Потерянный мальчик

В воскресенье Питер не отправился гулять со своим лучшим другом по городу, не зашел к мистеру Дельмару за его фирменным сэндвичем и не отдал книгу ЭмДжей, которую он одолжил у нее в прошлый понедельник. Он заперся в собственной комнате, не желая никого видеть, и игнорировал Мэй, которая непонимающе и обеспокоенно преследовала его, когда Питер все-таки на пару минут покидал ее. Всего за одну ночь казалось, словно Паркер стал ещё худее; его и так бледная кожа теперь напоминала пожелтевший от времени потрепанный лист бумаги, глаза стали красными, а неприятные взгляду красные пятна покрыли щеки и лоб подростка, и поэтому Мэй с ужасом смотрела, как ее племянник безвольно рухнул на свою кровать, когда он снова вернулся в свою комнату. — Питер, ты не в порядке, — обеспокоенный голос Мэй впервые заставил Питера желать огрызнуться и выгнать ее из своей комнаты. Она все знала: знала, что он сирота, что Питер — ребенок, который был не нужен даже своим биологическим родителям, и поэтому Паркер решил для себя, что имеет право злиться. Питер устал от того, что ему постоянно лгут и защищают, хотя он и понимал, что не в силах защитить самого себя. — Все отлично, — слова болезненно хлестнули, и Питер почувствовал себя просто ужасно, когда рука Мэй вздрогнула от его резкого тона. — Питер, — умоляюще позвала она его по имени, смотря на то, как подросток закрывается от нее крыльями, обвивая их вокруг своего тела, — не закрывайся от меня. — Питер крупно вздрогнул, закрывая глаза. Он хочет, чтобы Мэй ушла, чтобы ему удалось сдержать тот поток эмоций внутри себя, который с каждым мгновением готовится выплеснуться наружу. — Пожалуйста, расскажи, что произошло… — Я не собираюсь ничего тебе рассказывать, — огрызнулся Питер, резко открывая глаза и поднимаясь с кровати на слабых ногах. — Ты и так все прекрасно знаешь, так что перестань просить меня говорить уже очевидные для нас обоих вещи! Мэй мягко попыталась взять его лицо в свои руки, но Паркер отступил назад, прожигая ее разочарованным и злобным взглядом, от которого по спине беты пробежала дрожь. Обычно яркие и сияющие светло-голубые с янтарными вкраплениями глаза ее племянника, которые смотрели на нее с благодарностью и теплой, теперь были полны гнева, обиды и молчаливого страдания. Теплый запах птенца теперь стал болезненным и несчастным, отчего внутри Мэй росло желание утешить Питера, но подросток моментально пресекал любые ее попытки сделать это. — Питер, я понимаю. Это тяжело смотреть на вещи Бена и твоих родителей, но… — Они не мои родители! — злобно перебил ее Питер, и Мэй растерянно моргнула. Ее лицо стало пустым на пару минут, а потом приобрело редкую для себя строгость. — Пусть они не смогли тебя воспитать, Питер, но это не значит, что от этого они прекращают быть твоими родителями, — неожиданно даже для самой себя сурово сказала она. — Неужели? — раздраженно изогнул бровь подросток, но следом прикусил язык, не позволяя обидным словам выскользнуть из своего рта. — Мэри и Ричард очень любили тебя, — искренне говорит Мэй, и впервые в голове Питера проскользнула мысль о том, что она могла не знать, что он приемный ребенок. — И я уверена, что они были бы безмерно рады, если они выжили в той авиакатастрофе и могли вернуться к тебе. Питер шумно сглотнул, чувствуя в уголках своих глаз слезы, и провел одной рукой по нежному пуху, пытаясь успокоиться. Он не знал, любили ли его приемные родители, но они позаботились о том, чтобы Питер не попал в приют для сирот. И уже за это Паркер должен был хотя бы немного благодарен. — Я не знаю этого, — тихим шепотом произнес подросток, поднимая усталый взгляд на свою тетю. — Но я точно знаю, что запах моей мамы — Мэри — неправильный. Я приемный. — Приемный? — удивленно повторила Мэй. — Но это невозможно… — она запнулась, смотря в отстраненное лицо Питера, который сел на свою кровать, поджав под себя ноги. — Ты уверен, Питер? — Паркер прекрасно знала, что каждый ребенок без малейшего труда узнавал запах родных родителей, и осознание того, что