Его разбудили ранним утром, едва лучи холодного светила заглянули бегло в окно. Он оглянулся, поежившись от холодка: Юта запустил мороза с улицы – освежить. В голове гудит. Осознание, где он и что вообще происходит, пришло мгновениями позже, когда перед глазами перестало рябить. Брак. Сегодня церемония!
Но Юта принюхался, явно чувствуя что-то неприятное. Ао понюхал тоже: воздух, как воздух. А с окна тянет свежестью. А вчера… Точно. Ао хлопнул себя по лбу, прикрываясь ладонью от будущих моралечитаний. По всей видимости, Юта догадался, что тут происходило.
– Это еще что?! – воскликнул бета, поднимая с пола бутылку и переворачивая – оттуда на белый ковер капнула янтарная капелька. Ао сглотнул, в горле сушит. Воды бы, но кувшин далеко, а руки слабы, что бы дотянуться.
– Бутылка, – пожал плечами он, виновато вжав голову в плечи.
– Я вижу, – Юта, поморщившись, двумя пальцами выбросил ту в угол – в ушах противно резануло от резкого звука. – Уберите это, – кивнул бета слугам позади него. – В честь чего выпиваете, юный господин? А о ребенке вы подумали?..
– Ик, – он громко икнул, запоздало прикрыв рот рукою. Сушит. – Да оно же слабое, пару градусов всего, – начал оправдываться он под пристально-осуждающим взором Юты. – И вообще, ик, я же с Аресом!..
– Надеюсь, кроме распития, вы ничем более не занимались? – вскинул брови бета.
– Ик, – он почувствовал, как щеки покалывает от прильнувшей крови. А выглядит-то это наверняка двусмысленно: он, растрепанный, со съехавшей с плечика ночной туникой и зардевшийся в придачу. – Нет-нет. Мы, ик, отмечали.
– Что отмечали?
– Последний день моей свободы…
– С альфой?!
– И что? Арес, ик, не из тех, кто стал бы приставать!
– Зато вы из тех… Помниться, в прошлый раз, как вы к бутылке прикладывались, тогда еще, на празднествах, то на всех подряд…
– Не напоминайте, я все понял, – быстро вклинился Ао, замечая, как в комнату заходят придворные омеги. Целой толпою. Натянул одеяло повыше, сдерживая икоту, но в итоге икнул еще громче. Придворные переглянулись между собою. Ао впился глазами в кувшин с водой.
Да-а-а… Веселый вчера вечер был. Точнее быть, сначала нет. Началось все с того, что Ао позвал к себе Ареса, чтобы обсудить план побега Браяра с Кареллом. Днем ранее состоялся суд над братом. Естественно, к казни приговорили, а приговор исполнить велено после празднеств. Это хорошо, что не сразу – у них есть пара дней в запасе, если во время церемонии вызволить Брая не выйдет. Ао так переживал, что усидеть на месте не мог, все ногти искусал, губу прокусил до крови по дурной привычке.
Тогда и пришла мысль, как нервы успокоить. Проверенным, так сказать, способом. Ареса долго уговаривать не пришлось: альфа вообще устоять не мог перед любой его просьбой. И что уже говорить о «принеси, будь добр, алкоголь», коль он согласился на шаг против воли своего хозяина – Теда Фахо.
И за это Ао безмерно ему благодарен. Как и за принесенную втихаря бутылочку заветного, от одного запаха которого слюни покатились. Беременность виновата, не иначе. Напиток оказался не крепким, чего и стоило ожидать: ему бы не позволили в его положении высокоградусное. Чуть терпкий, он закружил голову, и Ао еле держал свои руки при себе, потому что мысли пощупать рядом сидящего альфу слишком манили. Напротив, Арес не выглядел пьяным, вел себя, как обычно. Видно, выдержка хороша, в отличии от Ао, которому и пробку понюхать достаточно, что бы разум поплыл.
Прав Юта, нельзя ему пить.
Как он вообще допустить мог подобную мысль, к чужому-то альфе прикоснуться?.. Ао постарался спихнуть все на алкоголь. Но воспоминание, о том, как дурманил аромат цитруса, не покидали память. «Это был сон», – уверил себя Ао, отмечая при этом, что надо будет сказать Аресу, пусть пользуется заглушкой.
«Мне просто показалось».
