То, о чем ты молчишь

Ветер нынче силен: Ао все утро от окна взор не отводил. Смотрел, как срывает, уносит прочь листья, а то и ветки. Только зеленью все покрылось – а тепла не видать. Погрело недельку, да хватит. Эта триада Цветения на удивление холодная. Прислужники помогли с одеянием. Ао погладил заметный уже живот. Фиолетовая ткань с узорами «шахматкой» – новый писк моды в столице. В этом бальном сезоне, начало которого совсем скоро, он должен соответствовать всем требованиям моды. И так же носить все фамильные драгоценности Фахо. В том числе золотой намджук, весом больше пяти килограмм, на голове. То еще испытание. Сам намджук Ао помнил хорошо, правда, помнил в сочетании с образом Алистри. Рыжему омеге тот подходил идеально: полукруглый, с тонкими «стрелами», отходящими в стороны, подобно лучам светила. Как реликвия будет смотреться на нем самом, Ао не желал представлять. То, что он беременный, не спасет его от ношения всех украшений, которые слуги на него нацепят. Придется. Это прежний он мог отказать, норовя выбрать что полегче. Теперь весь выбор за него делают лучшие стилисты и придворные. Ему остается сидеть в сторонке и ждать, когда они всем своим многочисленным советом решат, какие драгоценности лучше сочетаются с нарядом. Но лепет их обычно в спор перерастал, а от шума у него начинала болеть голова. Что будет на праздник встречи триады Солнца – и думать не хочется. Разогнать бы всю толпу… да этикет не позволяет. Он теперь не простой представитель клана, а главный его омега. И своей персоной должен показывать пример другим. Новообразованные рамки сначала казались ему чем-то незначительным: все же он готов был с детства стать супругом влиятельного человека, со своим-то происхождением. Но обязанности вскоре превратились в ношу, а то, что Тед уделял ему мало внимания, ложилось грузом поверх всего прочего. Разумом-то Ао понимал, что ради нового супруга глава клана не стал бы менять свой распорядок. Так же как и понимал то, что клановые дела важнее семьи. Но… не так ему представлялась их совместная жизнь. Ао желал бы находиться все время рядом, помогать, подсказывать. Пусть бы и пришлось для этого выучить кучу всего скучного. Однако, Тед его и близко к делам своим не подпускал: мол не омежье это, сиди себе там, в тепле-заботе, да ребеночка вынашивай. Муж часто уезжал в дальние земли Мюрея, присутствовал на судах, разборках. А супругу своему если и раз в пару дней время уделит, то большая удача. Ао обижался, но обиду эту в себе держал: более своего несогласия он выказывать не пытался. Да и сами обиды глупостью считал. Ао гложет то, насколько послушным стал. Система подмяла его под себя, и то, что считал он свободой, оказалось очередной клеткой. – Я бы хотел чаще видеться с ним, – рассказал он как-то Аресу. – Он обещал, что будет уделять мне больше времени, а в итоге… все так же увлечен политическими делами. Вот вторую неделю пропадает. – Это его обязанности, – сухо сказал друг. – А как бы ты поступил на его месте? Но альфа так и не ответил. Ему все еще сложно засыпать и он часто просит Ареса оставлять для него магические шары или говорить что-то. К примеру, о восточном Семворде, его традициях, архитектуре. Дар Ареса интересен. Как он рассказал после, его возможности довольно обширны. А искорки магии могут влиять на сознание человека: успокаивать или наоборот тревожить, погружать в сон, усиливать или уменьшать эмоциональное состояние. Ао понял теперь, почему так легко засыпал в присутствии магических шаров, при этом чувствуя приятное покалывание во всем теле. Но Арес так же и поведал, что «отключить» более одного человека за раз очень сложно для него. Его дар хоть и уникален, но не силен по мощи. Поэтому альфа на него рассчитывал, развивая физические данные своего тела. Ао же начал переживать по поводу того, что «урезал