То, о чем ты молчишь

– Давно не виделись, Страж. Пропустишь? Страж приветливо зашевелил ветвями. С него вспорхнули всполошенные птицы: их крики разнеслись эхом над горами. Ао кивнул ему в ответ, и врата из корней пред ним отворились. Страж зашелестел листьями, судача о чем-то на своем, понятном лишь ему, языке. Немногие знали, что тут, за горным массивом, есть лес. Не самый обычный – точнее быть, не обычный вовсе. Лес тысячи видов или же Мертвый лес. Место, где обрели покой многие маги, связанные с природой – стихией земли. В их числе его родители. Ао нашел знакомую тропинку – еле заметную. Все-таки тут редко кто бывал из живых. Да и Страж не пропустит обычных людей – исключительно с даром. А их нынче мало. Это раньше почти каждый рождался с даром, а теперь... Вечнозеленый лес встретил тишиной. Тут редко встретишь какое животное, чаще птиц, которые вили гнезда там, в глубине леса, где виднелись густые заросли высоких деревьев. Тут же, на окраине, растения маленькие – кустики, цветы, травы. Чем дальше вглубь – тем выше лес. И тем больше лет здешним представителям фауны. Оно и понятно, почему выше-то. В былые времена и маги сильнее были, поэтому и то, что проросло, впечатляло размерами. Когда-то и его – Ао – принесут сюда, положат на свободное место, а неживое его тело оплетут травы, заберут, спрячут . И прорастет на месте том куст или деревце. Но это будет потом, хотя Ао часто представлял, каким растением станет он. Ядовитым, колючим или же чарующим своим цветением? Это будет зависеть не так от силы его дара, как от избранного пути. От поступков, характера и даже возраста, но никак от одного дара, как, заблуждаясь, считало большинство. Растения то кучками, то поодиночке, но у каждого камень: на нем высечено имя похороненного тут. Ао любил рассматривать их, слушать шелест. Были тут и тихие, и буйные – к себе не подпускали, видимо обозленными погибали. Он знал безопасные тропинки. Когда-то путь сей показал ему Оди – давно же это было. Жаль только, что Оди дара не носил, и похоронен он на обычном кладбище, в земле. Ао вздохнул, в мыслях своих чуть не наткнувшись на куст ярко-оранжевой окраски. Явно ядовитый – рядом лежала мертвая птица. Камни и растения его родителей находятся на небольшой полянке. Тут достаточно места для десятка могил, однако, рядом никого не было. Все из-за агрессивного к посторонним растения отца. Ао ступил на поляну, улыбнувшись. Пока дошел, то полы одежды намокли от утренней росы. Солнце недавно взошло. Он почувствовал то, что растения узнали его. Всегда узнавали. Папа его – омега Сифи – высокий кустарник с красивыми желтыми цветками, а отец – альфа Самаэль – колючее дерево с гибкими ветвями. Наверно, они такими и были при жизни – папа хрупким и прекрасным, отец же – храбрым защитником. А то, как переплелись их ветви, не оставляло сомнений в их сильной связи. Впрочем, дедушка Каси мало говорил о своем сыне-омеге и его муже. Ао и знать не знал, при каких обстоятельствах их убили, будто это строжайшая тайна. Знал только, что папа его был носителем дара. Носил в себе, чтобы передать детям – что и должен сделать любой носитель, при этом дар не используя – нельзя. Есть поверье, что из-за этого и выродились маги – потому что омеги-носители расходовали то, что должны были отдать. Он же с братом – близнецы, и дар от папы разделили еще в утробе. Только разница в том, что брат его альфа, и частицу магии свою он развивает, а вот ему, омеге, это запрещено. Но Ао не Ао, если бы запретам следовал. Интерес в нем победил. Да и обидно – почему это беты и альфы могут справиться, а омеги слабы для этого? Кто это так предрешил?.. Да, Сифи носил дар, поэтому он тут. А был ли магом его отец, он не знал. Знал только имя. Оно и понятно: написано на камне ведь. Имя и ничего не значащая фамилия – такая пропала после его смерти – Ао узнавал. Это значит, что он и был последним представителем. И скорее, простолюдином. Нет, не последним. Есть он и Браяр. И возможно они носят частички дара отца, но он слишком слаб, чтобы проявиться. Ао много думал о судьбе родителей. Он не считал себя сиротой, ведь они есть – пусть и не в человеческом образе.