Вина за вчерашние мысли осела грузом на плечи. Как бы никто не прознал, что он перед официальной церемонией «наклевался» до той степени, что чужой аромат показался ему прекраснейшим сочетанием… И как смотреть в глаза Теду после этого?
– Аори, очнитесь. Пора приступать к обрядовому омыванию, – Юта смягчился, за его спиною заходили туда-сюда слуги и придворные. Шелест тканей их нарядов заполнил комнату. Ао все-таки дотянулся до кувшина, запоздало вспомнив, что до церемонии по традициям ни пить, ни есть не позволено. Воду у него отобрали, едва он поднес посудину к губам.
– Аори! – пригрозил пальцем сварливый Юта.
– Какая разница, я уже в браке, так что…
– Неофициальном, – перебил безжалостно блюститель порядка. – А теперь поднимайтесь, светило высоко. А нам столько всего надобно успеть.
Ао проводил взглядом уносимый слугою кувшин. А в горле сухо-сухо и немного горчит. Благо, голова болит не так сильно: терпеть можно. И кто, спрашивается, виноват?
Его переодели в длинную рубаху из тонкой скользкой ткани, завели в купальни. Он сел, подогнув ноги под себя, руки на колени и закрыл глаза: все, как того требует обычай. Вздрогнул, поежившись: вода, которую на него вылили, оказалась холодной. Он постарался расслабиться, все думая, как бы так извернуться, что бы собрать в рот побольше капель. Хоть не был до конца уверен, что водицу эту пить можно. А сушит-то, ох, как же сушит…
– Аори! Язык обратно, – гремящим голосом сказал Юта перед самым лицом.
Если бы глаза открывать можно было, Ао наверняка бы увидел, как бета недовольно щурится, и от того лицо его покрывается еще большим количеством морщин. Рот пришлось все же прикрыть, а той жидкости, что сумел он «изловить», ничтожно мало. И до горла не добежало.
Самый светлый день в жизни любого омеги – брачная церемония – изначально пошел по кривой. И опять же: кто виноват? А винить, кроме себя, некого.
После поливания холодящей водой, его высушили, осыпали ягодами, как и полагается. Провели сквозь цветной ароматный дым, заставив задержаться в дымовой завесе на минуту – от чего его стало мутить. Дымок-то не из приятных, пронзительно сладкий. А когда выводили его из купален, по проложенной из веток кипариса дорожке, то уловил он запах цитруса. Обернулся – но кроме придворных никого не увидел. Мерещится. Это совесть доедает за вчерашнее поведение.
Доедает… Поесть бы. А еще лучше водички. Он и не представлял, что в день бракосочетания будет мечтать о еде, а не о том, что бы увидеть своего мужа.
Но ощущение праздника пришло, когда Ао стали одевать в наряд. Цвет брака – желтый. Но давно уже принято выбирать любой другой цвет, главное, что бы желтый присутствовал, как деталь, или вышивка. Его наряд, как он того хотел, красный. И отличимый от традиционных нарядов – проще по крою. Представляющий собою подобие халата из твердой ткани. А под ним – несколько слоев таких же, только с мягкой струящейся, светлее по тону. Нижние шары выглядывают в виде шлейфа позади. Ао порадовался больше тому, что затягивать пояс не надобно: а то бы его точно стошнило. Покрой свободный, прямой, расширенный к низу.
Но обрадовался он рано: когда его одели во все шары, общий вес наряда оказался немалым. Особенно добавил верхний шар – расшитый желтыми узорами, золотыми нитями и камнями. Он посмотрелся в зеркало и невольно улыбнулся: блеск впечатляет.
После к спине прикрепили особое украшение, состоящее из нескольких сотен прочных нитей с камушками на них. Вся эта конструкция при движении покачивалась и перезванивала. Нити спускаются до пола – видно в зеркале, а дальше крепятся к шлейфу. Некоторые даже длиннее тканей. Ао любуется всем этим. Однако, есть и другая сторона красоты: как бы с его везучестью не запутаться и не пасть ликом вниз посреди церемониального шествия!
Предстоит сложный день.
Шею ему украсили пекторалью, которая закрыла вырез одеяния на шее. Полукруглые серьги почти касались плеч и так оттянули уши, что Ао всерьез задумался, как бы те не отвалились. Все из металлов, с переплетениями и явно тончайшей работы.
