То, о чем ты молчишь

Утро наступает быстро. Комната залита солнцем – и ароматом цветов. На тумбе справа действительно букет. Откуда взялись? Наверняка тепличные, триада Вьюг ведь. Ао нехотя вылез из-под теплого одеяла, потянулся к цветкам. Лепестки холодные – искусственные будто. Но в них ощущаются еще отголоски жизни – свежесрезанные. Мертвые, но все так же красивы. Слуги постарались, не иначе. Пойти бы поискать оранжерею, посмотреть, что там растет, и попросить прислугу не срезать более. Пусть цветут себе, живут. Пройдясь по дому в поисках хоть одной живой души, Ао обнаружил еще несколько ваз с цветами. Ха… Вчера он уснул в его объятиях. Ао все еще сложно поверить в реальность. Он так долго выискивал в Теде отголоски взаимности, что в конец разуверился. И пошел на отчаянный поступок, случайную провокацию. Вышло это спонтанно, с кинжалом-то, на эмоциях. Зато результат… Это давно не игра, но все же он победитель. Или наоборот, побежден сам. Тедом. С первой их встречи. Чувства оказались неподвластны ему: его бы воля, Ао никогда бы не выбрал Теда, как свою пару. Но он и противостоять не смог порыву. Ведь не только душа потянулась, но и инстинкты – дурное омежье тело, не знавшее плотских утех. Да, он проиграл. Самому себе же. И это сложно признать, но и отрицать поздно. Именно сейчас, когда корни проросли – Тед ответил на его порыв. Ответил страстью не меньшей, нежели его собственная. И это так на него не похоже: на каменно-бесчувственного главу клана Фахо. Схоже, в его душе что угодно крыться может. Знать бы его мысли… Знать бы то, о чем он молчит. Ао принял лекарство из рук беты-целителя, хотя больным себя не ощущает. Если и болел когда – всегда быстро выздоравливал. Дело в даре: а дар ускоряет регенерацию. Своеобразная защитная функция. Найти бы Теда, заглянуть в глаза. Изменилось ли что-то между ними со вчерашнего вечера? Или же альфа притворится, что не было ничего вовсе? Поведение его не предугадать. Это будоражит. Ао одевается особо тщательно. Ему привезли новую одежду, но на сей раз особо тонкой работы. Ткань легкая, сквозь пальцы скользит, но при этом не просвечивает. Украшенная дивным узором со сложными переплетами и вкраплениями блестящих камушков. Видна рука мастера. А цвет – темно-фиолетовый. Тот самый цвет, который носили самые богатые люди Мюрея – те, кто мог позволить себе сию роскошь. Ао впервые надевает подобный наряд. Дедушка Каси не стал бы тратиться на подобное, хотя себе любимому он это позволял. Несмотря на особый цвет и материю, покрой простой. Туника с длинным рукавом и овальным вырезом горловины, пояс и свободные штаны. Наверх накидка из более плотной материи того же цвета. Видно, наряд домашний, не для выхода на улицу – холодно будет. Однако, одевшись, Ао понял, что ошибался. Ткань приятна коже и теплая. Он сразу же и согрелся, пришлось накидку снять – жарко. Слуги с ним не разговаривают, ведут себя тихо и учтиво. И Ао даже заскучал по своему прислужнику-омеге. Тот говорил без умолку, веселил смешными историями, легендами и народными байками. Знал свое дело. Жаль, остался он во дворце Фахо. Сюда бы позвать, да Ао сам не знал, сколько пробудет тут. Возможно, скоро они вернутся в особняк. Это же какие слухи поползут… Зато Таарей останутся довольны: Ао хороший, Ао исполнительный. Сопоставить их интересы со своими оказалось превосходной идеей. Но это с виду лишь цели схожи, на самом же деле Ао давно не участник игры. И действует по своему усмотрению. Сейчас главное подозрений не вызвать, пока положение его шаткое. А вот когда он получит статус – да хоть придворного в доме Фахо – тогда и родственникам до него не достать. Рано показывать им свое истинное лицо: убьют, глазом не моргнут. Что им жизнь одного омеги? У них наследник есть, Браяр. А он, Ао, так – запасной вариант. Пока наносил на руки белила, задумался. А ведь после придется как-то да и порвать связи с «семьей». Единственное, что не дает покоя – брат. Только он волнует Ао. Но Брай умный, а значит, должен понять и принять его выбор – не участвовать в перевороте. Как бы не хотелось, а в Вондер надо ехать. Поговорить с Браем и высказать все, что не высказал, дедушке. И оборвать родство с кланом. После же предупредить Теда. Осторожно, чтобы не понял, что Ао сам в этом замешан