***
Он находит Руфи там, где меньше всего ожидал его увидеть. В детской комнате. Тот стоит к нему спиной, со слугой рядом, и припевает мелодию. Поет-поет, а голосок и правда чудный. Но все планы мигом выходят из строя, как только Ао замечает одну деталь. Джейми в колыбели нет. Джейми на руках у Руфи. Это возмущает его настолько, что впору бы молнии метать. – Здравствуйте, господин Аори, – улыбается омега, но переменяется. Ао быстро отбирает у него ребенка, так, что Джейми просыпается. Он качает дитя, выдохнув, но злость никуда не девается. – Это. Мои. Дети, – процеживает Ао, еле сдерживаясь, чтобы не разбить это прелестное личико. Если бы не Джейми, он так бы и сделал. – А твой бастард прав иметь не будет. Уж я постараюсь, поверь мне, подлый омега, твое отродье Фахо не станет. Даже если это альфа, – от своих же слов все больнее. Но он сжимает челюсти и победоносно улыбается. Терпеть. Руфи отходит назад, видимо, угнетенный феромоном. Ао прижимает к себе ребенка, а тот начинает плакать. Он убаюкивает его, укачивает. Огромных усилий стоит держать себя Это последняя капля. Проклятый омега вылетит отсюда немедленно. Тед не сможет покинуть Ао. Они связаны навечно. Это придает ему еще больше уверенности. Ао выпивает успокоительное зелье, после еще и еще, до тех пор, пока не чувствует себя достаточно безэмоциональным. Приходит к Теду без приглашения, отвлекая от трапезы. Странно, что трапезничает муж в одиночестве. Значит, Руфи не доверяет. Это хорошо. Ао кивает ему, чуть поклонившись, Тед же приглашает жестом присесть рядом. Вдох, выдох. Так спокойно. Недавняя злость ушла далеко-далеко, и кажется теперь абсолютно глупой и неуместной. Ао присаживается на соседний стул, ему приносят столовые приборы. Есть не хочется, однако, вид соблюдать, что все хорошо, придется. Он разрезает мясо, все это время ни о чем не думая. Даже о цели своего визита. Он действует спонтанно. Тед же наблюдает за ним с едва заметной усмешкой. Что это значит? Да впрочем, не важно. – Ты хочешь мне что-то сказать, верно? – первым начинает муж, руки сложив в замок. Следит внимательно, не моргает. Ао же неотрывно в глаза его желтые смотрит, но не чувствует ничего. – Верно, – произносит Ао, дожевав кусок мяса, показавшегося безвкусным. Губы платком осторожно вытер, как и положено, только после продолжил. Спокойно, не спеша. – Простите мне мою дерзость, но я считаю ваш поступок недостойным. Поселять любовника в доме клана нарушение правил и норм морали. Боюсь, придворные неверно восприняли ваше решение и разнесли слухи по Мюрею. Ради сохранения честного имени рода, я прошу отбытия Руфи из дома. Сказав это, он разорвал зрительный контакт, ожидая чего угодно. Но Тед кажется довольным. – Я ждал от тебя разумных рассуждений, а не эмоций. Что ж, я не разочарован, ты хорошо справился. – Очередная проверка? – ему настолько все-равно, что собственное безразличие даже пугает его. – Мне нужен умный супруг. А Руфи я отошлю, немедленно, – Тед улыбнулся, но улыбка его более не вызывала взаимную. – Хорошо, – Ао ощущает удовлетворение, мелкие проблески. Он выпил чересчур много успокоительного, чтобы проявлять яркие эмоции. – Не стоит порочить честь Фахо. Если хотите иметь любовников, прошу, впредь не приводите их домой. – Таким ты мне нравишься больше. Ты повзрослел Ао, – Тед накрыл его ледяную руку своей теплой. – Иди же ко мне, я заскучал по тебе. – Ха, – ухмылка вышла дерганой, но Ао вмиг исправился, вздернув подбородок с фирменным наигранно-томным взглядом. – О, дорогой муж, раз так любите устраивать мне проверки, я поступлю так же. Потерпите до вечера, вот вам моя проверка. И ушел, подарив на прощание многообещающую улыбку. Однако, едва вышел за дверь, лицо его переменилось и стало каменным. Пришло его время становиться безупречным льдом.***
