Консервной Банке от Бучмэна

Иногда, в Убежище, атмосфера была такой же. Амата называла это «затишьем перед бурей». Да, да. Поэтично и всё такое, но в этом не было никакого смысла, потому что в Убежище ведь не бывало бурь. Не. Это был момент прямо перед попаданием дерьма в грёбаные вентиляторы. Как… вот-вот случится какая-то хуйня, но ты просто сидишь и ждёшь, чтобы принять это как мужчина. Ну вы поняли. Губы распухли. Ага. Потому что Сестра был ёбаным кретином, который всегда целился в лицо. И многие части тела тоже адски болели. Он снова уснул после того, как Шеф помог ему лечь на койку. (Возможно, он ошибался, но, кажется, Шеф из-за чего-то на него сердился. Что ж, бля, есть куча причин, по которым Шеф мог сердиться на него… Ладно. Знаете, что. Он не собирается об этом думать). Когда он проснулся, Шефа не было, а рядом лежали стимулятор и записка в консервной банке. В записке не было ничего особенного. В ней просто говорилось, чтобы Буч «оставался». Чё? Он ему собака, что ли? Нет. Но всё же он подчинился. Потому что, что ж, у Шефа была его схема. Ага. Это был полный отстой. И ещё полным отстоем было то, что Буч оказался так беспечен. …Шеф ведь даже назвал себя Консервной Банкой? Блин, он облажался. Чёрт. Буч скользил по пустой комнате. Бля. Знаете. Обычно, когда он был здесь, комната ощущалась как его, будто бы он был её хозяином. В этот раз казалось, будто он не нравится комнате. Что, будь у неё ноги, она бы выпнула Буча. Что ж, хуй тебе, комната. И вообще, Шеф сказал оставаться, вот он и остаётся. И Шеф даже запер комнату за собой перед уходом. Это было когда? Четыре часа назад? Это одиночная камера или что? Конечно. Он мог бы просто встать и уйти, ведь он всё ещё мог открыть дверь. Но он всё ещё ждал свою куртку, ок да. Куртка была у Веры, она чинила её. Он не собирается разгуливать по кораблю полуголым. Дело не в каком-нибудь там самолюбии-хуюбии. Буч — красавчик нахуй. Лучше, чем сраный Грогнак. Он просто не хотел давать мудакам возможность оставить на нём шрамы. А он знал, что Сестра (если тот когда-нибудь вернётся в сознание) попытается разорвать его. И бля. Он просто не хотел получить шрамы, ок да. Буч сел на стол. Он воткнул стимулятор в руку и услышал за дверью шаги. Дверь открылась. Буч заметил, что Шеф остановился, когда его взгляд пал на Буча. Шеф закрыл дверь. — Ты знаешь, что у тебя проблемы, — сказал он. Угу. Буч типа догадывался. Он вытащил стимулятор из руки и передёрнулся. — И что? Заключишь меня под стражу? — Буч прислонился головой к стене, просто глядя, как Консервная Банка переодевается. У Консервной Банки уже закончилось дежурство? — Ты же привык к арестам, нет? — Что ж, иди нахуй и ты, Шеф. Шеф сел на койку и уставился на него… знаете, он никогда не видел Шефа таким. Как будто Шеф был зол на него, но немного грустен и немного просто… не рад видеть Бучмэна. Примерно как когда брамин хочет тебя пнуть, но потом вспоминает, что он брамин, и решает… замычать или что-нибудь такое. Чёрт. Пофиг. Буч нахмурился. — Кто-то с твоим электрощитком повозился? — выпалил Буч. Шеф застыл. Затем рассмеялся, но это прозвучало… словно он не имел это в виду. Что ж, Буч тоже на самом деле не имел в виду это. — Забавно, что ты это говоришь. — Шеф провёл пальцами по волосам (Буч хотел однажды поиграться с этими волосами. И не тогда, когда Шеф будет мудилой). — Разве не этим ты занимался? — Что? Возился с электрощитками? Буч не учёный. Он бы не смог взломать андроида. Он слез со стола, и Шеф снова перешёл в режим тревоги. — Только попробуй что-нибудь сделать — и поплывёшь по