***

– И где вы были с утра, юный омега? Объяснитесь! На верхней из ста двадцати ступенек стоит дедушка Каси. Он грозно нахмурил брови, что не сулило ничего хорошего, и скрестил руки на груди. То, что дедушка зол, заметно не так по его бровям, как по зеленому цвету одежд. Яркому. Каси обычно выбирал приглушенные тона, в силу его возраста, но вот когда злился… Ао неспешно направился наверх. Первая ступенька, вторая. Примерно на сороковой Ао сбился со счета и посмотрел вверх. Состроил виноватый вид приличия ради. Но дедушка неумолим и хмур. – Не сутультесь, юный омега! Я жду объяснений, неужели вы думаете, что избежите наказания? Ао считает заново. Первая, вторая, третья… вторая, первая и вниз. Он бежит, ему весело. Всегда весело, когда дедушка Каси кричит на него. До того его слова пропитаны моральностью, что хочется сказать ему это прямо в лицо. Рискованно, да, это с виду дедушка хрупкий и старый, на самом деле такие затрещины дает, что шею сломать может! Но Ао знает, что в этот раз его наказывать не будут. Завтра он должен выглядеть наилучшим образом. Он едет в Мюрей. Наконец-то! – Куда?! Вернитесь немедленно! Что за ребячество? – голос дедушки Каси все дальше. Он ловко перепрыгивает ограду из живых растений и бежит к выходу из парка. Куда-нибудь, главное, прочь отсюда, где он вынужден будет слушать нравоучения. Скучно! У арки-входа его ловят стражники. Веселый задор пропадает в тот же миг. Дедушка Каси смотрит свысока, смотрит с осуждением. Ни капельки тепла в желтых глазах, которые пусть и выцвели и казались мутными, но так же пугали, как в детстве. Желтый цвет глаз – королевская кровь. У Ао красные. Видно, гены отца-простолюдина повлияли. Зато у брата желтые. После Ао приходится долго объясняться и заверять, что навещал он давнего (выдуманного) друга перед отъездом. Знал бы дедушка, что Ао был в Лесу… Одной тайной больше – какая разница? Ао терпеть не мог, когда лгут ему, но сам лгать не брезговал. Так естественно, что от правды едва отличить. Актерское умение он считал главным (и единственным) своим талантом. Трехчасовую лекцию о нравственности и морали в исполнении дедушки слушать пришлось. Ну как, слушать… Ао пару раз уснул и снилось ему, как побеги отрывают Каси его длинный язык. – ...Вы все поняли, юный омега? Ао кивнул и его наконец отпустили. Одна польза: под монотонный голос дедушки хорошо высыпаешься. Как колыбельную послушал (точнее быть, прослушал).

