То, о чем ты молчишь

Триада Гроз наступила незаметно. Который день, а чувство, будто триада Солнца задержалась. Тепло. Нет, не так: жарко. Словно он в Вондере, а не в Мюрее. И правда, местные жители говорили, что сезон этот выдался самым жарким. В его положении это тяжелее вдвойне. Спина болит, все тело ноет, ходить-то много не походишь. Лицо опухло, синяки под глазами от недосыпания. Он боится в зеркало лишний раз смотреть – косметика не скрывает его измученного вида. Оттого ли Ао с каждым днем становился все раздражительнее, срывался на всех подряд. Перепадало, конечно же, Аресу и Юте. Особенно первому. А то, как альфа закатывал глаза или смеялся от его поведения, бесило еще сильнее. Больше всех прихлопнуть хотелось «виновника торжества». Но тот второй месяц как нос не высовывает из своего проклятого Порта. Ао несколько раз порывался поехать к мужу и высказать все, что о нем думает, причем в самой не манерной форме. Ну, капал Ао ему на мозг, подумать-то! Ему в его положении можно. А Тед взял и уехал в Порт, прикрываясь благим намерением за строительством «сверхгорода» следить – и все тут. Какие к чертям сверхгорода – когда его супруг беременный на стены карабкается от тоски? «Надеюсь, в следующей жизни ты переродишься омегой и рожать будешь по тройне за раз!» – чуть было не написал в письме он, злостно сверкая глазками, в поисках на ком бы сорвать накал эмоций. Его кидало то в грусть, то в эйфорию, причем настроение менялось за несколько минут. Это была тяжелая триада Солнца. Определенно. Каждое утро его отпаивают успокоительными, как могут. Поэтому к середине дня он ходит, как механическая кукла. Ручками-ножками шевелит, да и все. Единственное, что хотелось даже в таком состоянии – есть. И доводить кого-то до седых волос, бровей и прочей накожной волосатости. Схоже, омега родится боевой. Со взрывным характером, не иначе. И это хорошо: легче выжить в мире. Остается надеяться, что судьба Джейми будет светлой. Ао же постарается сделать все для этого. Чем ближе к дате родов, тем страшнее. А еще обязанности. Временно его должность управляющего омегами дома – главного омеги – заменил новенький среди дворян. Ао видел его раз, издалека, не сильно интересуясь, кого там и на что назначили. Лишь бы его самого не беспокоили. Кажется, того омегу звали Энири. И он с Востока: длинные русые волосы – поистине шикарные – эта черта запомнилась более всего. Высокий, ладный. Явно из сильных, хотя его феромона на расстоянии Ао не услышал. Но думая, что с новым подчиненным проблем не возникнет, Ао сильно прогадал. Энири оказался тем еще лицемером, в первый же разговор вел себя так, будто он – центр мира, а все вертятся вокруг него. Или он сам их вертит. Одним высокомерным видом омежка так вывел Ао, что он еще долго сжимал челюсти, сдерживая себя, чтобы не сказать или не сделать чего. Сложно. Ему на его сроке постельный режим положен. Однако, Ао пользовался принципом: пока может, передвигаться будет. Он не какой-то там слабый омежка. Юта то и дело норовил уложить его в кровать, уверяя, что роды близко и нагрузки нежелательны. Иногда у него даже получалось. В такие моменты Ао приходилось лежать одиноко, перечитывая сотую книгу о ландшафте или архитектуре. Даже до истории Мюрея добрался. Особо отвлекали изучения географических карт, в том числе древних. Их приносили ему прямиком из тайной библиотеки, к которой он, как Фахо, доступ имел. Радовало присутствие Ареса, даже если тот просто стоял у стены и спал. Сон у него