То, о чем ты молчишь

Ао просыпается в кровати, под толстым одеялом. Просыпается резко, вскакивая – одеяло сползает на пол. В глазах темнеет. Он сразу понимает, что не в особняке. Комната знакома ему. Резная кровать, камин, меховой ковер – все, что разглядеть можно в скудном освещении. Это домик у озера. Ао облегченно выдохнул, рухнув обратно на кровать. Ноги слабы, не держат. А по горлу скребет, будто ползают там пауки с цепкими лапами. Ао кашляет. Слышно треск древесины – в камине огонь. Блики расползаются по темной комнате. Один-единственный светильник блекло горит на прикроватной тумбе. Окна занавешены: не видно, день или ночь. Наверно, все же ночь – он помнил, как сквозь щели в прошлый раз проникал дневной свет. Сейчас же его нет. Ао вспомнил Теда на фоне борьбы. И ту до жути зловещую ауру, которая окружала его в тот момент. Поистине кровавую во всех смыслах. Внимание привлек скрип двери. В пороге стал незнакомый бета, в светлых одеждах, и сам весь светлый – призрак будто. Он показался знакомым Ао. Хотя он с точностью мог сказать, что не помнит того. Разве что видел мельком. Особенно если бета слуга дома Фахо. Но одеяние не белое – серое. Видимо, он в другом ранге. За бетой зашел Тед и Ао слегка улыбнулся. Он захотел подняться, но слабое тело ломит, выкручивает кости изнутри. – Очнулся, – всплеснул руками бета. – А… – договорить не вышло, он закашлял надрывно, и чем сильнее старается остановить, тем сильнее ползают в глотке пауки. Он снова попытался встать, но почувствовал на плече своем легкое прикосновение. Это незнакомый бета успел подойти, а когда, Ао и не заметил. Вблизи его глаза светлые-светлые, совсем как у Юты. – Лежите, вы пробыли в горячке сутки. Переохладились, – сказал нежным голоском бета. Ао ощутил в нем жилку схожей магии. Целитель. Тед же стоит в дверях, спокойный, но в бликах камина такой же мрачный. Облаченный в черное, с черными разбросанными по плечам волосами, он кажется древним магом, связанным с даром тьмы, не иначе. Мощным даром разрушения. Человеком, способным одним взглядом испепелить. Ао осознал, насколько они разные. Он, изнеженный и не видавший ни жестокости, ни убийств (до недавних пор) и Тед Фахо – словно из другого мира, окрашенного кроваво-красным, и окрашенного его же руками. Но даже увидев Теда с новой стороны, он не изменил своего отношения. Слуги принесли еды, и целитель собрался кормить его, но Ао взял сам. Руки дрожат, и пока он доносит ложку до рта, половина содержимого выплескивается. Не смотря на состояние, аппетит отличный. Он съел все и съел бы еще, коль принесли бы. Его аппетит редко пропадал. В отличие от сухих витаминных каш, которыми он питался в Вондере, здешняя похлебка имела вкус. Тед все время стоял у стены, сложив руки на груди. Как тень – лишь моргает изредка. Бледный, темный. Под глазами синяки – или это кажется из-за освещения и глубоко посаженых глазниц. Ао хочется спрятаться: стыдно за то, что слаб. Даже поесть еле смог. Кого вообще привлекают слабые? Точно не такого альфу, как Тед. Когда целитель заставляет выпить все лекарства, насыщенные силой его, и уходит, Ао вздыхает с облегчением. Он все еще думает о вкусной похлебке, но просить добавки не смеет. И так много съел. Кому он потом нужен будет жирным? Очень хотелось спросить у Теда, как он относится к пухлым омегам, но он сдержал свой порыв. Альфа же сел к нему на кровать. Близко. – Я думал, что опоздал, – сказал шепотом Тед, как будто не решался нарушить тихий треск поленьев. Ао не сразу понял, о чем он. В голове туманится. – Теперь… ты боишься меня? – альфа говорит уже громче, но