А наряд готовили в быстром темпе: несколько суток под ряд сотни мастеров расшивали ткани. И результат стоил их стараний. Это бракосочетание планирует быть самым пышным за последние года.
Помимо желания найти воду и втихаря глотнуть, он снова начал переживать за их план. Сумеет ли Арес без подозрений вызволить Браяра? Самого альфы не видать. Ему бы уверенности, хоть каплю…
Когда ему наносили макияж, Ао заметил позади Карелла. В отражении зеркал бета показался ослепительно-светлым: весь в белом, беловолосый. И счастливый: от недавнего подавленного состояния не осталось следа. Карелл кивнул ему и шепнул что-то. По губам его Ао прочитал «спасибо» и улыбнулся тоже.
Бета испарился моментально, миг назад еще в дверях стоял – а вот и нет его. Остается надеяться, что все у него будет хорошо. Карелл заслуживает счастья больше всех в этом огромном особняке.
Ао снова наблюдает за процессом. Он волен был бы сам себя разукрасить, но не положено. Впрочем, наблюдение приносит не меньшее удовольствие.
На висках и лбу ему рисуют ритуальные узоры: кругами. Красными красками. Наносят тени, подкрашивают синеватые от природы губы, придавая им более нежный оттенок. На скулы наносят блеск. Глаза подводят тем же красным, заворачивая стрелки замысловатыми узорами.
После усилителей аромата, который и так бушевал от накатившего волнения, осталось последнее: прическа. По традиции все волосы убрали вверх, закручивая их в объемную прическу на вставные пластины. Ему вплели искусственные волокна красных и золотистых оттенков, переплетенные бусинами. После украсили свисающими нитями – похожими на те, что уцепили за спиной. И главный штрих – заключительный – намджук. Украшение представляло собою высокую диадему полукруглой формы. Вопреки ожиданиям, брачный намджук оказался легким.
Хоть что-то да хорошее.
Благо, обувь удобная. Общая тяжесть наряда не позволяла быстро ходить. Маленькими шагами, медленно, его повели к двери под всеобщее восхищение и веселый смех. Юта хлопотал вокруг, будто собственного сына замуж отдает. Ао улыбнулся ему. Волнение оттеснило на задний план жажду и та не казалась уже чем-то страшным.
Поскорее бы к Теду, окончить все это показное шествие и расслабиться в его объятиях.
На самом-то деле, мало кто знал, что Ао уже супруг Теда. Для народа стоило сыграть пышное празднество, показывая тем самым, что восстания не способны пошатнуть величие Фахо. Сам Ао считал это спешкой: зачем так быстро, если жители от потерь не отошли? У многих траур по погибшим. Двух недель от окончания военных действий не прошло. Пострадавшие дома не восстановлены. Архитектура Мюрея мало пострадала, что радовало. Люди Таарей не стали рушить здания, подобно вандалам, прихоти ради. В этом есть заслуга Каси, который терпеть не мог вида руин.
Но все же, стоило повременить, с браком-то. И с празднованием прихода нового Совета тоже. Но кто стал бы слушать мнение омеги? Не в этой стране, пожалуй.
Его оставили одного, как полагается: на минут пять, собраться с духом перед выходом. Наконец избавившись от шумных придворных, Ао выдохнул. Но вдруг заметил Ареса, выглядывающего из-за колонны. Тот неудачно спрятался: он-то в плечах явно шире.
Ао подавил улыбку и пошел к нему настолько быстро, насколько позволял наряд. Утянул Ареса в ближайшую комнату, прислоняясь к двери спиной – та не закрывалась из-за застрявшего в пороге шлейфа.
– Не думал, что буду так рад тебя видеть! – на одном выдохе проговорил Ао, расслабляясь. – Я чуть не помер. У тебя есть вода?
Арес нахмурил брови, но через миг слегка улыбнулся, доставая с внутреннего кармана флягу. Ао вцепился в нее, слыша цокот ногтей по металлу. Выпил все залпом, большими глотками, разливая часть на себя.
– Ты, мой, спаситель, – тяжело дыша, выговорил он.
Арес рассмеялся приглушенно и взял обратно свою флягу. Альфа достал платок и потянулся к лицу Ао, застыв на миг.