запах Мэри был неправильным, заставило устоявшийся после многих жизненных потрясений мир Мэй пошатнуться. Бета поджала губы, пытаясь найти в своей памяти доказательства того, что Питер — родной сын Ричарда и Мэри, но вместо этого находила много разных деталей, на которые раньше не обращала внимания. Бен много лет не общался с Ричардом, что было неудивительно для двух альф, которые были вынуждены проживать долгое время в одной комнате из-за небольшого заработка в их семье, но, когда Бен все-таки решился встретиться с братом и его женой и познакомить его с Мэй, они оба пораженно замерли, смотря на стеснительного птенца, который спрятался от них под крыльями Мэри. Именно тогда Ричард и Бен стали более тесно общаться, но только сейчас Мэй начинала понимать, что была слишком наивна. Черт, конечно же Ричард бы позвал родного брата на рождение своего первенца! Неудивительно, что Бена глубоко задело это, но чувство обиды быстро исчезло, когда общение с Ричардом дало ему видеться с лучезарно улыбающимся Питером, который покорял сердца своими каштановыми кудрями, светлыми голубыми глазами и мягкими крепкими белоснежными крылышками. Мэй с тяжелым сердцем присела на край кровати и крепко обняла Питера, который невольно вздрогнул, почувствовав на своей спине теплые руки и крылья своей тети. Она сочувствующе уткнулась носом в его волосы — Мэй не имела не малейшего понятия, какую боль испытал Питер, когда не смог почувствовать родной запах своей матери, хотя они с Беном бережно хранили платок Мэри с ее запахом для Питера. Но не важно как хорошо сохранился запах Мэри, когда Питер был приемным ребенком. — Мне очень жаль, Питер, — одними губами прошептала она, чувствуя на своем плече, в которое уткнулся Питер, влагу. — Мне жаль, что я никогда даже не задумалась об этом. Питер Паркер за свою короткую жизнь успел потерять своих приемных родителей и дядю, и новость о том, что он приемный ребенок, от которого биологические родители могли просто отказаться, была слишком жестокой для него. И Мэй Паркер было искренне жаль, что она ничего не могла сделать с этим.

~~***~~

— Тони, ты же знаешь, что я не доктор, — в который раз за все годы их с Тони дружбы сказал Брюс, смотря на омегу, которая довольно устроилась на диване в своей гостиной. Годы дружбы — боже, он был другом этой сумасшедшей омеги больше двадцати лет — помогли Беннеру обрести идеальный контроль над своим характером и бескрайнее терпение. Тони Старк был гением — стремительным, порывистым и немного безумным человеком с поразительным упрямством, которое ничто не могло сломить, — но также и омегой, из-за чего ему нужна была частая проверка на уровень гормонов и наблюдение за половой системой, чтобы правильно подбирать подавители. — Брюс, у меня нет ни малейшего желания ехать в Малибу, когда у меня человек, который имеет медицинское образование и которому я доверяю, — в той же манере, что и бета, просто отозвался Тони, тщательно проверяя каждое ало-красное перо на своем крыле. — Я имею общее медицинское образование, — подчеркнул Брюс, прекрасно зная, что он проиграл этот бессмысленный спор. В который раз. — Что тебя тревожит, Тони? — уже более серьезно задал вопрос Брюс, присаживаясь в мягкое кресло рядом с диваном. — Анализ твоих гормонов мы делали на прошлой неделе, и с ними было все в порядке так же, как и с твоим детородным органом. — Меня тревожит не это, — перестав перебирать перья на своих крыльях, Старк поднял свои карие глаза на друга, который непонимающе поднял бровь, задавая немой вопрос. Мысленно покачав головой из-за ужасного сочетания коричневого вязаного свитера с черными джинсами, Тони прикрыл глаза и покачал головой. — Мне кажется, что я медленно схожу с ума. — Ты же знаешь, что у тебя довольно редко бывает забитый работой день? — иронично напомнил Беннер, на что Старк лишь закатил глаза. — Но если серьезно, то ты точно не тот человек, который не сможет найти себе занятие, Тони, — Брюс обеспокоенно смотрел в лицо своего друга, понимая, что гостиная впервые за пару лет