шепотом. – Нет. Поленья трещат. Блики по лицу – Ао смотрит на него, и боится моргнуть. Вспомнился давний случай, когда он рассказал о смерти дедушки Оди. После того стало легче. Не сразу, но стало, а нынче и вовсе беспокоить перестало. Беспокоят его иные думы. И не менее тяжкие. Но нет-нет, не сейчас. Полумрак создает особую атмосферу спокойствия. Он хочет сказать «Вы прекрасны», но вместо слов тянет руку к лицу Теда. Тот не убирает его ладонь – как делал раньше, и Ао смелее проводит по впалой щеке вниз и обратно. Кожа теплая. Чувствуется неровная поверхность – пятнышки объемные, следы-то от пережитой болезни. Ао не выделял обычно пигментацию, она являлась частью всего образа Теда. Особенностью. Неожиданно альфа закрывает глаза и накрывает его ладонь своей. В животе что-то сплелось тесным узлом – Ао замер. Тед открыл глаза и улыбнулся как-то совсем вымученно. Он вздохнул и плечи его расслаблено опустились. Ао впитывал каждое движение, каждую черту. Хотел запомнить его таким. Неожиданно Тед убрал руку Ао от своего лица и прикоснулся губами к внутренней стороне ладони. Поцеловал. В тот же миг альфа переменился в лице. Бросил быстро «Простите», встал и вышел. Ао еще долго смотрел на ладонь и все никак не мог унять дрожь. *** Когда Ао просыпается, уже утро. Лекарства сделали свое дело – он быстро уснул. В голове сразу же всплыло вчерашнее происшествие. О, (несуществующие) боги Горы! Неловкость смешалась с радостью – он уткнулся лицом в подушку, крепко обняв ту руками. Это нереальность. Он смеется. Сначала тихо, приглушенно – в подушку, после же переворачивается, закрывая лицо ладонями и смеется так громко, что выступили слезы. Он не хочет думать о причинах, мотивах, что да почему – потом. Сейчас ему слишком хорошо, чтобы портить настроение доводами. – Что за утреннее веселье, юный господин? Вам лучше? – пришел бета, тот вчерашний, с нежным голосом. Тихим, ласковым – как звуки текущей воды в мелкой горной речушке. – Да… А где Тед? – как никогда прежде, хочется его увидеть. – Господин Фахо? Их величество поехали домой и прибудут нескоро. Он вздохнул и уставился на свою ладонь. Все же у альфы есть другая жизнь – та, что важнее, где у него семья и большая ответственность за народ. Его накормили вкусной похлебкой, только на этот раз она оказалась еще вкуснее. Он без зазрения совести съел все до капли, и даже лекарства пошли ему хорошо. Настроение петь. И он припевает, ничуть не стесняясь расхаживать по комнате в ночном халате, из тонкой материи, тонкой настолько, что под ней легко угадываются формы тела. От нечего делать забрался в кровать, планируя еще поспать, но сон не идет. Мыслей много. Ао улыбается совершенно глупо. И наблюдает за целителем, бетой – тот на прикроватной тумбе мешает чай. Его плавные движения завораживают и Ао почти что засыпает. Не успел он и задремать толком, как в комнату зашел Тед. И не зашел – а вметнулся, в своем развевающемся длинном одеянии. Ао вместо приветствия улыбнулся и склонил голову. – Как он? – спросил Тед у целителя, смотря при этом на Ао. – Хорошо, господин, намного лучше. Он сильный омега, а потому крепкий, – ответил бета и учтиво склонился. Фахо кивнул ему и указал кивком на дверь. Целитель вмиг исполнил приказ. – Как дела в столице? – спросил Ао, но голос все еще сиплый, а горло болит. Странно, что он раньше этого не заметил. – Там справляются без меня. Альфа прошел в комнату, но сел в одно из кресел. Далеко. И запаха не учуять. – У меня вопрос... – начал Ао, а Тед обратил на него внимание и кивнул. – Эмм, как вы меня нашли? Там, в лесу, в короткие сроки. – Это не я, а мой двоюродный брат. У