v
21 сентября 2019 г. в 00:29
К немалому удивлению цыганки, на следующий день священник так и не появился. Не зная, чем занять себя, пленница предавалась мечтам о прекрасном капитане, представляя, как лучезарный, подобный солнцу Феб отыщет ее, высвободит из рук грязного монаха и увезет далеко-далеко. Спрячет где-нибудь вдали от Парижа, палачей, виселицы… Он, конечно, понял – не мог не понять! – что это вовсе не Эсмеральда нанесла тот роковой удар кинжалом. Но все-таки непременно нужно будет еще раз рассказать ему, как все обстояло на самом деле, как ее пыткой вынудили признаться в чужом преступлении. Узнав, какие страдания претерпела она ради него, капитан, быть может, полюбит ее еще крепче, возможно, даже останется с ней навсегда!..
Такие приятные мысли крутились в прелестной девичьей головке, в то время как тонкие пальчики неосознанно накручивали черный локон, блестящий и лоснящийся после вчерашнего мытья. Она была поистине прелестна в простом льняном платье, с распущенными волосами, дышащая свежестью и жаждой жизни.
Однако когда на другой день солнце начало клониться к закату, а преследователь ее по-прежнему не появлялся, тревога вновь начала овладевать сердцем маленькой плясуньи: вдруг поп все-таки решил взять ее измором?.. Дождаться, пока несчастная обессилит от голода и жажды, чтобы потом с легкостью сломить всякое сопротивление его домогательствам.
Поэтому легкий шорох ключа, послышавшийся в темноте сгустившейся ночи, вызвал у узницы едва ли не радость. Она бросилась вниз и в привычном дрожащем свете крохотного огонька различила укутанную плащом мужскую фигуру.
Клод прерывисто вздохнул, вновь увидев предмет своего вожделения. Кажется, она еще похорошела за последние сутки, расцветая с каждым днем, подобно раскрывающемуся розовому бутону. Нестерпимая жажда прижать ее к себе, целовать со всем неистовством месяцами сдерживаемого желания, овладеть этой восхитительной девушкой накрыла мужчину с головой. Не сводя горящего взора с застывшей возле лестницы пленницы, Фролло скинул плащ и решительно сделал шаг в ее сторону. Красавица, видимо, прочитав неприкрытую похоть в его взгляде, с тихим вскриком бросилась наверх. Священник не стал мешать ей в этой наивной попытке укрыться и лишь еще больше воспламенился: точно тигр, загнавший газель, он с охотничьим азартом наблюдал, как мечется она в тупике, выжидая момент, чтобы одним прыжком настигнуть нежную добычу.
Когда архидьякон поднялся на второй этаж, цыганка, стоя посреди спальни, затравленно озиралась по сторонам. Только тут она вспомнила, что нож остался лежать внизу, на столе – о, сейчас бы она с удовольствием направила это неказистое оружие против своего преследователя, презрев глупые, поспешные обещания. Но – увы! – защититься ей было нечем, поэтому Эсмеральда лишь испуганно пятилась, пока не уперлась в стену, а мужчина продолжал неспешно приближаться к ней…
- Не смей! – взвизгнула девушка. – Не приближайся ко мне, чудовище!..
Клод не ответил, но и не остановился, через несколько секунд сжав забившуюся в его руках плясунью в стальных объятиях.
- Пусти!.. Не прикасайся ко мне! – в ярости закричала испуганная красавица, напрягая всю силу своих изящных ручек в попытке высвободиться из цепкой хватки.
- Я люблю тебя! – страстно прошептал ее мучитель, с легкостью перехватывая хрупкие запястья и обдавая горячим дыханием мягкое ушко. – Люби же и ты меня!..
- Уйди! Уйди, монстр!.. Ненавижу тебя… - голос несчастной становился все тише, бессильный гнев уступал место ужасу.
Чувствуя, что сопротивление слабеет, Фролло перехватил тонкие девичьи кисти одной рукой, а вторую запустил в густую копну иссиня-черных волос, принуждая плясунью откинуть голову. Губам его открылась не только трепещущая шейка, но и округлое плечико, с которого сползла тонкая ткань, а также показавшаяся в вырезе платья ключица. Опьяненный запахом ее тела, нежностью смуглой кожи, мужчина почти не чувствовал слабого сопротивления; его восставшая плоть требовала удовлетворения острой потребности немедленно овладеть прекрасной юной девой. Рука священника скользнула по стройному стану, задержалась на мгновение пониже спины и уверенно спустилась к бедру.
- Феб… - точно молитву, прошептала Эсмеральда; одинокая слезинка скатилась из-под опущенных ресниц.
В тот же миг архидьякон отшатнулся от нее, словно черт, в чьем присутствии начали читать “Pater noster”.
- Не смей! – взревел он. – Не произноси этого имени!..
- Феб, Феб, Феб!.. – повторяла девушка, будто заклинание.
Болезненная ярость скрутила Клода. Ему захотелось ударить маленькую ведьму. Или прижаться к ее губам в жестоком поцелуе, заставляя замолчать… Резко развернувшись, Фролло сбежал вниз. Хлопнула входная дверь.
Еще несколько минут цыганку била нервная дрожь, прорвавшаяся в конце концов потоком слез отчаяния. Нет, она не может больше находиться в этой клетке! Рано или поздно гнусный поп принудит ее к чему-то ужасному, обесчестит, лишит всякой надежды найти мать. Она станет недостойна прекрасного капитана!.. Нужно бежать. Квазимодо не приходит спасти ее, значит, придется действовать самостоятельно. Но сейчас у нее не было сил думать о том, как вырваться из душной клетки – слишком велико оказалось потрясение от этой короткой сцены.
...На другой день священник явился еще до полудня, молча выгрузил на стол остатки провизии и удалился, прихватив, помимо плетеной корзины, опустевшее ведро. Вернулся он лишь пару часов спустя с тяжелой ношей: корзина была полна снеди. По-прежнему не произнося ни слова и даже не поворачивая голову в сторону замершей плясуньи, поставил провиант на стол, затем втащил в дом оставшееся за порогом ведро чистой воды. Удовлетворенно кивнув, вновь вышел за дверь и не появлялся до следующего утра.
Эсмеральде же с каждым днем все труднее становилось переносить одиночество и скуку. Деятельная, веселая и общительная по натуре, девушка чувствовала, что задыхается взаперти, подобно плененной птице. Ей нечем было занять себя, помимо готовки; не с кем было пообщаться. Ах, если бы с ней рядом оказалась хотя бы подружка-Джали!.. Кажется, она скоро забудет человеческую речь… Будь проклят сумасшедший монах вместе с его ужасной любовью!