чуткий – от шороха страниц вздрагивал. Поэтому Ао старался шелестеть тише. А вообще, это удача, что он, наконец, выбрался на улицу. В сопровождении Ареса, что естественно. Его одного никуда не пускали. Даже ночью не оставляли: берегли. В парке все залито теплым светом. Птицы поют, ветра шелест – свежестью. Ао проследил взгляд Ареса, направленный явно не на красоту комплекса фонтанов, а на иную «красоту». И красота эта шла вальяжной походкой «от бедра» прямо к ним. Волнистые волосы блестят золотом в лучах солнца, а тепло-красный наряд подчеркивает сей блеск еще больше. Энири улыбнулся, чуть вскинув голову. Но смотрит не на него. На Ареса. Ао удивленно переводит взгляд с одного на второго, сдерживая порыв, шутя ткнуть Ареса с криком: «куда смотришь, изменник?! На меня смотри!» – Господин, – Энири кланяется, недостаточно низко для должного приветствия. Побрякушки на его одежде перезванивают от малейшего движения, а сами движения тренировано-изящны. – Откуда вы прибыли? – что бы отвлечься, спросил Ао, держась под локоть Ареса, как бы намекая, что омежке тут хватать нечего, все давным-давно схвачено. Но Энири явно так не считает, пожирая своими черными глазищами – большими, как у зверька какого – стоящего перед ним альфу. – Из Семворда, – ответил ему Энири, смотря при этом на Ареса. – Моя семья отправила меня в другую страну, в надежде найти мне подходящую партию, – омега выделил последние два слова, чуть кивнув при этом. Видно, «подходящую партию» обнаружил. Ао еще сильнее сжал пальцы на руке Ареса, наблюдая за его профилем. Но альфа по всей видимости безразличен к происходящему. Хотя, его чуть усилившийся аромат говорит об обратном. Страшно представить, что тот день, когда Арес возжелает создать семью, настанет. Тогда альфа не будет так много времени проводить с ним, терпеть, утирать слезы, выслушивать нытье. Тогда у него будет кого и терпеть, и слушать. Это колет. Да, Ао желает ему счастья, но в то же время не хочет терять друга, ставшего для него опорой. – Они рано вас отправили, – Ао еле сдерживает раздражение. – До следующего сезона празднеств Солнца далеко. – О, мне не придется ждать долго. Полагаю, пару я обрету очень скоро, – кажется, Энири подмигнул, у Ао же задергался глаз от желания избавиться от компании «рокового соблазнителя». О, да, уверенности Энири не занимать. Он напомнил Ао его самого, идущего напролом к своей цели – завоевать внимание Теда – любою ценой. Хотелось обломить Энири его надежды, как судьба сделала это с ним. Если ты долго к чему-то стремишься и в итоге получаешь желаемое, это не значит, что оно будет таким, как ты себе думал. – Арес, скажите, вы же из Семворда? – Да, – ответил альфа. – Ах! Так приятно встретить в столь далеком крае земляка, – как-то уж слишком театрально схватился за сердце омега. – И вы будете соблюдать нашу традицию вступать в брак с представителем своего народа? – Я не намерен вступать в брак, – отрезал альфа, тем самым вызвав недоумение на лице Энири. Арес повернул голову к Ао, их взгляды пересеклись, и он неожиданно накрыл его ладонь на локте своей, чуть сжав. Ао довольно улыбнулся, с вызовом посмотрев на оторопевшего Энири. Омега шепнул что-то из ряда «понятно» и пошел обратно, виляя задом так, будто самца призывает. Хотя, так оно и есть ведь… Хорошо, «самец» на зов не отреагировал. «Если он еще раз крутанет задницей, я крутану ему шею!» – подумал Ао. Но внезапная боль резанула слишком сильно. Он вскрикнул, схватившись за живот. Ох, нет, нет… Началось.