крылья» Аресу, эгоистично скинув того с карьерной лестницы. Но когда поделился этим, альфа махнул рукою. Оказалось, Аресу вовсе плевать на службу. А прокомментировал он, как обычно, в оптимистичной манере: «Зато зарплата больше стала, и поспать время есть». Спать стоя – это еще уметь надо! Нередко он находил Ареса, подпирающего собою стену. Издалека будто бы стоит. Подойдешь ближе – а глаза-то закрыты, да посапывает себе под нос. Хорошо, что не храпит, а то бы в два счета себя выдал… Ао впервые видел, чтобы человек так любил сон. Вот Тед спал не больше пяти часов в сутки, вставая так бесшумно, что Ао понять не мог, когда тот проснулся. Открывая глаза он неизменно видел вместо Теда пустую кровать. *** Ао облизывает пересохшие на ветру губы, в который раз. А те все сохнут и сохнут. Впервые за столь длительный отрезок времени – почти две триады – он на воле. В городе шумно, улицы оживлены. Как бы не так, ведь скоро праздник Солнца. То тут, то там, на балкончики выставлены растения, их тонкий аромат улавливается сильнее смешанных запахов людей. Но кроме цветочного он чует цитрусовый и расслабляется. Подставляет лицо под лучи светила. На свободе и дышится по-другому. Арес следует за ним по пятам. Ао замедляется каждый раз, чтобы идти рядом, а не спереди, но альфа вновь отдаляется. Говорит, так безопаснее. Если что – нападения со спины не последует. Если бы Ао знал, что будет жить в вечном страхе и заточении, никогда бы не возжелал стать супругом главы клана. У Фахо врагов больше, нежели друзей. А он – Аори Фахо, вынашивающий представителя главной ветви рода. Маленького омежку. «Будет неплохо, если я назову его Ариси?» – хочется спросить Ареса, но Ао знает, что имя уже выбрано без него. Общим советом. Его не рожденного еще сына будут звать Джей. Джейми Фахо. Будет ли он счастливее своего глупого папы? Рассудительнее, спокойнее. Ао пообещал себе, что воспитает его стойким и сильным. И обязательно в любви. В том, чего ему самому не хватало, в заботе омеги-папы. И они не посмеют отобрать у него его Ари… Джейми. Он не отдаст. Законы, законы, традиции, этикет. Изучение новых, повторение старых. То нельзя, то запрещено, а вот это надобно. Он в клетке. Клетке, о которой так мечтал, ведь она рядом с Тедом. Вот именно, что рядом, но отделяют его от любимого прутья. Стальные, не погнуть. Он выбрался из особняка обманом. Сообщил, что приболел, и чтобы не трогали его – в кровать черноволосого слугу положил, а сам сбежал. Вместе с Аресом, так спокойнее. После того, как альфа стал его личным телохранителем, жить стало проще. Его магия помогала побороть тревоги, уснуть. А истории забавляли. Придворные поглядывали на них двусмысленно, мол, где это видано, что бы замужний омега проводил столько времени в компании другого альфы? Но сказать ничего не смели: да и сам Ао не давал поводом для пересудов, держась от Ареса на расстоянии. Сам Арес же и вовсе глух к дворцовым сплетням. Не иначе, ведь вырос он при дворе. Чем дольше Ао знал его, тем открытее становился альфа. И мог сказать что-то да эдакое, прямое, несуразное или же глупо пошутить, а потом смеяться в одиночке над своей же «смешной» шуткой. Спокойный на первый взгляд Арес оказался тем еще весельчаком, и, кажется, творческой личностью. Как минимум, Ао видел, как тот черкал что-то на листике тайком, в самом дальнем углу библиотеки, оглядываясь постоянно. Но вот что там было, узнать не удалось: едва Ао показался, как Арес скомкал лист и спрятал за спиной. И выглядел при этом, будто провинившийся ребенок, которого застали за чем-то запретным. Что зазорного в том, чтобы иметь хобби? Или воинам положено исключительно убивать? Скорее, альфа стыдится своего занятия. Знать бы, что он так бережно скрывает… Теперь слова альфы, что ему не нравилось его место стражника, воспринимались по-другому. А его же фразы о путешествиях отображали собственные мысли Ао. Он сам бы сорвался, поехал куда-нибудь, мир повидал. Только иной путь выбран. Поздно менять. А вот Арес вполне мог бы уехать. Да почему же не уезжает? Иметь возможность исполнить мечту, но при этом продолжать лишь мечтать – та еще глупость. ...