речке кверху брюхом. — Конечно. Хрена с два ты выпнешь меня с корабля. — Буч облокотился на край стола. Он тоже насторожился. Потому что сейчас он совсем не понимал Шефа. — Не искушай меня, Делория. — Что? Уже не Буч? — Шеф прищурился. — Чё, блядь, с тобой не так, чувак? — Шеф с ума сходил, что ли? На миг в голове Буча промелькнул код сброса (он запомнил его, потому что, ну, в случае, если кто-то скажет Шефу первое сраное слово, он отхерачит этого кого-то так жёстко, что тот собственные яйца выблюет, ок да). И Буч заставил себя думать о чём-то другом. Чёрт. — Вчера несколько жителей жаловались на то, что обнаружили свои двери открытыми. И даже свои сундуки. — Буч молчал. — Но ничего не было украдено. — Может, потому что у них дерьмовое барахло. — Ты оставил им подарки? — Шеф знал, что это он, так ведь? Он ведь даже не спросил, дело ли это рук Буча. Он просто… выяснил это. Чёрт. И Шеф не сказал ничего, что хотел сказать. Это пиздец раздражало. Потому что это вызывало у Бучмэна тревогу. А Буч обычно справлялся с тревогно… эм, тре-вож-ность-ю, ломая что-либо. — И записки? — Говори уже, Шеф. — Ближе к делу. — Оставлял? — Нет, чёрт возьми. — Буч оставлял их только тебе, ок да. Буч с негодованием посмотрел на Шефа. Шеф пялился в ответ. Они были напряжены. Напряжение висело в комнате. — Чего ты от меня хочешь? — Это опасный вопрос. — Да? Тогда я задам тебе другой. Попроще. — Серьёзно, у Шефа шарики за ролики поехали? — Сколько тебе платят? — Голос Шефа был тихим и жутковатым. Он был немного… Постойте-ка. — Что? — О чём он, бля, говорил? — За стрижку? — Шеф вытащил сложенный лист бумаги. Когда он развернул его, Буч увидел, что это. Это была нарисованная им схема. — Объясни мне… — Я не учён… — Это ведь ты нарисовал? — Буч облизал нижнюю губу, ощущая на ней высохшую кровь. — Сколько тебе платят? — Нихрена мне ни за что не платят. — Так это на добровольных началах? Кому ты сливаешь эту информацию? — Ох, блядь… Поверьте, Начальники Охраны Консервные Банки — параноики. — Ты планируешь вырубить меня? Вернуть меня в Содружество? — Буч потрогал разбитую губу. — Делория… — Что? Мне уже для развлечения порисовать нельзя? — Его бесило то, как Шеф произносил «Делория». — Схемы «Консервная Банка, Андроид» — для развлечения? — Буч поёжился при упоминании заголовка. — Что ещё ты делаешь для развлечения? Очаровываешь начальников охраны, чтобы тебе всё сходило с рук? — Эй, блин… — Он оттолкнулся от стола, и Шеф тоже встал, со сжатыми кулаками. Что ж, блядь. Шеф был серьёзен. — Мне не нужно очарование, чтобы мне что-либо сходило с рук. Я Туннельная Змея. — Туннельным Змеям нужны лишь пушки и бухло. Шеф поднял бровь, но всё ещё оставался до жути серьёзным. — Что насчёт этого? — Шеф потряс бумажкой, и Бучу захотелось схватить её, чтобы она не порвалась. Не оскверняй мои записи, Шеф. — Я не собираюсь это никому отдавать. — И за крышки в том числе. Он не собирался предавать тебя, Шеф. Буч взглянул на схему, с которой на него смотрело ухмыляющееся нарисованное лицо Консервной Банки. — Клянусь. — Шеф немного расслабился, но… он выглядел так, словно всё ещё хотел ударить Буча. А его глаза… Буч ненавидел этот взгляд. Как будто Шеф был… Шеф выглядел так, словно был ранен. Предан. Бля. Бучу совсем не нравился этот взгляд. — Если ты ни на кого не работаешь, тогда зачем тебе это? — спросил Шеф, снова весь из себя тихий и жуткий. — В этом нет никакого смысла. — Ага. Совсем никакого смысла. И Бучу хотелось просто… схватить Шефа… и… сделать всякое. Типа… ударить его… или прикоснуться к этим волосам… или толкнуть его… или