– Сильно размазалось? – поздно спохватился он.
– Я поправлю, – со смешинкой на устах сказал Арес, продолжая вытирать влагу с подбородка, шеи.
Хорошо, ткань одеяния плотная и не пропиталась. Тогда бы его «преступление» точно раскрыли. Причем, одно из. Потому что второе правило – не видеться ни с одним альфой до церемонии. Однако, Ао не Ао, если бы следовал запретам. Поверья – всего-то выдумки народа. Их с Тедом брак не может быть несчастливым из-за подобных мелочей.
– Наш план в силе? – спросил Ао, поправляя складки одеяния и замечая, что Арес кивнул в ответ. – Я рассчитываю на тебя.
Ао подвел взгляд и глаза их пересеклись. Стало от чего-то неудобно и он первый разорвал зрительный контакт, как-то резковато стряхивая невидимые капельки с наряда.
– Вы очень красивы сейчас, – прошептал Арес.
Руки его так и замерли. Глянув вверх на миг, Ао понял, что альфа все еще смотрит на него. Пристально, глубоко-темными своими глазами. Он ощутил напряжение в области живота и сглотнул невольно, силясь прогнать наваждение.
– Мне пора, – Ао кивнул на дверь. – Могут заметить.
– Удачи на… церемонии, – тихо, со вздохом.
Арес улыбается выдержанно, но не искренне: и это заметно. Стражник кивает, и все так же не отводя взгляда, складывает пальцы странным образом, прикладывает к сердцу, стукнув и переворачивает ладонь. Надо же, семвордийские знаки. Знать бы, что значит. Спросить он не успевает. Альфа уходит, переступая через шлейф в пороге. Но аромат его остался витать в воздухе, забрался цепко в легкие. И даже дыша ртом, Ао чувствует нотки цитруса. Снова засушило в глотке.
Ао только после заметил, как сжал ладони. Кулаком по двери – со всей силы. В горле стучит.
Что.
Это.
Было?
Уставился в ступоре на вымощенный пол. Впрочем, долго размышлять не пришлось. Его нашел Юта, помогая выйти из комнаты, не повредив зацепившийся наряд. Ао все думал о знаке прощания Ареса. Этот жест не выходил у него из головы и в конце-концов он спросил у слуг о его значении. Один из них, явно родом с Востока, если судить по внешности, ответил:
– У жителей Семворда это распространенный знак. Так прощается воин со своим возлюбленным, обещая, что вернется с победой.
Ао отвернулся к двери, ступая вперед.
– Что с вами? – всполошился Юта. Подбежал к нему, в лицо заглянул. – Вас как подменили. Вы виделись с кем-то?
– Думаю, нам пора выдвигаться, – перевел тему Ао, прикоснувшись к собственной щеке.
Жарко.
Хорошо, что плотный слой макияжа скрывает явное покраснение. Он прикрыл глаза, выдохнул – успокоиться. Ао списал все на предбрачное волнение. Плюс побег Браяра. Слишком много того, за что стоит переживать. Придворные за спиной все так же шумят, перекидываясь фразами и смешками. Подшучивают и над ним – таковы традиции.
У одних народов перед браком плакать принято, у других же, наоборот, веселиться.
Уличный воздух промерзлый, а вокруг все белое: ночью снова падал снег. Весь путь через парк к храму устелен ветками того же кипариса и россыпью твердых красных ягод. Это же сколько деревьев убито ради одного-единственного торжества? Это почти физически больно, ступать по трупам растений. Но таковы обычаи. Он старается не смотреть под ноги, а по бокам, где по живым оградам развешаны украшения и флажки.
Храм показался издалека своими острыми башнями, сквозь голые ветви деревьев. Сначала холодно стало – триада Вьюг ведь – а после он согрелся. Все-таки пешком идет.
С установок над головою на всю чету сыпется что-то мелкое и блестящее, на снег похоже. Но Ао знает, что это дробленные кристаллы, те самые, которые светятся. А значит, в темноте он, как и придворные, будет в светящихся частицах. А они хорошо цеплялись за одежду и, особенно, волосы. Основная часть кристальных частиц пришлась именно на него. Ао жмурился, как мог, стараясь дышать тихо – а вдруг залетит? В итоге глаза ему все же засыпало – и те заслезились. Все восприняли его слезы по-другому. От счастья мол. Добился все же своего – наверняка, думают придворные омежки. И эти взгляды в спину… настолько завистливые, что ему хочется повернуться и прямо в лица им рассмеяться: смотрите, мол, это я на вершине власти, а не вы!