Он и не ожидал, что так быстро сумеет отговорить Теда от расформировки войска. Наговорил что-то о том, что «особый полк» войска им нужен еще, вдруг нападет кто? А воины там подготовлены лучше, чем в любом другом. Не зря их величают «крыльями смерти». Новая реформа больше минусов принесет, нежели плюсов. Сам Ао не сильно в саму реформу вникал. Его задача – отговорить. Он ее выполнил. И тем самым заслужил уважение воинов. Этот факт – что у него есть поддержка – заставил почувствовать себя увереннее. Он грустит все реже с каждым днем. Новые заботы поглотили его. Боль никуда не делась, но стала неприметной: ко всему привыкнуть можно. Ожидаемо, что после его «неофициального путешествия» в родовой склеп Таарей, Ао не выпускают из особняка. Личное распоряжение Теда. А как иначе? Негоже главному омеге рода покидать поместье без позволения. А он уверен, что позволения не получит. Однако, стены эти давят, а придворные продолжают нагнетать. Особенно Энири. Без Руфи проще. Не нужно вздрагивать от шороха, боясь снова набрести на «постановку» с характерными звуками. Каждый раз, когда он слышал голос омежки, то вспоминал то, как бесстыдно тот стонал и нашептывал что-то до безобразия пошлое. Двуличный гадкий звереныш. На глазах весь из себя правильный – пожалейте, мол, меня, я ни в чем не виноват. А на самом деле… Чего тут удивляться. Все врут. Все и каждый. Ао в том числе. Без Руфи дышать легче стало. Горло не сковывает от одного вида идеальной фигурки. Тот больше не полезет к детям, на руки его сына не возьмет. Ао выгнал слуг, которые позволили тому случиться, ни капли об этом не жалея. Его ребенок должен быть в безопасности. Теперь всем, что касается Джейми, управляет Юта: ему-то можно доверять. Тем более, Юта относиться к Джею, как к собственному внуку. Ао сам когда-то был любовником, при живом-то супруге – Алистри. Возможно теперь он лучше понял Алистри, когда сам почувствовал ту же боль. Как тот мог мириться со всем этим, не теряя самообладания? Видно, привык. И Ао привыкнет. Всему свое время. На свободу бы из душного особняка… да как выбраться? С неких пор он стал меньше бояться за свою жизнь. Вернее быть, почти что не думать о собственной безопасности. У него заколки, если что. Об этом стоит помнить. Ранним утром он переоделся в одежду попроще, украшения все снял, заколок кроме. Накинув наверх плащ, великоватый ему: тот волочился по земле подолом. Ао забыл отдать его Аресу (точнее, не хотел отдавать), вот и надеть время пришло. Собрал с собой немного еды и вышел задним выходом из дома. Можно было бы пробраться подземными ходами – те выводят к краю парка. Но ходы охранялись, и охранялись надежно: не только людьми, но и магическими печатями. Ао незаметно прокрался мимо стражей, добираясь выученными ранее ходами-дорожками парка до ограды. А там – знал он – прореха есть. Им же и сделанная ранее. Тут, за ветками вечнозеленого растения, если их отодвинуть – дыра проделана. Он осторожно пролез, закрывая за собою отломанную часть, так, чтобы было незаметно. Дальше путь лежит в город. Особой цели побег его не имеет: погулять просто. Час-второй, да и все. Он не стал говорить Аресу, хоть понимал, что тот найти его может, по связи-то. Оказавшись за немалой территорией особняка, он пошел вдоль неприметной дороги. Не главной – там, если вдруг побег его заметят – поймают быстрее, чем на одной из многочисленных троп. От чего-то в голове давняя ситуация, как шел он когда-то с братом от проспекта и к особняку, как впечатлил его Мюрей. Воспоминание мерцаниями-пятнами уличных фонариков – красиво было. Второй же в его жизни праздник встречи триады Солнца прошел в суматохе, и все, что запомнилось, это то, как ему беременному тяжко было носить фамильные украшения. А ведь еще столько триад Солнца впереди… остается надежда, что пройдут они не в тягость. Отныне все по-другому будет. Город многолюден. Не спала еще роса с растений, а горожане снуют туда-сюда. Работа, дела. Детишки на учебу идут. При виде чужих детей Ао невольно своих вспомнил. Своих… И все чаще называл своим не только Джейми, но и Иена. Надо научиться не делать между ними различий. Только так Иен почувствует, что равен и любим. А после, когда станет следующим главой, будет с почтением относиться к, пусть и не по крови, но папе, советы слушать. Таким образом Ао обеспечит себе комфортную жизнь в старости. С пожелтевших деревьев капает: ночью туман был. К утру осталась дымка легкая, еле заметная. Похолодает скоро. После праздники, начало, середина триады Вьюг, называемая еще Венцом Морозов. Опять нужно будет гостей принимать. Открывается второй в году бальный сезон. Нелегкое время. Это для гостей отдых, а Ао хлопот лишних добавится: все рассчитать, на счет украшений зала подумать, какие яства, напитки, наряды собственные, общий бюджет на каждый из приемов. Светская жизнь утомляет. Конечно, ему помогал Энири – а омега хорошо во всем разбирался – но его надменная манера речи не подходила под тот факт, что он умен не по годам. Своим умом Энири и заслужил