорить Освальд, не прекращаю маячить перед глазами вороной-метрономом. — Видит Бездна, я не желаю вам когда-либо поднять палочку в настоящем сражении, но вы должны быть готовы. Или хотя бы подготовлены. И лишиться страха перед чужим оружием.       В этот момент дети вокруг начали шептаться, словно вспугнутые воробьи. Это вызывало улыбку, и Руфус позволил кривому его подобию коснуться губ. Дети не менялись: и пятнадцать лет назад, и сейчас они точно также шушукались, не то встревоженные, не то взбудораженные древним мастерством обмена заклинаниями. Почему-то большинство в их возрасте чересчур романтизируют дуэли — и Барма даже поддерживал инициативу директрисы Рейнсворт о создании клуба. Чем скорее они избавятся от иллюзий касательно обмена заклятиями, тем лучше для них самих. Если наступит война и Бездна снова затопит мир, им пригодится практический опыт в умении себя защитить.       — Я попрошу профессора Барму и профессора Брэйка провести показательную дуэль, — Баскервиль резко обернулся к преподавателям, и Зарксис позади ощутимо дёрнулся от неожиданности. — Если не ошибаюсь, вы оба достигли звания герцогов магии, так что сумеете минимизировать свой ущерб.       — Да, сэр, — кивнул рыжий и завязал длинные волосы заклинанием, совсем как пятнадцать лет назад это делал Зарксис со своим белоснежным, красивым хвостом. Альбинос воздержался от комментариев, лишь задержал жгучий, колкий взгляд на прямой спине коллеги, и проследовал к своему месту, зеркально повторяя стойку Бармы.       — Обратите внимание, что с герцогом может на равных сражаться только герцог в силу наличия у них Цепей. Каждая Цепь уникальна. Руфус, если не ошибаюсь, твоя Цепь усиливает твоё мастерство иллюзий, — обратился Освальд к своему бывшему ученику. Когда тот кивнул, колкий взгляд фиолетовых глаз медленно скользнул к Зарксису.       — Моя Цепь — практически полный антимагический щит, — не дожидаясь вопроса, пояснил Зарксис. — И при прикосновении я могу на какое-то время лишить мага его сил.       — Объясняет, почему вы выбрали путь аврора, профессор Брэйк. Весьма полезная Цепь, особенно в сочетании с хорошей маскировкой или полным отсутствием инстинкта самосохранения, — отметил, будто между делом, Баскервиль, и голос его обрёл командные, жёсткие ноты, словно они снова вернулись во времена, когда он был их учителем, а они тренировались в заклинаниях на уроке. — На изначальную.       Барма поднял руку с палочкой вертикально на уровень глаз, и Зарксис зеркально повторял его движения. Они медленно вытянули палочки вперёд и немного согнули ноги в коленях, свободную руку отведя назад. В голове стало звеняще пусто, только чернокрылый Додо потоком магии клубился вокруг. За спиной Зарксиса стали видны полы плаща Шляпника и его огромный, налитый кровью глаз под широкополым цилиндром, едва заметные для остальных, но практически отчётливо видные для герцога.       — Три. Два. Один, — буднично отсчитал Освальд, и в то же мгновение они сорвались с места. Реакция бывшего аврора против иллюзий искусного чаровника. Руфус не строил надежд, что ему удастся пробить защиту Шляпника, но уж потрепать нервы он точно намеревался. Первое заклинанием альбиноса разбилось о защитный купол между ними и учениками и расползлось алыми змейками. Неподалёку нервно дернулся их штатный защитник и юный герцог Гилберт Найтрей, реагируя на забившего крыльями Ворона. Его сила позволяла создавать защитные стены, не пропускавшие магию, и учителя часто просили одаренного подростка о помощи. Его щиты были в разы эффективнее созданных теми же чарами: силу герцога мог побороть только другой герцог, а чары всегда можно было разрушить коллективными заклинаниями или просто обладая достаточной силой.       Зарксис беспокойно крутил головой, прислушиваясь к каждому шороху, но Дронт скрадывал все звуки, словно пуховое покрывало. Шляпник за спиной Брэйка кровожадно трепетал. Руфус присматривался, перебегая все ближе и готовый атаковать в любой момент даже ценой своей маскировки: любая магия делала его видимым за счёт начальной точки заклинания, а Брэйк не упустит возможности контратаковать.       