Он улыбается надменно, вздернув голову.
Хорошо, дождь из блесток окончен. Вместо него над головою зависли ряды светящихся белым шариков. В темноте красиво будет смотреться.
Ао радуется, как дитя, когда видит впереди огромное количество людей. Их так много, что все на площадь перед храмом не поместились. И он уверен, что после будет еще больше. Толпа поднимает шум, едва Ао появляется со свей четою в зоне видимости. Выкрикивают что-то, радуются не меньше него самого. Он проходит сквозь живой коридор, отгороженный от него стражниками, и улыбается всем под ряд, особенно детям, которые так и тянут к нему свои ручки. И ему хочется обнять их всех: каждого из пришедших сюда людей, но он должен идти вперед. Туда, где на ритуальном возвышении у самого храма ждет его Тед. В длинном наряде ярко-желтого цвета.
Под музыку и восхищенные крики народа, Ао поднимается по ступенькам на возвышенность. Все под ноги смотрит: хоть бы не наступить, хоть бы не покатиться кувырком вниз! Считает ступеньки по-привычке, а в груди с каждой новой нарастает стуком сердца волнение. И вот последняя. Ао подводит взор и видит перед собою Теда. Губы своевольно в широкой улыбке трогаются: и ему все-равно, что должен он сохранять невозмутимость. Тед тоже слегка улыбается ему. И едва заметным кивком приветствует.
Ао становиться напротив, замечая, как Юта втихаря поправляет ему подол одеяния и нити: те перезванивают, но звук этот еле уловим на фоне всеобщего шума.
Между ним и Тедом невысокий столб. Ао, следуя мужу, кладет туда ладони. Он помнит этот ритуал, но придется повторить. Ничего страшного в этом нет. Повторение еще больше укрепит их брак и тот теперь уж точно нерушимым станет. Как в сказках – одной лишь смерти подвластно их разлучить.
Ао жмуриться, зная, что сейчас будет. Тогда он и напугаться не успел по незнанию. Ладони кратко кольнуло – Ао шикнул. Это выдвинулись лезвия и кожу ладони разрезали. Вытекающая кровь медленно побежала вырезанными желобками, заполняя знак, смешиваясь с кровью Теда. Вверх начали подниматься шарики-светлячки, вскоре образуя целый столб света, уходящий высоко. Ао зажмурился, не в силах на него смотреть, и почувствовал, как к рукам его прикоснулся Тед, переплетая их ладони так, что разрезы соприкасались. Руку, где красовался брачный браслет, как тогда, скрутило от боли, но после попустило: и тепло разлилось от руки и по всему телу, навсегда связывая его с Тедом.
Свет медленно гаснет, рассеивается. Шум в ушах перерастает в шум толпы, в голове яснеет и Ао полностью открывает глаза. Редкие искорки взлетают от желобка верх, а Тед все так же держит его ладони в своих. Ао смотрит в его глаза, золотистые, как древняя магия их брачного ритуала.
Улыбается.
А толпа ликует. Гремят музыка и салюты, расцветающие, подобно цветкам по теплу, в небе. И серый небосвод разукрашивается сотней огней. Ао наблюдает за ними, а на лицо его падают первые снежинки. Они опускаются и тают, скатываясь каплями по щекам и вниз. Но он не в силах отвести взор от цветного неба, все сжимая теплые руки Теда.
***
– Это было волшебно, – наконец присев на кровать, произнес Ао. Юта глянул на него, помогая снять оставшиеся украшения. Волосы расплели – те спускались волнами вниз. Недолго выпрямление продержалось, вон кудрявые снова.
Он всматривается в ладони, туда, где еще недавно были порезы. Однако, остались лишь тонкие белые полосы – древняя магия ритуала заживила их. А браслет брачный теперь еще более четким стал. Линии темнее, толще. Кажется, и новые прибавились. Руку все еще жжет, но еле ощутимо. Окна закрыты, но ему все-равно слышно гул и музыку. В ночной темноте видно вспышки, кратко озаряющие комнату. Юта принялся тушить свечи.