место личного помощника Ао. Мощеный тротуар под ногами все еще немного мокрый: осторожнее надо, ни то поскользнуться впору. Только он подумал об этом, как чуть не упал: наткнулся на вышедшего из-за поворота дедулю. Извинился быстро, зацепившись за пронзительно-красные глаза, и дальше зашагал, как старик его окликнул. – Вижу, сумели вы предательство пережить, да вот отпустить не сумели. Ао застыл на месте, повернувшись после к старцу. Невысокий, в плащ потрепанный закутан. В руке – узелок. Странствует, видно. – Вы?.. – Маг я, вещуном величают, ясный господин. По ауре переживания читать могу. И судьбу, – пояснил старший голосом, на кряхтение схожим. Подойдя ближе, Ао заметил у него отсутствие нескольких зубов, но это не смутило его. Подумал было, что человек этот узнал его – голову свою пощупал: а капюшон на месте. Выдохнул. Был бы дар при нем – сразу узнал бы, мошенник это или взаправду вещун. А так… дар у Джейми. Теперь сын носитель частички магии их рода. – Сейчас в вашей жизни перелом. И если вы выберете правильный путь, то станете великим управителем, – старик сделал паузу, пригляделся будто, глаза мелкие щурит, – законодателем, – снова всматривается в точку над головою, – и проживете счастливую жизнь. – Мне мало в это вериться, – сказал Ао, запнувшись, и не договорив «я несчастен». – Вы будете счастливы, – как будто его мысли прочитав, возразил старик тихим голосом с хрипотой. – С тем, с кем родились в один день, а в прошлой жизни в один день погибли. Но только если изберете другой путь, противоположный тому, первому. – Он уже умер, – думая, что это о Браяре, покачал головою Ао. Они с Браем и правда в один день родились, близнецы-то. Только о какой прошлой жизни поведал старец? – Жив. И «жив» это разнеслось эхом в голове, повторяясь. Не о брате. Но спросить он не успевает – как только глаза от земли подвел, обнаружил, что вещуна и след простыл: нету нигде. Как испарился. Искать его Ао не стал, разворачиваясь обратно своим путем. Слова старца все не выходят из памяти. То, что сказал он, обнадеживает. Стоит ли в то верить? Верный путь, значит… Знать бы, какой. Ао путей не видит. Будущее туманно. А впрочем, нужно вернуть прежнюю хватку и брать уже наконец судьбу в свои руки. Он слишком растекся безвольной лужей. Подкосился, упал, на коленях оказался. Осознание этого укололо болью в подреберье. Больше так не будет. Хватит принимать все, как есть. Ни Тед, ни придворные, ни другой кто не скинет его оземь. Ао сжал кулаки, улыбнувшись беглым лучам светила. Да, именно так. Настрой верный. То, что сказал ему старец, манит. На миг Ао увидел себя таким: властным, изворотливым, умным, порицательным. Тем, кого будут уважать и бояться. Поклоняться. Боготворить. Ао хочет этого. Власти. Над Мюреем, над Тедом, над собой. Улыбка его не меркнет, даже когда за подол его цепляется сидящий на земле старший человек в лохмотьях. Смотрит на него умоляюще. Бедняк. Ао нашел в кармане монетку и дал попрошайке, но не с пренебрежением, а с неким самоудовлетворением. Впрочем, его выражение лица просящий явно не увидел: капюшон натянут низко. Незнакомец заулыбался, сжав монетку в кулаке, с благодарностью кивнул. А глаза-то заблестели. С такими людьми проще. Ты им даешь то, что они хотят – и все, ты в их глазах благодетель. Чем больше людей Ао расположит к себе в будущем таким образом, тем крепче будет его влияние. Только Ао извернулся, чтобы дальше пойти, как кто-то снова схватил за рукав. – Боги, ты напугал меня, – Ао выдохнул с облегчением, увидев Ареса. Но альфа хмурый и от наклона бровей взгляд его кажется злостным. – Коль собирались сбегать, нужно было сказать мне. Ну-у, если бы с вами что-то… – Ох, выключи в себе Юту. У меня хорошее настроение, зачем все портить, – сказал Ао, сняв при этом капюшон. После схватил Ареса за руку и не давая ему передумать, потащил за собою. – Пошли гулять! И на «ты» ко мне обращайся, забыл? Он снова почувствовал себя ребенком. Где-то там, на холмах Вондера, весело бегающим с братом наперегонки, смеющимся, качающимся в траве. И проблеск знакомого тепла – как из детства – ослепил на миг. Ох, нет, это всего-лишь солнце. Капюшон больше не скрывает глаза от светила. Пришлось жмуриться. – Мне сложно привыкнуть, – мышцы лица альфы расслабились. – Куда вы… ты, ты хочешь, чтобы я… тебя отвел? Хах, странно звучит, ну согласитесь! – Не соглашусь, – покачал головой Ао, рассматривая Ареса