был. Чтобы и мысли не допустил, что Ао предатель. Это сложнее всего. Белила впитались и покраснение пропало: руки белы, кожа мягкая. Хорошо. Ао нанес немного теней на веки, пурпурных, легких. Подводка в тон глазам – как и положено, тускло-красная. Капелька блеска на губы – сладкого на привкус и аромат. Косметика, привезенная вместе с нарядом, хорошего качества. Мысли о том, что Тед видел его измученным, с красными пальцами и со спутанными волосами, ввергли в ужас. И вот такого его Тед вчера целовал? Целовал… Хах. Все еще не верится. На шею немного усилителя феромона, после тонкий слой блеска. Среди множества коробочек Ао обнаружил краску для рисунков по коже. Он редко занимался подобным, однако нынче настроение подходящее и Ао взялся выводить на висках узоры. Красным. И две точки над бровями в завершение. То, что получилось, понравилось ему. Можно оставить и так. ...Рассказать о заговоре. Мысль эта снова закралась в его голову отголосками, но Ао не уверен, что ему хватит мастерства сделать это так, будто сам он узнал случайно и вот решил предупредить. А испортить их отношения сейчас, когда все началось, не хочется. Повременить ли… Нет. Будь что будет, но это важнее всяких отношений, ведь речь идет о смене режима правления и возможно о жизнях семейства Фахо. О жизни Теда. Это действительно важнее. Надо отбросить свой эгоизм. Надо отбросить, но… Ао останавливается у двери, не решаясь. Вот так все взять и прекратить, не насладившись толком? Вдруг пойдет не так, вдруг… Тед не захочет его более видеть. Что же, что же делать... Ао метался от точки к точке, пока все же позвал слугу и попросил принести… алкоголь. Бутылочку с розоватой жижей быстро доставили. Ао долго принюхивался, после сделал маленький глоток на пробу. Еле проглотил. Жжет – на глаза непроизвольно слезы выступили. Он заставил выпить еще немного и решил, что достаточно. Для проявления смелости уж точно. Это Брай ему рассказал: о том, что спиртное помогает действовать смелее. И раз уж Ао решил говорить с Тедом о планах своего клана, расслабить себя необходимо. Будь он напряжен, сие сразу кинется в глаза и выдаст его. Правда, об выпитом он вскоре пожалел. А именно тогда, когда вместо ожидаемой смелости он получил туман в голове. Это явно было ошибкой, но ноги сами несут его по коридору вправо – к кабинету Теда. На устах улыбка. В голове шумит от крепкого напитка. Так мало выпил – а сознание плывет, путается. Тело расслаблено. Он заходит в кабинет Теда на нетвердых ногах. Но представляется ему, что идет он плавно, соблазнительно. Но замечает в зеркале, как шатается и старается выровнять ходьбу. Перед глазами все вращается. И голос Теда доходит до него будто бы волнами: – Тебе плохо? – Мне хорошо, – он опирается на стол поясницей, заслоняя собою все документы. Проводит рукою по впалой щеке альфы, ниже, к шее – как всегда мечтал. После приближается близко, – резковато, наткнулся своим носом на его. – Что ты пил? Тед спокоен, как всегда, но Ао это не волнует. Он целует его сам, ощущая вскоре его руку у себя на талии. Ао забирается к нему на колени, прикусывает, после слизывает капельку крови с его губ. О, этот вкус... Он не сдерживается, целует со всей страстью. Неумело – пусть. Тед вскоре перехватывает инициативу. Ао быстро сменяет цель своего визита. Какие разговоры? Разговоры… о чем вообще? Он забывается. Ему не до размышлений вовсе, когда ладони альфы так требовательно прижимают к себе. Алкоголь окончательно развязывает руки и ему уже вовсе все равно, плевать на последствия своих действий и прикосновений. Он легко расстегивает верхние пуговицы – или ему кажется, что легко. Все плывет, плавится. Ао отстраняется, шум в голове заслоняет шепот альфы. Что он сказал? Непонятно. Да и не важно – его тело говорит за него. Тед отвечает ему. Отвечает тем же жаром, сильными объятиями. Взаимностью. То, чего Ао желал больше всего. Он смеется. Запрокидывает голову и смеется долго, чувствуя его губы на своей шее, горячее дыхание, опаляющее пламенем. Пояс отброшен в сторону и Тед помогает ему избавится от туники, после и вовсе падает на пол. Ао не стыдно за свою наготу. Он оголился пред тем, чьих прикосновений желает больше всего на свете. Поцелуями альфа осыпает его грудь, затрагивая мимолетом соски, ставшие