Ао расслабленно потянулся, поправив тонкий халат, украшенный не менее тонким кружевом. Скоро придет пора еще одной традиции – брачной ночи.
В их первую проведенную вместе ночь Ао мало что помнил. Пьян был, чего греха таить. Он-то и понять толком не успел, что случилось, чего уже говорить про «запомнил». Но если бы не алкоголь, Ао бы не пришел вот так к Теду. А там и неясно, как бы все пошло, если бы не дурманящий рассудок напиток.
Пока Юта возился с созданием «интимной атмосферы», Ао принялся втихаря запихивать в рот ягоды со столика, на которым разные яства стояли. Глаза то и дело на алкоголь косили, но он быстро взял себя в руки. Ребенку не понравиться. Ему теперь не только о своем здоровье думать надобно. Хотелось, чтобы омежка родился здоровым. Конечно, немного алкоголя не помешает, но лучше не рисковать.
– Ох, знайте, я до последнего был против вашего брака, – Юта грустно улыбнулся. – И сейчас не поменял своего мнения. Я знаю Теда дольше, чем вы, и… боюсь, он сделает вас несчастным.
– Вы напрасно переживаете, – Ао отвернулся от столика, бегло вытирая рот рукавом халата.
– Как раз таки не напрасно… если вы его разозлите… – бета запнулся.
– Я ношу его дитя и я счастлив, что принадлежу ему. Правда, Юта, я очень счастлив.
– Вы сами еще дитя, – вздохнул бета. – Слишком молоды, чтобы понять, во что впутались.
– Вы драматизируете, – взмахнул рукою Ао.
Юта выдохнул, разбрасывая по полу лепестки из принесенного подноса. Ао засмотрелся, как, трепеща, те опускаются на пол. Розовые, красные, белые… И опять таки, мертвые цветы.
– Пусть будет так, – после сказал Юта. – Ох, я больше всего хочу, что бы вы были счастливы…
Бета улыбнулся кратко, и лицо его посветлело. После исчез за дверью.
Ао от нечего делать передвигает голыми ступнями лепестки, вздрагивая от их холодности. А лепестки блестят – вымоченные в ароматические жидкости, вдохнув которые, Ао ощутил, как тяжелеет внизу живота. Зачем такие вещества-то? Хотя, скорее, обычай. Он поднял один из лепестков, рассматривая прожилки и переплеты. Еще недавно тот был на цветке, живом. А теперь безжалостно оторван да брошен под ноги. Ао людей так не жалел, как растения.
К благовониям подмешался знакомый запах. Ао встрепенулся, втягивая ноздрями, чтобы удержать. И уже после увидел в дверях Теда и пошел к нему навстречу, сразу припадая губами к его губам. Поцелуй недолгий, но дурманящий не меньше аромата лепестков вперемешку с феромоном мужа.
– Какой подарок ты хочешь? – спрашивает Тед. – Проси, что угодно.
Ао задумался. Что бы такого он хотел? У него и так есть все для комфортной жизни. И украшений бесконечное множество, и нарядов, и личных слуг. Слуг…
– Подари мне Ареса, – после недолгой паузы произносит он, ловя удивление на лице Теда. – Как личного телохранителя. Я знаю, что ты будешь уезжать, а мне неспокойно без тебя. Что, если со мной и ребенком что-то случиться? Аресу я доверяю.
– Этим решением я урежу ему крылья. Понимаешь, у Ареса есть потенциал, как у политика. Он хороший стратег и я думаю повысить его в должности, – возразил Тед. – Для него припасено место в Совете. Он защитил дворец, не зря я возложил на него эту обязанность. В будущем он станет блистательным политиком или главнокомандующим войском.
– Ты же сказал, просить, что угодно, – изобразил обиду Ао.
– Тогда пусть он выбирает. Уверен, что он выберет должность.
«Это мы еще посмотрим», – думает Ао, наперед зная, что решит Арес. Можно уже сказать, его Арес. Верные люди пригодятся ему в этом логове диких зверей, где каждый готов друг другу глотку перегрызть.
– Хорошо, будь по-твоему. Дарю, – все же уступает ему альфа. Ао ухмыляется довольно, убирая волосы Теда с висков назад.