боковым зрением. Он замедлил ходу, добавляя: – Я хочу… а отведи меня туда, где волшебно. Арес не ответил, но усмехнулся как-то загадочно, на миг посмотрев на Ао, после же повел в противоположную сторону. «Туда, где волшебно» – повторил мысленно свои же слова Ао. Что за глупость сказал, и правда! Волшебно… хах. А тот вещун переменил его настроение, добавив каплю загадки и ощущения чуда. И это хотелось продлить, не упускать момент, так похожий на радость. Давно он не чувствовал себя счастливым. Арес ведет его незнакомыми для Ао улицами, и новые домишки с продвижением все стареют и стареют. Многие оплетены вечнозелеными лианами, над которыми и триада Гроз не царствует – зеленым-зелено, как в триаду Цветения попал. Улочки стали уже, народу меньше. Тени от двухэтажек полностью закрывают солнечный свет, и это хорошо. Светило припекает – явно к дождю это. Но рано об этом печься: на небе ни тучки. Впрочем, тут горизонта не увидишь: домишки друг около друга ютятся, как птенцы подросшие в гнезде: тесно им, а вылететь не могут, летать-то не умеют. Окна некоторых разбиты, но все больше встречаются ставни: видно, дома старые. Стены мхом поросли, плитка под ногами разбита, чего в центре города не встретишь. Водные каналы да мостики мелькают реже. Ао что-то слыхал о старой, почти полностью заброшенной, части Мюрея и о том, что ее отстроить собираются. Вскоре ему даже жарко становится и он жалеет, что оделся тепло. Ладонь вспотела и то и дело норовит выскользнуть из руки Ареса, Ао крепче цепляется за его пальцы своими. И все же, куда они идут? Арес признаваться не желает: на все вопросы улыбается. Наверно, это место особое для него. И волшебное. Дома начали редеть, на пути попался заброшенный пруд и речка: шум воды слышен издалека был. Ао улыбнулся, наблюдая за журчащей водицей: а выглядит это «безобразно заросшее» место красивее их «пустых» дворцовых прудов. Надо будет насадить туда чего цветущего. Ох, планы-планы… Ао хочет сделать свой дом – особняк Фахо – поистине прекрасным местом. Часовню бы перестроить, часть дома, мозаику в окна, альтанки нового типа в саду соорудить… Есть над чем поразмыслить. На всю оставшуюся жизнь работы хватит. Но Ао на перестройке парка останавливаться не собирается. Есть вещи, требующие внимания не меньше. И это законы, касающиеся свобод омег. Ради Джейми. Только ради сына. Заброшенный парк поражает величием: то тут, то там видны статуи, облупленные, оплетенные побегами. Мосты, фасады. Место это в свое время, несомненно, блистало. И тут Ао понял, куда они идут. Сквозь полуголые ветви видны шпили. Старый королевский замок Мюрея! – Когда я приходил сюда, то чувствовал… будто, э-эм, обретаю себя настоящего, – сказал Арес. – Волшебнейшего места в Мюрее нет. Чем ближе они подходили, тем сильнее волнение внутри. Оно нарастает стуком сердца. С чего бы? Он тут впервые. Но… место это от чего-то знакомое ему. Вот, ступеньки, большой арочный вход, колонны, первая, вторая… Должно быть четыре. Но их две – по бокам от главной двери. Только оказавшись у входа, Ао заметил следы от колонн. Они тут были. Только откуда он знает это? Возможно, изображение в учебнике каком видел, хоть вспомнить об этом не смог. Странно. И… действительно волшебство какое. Дара у него нет, но он не нужен, чтобы ощутить сотни тысяч невидимых ниточек. Атмосфера чарующая. А ниточки волнуются, и сплетение их на воспоминания схоже. Чьи же? А ведь старые дома всегда несут в себе память о событиях, людях. И замок этот когда-то был оживлен. Наверняка, были тут и балы, и войны. Разрушенная то ли временем, то ли людьми облицовка тому доказательство: замок многое пережил. Высокий, он стремится ввысь, к светилу, мягко украшающему бликами черепицу крыши. А внутри все плачевнее: заросло. Ао оглянулся, не теряя ощущения, что вид смутно знаком ему. Легкая грусть вперемешку с ностальгией. Все же, он точно видел прежний блеск зала в учебниках. Иного объяснения нет. Сводчатый потолок высокий. Полуразрушенные ступени ведут к центру зала из трех сторон, сходясь к одной платформе. Тут даже деревья проросли: природа отбирает свои владения обратно. Лианы, травы, мох, кусты. Пожелтело все: в свете из разбитых окон золотом переливается. А у стены за платформой огромное окно: круглое. Такие нынче не делают, мода прошла. Мозаика, от которой мало что осталось, по-прежнему впечатляет. По центру цветок, распускающий лепестки к самым краям. Сколько