***

С детства Ао готовили к тому, что он должен пробраться во дворец и покорить молодого альфу-наследника. Его учили танцам, наукам, музыке и конечно же, обольщению. От него, как от сына прекрасного Сифи, ожидали успехов. Однако, кроме как магией, Ао ничем особо не интересовался. Ао учили тому, что должен знать и уметь благородный омега, и даже большему. Он умел играть на редкостном инструменте – роэ – с тремя сотнями струн, расположенных по особому порядку, от чего звук выходил приятным и необычным: звонким, как капли дождя. Ао вспоминал, сколько раз резал пальцы о тончайшие струны, сколько крови повидал проклятый роэ. Все так восхищались его игрой, а он ненавидел каждый звук. Из всех инструментов он жаловал, разве что, ударные. Там-то Ао мог выпустить эмоции, однако, «погремушкой», как называл инструмент из-за схожести с детской игрушкой, много не выпустишь – надоедает. Он бы желал, скорее, владеть оружием – как брат. А Браяр был одним из лучших мечников в свои тогда еще пятнадцать. И Ао решил, раз они кровные, то и у него выйдет найти общий язык с оружием. Однако, к острым предметам его не подпускали, зная удачливость омеги, который умудрялся и листом книжки порезаться. Поэтому пятнадцатилетний он украл кинжал у брата, попробовав прокрутить тот так же ловко, как делал это Брай. В итоге чуть не отрезал себе палец. Крови было меньше, чем слез воспитателей. Которых после наказали, ибо недоглядели. Он, конечно, рад был бы избавиться от одного некрасивого пальца, но воспитатели его рвения не одобрили. Когда потерпел поражение против кинжала, Ао не остановился. Он решил, что раз с мелким оружием не везет – опять же обвинил свои большие руки – то с мечами повезет. Однако, Ао не ожидал, что мечи настолько тяжелые – он еле смог поднять красиво украшенный камнями и резьбой меч. За этим делом его застали, и конечно, отобрали. На этот раз обошлось без травм. Случай редкий. Как минимум, Ао должен был упустить тяжеленное оружие себе на ногу, или отрезать что-либо. Воспитатели все больше склонялись к версии, что непоседливому омеге стоит отрезать мозг. Зачем омеге вообще сдался мозг, если удел его – рожать и мужу угождать? Ао очень расстроился, что затея его не удалась, и брат его, заметив, сам сделал для него «омежье» оружие. Красивые заколки, которые под колпачком имели тончайший наконечник и их можно было наполнить ядом. Ао они понравились настолько, что он не снимал их и ночью, научившись постепенно управляться с ними, и бросать в обозначенную цель. Этим он и занимался длинными вечерами, которые отведены были на уход за собой и распивание противнейшего «чая молодости». Но кроме успехов в боях, его брат отличался способностями к магии. Для него наняли лучших учителей, хоть магов в их краях мало. Редко кто рождался с магическим потенциалом. И то, в основном это были альфы и беты. Рожденные с даром омеги же не имели права развивать свой дар. Они носители – их дело передать дар своему ребенку. Ао понимал, почему ему запретили использовать: он, как омега, чересчур импульсивен и случайно может ранить не только окружающих, но и себя. Что он умел, кстати, лучше всего. Однако, Ао чувствовал то, насколько слаб. Попади он в простой народ – не выжил бы. Убили или изнасиловали – что сильным мира сего в голову придет. А он не смог бы и пнуть противника толком. Физических сил-то недостаточно. Куда ему против огромных альф. Ао не удержался. Интерес сильнее его. И однажды, навещая Мертвый лес, он рассказал о своем намерении родителям. Тихим шелестом листьев они позволили ему и помогли разблокировать дар. Энергия, которой он наделен, связана с природой и не призвана убивать. Из двух типов – разрушения и восстановления – силы его принадлежали ко второму. Однако, использовать их выходило в точности наоборот: вырывающиеся беспредельно корни убивали всю живность вокруг: будь то невезучие птички или ящерицы. Ао потом долго снимал с прочных побегов трупы животных и хоронил, роняя слезы. В общем, сила оказалась неподвластна ему. Сущее невезение. Брат же его свою энергию восстановления использовал умело и с толком. И Ао завидовал, что все таланты достались Браяру, а не ему. Однажды он сказал об этом дедушке Каси, на что тот возмутился, что роль омеги в другом и начал свои причитания… Его дом – особняк клана Таарей – пропитан воспоминаниями. Каждый угол напоминает о событиях прошлого. Ао сложно представить, что придется оставить родное место. Он омега, и однажды перейдет в дом мужа, как и положено, после брака. Его бы воля, остался бы тут до старости. Размышления его прервал воспитатель – бета средних лет. – Аори, вы готовы к поездке? – Да, – легко кивнул Ао, пряча раздражение. Он терпеть не мог, когда его называли полным именем, и еще с этой дурацкой, по его мнению, приставкой «и» в омежьих именах. – Аори. Не забывайте о наблюдательности. Говорите мало. Будьте скромны и вежливы, и не вздумайте, как вы любите, в глаза смотреть! Это немыслимая дерзость, усвойте наконец это правило. Он и так знал все это. То нельзя, то непозволительно. Запретов в своде правил поведения больше, нежели того, что делать можно. И он, как благовоспитанный омега, должен сыграть хорошую роль этого самого благовоспитанного омеги. Завтра он едет на празднества в столицу – Мюрей. Двенадцать дней на цель. Все получится, потому что он – Аори из рода Таарей, урожденный прекрасным Сифи. В конце концов, что может пойти не по плану?..