была настолько неубранной. Диванные подушки явно давно не чистили, хотя Тони каждую неделю вычищал из них комнатную пыль; на книжных полках виднелся небольшой слой пыли, а омега выглядела немного потухшей и усталой. Бета много раз видел уставшего Тони и мог ясно сказать, что его друга одолевает не простая человеческая усталость, а что-то посерьезней. — Мне повсюду кажется его запах, Брюс, — одними губами прошептал омега, чувствуя, как эмоции против его воли выходят наружу. — Мне мерещится, что он ходит по коридорам башни, что он рядом со мной. — Старк поджал губы, нервно перебирая пальцами перья. — Я больше не могу это терпеть, потому что чувствую запах своего ребенка почти на каждом человеке, который находится в башне. — Тони, — беспомощно позвал омегу по имени Брюс, видя, что Старк устало откинулся на спинку дивана, утыкаясь лицом в подушки. Что он мог сказать ему? Брюс все еще помнил, как озарились лица Стива и Тони, когда они поняли, что ждут птенца; как Тони с безмерной осторожностью защищал свой живот крыльями на протяжении всех девяти месяцев; как после тринадцати часов родов на свет появился маленький альфа Питер Джеймс Айзек Роджерс, чье имя было длиннее, чем графа в свидетельстве о рождении. Питер был самым очаровательным птенцом, которого когда-либо видел Брюс, с его каштановыми кудрями, которые он унаследовал от Тони, и огромными голубыми глазами, которые достались ему от Стива, и всем было сложно принять смерть такого маленького и невинного ребенка. Беннер сделал глубокий вдох, продолжая: — Возможно запах одного из стажеров очень похож на запах Питера, — при упоминании имени своего ребенка Тони крупно вздрогнул, поднимая свое тело. Он молча ждал продолжения, когда его глаза подозрительно сузились. — В моей компании не может работать птенец, — сурово отрезал омега. — Ты хочешь сказать, что конкурс выиграли двенадцатилетние дети? — с сарказмом спросил Старк. — Один из них еще не представился, — с улыбкой отозвался Брюс. — И да, ему четырнадцать. — С учетом того, как ты говоришь об этом стажере, смею предположить, что он твой. — Как ты догадался? — удивленно задал вопрос Беннер. — Ты напоминаешь мне родителей, которые гордятся успехами своего ребенка перед соседями, — тепло ответил ему Тони. Возможно это запах стажера заставлял его медленно сходить с ума, потому что его инстинкты требовали найти своего птенца и позаботиться о нем. — Значит, он один из блестящих умов будущего поколения? — О, поверь мне, Питер точно сможет удивить мир, — добродушно рассмеялся Брюс, и на секунду Старку показалось, что он говорит о его Питере. — Сейчас он работает над практической моделью электрического двигателя, малый процент потребления энергии которого позволяет держать заряд до тридцати часов. — Неплохо для птенца, — улыбнулся Тони, беря с кофейного столика StarkPad. Он открыл базу данных и спустя пару мгновений нашел стажера Брюса. Старк пораженно застыл, широко распахнув глаза. — Тони? — обеспокоенно позвал его Беннер, видя реакцию омеги. Похоже, что он решил найти Питера в базе компании. Тони бережно дотронулся пальцами до сенсорного экрана, словно желая дотронуться пальцами до лица птенца, который в момент фотографии широко улыбнулся. Бледная ирландская кожа, каштановые волнистые волосы, которые слишком сильно отросли, отчего они начинали превращаться в очаровательные кудряшки, голубые глаза с черными ресницами, восхитительные ямочки на щеках и самые белоснежные крылья, которые когда-либо видел Тони. Боже, этот ребенок был таким идеальным. Этот птенец словно был его Питером, идеальным сочетанием его самого и Стива. — Тони? — повторил Брюс, и Старк тряхнул головой, вырываясь из своих мыслей. — Ничего страшного, — прошептал омега. — Просто… — он мягко улыбнулся фотографии. — Просто он очарователен. — Не дай внешности обмануть тебя, — усмехнулся бета. — Он упрямый как мул. — Тогда его внешность — это приятный бонус, — отозвался Старк, но тут же одернул себя. Этот птенец не был его. И он не должен был давать себе ложную надежду.