***

Все тело сковано болью. Кажется, если пошевелит чем – это убьет его. Только дышит через раз и в потолок смотрит. Узорчатый, яркий. С резьбой. Изображены там сцены из мифов. А он и не замечал ранее, не рассматривал так, чтобы детально. Теперь у него достаточно времени. Было так больно, что все слилось единым потоком, он мало что запомнил, кроме боли и долгожданного плача ребенка. Ему не дали его подержать, хотя он точно помнит, как руки слабые тянул. А после ему залили что-то, да в сон погрузили. А когда проснулся, от боли пошевелиться не смог. Теда все нет и нет. Только сейчас Ао понял, насколько соскучился по нему. Как хочет увидеть улыбку на его лице, когда муж возьмет на руки их ребенка. Ему должны были доложить, что у супруга роды. Поехал ли, бросил ли все дела? От Порта сюда пути часов десять. Но Ао не знает, сколько времени прошло. На улице светло. Значит, прошли сутки, или несколько. Знать бы… Голос Ареса рядом, как спасительная нить. Нить… – Я больше не чувствую своего дара, – просипел Ао еле слышно, – я пуст. – Зато у вас есть здоровый малыш с даром. Как вы? – Арес же, напротив, рад, слышно по интонации. Но бесконечная боль заставляет думать о худшем. Сможет ли он оправиться? Или… это конец? Страшно закрыть глаза и не проснуться. Он старается не моргать. – Если я умру, ты позаботишься о Джее? – Вы не умрете, – возразил Арес с придыханием. Ао бы хотел посмотреть на его выражение лица сейчас, но повернуть голову – непосильная задача. – Мне очень больно, – сознался он, и в собственном голосе услышал слезливые нотки. Сглотнул. –...Я сейчас, – послышалось запоздалое от Ареса. Кровать заскрипела – тот встал. И ушел в сторону двери, Ао краем глаза уловил его мощную спину и склоненную голову. Он закрыл глаза, разговор с Аресом ненадолго отвлек от боли, а теперь та пульсацией разлилась с новой силой. На краю сознания он услышал голоса. Прямо в этой комнате, у двери. – ...Юта, сделайте что-нибудь, – приглушенное Ареса. – Через это проходят все омеги. Это очищение, нельзя ему обезболивающее, – строгое от Юты. – Мне плевать на ваши обряды, ему больно! – чуть громче. Ао уловил усиленный запах цитруса, втянул его, желая подольше удержать. – Мы ничего не можем сделать, мне тоже очень жаль его... – Жаль?! Да он в одну точку смотрит, о смерти говорит, понимаете?.. – Обычное послеродовое состояние, не паникуй. И тише, нашему Аори нужен покой. А ты, Арес, не должен показывать свою привязанность. Если кто узнает… Дальше они перешли на шепот. На грани тихие ругательства Ареса и причитания Юты. Старший бета, вероятно, выпроводил того за дверь, сам же приблизился. Запах цитруса пропал. Вместо него воздух, что кажется теперь затхлым. Окно бы открыть… но веки тяготят. Юта что-то сказал, или послышалось. ...Когда он очнулся в следующий раз, за окном поселилась тьма. Он долго лежит в прострации, не понимая, где вообще находится. И лишь потом понял. Вспомнил о ребенке и улыбнулся. И снова же: прибыл ли Тед? Когда он придет к нему? Боль уже не так сильна. Если не двигаться, то еле ощутима. Ему дали лекарство? Юта все же сжалился над ним. Или Арес уговорил. Светильники блекло горят, в углу копошится слуга, которого Ао увидел не сразу. – Ребенок родился здоровым и сильным, – приглушенный голос лекаря из соседней комнаты. Ао заметил – дверь приоткрыта. В той комнате его Джей. Встать бы, пойти, на руки взять, но он по-прежнему слаб. И единственное, что может, это лежать в одном положении и рассматривать узорчатый потолок. – И что? Это омега. Голос Теда приводит в себя, Ао встрепенулся, пытаясь встать, но боль разошлась колкими волнами от живота и по всему телу. Ему сказали, что магические мази заживят оставшийся шрам, и через пару дней от него тонкая полоска останется. Но болеть еще будет некоторое время. Что имел в виду Тед? Послышалось ли? Не важно. Он тут. Тут! – Да, сомнений быть не может, благородный Аори воспроизвели на свет чудесного омежку, – отчетливый лепет беты-лекаря, лица которого теперь не вспомнить. Он смотрит на мигающий рябью светильник и тонкую полосу света по полу. Все еще пытается встать. – Лучше бы это был альфа, – четче услышал Ао и замер, закусив губу. – Сообщить благородному Аори, что вы прибили с визитом? – едва слышно, отдаленно, но слова разобрать. – Не нужно, пусть отдыхает. Я уже ухожу.