чувствительными. Ао не сдерживает вздоха – громкого для царствующей тишины. Ему хорошо. Настолько, что готов рассыпаться мелкими искрами. Хоть сейчас. В эту же минуту. Блаженство. Он теряется, пробуждаясь лишь тогда, когда сидит уже на столе, прижимая к себе Теда. Ногами. Тот навис над ним. Смотрит с обожанием. Обожанием?.. Все это марево. Действие алкоголя, не иначе. Нереально. Сон. Не правда. Этого просто не может быть. Ао прижимает его к себе. Кожей к коже – непередаваемо. Руками по его спине – как мечталось. Он запрокидывает голову и хочет снова смеяться, но из горла вырывается сдавленных звук. Искры перед глазами – красными кругами. Серыми, белыми, синими. Он жмурится, что есть мочи. Нет, не сон, не сон, не сон. Каждое прикосновение – огнем. Руки альфы скользят по спине, все ниже, заставляют подчинится, выгнуться. Ао чувствует, будто сейчас упадет. Он ищет опору, но рука скользит по поверхности стола. Холодной. Бумаги шелестом разлетаются по полу. Он перевернул чернильницу. Пальца в чернилах – плевать. Разум плывет еще больше. Теперь он и вовсе не различает – все сливается единым потоком. Его жар, его губы, пальцы, плечи, глаза. О, глаза… Ярко-желтые, словно светила. И Ао прижимается к нему, что есть мочи. Больше, сильнее, ближе. Так близко, как это возможно. Они снова целуются. Глубоко. В голове стучит, свет вспышками, он рядом. Его руки на ягодицах. Непередаваемо. Ао давится, позволяя пальцам альфы творить все, что угодно. Он давит вздох, когда чувствует проникновение. Выгибается, позволяя пальцам проникнуть глубже. Мир меркнет и зажигается, как в пожаре. Жарко, жарко. Так жарко, что кажется, он вот-вот сгорит. Внизу живота пылает. Ао вцепляется зубами Теду в плечо, кусает – все, что угодно, лишь бы очнутся. Шумное дыхание альфы сливается с его собственным. Движения внутри непривычны. Но он прикрывает глаза и задыхается. В голове стучит, но все реже. Тук-тук, тук-тук. Тук, тук… Пятна перед глазами расходятся, как круги на воде, и вовсе исчезают. Разум проясняется и он понимает, что лежит на кровати – спиною чувствует холодные простыни. Хотя и совершенно не помнит, как тут оказался. Над ним Тед. Близко, глаза в глаза. Он ощущает тяжесть его тела. Нагого тела. – Даже если ты будешь умолять, я не смогу остановиться, – шепот у самого уха, надрывами. После вспышка боли – мимолетная. Укус. Тело Ао непроизвольно выгибается, и он снова чувствует его сильные руки на ягодицах, сжимающие так, что о нежности и речи идти не может. Поцелуи спешные, горячие. После снова глаза в глаза. Жарко. Очень. Тук, тук… Туман рассеивается, но сам Ао и вовсе не против происходящего. Он жмурится от резкой вспышки неприятной боли внизу. Тед смотрит на него – выжидает. Ао тянет непослушные руки – слабые. Обвивает шею, прижимает к себе. Перед глазами пятна. – Тихо, тихо, – голос Теда, успокаивающий, его ладони на щеках. – Тихо, не плачь. Он всхлипывает громко, разрезая тишину и осознает, насколько счастлив. Сам тянется к губам альфы, а боль внизу стихает пульсацией – привыкает. – Тихо, – шепот в самые губы – искусанные. – Прости, – и толчок, осторожный, после еще один – смелее. Ао запрокидывает голову от волны ощущений. По телу проходит приятная судорога, сводит пальцы на ногах, заставляя их подогнуть. Он ловит воздух – нет его, нет. Лишь горячий, обжигающий дыхательные пути. Слишком жарко. Слишком хорошо. И он не сдерживает голоса, после кусает губы. Темп нарастает, боль сменяется наслаждением. Нарастает, нарастает, как взрыв – миг, и все меркнет. Пустота. – …ак ты? – доносится приглушенно. Ао распахивает глаза. Каждый вдох мучителен – горло будто обожгли. Тед тоже дышит загнанно, но гладит его лицо. Ао тоже проводит рукою по щеке альфы. Убирает его слипшиеся волосы – темнее темноты вокруг. А темно ведь. Уже ночь?.. Он приходит в себя окончательно, откатываясь в сторону. Закрывает лицо руками – пылающее. Он лежит на боку и все всматривается в цветы на тумбе. Ками или розари? Тед прижимается к спине, все еще горячо. И целует в плечо – Ао жмурится – прикладывая к тому месту руку – кровь. – Прости, – и снова целует туда же, слизывает, зализывает рану. – Не прощу, – Ао поворачивает голову к нему, – если не поцелуешь. Тед улыбается ему, после убирает челку со лба назад и исполняет. На