Ао надел самую простую одежду, и походил теперь на обычного горожанина. На голову накинул капюшон легкого плаща, на всякий случай. Плохо будет, если узнает кто. Тед в разъездах, можно позволить себе погулять. Легко. Он улыбается, сам не замечая того, когда видит играющих детей. – Не проголодались? – со стороны голос Ареса. – Я бы съел булочку с джемом, или… Хм, – Ао остановился, поджидая альфу. – Иди рядом, а то впечатление, что гуляю один я, а ты охраняешь. Только не говори, что это так и есть, – смеется, Арес же подходит, поправляя его съехавший капюшон. На лице альфы улыбка, а глаза прищурены. Солнце заливает все вокруг и воздух светится, наполняя своим же светом темный взор альфы. – Как желаете. – А как желаешь ты? – Так, как никогда не сбудется, – слышится ответ, Ао же удивленно вздымает взор на него. В глазах грусть, но тот сразу же переменяется. – Шутка. Булочку, значит? Будет вам булочка. Я знаю одно неплохое место. – Я так завидую тебе. Ты знаешь Мюрей, как свои пять пальцев, а я только особняк, парк, да и все. О, я бы хотел вот так гулять, рассматривать... – Погуляем, у вас вся жизнь впереди. – Сам знаешь, что не позволено. И, потом будет не до побегов, когда Ари… – он запнулся, поправляя, – Джей родится. Ао вынул руку из кармана, внезапно соприкоснувшись с рукою альфы. Тут же одернул. Арес же остановил его, заглядывая в глаза: – Пожалуйста, не грустите, – а сам улыбается, но не весело, а как-то печально. После же сменяется, опуская голову и разминает рукою шею. – Вот так, шире улыбку, еще шире. Вот! Другое дело! А теперь, ну-у, давайте свернем направо по улочке и пройдем искать вам самые вкусные булочки во всем Мюрее. Ао хочется думать, что хоть кому-то на него не плевать. Что хоть кто-то не оставит его одного, беременного, справляться с проблемами при дворе. Что этот «кто-то» не поступит с ним, как Тед. И опять же, немая злость кольнула под ребра. Думать-то он думал, а вот сказать напрямую, что его не устраивает положение вещей, не мог. Дело не в трусости. Дело в боязни разозлить мужа и снова напороться на взор, полный осуждения. Лучше Ао будет изображать из себя послушного и получать в ответ редкие, но ласки, чем выразит свое мнение и тем самым оттолкнет Теда. Нужно быть осторожнее. Заполучить-то он его заполучил, но это оказалось не самым сложным. Ведь многим сложнее – удержать. – Это место называют «кафе», – рассказывает альфа, отвлекая от гнусных мыслей. Ао всматривается в надпись вверху и цветущие свисающие лианы. Здание вполне себе обычное: в стиле архитектуры города. С большими окнами, балкончиками на втором этаже. Стены оплетены зеленью, а перед входом по бокам цветущие деревца и кусты. – Кафе? – переспрашивает Ао, запоминая. – Ну-у, нововведение, это как трактир, но более, эм, приличное заведение. И вместо выпивки чай с булочками. На улице по-прежнему много народа, но внутри домишки еще больше. Шумно – смех, говор, целая феерия запахов и звуков. Свет приглушенный, ряды столиков. У дальней стены витрины с разными вкусностями, Ао не задумываясь пошел туда. Ребенок дал о себе знать: видимо тоже сладкоежкой будет. – Хочу это, – указал он на пирожное с красным джемом. – Нет, это, – тортик с прослойкой из фруктов привлекал не менее. – Возьмем оба. Арес явно не видит проблемы выбора. Оба – слишком много! Да, он беременный, но это не значит, что диетическое питание отменено. А потолстеть хоть на килограмм не хотелось. Поэтому он покачал головой, уставившись дальше на сладости. А смотреть там есть на что. Вот так бы все это и