Тед приобнимает его, второй рукой отодвигая край халата. Ао вздрагивает от прикосновения пальцев к животу. Но льнет поближе, наслаждаясь поглаживаниями. Возбуждение накатывает волнами, от низа живота и по нервным окончаниям
– Это будет омега, – улыбается Ао, довольно жмурясь от беглого поцелуя в шею.
– Мм? – мычит непонятно Тед, после добавляя: – Откуда знать?
– Я носитель дара и могу чувствовать пол ребенка, – пояснил Ао, а Тед от него отстранился, заглядывая в глаза. Нахмурился.
– Надеюсь, ты ошибся. Мне не нужен сын-омега. Ты же сильный, значит, должен родить альфу.
Ао подавился воздухом, прокашлявшись в руку. Губу закусил, но промолчал. Понятно, что Теду наследники нужны. Но это же их ребенок. Большая ли разница, какого пола?
Тед же втянул его в поцелуй, шарпая пояс халата вниз, Ао нехотя ответил. Постарался забыть, но слова так и звучат в голове отголосками. Но Ао продолжает податливо целовать мужа.
Он не может отказать Теду.
***
Едва Ао глаза открыл поутру, как дворец сотрясла новость: пропажу Браяра обнаружили. Он заулыбался широко, втихую от Теда, к нему же повернулся с напускным недоумением на лице. Заспанность пошла ему на руку, Тед, кажется, поверил в его непричастность. Муж кратко прикоснулся губами к его лбу и покинул спешно их спальню. Не в настроении. Еще бы – Браяр Таарей сбежал. А это значит, у Ареса получилось помочь ему и Кареллу.
Только теперь Ао позволил себе расслабиться полностью. И понял то, что напряжение не отпускало его до сей поры.
Теперь он официально Фахо. Супруг главы клана. Помимо радости, есть другая сторона – новая порция обязанностей и ответственности. Об этом напоминают ему ворвавшиеся слуги с Ютой. Поспать ему больше не дали, помогая умыться и переодеться для завтрака.
И вообще, жить он будет отдельно от мужа. В новой, обставленной лично для него, комнате. А в этой – комнате Теда, он будет проводить ночи с ним. Да и все. Это немало его возмутило – в собственном дворце он должен покориться правилам.
День пролетает мимо в хлопотах и суматохе из-за пропажи Браяра. С Тедом он видится мельком, за ужином. Тот зол еще больше, нежели утром. Значит, пока не поймали. Успели убежать. По крайней мере, Ао наделся на это. И главное, Тед не заподозрил его в этом «грязном» деле.
Он все выглядывает Ареса, боясь, что подозрения на него упасть могут. Арес – один из дворцовой стражи, Тед явно заметил его отсутствие. Если альфа не выпутается сам, придется пускать в ход свои хитрости.
Арес приезжает на следующий день. Точнее быть, под вечер. Ао к тому времени совсем изнервничался – и никакие успокоительные чаи не помогли. До сих пор весь дворец на ушах.
– Боги, только не говори мне, что у тебя не вышло, – с замиранием сердца произнес Ао, закрывшись с Аресом в отдельной комнате.
– Не скажу, – кивает в ответ альфа. Ао выдыхает, сжимая ткань одеяния на груди. – Я помог им добраться до побережья, там усадил на корабль, – Арес выдержал паузу, – они отбыли вчера утром, ну, тогда, когда их только спохватились. Так что они уже на пути в Семворд. Там их искать не станут... уверяю вас, ну-у, это далеко.
Облегчение – как тяжесть с плеч. Ао ступил шаг вперед, обнимая Ареса искренне и со всей теплотой, скопившейся внутри.
– Спасибо, спасибо тебе, – с придыханием. – Спасибо.
– Для вас, все, что угодно, господин.
Ао отстранился, вдруг осознав, что обнимать вот так позволено лишь родственников и близких. Но не важно. Когда это рамки поведения, установленные кем-то, волновали его?
– Я выпросил для тебя свободу, – он достал с внутреннего кармана одеяния сложенную бумажку и показал Аресу. С печатью, подписью, как положено. Альфа удивленно на него посмотрел, через миг улыбнувшись. – Формально я твой хозяин, но прошу тебя, не считай так. Считай меня другом, а не господином. Хорошо, Арес?.. И еще. Не показывай мне более тот жест. Я знаю, что это значит.