Первое заклинание просвистело слишком близко от крыльев Додо, и Руфус шарахнулся в сторону, перекатываясь. Зарксис смотрел практически на рыжего, ошибаясь буквально в метр, и это было больше эффектом Додо: ни одна иллюзия не давала полноценной невидимости, и интуиция аврора улавливала едва заметные дрожащие черты тела противника.       — Бомбарда, — всего один легкий взмах палочкой, и позади Закрсиса взорвалась небольшая вспышка, опалившая кончики волос, заставляя аврора отвлечься от своей жертвы. Стоило только рубиновому глаз метнуться в сторону, отвлекаясь от едва заметно в дрожании воздуха фигуры, как Барма мгновенно начал перемещаться рваными рывками, словно рисовал зигзаги. Так было гораздо проще уйти от ответного заклинания.       — Вердимилиус, — Руфус чудом не попал под действие заклинания. Если бы зеленые искры заклинания коснулись его, то иллюзия бы мгновенно развеялась: темная магия, которая окутывала все тело мужчины, развеялась бы, и даже Цепь вряд ли бы смогла противостоять, так как сама была соткана из темноты.       — Фумос Дуо, — вырвавшийся из палочки дым, резко пахнущий, жесткий, и заполнил пространство импровизированной арены. Зарксис закрыл свободной рукой рот и нос, чтобы не вдыхать туман; сила Шляпника не могла развеять эти чары, так что приходилось защищаться, как умел.       — Ступефай! Инкарцеро! — наугад отправил заклинания альбинос. Заклинание замораживания и заклинание связывания улетели в темноту, на мгновение разрывая туманную пелену, но явно мимо, судя по разлетевшимся по защитному барьеру молниям и искрам       — Протего тоталум, — Руфус создал вокруг себя защитное заклинание: несмотря на распространившийся дым, аврор все еще осознавал, в какой части мира находился его противник.       Заклинания перешли на невербальный уровень: яркие разноцветные молнии и искры разрывали дым, рассеивая понемногу заклинание. Шляпник шипел и хрипел, то и дело вставая стеной между заклятиями и своим хозяином. Руфус метался раненой птицей, чудом не натыкаясь на жалящие молнии-заклинания.       Нужно было всего одно точное заклинание: это знали они оба, и что один, что второй помнили это ощущение, эту шахматную партию, которая заключалась в выдержке и в ловкости, в наблюдательности. В возможностях гибкого, тренированного человеческого тела. Увлекательно, смертельно опасно. Совсем не как в дуэльном клубе. На мгновение Руфусу показалось, что Шляпник снова смотрит прямо в душу сквозь завесу Додо, а у молодого парня напротив, едва заметного в пелене, длинные белоснежные волосы. Пряно пахнет опавшей осенней листвой и недавно прошедшим дождем, а под ногами вместо гладких плиток — земля древнего леса и жухлая трава. Дыхание участилось само собой от выброса адреналина. Зрачки мгновенно расширились, а внутри все закипело. Шляпник защищал от любого заклинания, которое было направлено на его подопечного. Оставался только один вариант.       — Бомбарда, — Зарксис с удивлением обнаружил что заклинание пролетело мимо, ударяясь в плитку пола и высекая из него осколки. И хотел бы он сказать язвительно, что профессор Чар стал слабоват на глаза и ему стоит сдаться, как услышал следующее, тихое, практически не слышное.       — Ваддивази, — и плечо прошило болью от врезавшегося в него осколка, заставляя выронить палочку и рухнуть на пол. Воздух мгновенно очистился, завеса Ворона рухнула, а Барма оказался над поверженным противником, направляя на него палочку. Черные глаза казались матовыми, растрепанные пышные волосы словно шевелились от невидимого ветра, повинуясь скольжению магии вокруг гибкого, напряженного тела. Его дыхание медленно успокаивалось, и зрачки приходили в норму. Плечо, прошитое осколком насквозь, болело и кровоточило, пришлось зажать его плотнее, чтобы кровь не текла с такой силой.       — Я говорил о дуэли, а не о полноценном сражении в духе войны Бездны, — голос Освальда резью отдавался в ушах, холодный, укоризненный и жёсткий. — Но это была хорошая демонстрация для учеников. Благодарю.       Зарксис усмехнулся, зажимая плечо, а Барма хмуро стрельнул взглядом в сторону Баскервиля, взъерошенный дракой, словно огромный филин. Он помог подняться альбиносу и осторожно, стараясь не потревожить лишний раз синяки и прошитое плечо, повел за собой в свой кабинет.       — А почему не в медицинское крыло? — осведомился Брэйк, когда понял, что они идут на этаж преподавателя чар, но тот лишь шикнул на своего коллегу раздраженным котом вынуждая заткнуться.       В комнате преподавателя было темно, прохладно и слишком чисто. Словно в комнате зельевара. Высокие полки, заставленные книгами, практически полное отсутствие каких-то милых, значимых безделушек. Рабочий стол с лежащими стопками работами учеников и документами, аккуратно застеленная широкая кровать, пара кресел для посетителей. Все в сине-серебряных и черных тонах, как и подобает бывшему выпускнику Рейвенкло. Зарксис был удивлен, что его усадили на кровать, а не в кресло, но уже через мгновение Барма практически рухнул рядом с небольшим сундучком, наполненным пузырьками зелий, мазей и бинтов.       — Снимай верх, — коротко скомандовал рыжий, и Брэйк не сдержал смешка: раньше, когда они были студентами, такие приказы от Руфуса сопровождались поцелуями и вели явно не к изучению набора юного колдомедика. Но сейчас язык не повернулся что-то подобное предложить слишком серьезному преподавателю. Хотя сверху вниз было просто представить, что нет этих длинных карминовых волос, а только простое растрепанное каре, и под черными глазами не залегли такие же черные тени, а на безымянном пальце можно разглядеть маленькое магическое колечко, которое ради шутки когда-то соткал из своей магии Зарксис. — Ауч, — прикосновение пропитанной антисептиком ватки вырвало мужчину из грез, и он вздрогнул от прорезавшей все тело боли. И пусть он знал, что это необходимо — все же магия не избавит его от заражения крови, — но приятнее не становилось. Барма несильно подул на порез, совсем как в юности. Видимо, не только его прошибло воспоминаниями о прошлом, раз рейвенкловец пошел на такую уступку собственной ностальгии. Антисептик, содержащий обезболивающее, быстро работал, и холодок распространялся под кожей.       Палочка взмыла над раной, и теперь уже пришел черёд заклинаний, которые медленно, несколько болезненно заживляли разрезанные ткани. Руфус никогда не пользовался простыми, лёгкими маскираторами, заклеивавшими раны магией, пока рана не заживёт. Он лечил сразу, сильными, мощными, действительно заживляющими, хоть и весьма болючими. Так что Брэйк покрепче сцепил зубы. Но молодой, подающий надежды колдомедик с короткими рыжим и волосами буквально вставал перед глазами, словно возвращая те времена, когда они были всего лишь талантливыми мальчишками. Они когда-то так же сидели в своих комнатах, тайком лечась после дуэлей за завешенным пологом. И в башне воронов альбинос был куда более частым и желанным гостем, чем в подземелье змей. Во всяком случае, он часто даже ночевал у Руфуса — и наутро никто даже косого взгляда не бросал на альбиноса, разве что приветственно кивали. Он выходил из спальни, держа руку Бармы — и от этого полученные синяки и ссадины, которые вредный рыжий сводить отказывался, болели намного меньше.       — Руфус, — Зарксис едва успел перехватить тонкую кисть, и Барма замер, не оборачиваясь, но и не выдергивая руку. — Спасибо.       — Обращайся, — холодно и глухо ответил маг и скрылся в своей каморке. Альбинос ещё помедлил какое-то время, а затем одел рубашку, подхватил мантию и вышел. Он не хотел искушать тем, что мог дождаться Руфуса из душа и снова попытаться с ним поговорить. А Барма по ту сторону двери дрогнул, услышав щелчок входного замка при закрытии. Он был почти на грани, чтобы попросить Зарксиса остаться, под любым предлогом.