По лунному щебню

      Все мысли ее, как страницы — перепутаны и ломки; Малия блуждает среди стеллажей, которые, словно костры, обгладывают остатки ее собственных воспоминаний, обставляя лишь жалкие их остатки. Эхом голоса Лидии и Скотта, вторящие: ‘сосредоточься, найди отправные точки; отыщи там Стайлза’.       А Малия запинается носком кожаных ботинок об очередную раскрытую на полу книжку, ведомая странным чувством, которое подкожно вопит, тянется красными нитками сквозь вены ее синюшные и куда-то вдаль. В ней ведь сигналит что-то, так откровенно забытое тем самым Стайлзом, что Хейл сама мечется от полки к полке, неприкаянная, одиноко-ненужная, брошенная от приступа и до приступа — ее жилы лопнут вот-вот.       кто-нибудь, соберите, пожалуйста, осколки       … Его последний взгляд — тугой и истошно живой, пульсирующий в груди, и внутри все у Малии беснуется по-волчьи, рвётся; она пытается ухватить его ладони, но хватка Охотников оказывается сильнее. Стайлз не говорил ей привычное для многих ‘я люблю тебя’ последней своей фразой — это не их киношный шаблон; Стилински под молнии гром и лошадиный гогот, не отрывал от Малии глаз, и губы шептали: ‘никогда тебя не брошу. помни’…       — Стайлз!..       Теперь у девчонки-Хейл лишь чёрные буквы складываются в осмысленный поток, когда она за книжкой книжку пролистывает, в коробке черепной гудит, словно сигналка старого джипа, а этот Стилински — текст, что усиливает полотно бумаги, обретаясь сакральным смыслом.       … — Он — мой якорь. — Питер чересчур сильно хмурил брови, когда Малия вторила эту фразу заведённой куклой в ответ на вопрос «почему он так важен?».       Малия ведь всегда ставила тощекостного веснушчатого паренька на ступень выше себя самой, даже тогда, когда он выбрал ее оставить: бросить, просто уйти, потому что ему было плохо. С громким звуком закрывающейся автомобильной двери словно обломилось что-то, чего раньше дикая Малия Хейл никогда и не чувствовала — возможно, душа; возможно, связь; а возможно, любовь.       Но Стайлз все равно был на первом месте, как математическая константа.       … Словно и не был он обычным человеком.       Но Малия его все-таки забыла.       Как она могла?..