же труда вложено, чтобы соорудить подобное? Красиво. И грустно – место это скоро в кучку камней превратиться. Время не щадит никого и ничего. – Тут когда-то проводились жертвоприношения, – поведал Арес, ловко взбираясь по ступенькам к платформе. Видно, не в первый раз тут, знает безопасные ходы. – Еще… Собрания магов, ритуалы, посвящения. Браки. Ну… Браки… слово это отразилось эхом в голове и напомнило невольно о его собственном бракосочетании. Линии брачного браслета руку сдавили: не забывай, мол, помни, у тебя муж есть. До конца жизни. – Я так ошибся, – непонятно, зачем произносит Ао. – Если бы остановился, подумал… Возможно, сейчас моя жизнь выглядела бы по-другому. Поздно сожалеть. – Оу, – как-то невнятно выдавил Арес, оборачиваясь на него и смотря сверху вниз. А платформа-то высоко. Как бы без проблем выбраться. – Любые чувства можно убить. – Настоящее не убиваемое, – возразил Арес, маня к себе рукою. – Возможно, – Ао хмыкнул, чуть улыбнувшись, и не заставил себя ждать. Выдвинулся вперед, без особого труда взбираясь по ступенькам. – Говорю же, поздно сожалеть. – Но вы сожалеете. – Ты. – Ты, сожалеешь, – исправился Арес, кажется, чуть смутившись. – И как выглядели браки? – перевел тему Ао, стараясь отделаться от неприятного ощущения. Альфа подзывает к себе, руки его берет в свои. Ао под ноги смотрит, где неровная поверхность покрыта трещинами и листьями, и тут искорки магии начинают хоровод. От низа и выше, окружая. – Вот так будущие супруги давали друг другу клятвы. Это были времена, когда дар был у каждого. Ну-у, браки происходили по магической связи, – пояснил Арес. Ао ахнул, завидев цветные листья, подхваченные искрами. Те кружат вокруг, будто бы совершая танец. Он закрывает глаза и представляет зал во всем его великолепии, и кажется ему, что он взаправду стоял когда-то тут. – Ты веришь в бессмертие души, Арес? Ао слышит голоса, шум толпы, крики, смех. Музыку – но это всего-лишь игры ветра в разбитых щелях окон. Он был тут. Давно… или нет? Воображение разыгралось, точно как в детстве, когда обычные вещи волшебством представлялись. Листок врезается в лицо и он невольно открывает глаза, и вместо великолепия и блеска видит Ареса, окруженного хороводом листьев. Альфа смотрит проникновенно, после говорит: – Чувство, будто… ну, я был тут вместе с тобой. В далеком прошлом… – Ха… Ао потерял дар речи, так и застыв с открытым ртом, а странное ощущение все еще не отпускало, волнуя душу. Арес мысли его прочитал, не иначе. Как может быть такое, что они одновременно почувствовали одно и то же? – Когда ты родился? – вдруг спрашивает он, вспоминая вещуна. – Четвертого дня триады Гроз, – как-то заторможено отвечает тот. Ао же замирает, выдавливая еле слышно: – Я тоже. ...Назад они возвращаются через парки, рассматривая полуразрушенные здания, после дома жителей ближайшей деревни. Хорошо, что одет Ао просто. Но черное одеяние Ареса выдает его статус. Поэтому на них косятся, а некоторые испуганно убегают, пряча детей. Почему же народ так боится воинов? Наоборот быть должно, чтобы доверяли. Ох… как же все запущенно. Они идут дальше, в парк, а над деревьями небо темнеет. Гремит. Сначала отдаленно, долго, раскатами-эхом. Но с каждой минутой все громче. Будет дождь. Оно-то и понятно, триада Гроз ведь. Ао понадеялся, что они успеют найти укрытие, прежде чем начнет капать, но ошибся. Тучи заволокли небо поразительно быстро. Сорвался ветер. – Я знаю одно место поблизости, но… оно не совсем подойдет для омеги ва… твоего статуса, – заговорил Арес, стараясь перекричать гром. – Лучше в сарае, чем погибнуть от молнии, – возразил Ао и свернул за Аресом на еле приметную стезю. Он особо не боялся грома, но вздрагивал от очередного раската. Быть убитым природным явлением в его планы не входило. А значит, неважно, будь то овраг или старая избушка – главное, что в безопасности. Плащ то и дело за репейники цепляется: безнадежно испорчен. И зачем он именно этот одел? Хотя, ответ очевиден: плащ пропитан ароматом прежнего владельца. А цитрус его успокаивает. Судя по продолжительному звуку, гроза затяжной будет. Примета. Первые капли холодны, но мелкие. Ао видит издалека халупу среди зарослей, к которой и ведет стезя. Выдыхает. Но пока они добираются к заваленной на сторону двери, дождь порядком их намочил. Ао заскочил вовнутрь, оборачиваясь на Ареса – тот пробует пристроить дверь на место, вытирая мокрый лоб