***

На следующее утро боль отступила. Она все еще ощущалась, если совершать резкие движения, поэтому встал с кровати он осторожно, узнав после от Юты, что пролежал двое с половиной суток. Пока строгого беты-папочки нет, Ао, опираясь руками о стену, прошел в соседнюю комнату. Идти тяжко. Живот тянет к низу, будто к нему что тяжелое подвешено. Прислужники, заметив его, подбежали с лепетом на подобии «вам нельзя вставать». Он отмахнулся от них, выискивая взглядом того, ради кого проделал весь этот непростой путь. Ребенок так измучил его, что Ао думал, не сможет после смотреть на него. Но едва он увидел резьбленную колыбель и выглядывающие из нее кружевные ткани, как сердце дрогнуло. Инстинкт сильнее, не смотря на его молодой возраст. Ао подошел, шатаясь. А когда наклонился, почувствовал боль в области шрама. Пришлось переждать. Заглянул в колыбель. Заулыбался непроизвольно. Ао раньше видел младенцев, но когда увидел своего, замер. Такой… маленький. Спит. Он пахнет чем-то теплым и нежным-нежным. Странно то, что кожа с красноватым оттенком, но он вспомнил, что так и должно быть. Крохотный, мирно спящий омежка. Джейми Фахо. «Он настолько крохотный, а если я причиню ему вред, когда притронусь?» – стало вдруг страшно, что не удержит, выронит. Поэтому руку он одернул, передумав на руках подержать, как мечталось. Потом. А то с его неуклюжестью все что угодно случиться может. – Солнышко мое, – прошептал Ао, расправляя рукой кружевную простынь. Осторожно, чтобы не разбудить. Не верится даже, что недавно он был в его животе. Пинался, устраивал танцы – видно, как и папа его, будет любить танцевать. Мысли о том, что Ао не сможет его полюбить, теперь бредом кажутся. Едва увидел – так сразу же особое тепло ощутил. – Ты почему встал? – неожиданный голос за спиной заставил похолодеть. Тед. Улыбка померкла, но появилась снова. Он рад и обижен одновременно. Повернул голову, стараясь находиться в том же положении и не шевелиться лишний раз. Тед подошел к нему, помогая встать. После прижал к себе и поцеловал кратко в макушку. Ао не обнял его в ответ. Безвольно свесил руки вдоль туловища. Сем себя мысленно покорил: глупо же – в обиженного играть. Но все то, что собиралось по капле, так и засело прочным комом в горле. Хоть бы не сорваться… или же высказать все? – Что с тобой? – а Тед заметил. – Ты покинул меня одного. Я молчал, но мне надоело терпеть твое наплевательское отношение. Мне было тяжело в эту триаду, а ты уехал в Порт. Порт тебе важнее меня и ребенка? – Ао сразу губу закусил: собственный голос звучит жалко. – Что за бред? – хмыкнул Тед, заглядывая в лицо. – Если тебе было так одиноко, ты мог попросить прислать тебе кого-нибудь. – Мне не нужен кто-нибудь, мне нужен ты! – стоило заменить на «нужен был». Он-то уже не беременный. Ао снова начинает злиться и злоба эта топит все. – Обещал уделять нам больше внимания, а в итоге… – Прости, – внезапно говорит Тед мягким, не свойственным для него тоном. – Строительство Порта окончено, так что отныне я буду рядом. – Но вчера ты ушел… – Вчера я не хотел тебя тревожить. Ты спал. И если тебя что-то не устраивает, говори сразу. Давай. Я слушаю. Список претензий, так тщательно заполняемый все восемь месяцев беременности, испарился. Слова, которые день за днем вгоняли его в депрессию, заставляли злиться и срываться на всех под ряд, застряли комом, да не вылетели. Он забыл их все. Только сейчас он осознал, как по-детски глупо было держать обиду внутри, глушить ее, стараться не думать о Теде. Сказал бы сразу – чего бояться было? И когда он успел заделаться таким трусом? Раньше ведь остр был на язык, как лезвие кинжала. Прикоснешься – а уже поранился. – Я… Меня задело то, что ты отрекся от нашего сына из-за его пола. Но Тед рассмеялся низко, прижал его и снова поцеловал в волосы. – И откуда в твоей головке такие выводы? Я не отказывался от Джейми, – пояснил муж, посмотрев на него совсем по-теплому. – Все мои дети были альфами. Двое умерли, двоих не стало во время родов вместе с их папами. Остался Иен. Поэтому… мне сложно осознать, что мой сын омега. Но не более. Думаю, со временем я привыкну к Джейми. Все? Ао не ответил, обняв его в ответ.