этот раз неспешно, проводя языком по нижней. Ао оборачивается полностью, прижимается к его липкому от пота телу и утыкается носом в плечо. Это же просто сон? Почему же он тогда не просыпается?.. – Я… так сильно, – шепчет Ао хрипло, – люблю тебя, – на выдохе. В ответ шумный смешок и поцелуи. Он заражается, смеется тоже – сдавленно. Пот заливает глаза. Или это слезы? Все не важно. Важно лишь то, что Тед принял его чувства. *** Наутро поясница ноет, но это проходит, едва Ао выпивает обезболивающий чай. Эта боль ничтожна по сравнению с небывалой легкостью на душе. Тед прибудет лишь вечером, а значит у него есть время рассмотреть дом. Два этажа, комнат не так много, как казалось сначала. Небольшой домишка, но теплый и атмосферный. Вытесанные столики и шкафы в гостиной, стены же покрашены, вместо узоров, как в особняке Фахо. Но одна из стен в холле дома вымощена мозаикой – дивным изображением с мифическими созданиями. А Тед любит мифологию – в его здешней библиотеке, помимо книг по экономике и прочему, несколько сотен так точно книжек с мифами. Пока хозяина дома нету, у Ао руки развязаны, может идти, куда угодно и трогать что угодно. Со вчера он не Чист более. Не так он представлял себе потерю Чистоты. В детстве думалось, как он вступит в брак с прекрасным и добрым альфой, какая пышная будет церемония, какой наряд он наденет – красный и весь из драгоценностей. Мечталось, как поведет его муж на брачное ложе, как будет нежен с ним и обходителен, как влюбленно спросит: «можно?» и всю ночь будет шептать о любви. А вышло… Вышло то, что он утратил честь. И от мечтаний не осталось и следа: реальность не сказка. И в букете общего счастья закрались сорняки сомнений: а правильно ли он поступил, поддавшись чувствам? И… что же их теперь ждет? Презрение общества? Отказ родных от него? Что скажет Брай? Брай... Вопросы эти не давали покоя весь день, пока он пытался отвлечься на книги и планировку дома. А когда наконец приехал Тед, Ао позабыл обо всем. Выскочил к нему, кинулся, обнял. Как был – в халате тонком и босиком. Тед же улыбнулся ему и улыбка эта развеяла все сомнения. Уже после у камина они ужинают прямо на полу, Ао смеется и пытается накормить Теда, но тот все уворачивается – мол, глупости. Но смеется тоже. И слышать его смех до такой степени непривычно, что от звука одного скрючивает в узел живот – и отдается теплом внизу. Ао кусает губы, сначала свои, после Теда. Упивается их близостью и доверием между ними. Упивается сполна. Они смеются и кусаются, целуя друг друга так безудержно, будто и впрямь равны: нету ни возрастного барьера, ни статусного, ни полового. Но больше всего Ао упивается взаимностью. Ведь это именно то, о чем он грезил последние триады, причина его мук и терзаний, а нынче – счастья. Тесные объятья, он случайно опрокидывает тарелку с фруктами – мелкие ягоды катятся по ковру и застревают. Ао сгребает в ладонь, после нависает над Тедом, выжимая их красный сок тому на шею. Каплями-каплями, на кровь похоже. Однако, привкус горчит. Ао смелеет: слизывает дорожки, после заглядывает в потемневшие глаза Теда, ощущая, как сильно тот прижимает его к себе. Живот сводит и терпеть больше сил нет. Красные ягодки на языке, сочные, терпкие. Ао чувствует кожей его дыхание и давит вздох. Руки его скользят под халат, на спину, пальцы вычерчивают позвонки. Ао раскусывает ягодки, сок вытекает, скатывается к подбородку и вниз каплями. Красным по белому ковру. Одно движение и они меняются, Ао ощущает холодный ковер спиной, шерсть щекочет, но смеется он не поэтому. Заливается, а Тед целует, слизывая сок, отбирает языком ягодки и капает на лицо Ао. Капли стекают к шее, а Тед прослеживает губами их движения, расцеловывая. Он не видит – в глазах мутнеет, жмурится, после распахивает их, когда губы альфы на чувствительном животе. Рукою в его волосы – расплести. И вот длинные пряди щекочут кожу, но Ао не до смеха: он запрокидывает голову. Издает невнятный звук, после прикусывает щеку: тише. Тише, тише… нет. Он кусает собственную ладонь, сжимает зубами кожу. Ему стоит усилий разжать челюсти, укус на руке печет. Красный. Ао приподнимается на локтях, натыкаясь на взгляд Теда. Тот приближается к нему и усмехается. И от его хриплого голоса мурашки по коже бегают. – Что ж, продолжим?..