рукой. Ао сбросил плащ: толку от него. Промок – даже туника под ним местами пропиталась влагой. Он оглянулся вокруг и понял, что про сарай он угадал. Много сена. Дрова в стороне. Стены из досок, местами дырявые, как и крыша – будет протекать. Нужно найти место, куда капли не долетают. В любой другой ситуации он бы брезгливо отодвинул сено. Однако, Ао чересчур устал, чтобы капризничать. Поэтому и опустился в кучу. Хрустит, сухое. Интересно, кому принадлежит это место? Запах трав завораживает, со щели веет прохладой и запахом дождя. Сквозь ароматы эти четко пробивается один: цитрусовый. И будит в нем естественные реакции. Но Ао отмахивается, не придавая значения. Инстинкт. Какая разница? Когда Арес закончил с дверью, сквозняк прекратился. Ао порядком замерз: пытаясь согреться, обнял себя за колени. Альфа подошел к нему, плащ по-пути сняв: повесил сушиться. После рядом присел: напротив. – Ты весь промок, – произнес Ао, убирая при этом мокрые волосы со лба Ареса. А волосы и впрямь отросли. Правда, когда тот зачесывает их назад, это не так заметно. – Холодно. Ха… разжечь костер не получится, тогда мы рискуем поджечь и сарай, и себя вместе с ним. Нелепая смерть. – Ты в последнее время об одной смерти говоришь, – и «ты» это с его уст прозвучало особо проникновенно. – Правда? – спрашивает Ао, а взгляда оторвать не может от того, как мокрая ткань одежды облепила рельефы мышц. Догадаться несложно, что тело у Ареса красивое. Он сглотнул. Рефлексы. Вроде им всегда было о чем поговорить, а вот сейчас тем не сыскать. Кроме того, что спросить хочется: отказался ли Арес от него, после того, как Ао попросил его об этом? Или… не совсем? Плотское желание, ничего более. Никаких искр в душе, никакого волнения, чистый инстинкт. Остатки чего-то, схожего на благочестие и совесть, вопят: остановись. Не смей думать. Не поступай так, как с тобой поступили. Не падай окончательно, Аори. Не падай. Или падай. Рамок больше нет. Он качает головой, жмурясь от вспышки молнии: ударило близко, судя по звуку. Это остудило его пыл. Арес рассказывает что-то, но Ао особо не вникает. Рассматривает его без стеснения. В горле пересохло. Сухо-сухо, хоть каплю воды бы. Но он вспомнил, что выпил всю, что взял с собою, еще будучи в городе. Жаль… Взглядом от пресса и выше. Широкие плечи, четко выраженный кадык. Говорит – губы шевелятся, наверняка теплые. Но он помнит их шершавость. Помнит тот срыв – единственный – поцелуй, если то прикосновение можно так назвать. Только сейчас нету чувства вины. Он вообще не понимает теперь, почему так терзал себя, сдерживаясь, когда мог решить проблему прямым способом. Нет, не убить. Ао подбирается ближе. – А потом он говорит мне о том, мол… Что? – Арес останавливается, когда Ао подобрался совсем близко. – Мне холодно, – врет. Ему жарко. И жар этот исходит от низа живота и по всему телу волнами-пульсацией. Наклоняется вперед, быстро, прикасаясь губами к его губам. Как и думал, сухие. Отстранился, а взгляд альфы напротив совсем безумный. Дышит шумно, кажется, вот-вот набросится и завалит его прямо на это сено, а потом возьмет столько раз, сколько хватит, чтобы унять эту жажду. От одних мыслей уже хорошо. Ао бросил мимолетный взгляд вниз и выдохнул: одежда скрывает его возбуждение. Ао чувствует на щеке руку альфы, и простое касание кажется самым приятным в мире, он льнет навстречу, трется щекой о пальцы, глаза прикрыв. Где-то на задворках сознания все еще клокочет протест. Но Ао поддается навстречу Аресу, углубляясь в новый поцелуй. Самозабвенно, отчаянно. Больше всего он хочет чувствовать, что кому-то нужен. Только тепло других живит его прожженную насквозь душу. Отпустить себя. Правильно, не правильно – какая разница? Каждый сам для себя создает рамки правильности. Отпустить. Ао утыкается куда-то в плечо Аресу, дышит загнанно, чувствуя, как пылает лицо. Арес прижимает его к себе, заставляя прильнуть ближе. Руки липнут к его мокрой одежде, но даже через ткань ощущается жар тела. Такое необходимое тепло. – Боги… вы, ты, – выдавливает Арес, раз за разом сглатывает, Ао замечает, как туда-сюда ходит его кадык. Он не знает, что будет дальше. Прижимается, а тело пылает живительным пламенем. Чуть отстранившись, вниз смотрит. – Ты возбужден, – сказав это, Ао невольно закусывает нижнюю губу. Арес сглотнул как-то нервно, когда он снова подобрался вплотную и в глаза заглянул. Протянул руку, прикасаясь к заметному