съел, причем за минуту. Он сглотнул и уставился умоляюще на Ареса. Тот засмеялся своим заразным смехом, Ао тоже пустил смешок, прикрыв рот ладошкой. А проблема так и осталась не решенной. Пришел по булочку, а выбрать между пирожным и тортиком не может. Что сказать – беременность виновата. В итоге купили оба. Ао подумал, что если съест по кусочку того и того, от этого ничего плохого не случится. Однако... Сладковатый запах оправдал ожидания: на вкус тесто воздушное, тает во рту, а начинка вкусна настолько, что Ао без зазрения совести съел все. До крошки. В сопровождении смешков Ареса. – Вы чересчур худы, – прокомментировал альфа, пока Ао чуть не подавился крошками – рот набит, будто еду у него отберет кто. – Вам нужно поправиться. Наверно, ребра просвечиваются. Ну, видно ребра, да. И что? Все-равно толстый. Но сказать это не вышло ввиду запиханного третьего по счету пирожного. Надо бы остановить внутреннего монстра-жруна. Но пока что безрезультатно: раз срываться, так срываться по-полной. – И фто ф тохо? Арес подавился чаем от смеха, забрызгивая половину стола. И еще долго хохотал, пока Ао давился едой. Пришлось даже выплюнуть, что бы не помереть случайно. Он надеялся, что эта сцена со стороны выглядит не слишком нелепо. Хотя, куда уж… От смеха он начал икать, а глаз, кажется, задергался. Но посетителям на них все-равно: не им одним так весело. – Чаю возьмите, запейте, – альфа, все еще посмеиваясь, наливает ему вторую чашку красноватого напитка. После дует на жидкость, сдувая пар и брызги: перестарался. Ао продолжает икать, каждый раз чуть ли не подпрыгивая. Додурачился. – Все, остудил. А теперь задержите дыхание на десять секунд, ну, а потом четыре раза отпейте, не дыша. Икота пройдет, у меня всегда проходила, ну-у, этому мой папа меня научил. Ао взял чашку, выполняя ритуал, пока икал, чуть не разлил содержимое, со своим-то везением. Задержать дыхание, четыре глотка, дышать. О, кажется, прошло. – Хуууух, – выдыхает Ао, вдруг чувствуя, как становится стыдно: это он выплевывал еду на стол? Какого злого духа… Что бы перебить мысли, он произносит: – А… где сейчас твой папа? – Так умер, – пожимает плечами Арес, – я маленьким был. А потом меня во дворец отдали, ну, дальше вы знаете. – Мой тоже, – вздыхает Ао, – в Лесу похоронен, а я тоже хочу, что бы меня… ик! – он икнул так внезапно, что так и застыл с раскрытым ртом. Арес же еле сдерживает смех, так заметно пытается убрать дерганную улыбку. Он и сам хихикает, зажимая рот ладонью: нашли когда смеяться, с такой-то темой! – Ой, все, все, ик, живот болит, ик,– Ао театрально взялся за живот, но альфа вдруг нахмурился. – Где болит?.. – О, нет, я не об этом, я имел в виду… Ик! Да какого!.. Имел ввиду, что, ик! Что от смеха живот… – и дальше говорить не в силах, снова заходится, сгибаясь и упираясь лбом в столешницу. Икает и смеется. Аж слезы на глаза вышли. Однако, Арес осторожно разгибает его, заглядывая в лицо. Присел у его ног, смотрит снизу вверх. – Точно все нормально? Вместо ответа Ао икнул вместе с кивком головою. И потрепал его по голове, неожиданно для себя. Чуть отросшие волосы Ареса теперь вились, и более не торчали коротким ежиком. На ощупь сухие. Но он убирает руку, осознав, что сделал. Зажал пальцы в кулак, отводя взгляд. – Отросли, – кивнул он, сжимая и разжимая руку под столом. – Я постригусь, – заверил альфа. – Нет, пусть будет. Ой… Икота прошла. Что сказать, подобные моменты неловкости у них случались все реже. Чем больше Ао проводил с ним времени, тем больше привыкал. И мог воспринимать с равнодушием наблюдение Ареса. Как и наблюдать самому, всматриваясь в изученные черты лица. Ао не мог сказать, считает ли его красивым. Потому, что тех, кого знаешь давно, судить сложно. Это незнакомого можно соотнести в «красив» или «страшен». А вспомнить, что он подумал, когда впервые