***

Он думал, что отныне покоя ему не будет. Но Джей оказался тихим ребенком и очень много спал. Плакал редко, но Ао пытался привыкнуть к неприятному для его слуха звуку. Тед, как и обещал, стал чаще навещать их. Хоть по-прежнему уезжал по делам, но не дольше, чем на два-три дня. Внимание и забота мужа принесли в его внутренний мир покой. Долгожданное равновесие. Нарушаемое изредка тонкой ниточкой цитрусового аромата, к которой, впрочем, Ао смог привыкнуть. И почти всегда сохранять равнодушие. Ничто не способно разрушить их семью. Ничто и никто. После того разговора их отношения с мужем наладились. Ао снова почувствовал свободу: говори себе, что хочешь. Больше он и вправду не таил обиды от Теда. А тот, в свою очередь, выслушивал, правда, с каменным лицом, а иногда посмеиваясь – мол Ао очередную глупость себе выдумал. Что поделать – любил он проблемы придумывать. Все в жизни хорошо и на горизонте ни облачка? Не-е-ет, Аори Фахо найдет маленькую черную точку и превратит ее в пятно, закрывающее полнеба! Куда без скандалов на ровном месте? Скучно-то… Хотя, насчет скучно – так не правда. Забот у него после родов хватало. Конечно, почти все делали слуги, но кормить Джея он предпочитал сам, всегда проверяя еду на наличие ядов. Его тревожность никуда не делась, но за новыми хлопотами засела куда-то вглубь. Мало ли… Логично то, что омегу не стали бы травить. Вот будь это альфа – тогда поводов для убийства больше. Но внутренняя подозрительность не позволяла Ао забросить дело с проверкой еды. Больше всех Джею радовался Иен. И на шаг теперь не отходил – игрушки свои все к колыбели перетаскал, братишке показывал. Джейми тоже тянул свои маленькие ручки к брату-альфе, смеясь, и выглядела эта идиллия настолько мило, что Ао даже слезу пустил. В будущем они будут хорошими братьями. А Иен, как старший, будет защищать омежку. И теперь Ао надеялся, что не его одного. Он понял, как сильно Тед мечтает о сыне-альфе. Это ведь лесть для каждого альфы, если супруг ему родит альфочку. Это как сродни доказательства силы. Возможно, поэтому Тед вначале не обрадовался Джею. Зато спустя этих пару недель, муж, наконец, стал смотреть на ребенка с некой теплотою, с которой даже на Иена не смотрел. Почувствовал себя отцом их крохи. А с братишек Ао умилялся до тех пор, пока Иен не начал говорить, странные, сначала пугающие, после смешащие вещи. – Он мне уже раз третий говорит, что Джейми его истинный, – поделился он с другом, выпрямляя спину. Та болела после продолжительного ношения корсета. А специальный корсет носить придется долго: чтобы вернуть кожу живота в норму и избежать растяжек. – Хах, – усмехнулся Арес в ответ. – Это невозможно, они кровно связаны. – Я тоже так думаю. Иен ребенок, наслушался разговоров взрослых, и вообразил, что их нити связи – это истинность. Если истинность существует, то она редкая… и знать бы, как ощущается, – Ао продолжил смотреться на себя в зеркало, отмечая, что не поправился. – То есть? – Арес в отражении выглядит удивленным, Ао же отрывает взор от поверхности, поворачиваясь к альфе. – Вы не знали, что мы истинные? – Ха?.. – Я в первую нашу встречу это понял. Щелчок внутри – и холод распускает в животе лепестки, подобно цветку. Шестеренки становятся на место. Так вот откуда притяжение! Это не он с ума сходит, это древний инстинкт. Ао посмотрел на Ареса под другим углом. Почему он не смог понять, что невидимая нить