из-под ткани бугорку. Твердый. Он слышит невнятный звук с уст Ареса и решается. Все-таки, он не один, кто этого хочет. Ао тянет край его одежды вверх, оголяя пресс. Ткань прилипла, не слушается, а руки дрожат. Он бросил свою затею – стянуть так, как представлялось – легко – не вышло. – Ты не… я сам себе, в смысле, справлюсь, – Арес все еще держится, хотя Ао не понимает, как. – Не-ет, – почти торжественно ухмыляется он. – Помоги снять, хочу посмотреть на тебя, – говорить выходит легко, не смотря на то, что дыхания не хватает. Ткань трещит, выходит как-то неумело, но в итоге вещица оказывается где-то в стороне. Ао же открыто пялится на вид оголенного тела. Свое сказанное «посмотреть» он вскоре заменяет на «потрогать». Руки скользят по коже – разгоряченной, мокрой. Он исследует, потому что до безумия хочется, чтобы Арес не выдержал, схватил его за волосы, оттянул до боли и впился требовательно поцелуем. Но тот терпит. Только дышит неровно, и вздрагивает от каждого прикосновения. Правда, направляет своей рукой руку Ао ниже. И Ао не надо слов, чтобы понять желание Ареса. Запах кружит голову. Он оттягивает ткань, вниз, ниже, вместе с бельем стягивает. Смотрит и вздох удивления в горле застревает: а размер не маленький. Если сравнивать с… к чертям вообще любые сравнения, особенно с «ним». Ао прочерчивает выпуклые венки, после рукой обхватывает член. Неумелыми движениями, верх-вниз. Он впервые делает подобное кому-то, но мысль только усиливает наслаждение процессом. И он наклоняется, желая обхватить губами. Прикоснуться. Но факт, что он не умеет, не знает, как правильно, останавливает. Что, если зубами зацепит и только испортит все? Рука Ареса в волосах, сжимает, как того и хотелось ранее. Будоражит. И Ао осмеливается прильнуть губами, чувствуя горячую плоть. Он слышит сдавленный стон с уст альфы и это срывает крышу окончательно: он проводит языком по члену вниз, после вверх, а пальцы альфы оттягивают волосы до боли, в один момент потянув особенно сильно. Ао ощутил что-то мокрое у себя на лице. Рукою попробовал – вязко. – О.. п-прости, я, – Арес наклонился к нему. – Ничего, – шепчет одними губами он, краем туники стирая с лица сперму. Ему не противно. В точности наоборот. Кольцо мышц судорожно сжимается, отдает пульсацией по нервным окончаниям и в голову. Живот скрючивает – возбуждение болезненно. Он низко пал. Потому что не просто хочет прикасаться к Аресу, он желает секса с Аресом. Желает быть им покоренным, почувствовать его немалых размеров член внутри. Пульсация нарастает, острая, но Ао отодвигается. Сено под ним шуршит, впивается в кожу сквозь ткань, колет. Приводит в себя. Легкий туман рассеивается. Нужно идти. Он натягивает ткань туники пониже, хотя та и так все скрывает. Однако, есть одна вещь, которую не укрыть. Запах. И он надеется, что Арес не понял. Но Арес тянет его обратно, опрокидывая спиною на сухую траву. Та хрустит, прогибается под весом Ао. Альфа хватает его ладони, смотрит в глаза, не моргая. Темными-темными, томными-томными. И переплетает их пальцы, не давая возможности вырваться – да он и не пытается, впрочем. Арес нависает сверху, осторожно . Его лицо все ближе, и Ао чувствует прикосновение к губам, раскрывая их – выдыхает. Глаза прикрыл, отвечая на поцелуй. Сухие губы Ареса приятно щекочут кожу. Альфа целует везде. Щеки, нос, лоб, прикрытые веки, виски. И снова губы. И быстрые поцелуи эти распаляют Ао еще больше. Нет-нет, необходимо вырваться, иначе он точно не сумеет сдержать себя. Это слишком. Этого не должно произойти. – Стой, – шепчет еле-еле, будто тело противится выдавить и звук. – Стой, Арес, – уже громче. Альфа не отвечает, дышит тяжко, но отстраняется, отпускает его руки. Ао прислоняет ладонь ко рту и взглядом в сторону. Трухлявая древесина, очертания того же сена – видно в свете сквозь дыры. А дождь утихомирился. Только гремит приглушенно. – Я помогу тебе, – голос Ареса хриплый, низкий. Ао вздрагивает от прикосновения его руки к бедру, замирая. Альфа задрал край туники. – Помогу справиться с этим, – и прикоснулся к его возбужденному члену. – Аре… ах! Ао зажал рот рукою, поднимаясь, пока Арес стянул с него штаны вместе с бельем. Он хватает альфу за предплечье, смотрит с мольбой, но сам не знает, о чем больше просит: остановиться или продолжить. Но Арес решает за него, склоняясь вниз. Его губы на бедре, альфа легонько прикусывает, и это взбудораживает сильнее. Ноги