увидел Ареса уже не выйдет. Скорее, посчитал «типичным альфой», имея для этого все основания. Хотя, сейчас бы Ао типичным его не назвал. В первую очередь, из-за семвордийских корней. Иностранец – и это заметно. Даже в манере речи. Иногда он делает большие паузы в словах. Иногда может сказать что-то непонятное. Но чаще всего «нукает» – и недавно Ао понял, в чем дело. Арес родом с Востока. А значит, что родной его язык – другой. А этот ему пришлось учить. Альфа подбирает слова, оттого и паузы. Но когда Арес тянет свое извечное «ну-у» и возводит глаза к потолку, в задумчивости – это кажется привлекательным. Есть что-то особое в сей привычке. Живое. Арес – не камень. Арес – подобен горному ручью, быстрому, чистому, волнами-потоками, в проблесках светила. И альфа заряжает его своей энергией, ставшей жизненно необходимой, кислороду подобно. И это хорошо, что Ао сумел повстречать такого человека на пути. Того, кому не страшно доверить потайные страхи. Того, кто поддержит. Арес замечательный друг и собеседник. Пусть порою чересчур болтливый или смеющийся без причины, что в совместительстве с его крупным телосложением выглядело поначалу странно. Ему бы другой характер – холодный и рассудительный – к внешности подошел. Хотя, с бывшими подчиненными он так себя и вел. Наверно, дело в степени доверия. Кто ближе, тому и настоящее лицо показать. Остальным – маску. И это так похоже на самого Ао. У них правда много общего. Похожее мышление – а с единомышленником всяко интереснее время проводить. Можно сказать, Арес заменил ему брата. – Кого я вижу! – внезапный чужой голос заставил вздрогнуть и посмотреть в сторону, где стоял улыбчивый омега в яркой одежде. Ао подвинулся, и Арес уселся около него на диванчик. Старший омега же дружелюбно заулыбался. – О-о-о, Арисочка, – протянул он грубоватым голосом. – ты все-таки вступил с ним в брак! А я говорил, что не пройдет и года, как будет у тебя супруг! А недурен собой, ты правду говорил… – Эм, я, – попытался вклинится Арес, но был благополучно перебит быстрым говором. Ао же заинтересованно выглянул из-за плеча альфы, глянув на болтливого полного омежку. На вид так больше пятидесяти, такой себе добренький папочка. Или дедушка. Тем временем незнакомый представился: – Я Миллитари, можно называть Милли и вообще, как угодно, я не обижусь, – затараторил он, ярко жестикулируя руками. – Один шибанутый назвал меня мелом, так я ему… А, да, это другая история. А ты, верно, Аори, да? – Ао усиленно закивал, с интересом рассматривая вышивку на одежде Милли. – Аори, а имя-то красивое! Тебе этот долбень рассказывал, как он год назад напился в зюзю с друзьями и распевал мне тут о твоей красе небесной? Ох и влюбился же он тогда, о тебе, да о тебе, и все тут, другие омеги его резко интересовать перестали, в наш дом утех ни ногой больше не ступил! Вижу, и ребеночка ждете. Счастливые! Сразу видно, что любите друг друга, я наблюдал за вами. Ао сначала удивился, а после тихо посмеивался в ладонь, изображая из себя «счастливого супруга». Смотрит то на красноречивого и краснощекого Милли, то на Ареса, который прислонил ладонь ко лбу, закатив глаза к потолку. Кажется, смутился даже. Смутился? Арес? Что-то новое. Вот оно как значит, год назад… Ага-ага. Ао прислонился головою к плечу Ареса, тот же удивленно на него посмотрел, после заговорил к Милли: – Ох, прошу, не позорьте меня перед Аори. – А что тут позорить-то? Твой дорогой и без меня знает, что ты парень ладный и добрый, руку не поднимешь, не обидишь. Так ведь, Аори? – омежка продолжал в своем манере жестикулировать, чуть не сбив одну из чашек со стола. За окном сгущались сумерки и улица погружалась в оранжевый свет фонариков. А народа все больше, как и песен. – Да-да, – закивал Ао, еле сдерживая смех. – А в постели какой, ух какой страстный! Третью кровать за неделю