~~***~~

Питер устало посмотрел на экран своего телефона, где его знакомая — бета по имени Хлоя — просила его отнести документы с ее рабочего места к ее руководителю, потому что у ее мамы был сегодня день рождения, и они планировали на этот день поездку за город. Устало поправив рюкзак на плече, Паркер отправил утвердительный ответ на ее просьбу и направился в сторону метро, с небольшой завистью смотря, как школьники либо садились в машины к родителям, либо поднимались в небо и разлетались по домам. Пройдя пару кварталов и подождав поезд около двадцати минут, Питер почувствовал, как его кашель с каждым часом становился все хуже и хуже. Когда он проснулся утром в понедельник, то понял, что заболел: горло болело, повысилась температура, глаза порой сами собой закрывались. Придя в школу, Питер тут же столкнулся с Недом, который в ужасе посмотрел на своего лучшего друга, державшегося на обессиленных ногах, и Мишель, которой почти удалось затащить его к медсестре, но прозвенел школьный звонок, и Паркеру еле удалось успеть на алгебру. Благополучно отсидев шесть уроков, Питер теперь находился в самом высоком небоскребе в Нью Йорке, где он относительно быстро смог подняться на четырнадцатый этаж и зайти в помещение для стажеров, где с небольшой помощью другой девушки Питеру удалось найти нужные документы. Взяв их в руки, подростку пришлось отсидеть пятнадцатиминутную очередь и вытерпеть лекцию от начальника Хлои, которому было абсолютно все равно, что Питер был под начальством у Пеппер Поттс. Оказалось, что эти документы нужно было отдать еще неделю назад, и сегодня был последний день, когда можно еще было обойтись малыми жертвами в виде выговора от начальства. Посмотрев на дисплей своего телефона, Питер увидел, что было полвосьмого вечера, и подавил желание закричать от разочарования. Если он выйдет сейчас, то просто не сможет попасть домой, так как из-за потока людей, спешащих домой, он физически не сможет протиснуться в вагон метро. Зайдя в комнату отдыха, Питер с огромным облегчением увидел запас кофе и протеиновых батончиков, которые обычно заканчивались после рабочего дня, но сегодня ему хоть в чем-то повезло, и Паркер готов был радоваться самому малому. Его горло нещадно болело, отчего Питер мог говорить только небольшие предложения; лицо покрылось красными пятнами из-за высокой температуры, а глаза слипались от усталости и желания отдохнуть. Выпив две чашки кофе и съев один батончик, в теле подростка появилась дрожь, и против своей воли Питер закрыл глаза, обнимая свое дрожащее тело крыльями и проваливаясь в неспокойный и обрывочный сон. — Эй, парень, — не услышав ответа, человек из коридора подошел к спящему около пятнадцати минут Питеру и легонько потряс его за плечо, пытаясь выдернуть из сна. Тони раздраженно цокнул, не получая ответа, — черт, и зачем он только решил зайти за кофе в комнату отдыха? Ах, точно, он хотел сэкономить время и не подниматься на верхние этажи. И именно поэтому ему нужно будет разобраться с заснувшим стажером и отправить его домой. Окинув взглядом крылья стажера, Старк широко открыл глаза, когда понял, что это не летные перья белого цвета, а белоснежный детский пух. Обойдя спящего птенца, Тони удалось увидеть спящее лицо Питера Паркера, который был просто очарователен во сне, и, не удержавшись, мягко прикоснулся ладонью к щеке птенца, который неожиданно хорошо отреагировал на прикосновение незнакомца. Тщательно принюхавшись, чтобы подтвердить свое предположение, Тони поморщился, когда в нос ударил запах болезни, и задумался, решая, что делать дальше — он не мог просто оставить его здесь. Позвонить его родителям или опекунам? Неизвестно, была ли у них машина, да и перевозка больного могла закончиться ухудшением его самочувствия из-за качки во время движения. Тони грустным взглядом осмотрел дрожащего от болезни птенца перед собой, потому что крылья ребенка, запутавшиеся вокруг маленького тела, не помогали ему согреться. В его мыслях прояснились воспоминания прошлого, но Старк отмахнулся от них, бережно наклоняясь к ребенку, чтобы помочь. Это не его птенец, и поэтому Старк не должен привязываться, даже если этот стажер напоминает ему погибшего сына.