него дар, – пояснил Тед. – Мы думали, что опоздали. Он говорил, что почти не чувствует вас, что вы слабы. Ао дорисовал картину в голове: Теда, растерянного, после злого, сеющего смерть, мстящего. Он думал, что Ао нет, что Ао погиб. Поэтому у него было такое выражение лица тогда, у склона холма? Улыбка. Впрочем, любое проявление эмоций альфы на вес золота. Особенно позитивных проблесков. Впрочем, Ао строил лишь догадки. – Вы переживали за меня, – как довольный зверек, протянул он. Подобраться бы ближе. – Не иначе, ведь вы избранник моего... – Нет, – резко перебил Ао в порыве, занося руку. Отвернулся. Он знал, что услышит дальше. Все ту же песню, что и тогда, когда мир его пошатнулся: в день, когда он уехал с празднеств. – Нет, – повторил он и спустил ноги с кровати. – Не говорите этого, прошу вас. «Не убивайте». Ао встал поразительно легко, хоть тело, как металлом залитое: тяжко. Ткань приятно заскользила по оголенным ногам, спускаясь к полу. Только сейчас Ао осознал, что пижамный халат был задран и какой видок открылся альфе. Но он не смутился, а наоборот, выставил ножку в разрезе одеяния, как будто бы не решаясь подойти. Впрочем, сразу же убрал. Реакции никакой. Тед же прижмурил глаза и поднялся с кресла. Ао уставился на кинжал на его поясе и сглотнул. – Негоже перебивать, – привычно ровным тоном сказал тот. – И находится в подобном виде с чужим альфой негоже. – А если альфа не чужой? – капля игривости, и воздух переполнен усиливающимся ароматом. Есть. Зацепка. Ао ступает шаг ближе. Сейчас или никогда. Он подходит к Теду, будто бы в намерении обнять, но вместо этого легко выхватывает кинжал. Мгновение – лезвие оголено. Ао заносит оружие на себя, на шею, однако, рука его в тот же миг перехвачена. Крепко. В нелепой борьбе он явно уступает по силе. – Как ты… – альфа дышит шумно, смотрит расширенными глазами. – Или сделайте меня своим, или убейте. Потому что я так больше не могу!.. Кинжал летит в сторону и с лязгом ударяется о стену. Звук этот заглушает все. Тед прижимает его к себе. Целует. Рука альфы в его волосах. Пальцы вплетаются, сжимают до боли. Ао отвечает ему. Отвечает со всей пылкостью и чувствами, что скопились внутри. Вцепляется мертвой хваткой. Сжать, прижать к себе, сильнее. Он пьян, опьянен, он не чувствует реальность. Это сон, мираж. Всего лишь видение, игра его больного воображения. Но нет же – вот он, перед ним: ближе некуда. Теплый, настоящий. Дышит загнанно, смотрит не моргая. А после снова целует. И еще, и еще. Ао вздрагивает, когда губы касаются шеи, запрокидывает голову. Хорошо. Рука альфы очерчивает лопатки, спускается ниже, к талии, заставляя прогнутся еще больше. Ао обнимает его за шею, пальцы путаются в волосах. Мигом позже он чувствует спиной поверхность кровати, а сверху нависает Тед. Он склоняется так, что их носы соприкасаются и рычит: – Ты доволен? Ао кладет свои ладони ему на лицо, убирая мешающие волосы за уши. Но пряди скользят вниз, падают, щекочут. Его лицо так близко – жарко. Сердце колотится до невозможности быстро. Тук-тук-тук, тук-тук, тук-тук… Будто готовое разорваться в эту же секунду. – Любишь? – на одном выдохе шепчет Ао, но Тед молчит. Вместо ответа он целует – на этот раз мягко. После отстраняется, шепчет невнятно и утыкается куда-то выше плеча Ао. Тед смеется. Низким тембром, так, что воздух, кажется, пускает вибрации. – Это безумие, – жарким дыханием в шею, до дрожи. После шепотом на ухо, совсем тихо: – Что ты сделал со мной? Чем опоил? Ао тоже смеется, искренне, победно. Он до невозможности счастлив и если существует высшее блаженство, то он познал его сейчас.