сломали... Арес окончательно смутился, подпер голову ладонью и издал невнятный звук. То ли смех, то ли еще что-то. А Милли, кажется, поверил, заулыбался. – О-о-о, а я догадывался! Только ты, Арисочка, поосторожнее бы там, это, кровати ломал, а то животик у твоего супруга заметен уж! Какой месяц? – Четвертый, – в один голос ответили они. – О-о-о, так еще четыре и будет вам радость! – захохотал омежка, стукнув рукою по столе. Ао утирает слезы от смеха, украдкой косясь на Ареса, которому вовсе не весело: вон какой напряженный. Спектакля ради Ао положил свою ладонь на его, а он дернулся, но переплел их пальцы. Ощущать его тепло странно, но Ао старается не думать о моральности. И вообще, почему это к другу-омеге проявлять подобное можно, а к другу-альфе – нет? Арес чуть сжал его руку, пока новый знакомый продолжал рассказывать о «подвигах» – похождениях альфы. Ао с интересом слушал, поддакивал, вжившись в роль. Забавно. Оказывается, раньше Арес был тем еще гулякой. Представить его в шумной компании проще простого. Ему идет роль «заводилы». Иногда их глаза пересекаются, но альфа не отводит взгляд, как всегда: а смотрит. И смотрит с теплотой. Ао прикрывает глаза, наслаждаясь спокойствием внутри. Огни за окном превращаются в пятна. Яркие, нечеткие. Красиво. Улыбается сам себе, а веки тяготит: он закрывает их, прислоняясь ближе к плечу. Чувствует прикосновение к щеке – Арес убрал сползшую на лицо челку, заложил за ухо. Осторожно, невесомо – почти не задевая кожу. Под монолог веселого омеги Ао ощутил особое тепло в груди, заполняющее трещины. То ли искристый дар Ареса, то ли… Не важно. Просто не важно. Не думать. – ...Будете еще чаю? – голос Ареса пробуждает, выдергивает из приятной неги. – А, – встрепенулся он, заметив, что омеги нет. – Я уснул? – Да. Не хотел вас будить, но думаю, нам пора. Могут обнаружить, что вас нет, – он говорит негромко, но Ао чувствует его дыхание у себя в волосах, не в силах подвести глаза. Ао отстранился, отвернулся к окну – там темнота, а огни горят особо ярко. Мельтешат люди. Много ли он проспал? Вот уж не думал, что заснет в присутствии кого-то, помимо Теда. Воспоминания о последнем отдались тупой болью где-то между ребрами, но сразу же исчезли, вспышкой. Странно, он даже не вспомнил о нем за все время, проведенное тут. – Ох, да, – вздохнул Ао, – нам надо вернуться. Они расплатились за еду, прихватив с собою несколько свежеиспеченных булочек. Под ночь в заведении и вовсе не протолкнуться: все столики заняты. Они еле вышли на улицу. Прохлада приятна: по разгоряченной коже. Он только сейчас понял, что щеки его пылают. Жарко там было. А он и не заметил. Арес же предлагает ему свою накидку, но Ао повторяет мысль: жарко. Альфа усмехается как-то загадочно. Кривит губы, будто в намерении что-то сказать, но молчит. Они идут в толпе, но запахи и шум более не сбивают его с толку. Он хватает Ареса за рукав одеяния, что бы не потерять. Так они и идут, слушая по-пути встречающихся музыкантов, их веселые песни заставляют невольно двигаться в такт: как же давно Ао не танцевал! Но сейчас они спешат. А на праздник Солнца не выйдет вырваться из дворца: там он должен быть в качестве главного омеги дома Фахо. Когда-то он мечтал об этой должности. Теперь лучше бы отдал первому встречному. То, о чем грезилось, оказалось непосильной ношей. А потому что думать надо было головою, а не другими органами и частями тела. Бросаться в омут первой любви – та еще глупость. А теперь как жить с этим всем?.. Он связан до конца жизни нерушимыми узами брака. Если бы захотел начать сначала – не смог бы. Крылья скованы, не летать ему более свободной птицей. Пора обратно в клетку. Грусть снова захватила его мысли, но отступила, едва он услышал слова Ареса: – Миллитари выдумщик. Но… Будь вы моим супругом, я бы не допустил, чтобы вы плакали по ночам.