просто… прикоснуться… или стереть этот взгляд с его лица. — Делори… — Никогда, блядь, больше меня так не называй. — Чёрт. Какого хрена с ним не так? Это его имя. Всего лишь имя. Всего лишь его фамилия. А Шеф произносил её так, будто он преступник или вроде того. Что ж, ага. Конечно, так и есть. Но… ну же, блин. Шеф пару раз сказал «Буч». Не возвращайся к этому «Делория». Это как будто… ты ненавидишь Буча или ещё что. — Я не знаю, зачем оно у меня. Ага. Буч не знал, ок да. Просто, блядь, не знал. Потому что каждый раз, когда он смотрел на тебя, Консервная Банка, он видел тебя человеком, чуваком, который был типа крутым и классным. И он знал, что Консервная Банка хотел, чтобы его видели человеком. Он даже сказал это Нокси. Так что всё это здорово и всё такое. Но каждый раз, когда он смотрел на схему, он вспоминал, что БЛЯДЬ… Консервная Банка — андроид. Он не знал, зачем ему нужна была эта схема. Он не знал даже, зачем ему надо, чтобы схема напоминала ему. Или даже зачем мысленно звать Шефа «Консервной Банкой». Потому что дело было в том, что Бучмэн знал, ок да. Он, блядь, знал, что ты андроид, Шеф. Это всплывало на задворках сознания каждый раз, когда он писал записку, каждый раз, когда он говорил с Шефом, каждый раз, когда он смотрел на Шефа. Так почему, блядь, ему нужна была схема, чтобы напоминать себе? Он не понимал этого. Заткнитесь. ЗАТКНИТЕСЬ. Наука — хрень полная. А технологии ещё хреновее. Но он ведь засыпал с этой схемой в голове, нет? Нахуй тебя, Шеф. Пиздец ненавижу то, через что Бучу пришлось из-за тебя пройти. Бучу пришлось думать. Бучу пришлось преследовать начальников охраны. Бучу пришлось любить консервных банок, которые нихера не могли почувствовать к нему. … Ага… потому что… Консервные банки не могут испытывать такие чувства… так ведь? Потому-то они и консервные банки. Потому что они металлические снаружи и пустые внутри, правильно? И что, что Шеф был так добр? И что, что Шеф давал ему всякое? И что, что у Шефа было «настоящее» «фальшивое» сердце? Он не мог… не смог бы… даже если Буч… …знаете, что… … …пофиг. — Тогда, полагаю, ты можешь забрать это назад, — донёсся до него голос Шефа. Буч уставился на него, тот разглядывал схему. Тревожность в голосе почти ушла. А Буч был… ага. — Шеф… — Буч вздохнул, а Буч никогда не вздыхал. Шеф посмотрел на него. — Можешь оставить себе. — Буч был… что-то… он не знал. Он просто чувствовал себя запутавшимся и… глупым. Он чувствовал себя тупо. — Почему… — Слушай. Просто возьми это, ладно. — В груди заболело. — Это для тебя. — Он больше не хотел, чтобы оно было здесь. Не сейчас. Он, наверно, выглядел запутавшимся, потому что Шеф вдруг встревожился и схватил его за руку. Никто не трогал его, чёрт возьми. Никто. На месте хватки кожа горела. Буч посмотрел на человеческие пальцы, обхватившие его обнажённую руку. — Буч… — И ты так просто это произносишь, да иди ты нахуй. — Какие-то проблемы? Не заставляй меня волноваться… — Не надо, чувак. Не говори, блядь, это. Это даже не взаправду. Шеф уставился на него своими красивыми, красивыми ореховыми глазами. Сейчас Бучу очень захотелось прикоснуться к нему. Что он и сделал. Он провёл большим пальцем по щеке Шефа, по тому месту, где до этого его порезал. Тёплый. Мягкий. Такой человечный. И когда Буч отстранился, в груди заболело чуть сильнее. Он прошёл к двери. …что… что за хуйня… Он Туннельная Змея, чёрт возьми. Туннельные Змеи на всю жизнь. Туннельные Змеи рулят. Туннельным Змеям нужны только пушки и бухло. Ага. А Бучмэну так сильно нравился Консервная Банка, что было пиздец как… больно.