сами по себе разъезжаются в стороны, Ао же по-прежнему зажимает рот, боясь, что выпустит лишний звук. Но давится вздохом, когда альфа опаляет дыханием чувствительную головку. – Ч-что ты… дел… – договорить не выходит, опять ладонь ко рту: прикосновение языка внезапное. Жар с новой силой приливает к щекам, когда он осознает, что это с ним делает именно Арес. Руками тот приподнимает его зад кверху, расцеловывая бегло бедра. Ао мычит невнятно – альфа добрался до сжатого кольца мышц. Он ощущает его дыхание, прохладою. После прикосновение – мягкое. Языком. Непривычно. Прикосновения становятся более смелыми. По кругу проходится: Ао снова мычит. Это… приятно. Очень. Язык проскальзывает внутрь, постепенно. Сначала немного, кончиком, но вскоре Ао чувствует, как тот пробирается дальше, ласкает. То выскальзывает, то снова проникает. Живот сводит в судорогах, Ао задыхается от новых ощущений. Пытается остановить Ареса, потому что ему кажется, что еще чуть-чуть, и он рассыпется на части. Рукою вниз, натыкается на его лицо, альфа чуть отодвигается. Пальцами во что-то мокрое. Ао всматривается перед собою, но нечетко видит дрожащую руку, всю в собственной вязкой смазке. Ее… много. Как во время течки, но это явно не она. Это из-за того, что он с Аресом. И сейчас ему кажется, что он никого и никогда так сильно не хотел. Поток мыслей прерывается в новом несдержанном звуке, вырвавшемся из горла. К языку добавляются пальцы. Круговыми движениями, они пробираются внутрь, растягивают. Мелкими толчками. Ао подается на встречу, пытаясь насадиться глубже. Он не выдерживает. Выкрикивает, зажимая ладонями сено и бьет со всей силы кулаком. Замирает с распахнутыми широко глазами, а в крыше видна пробоина. Капля холодом ударяется о щеку, резко. Он снова дышит, а картина перед глазами становится более четкой. Нега быстро проходит и сменяется легким желанием, которое все набирает силу. Он настолько распалился, что одного раза ему мало. Мало. Мало. Мало пальцев, языка. Он хочет ощутить заполненность. Довести все до конца. – Арес, – он хватает его за предплечье, но рука съезжает по потной коже. Озвучить свои мысли сложно. Но он готов умолять его, если придется. – Арес, – повторяет, но дальше слова кончаются, когда он замечает, что у альфы снова стоит. Как и у него самого, впрочем. – Я хочу… туда, тебя, войди... Но звук заглушает его последующие слова. О, не гром. Арес негромко матерится и это явно связано не с упавшей дверью. Запах усиливается, снова переполняет легкие, Ао дышит им и надышаться не может. Тянется в ответ на поцелуй, руками за шею обнимает. А кожа липнет, горячая. Он старается прогнутся, прижаться так, чтобы потереться чувствительными сосками о кожу альфы. Поток воздуха от дверного проема холодом обдает. Контраст. Он давит стон, когда ощущает руку альфы на внутренней стороне бедра. Повинуется прикосновению, раздвигая непослушные ноги. Арес сжимает его ягодицы и от этого Ао выгибается сильнее. Пульсация невыносима: но долго терпеть не приходится. Он чувствует, как твердая головка члена упирается, после проникает, растягивая стенки. В два мощных толчка Арес входит. Ао зажимает рот рукою, но это не помогает сдержать голос. Наполненность распирает до краев. Он не верит, что это происходит с ним. Арес выжидает реакцию. Ао пытается двинуться навстречу, и этот жест громче любого «да продолжай, продолжай уже!» Альфа почти сразу находит нужный угол, проходясь медленно по чувствительной точке, от чего Ао прошибает крупная волна наслаждения. – Не сдерживай, себя, – задыхаясь, срывая голос, произносит Ао и более ничего не может сказать. Арес срывается. Наконец отпускает себя, ускоряя темп. Его горячее тело, не менее горячее дыхание, звуки, ритм, холодные капли дождя по коже. Вспышка – и мир погас. Арес опирается на локти и больше не придавливает его свои весом. С громким характерным звуком выходит из него, рядом ложится. – Ты, внутрь? – еле слышно выдавливает он, хотя, ответ очевиден. Это плохо. Но сил нет не то, что говорить, а даже голову поднять. Расслабление это почти настолько же приятно, как и сам процесс. Послевкусие. Ао почти теряет связь с реальностью, как слышит шорох у двери и голоса. После шаги. – Черт, нас заметили, – шепчет Арес. – Деревенские. Альфа смеется низко ему в плечо, Ао же не может не заразиться. Да пусть идет куда подальше эта моральность со всеми ее прихвостнями. Сейчас он просто счастлив.