между ними, это не дружба и благодарность (или возможная симпатия), а истинность? На душе противно. Ао уходит, так и не сказав ни слова. После он долго сидит в библиотеке, раскидав по полу все, что нашел на тему истинных. И с каждой прочтенной строчкой больше и больше совпадений. Как мог сам не догадаться? Как мог не верить так уперто – что и не придать значимости? Схоже, что истинность существует, и это далеко не болезнь. Это прирожденные, идеально подходящие друг другу пары. Совместимые в запахах, в физическом и духовном планах. И связь эту ощутить можно, едва повстречав свою «половину». И теперь Ао понимает, что действительно почувствовал. Это слишком жестоко, встретить истинного и не понять этого. Но если бы он не отрицал очевидного, и принял сразу – ничего бы не поменялось. Тогда он был с Тедом. Нужен ли Аресу «испорченный» омега? Ни один уважающий себя альфа не вступит в брак с омегой, утратившим Чистоту. Но куда более жестоко то, что встретил он истинного, будучи связанным вечными узами с другим. И если осознать он осознал, то как бороться с тяготой к паре, нигде не указано. Потому что самой природой заведено, что такие пары остаются вместе, не в силах противиться инстинктам. Всегда. «Это плохо. Это очень плохо… Я не хочу изменять Теду ни при каких условиях. Я люблю его», – чем больше он убеждался, что книги не врут – все, как одна, разными словами, но гласили одно и то же, тем больше впадал в отчаяние. И что с этим делать? Как противостоять? Отправить Ареса, чем подальше? Вариант отпадает. Написано же: если привыкшие к друг другу истинные находятся на расстоянии, это может привести к упадку сил, общему недомоганию, после к глубокой депрессии. А потом, как назвали в книге – «гибелью от тоски». Гормоны тяготят к паре. Зовут. Но это лишь тяга тела к телу, и она не обязывает возникновения между парой чувств. Отныне каждый цикл для него будет мукой. А ведь следующий наступит через полгода, как и положено. Нужно успеть забеременеть до того времени, хотя Ао не уверен, что во второй раз повезет, без течки-то. А когда она наступит… страшно подумать, что будет. И если в предыдущую его тянуло к определенному альфе, который не являлся истинным, и он считал тягу эту сильной, то… что будет, когда потянет к истинному партеру? От этого с ума сойти можно. Или – что хуже – отдаться не менее безумному под действием его запаха Аресу. От мысли этой он сглотнул, чувствуя легкое желание. Желание? Злые духи… даже сейчас. Что будет во время цикла, лучше не представлять. И лучше на те дни убежать куда подальше. Желательно без Теда. Потому что если Ао начнет в бреду звать другого… Это разрушит их семейную идиллию. И жизнь в ничем не повинного Ареса в опасности будет. Как и его собственная. Лучше ли сказать Теду об этом? Не лучше. Тед не потерпит и мысли о том, что его супруга тянет к другому. Он точно убьет Ареса. «Я смогу сдержать себя. Как-то же сдерживал. Да и Арес руки не распускал… Альфам держать себя тяжелее. Представить только, что он пережил, будучи рядом со мной… Теперь я его понимаю. И уважаю за это. Нам нужно ограничить времяпровождение друг с другом. Верну его на его должность, так будет лучше», – за мыслями своими Ао и не заметил, как начало светать. В библиотеке на полу, среди хаоса свитков и книг его обнаружили слуги. Он сможет удержать свою животную сущность. Потому что есть то, что сильнее истинной связи. Любовь.