***
Роджер шлёпал босыми ногами по ступеням широкой лестницы. Фредди не оборачивался, он и так слышал, что Роджер следует за ним. В поражающей своими размерами гостиной было светло: солнце без помех проникало в помещение через открытые французские окна, вместе с запахами зелени и нагретой земли. У стены было огорожено пространство небольшого бара — всё как в настоящем: у стены большой шкаф с напитками на любой вкус, широкая стойка тёмного дерева с высокими стульями, над которой висели бокалы. Стаканы с толстым дном стояли на специально отведенной для них полке. Фредди знаком предложил Роджеру располагаться и встал за стойкой, мгновенно превратившись в хозяина питейного заведения. — Что будешь пить? — Фредди развернулся боком и махнул рукой в сторону стройных рядов бутылок. — У меня есть всё от водки до шампанского. — Пусть будет виски со льдом, — немного подумав, ответил Роджер. — И пепельницу, если есть. Фредди кивнул, достал из-под стойки стеклянную пепельницу, изящным движением бросил в стакан несколько кубиков льда и налил виски на три пальца, поставив стакан на подставку перед Роджером. Налил себе в тонкостенный высокий бокал шампанского и упёрся спиной в шкаф за стойкой, внимательно изучая сидящего Роджера. Роджер закурил новую сигарету и сквозь завесу из дыма посмотрел на Фредди. — О чём хочешь поговорить?***
Роджер очаровал Фредди с первого момента их знакомства. Своей солнечной улыбкой, своей непосредственностью. Своим телом. То, что он будет идеальной натурой, было понятно сразу. Опытный взгляд Фредди мгновенно заметил и тонкую линию профиля, и хрупкие, но сильные руки, и плавные движения, и стройное тело, под бесформенной одеждой. Для Фредди не стала неожиданностью столь резкая реакция Роджера на просьбу раздеться совсем: он подозревал, что ему ещё не приходилось работать натурщиком, был к ней даже готов, но всё равно, разочарование больно кольнуло куда-то под лопатку. Фредди рисовал Роджера либо полностью одетым, либо в джинсах, либо прикрыв атласным покрывалом, с которым он походил на прекрасное изваяние больше, чем на живого человека. Любовался каждым плавным изгибом стройного тела. Видел в нём не просто модель, а ещё и невероятно красивого человека. Парня. Он до сих пор с трудом верил, что такая красота действительно может существовать. Зато Роджер очень быстро учился. Он почти сразу понял, что его задача — быть абсолютно неподвижным. Он принимал любую заданную форму, и Фредди с лихорадочным рвением старался запечатлеть этот миг, пытаясь не обращать внимание на достаточно громкое ворчание Роджера, у которого быстро затекало всё тело. Сначала он стеснялся говорить об этом и терпел до последнего, но потом пообвыкся и стал напоминать о своём неудобстве чаще. Они практически не разговаривали о себе, как-то повода не было. Роджер приходил пару раз в неделю, в заранее оговорённые дни, и они занимались, потом он получал свои деньги и уходил. Фредди прекрасно видел, что в тот день было что-то не так: Роджер казался чуть более скованным, чем обычно, но не придал этому значения. Только внимательнее смотрел на него, надеясь уловить подсказку. В планах была достаточно большая работа, в которой центральное место отводилось Роджеру: он должен был лежать на кушетке, прикрытый лишь покрывалом, спадающим тяжёлыми складками. Фредди знал, что это будет самая прекрасная работа. Он не станет её продавать, поэтому процесс доставлял ему неизмеримое удовольствие. Его взгляд улавливал малейшие нюансы игры света и тени, расставляющих совершенно новые акценты. Фредди смотрел, как поднимается лёгким дыханием спина, как чуть шевелятся пальцы в волосах, пытаясь справиться с оцепенением. Откровенно любовался плавной линией, идущей от макушки через лежащую на спине расслабленную руку с контурами мышц к самым кончикам пальцев, по узким бёдрам к длинным ногам, заканчиваясь на розовых ступнях. Видел, как чуть подрагивают пальцы. Упивался этими мгновениями, когда сознание практически не участвует в создании наброска, не способном передать всю ту невесомость образа, который видел Фредди. Из оцепенения его вывел ещё более хриплый, чем обычно голос Роджера: — Фредди, я уже могу встать? А то курить очень хочется, — Роджер, наученный многими часами позирования, не изменил положения. А Фредди закатил глаза, вырванный из своего транса. Пришлось разрешить: они и так потратили уже больше трёх часов, а это было достаточно много даже для опытных натурщиков. И вот тогда Фредди залип во второй раз. Когда Роджер с трудом приподнялся и сел на кушетке, запрокинув голову и уперевшись руками за спиной. Волосы струились по его плечам мягкой волной, резко очерченая линия челюсти казалась застывшей в мраморе. Шея казалась невероятно длинной, с чётко проступающими контурами мышц и сухожилий, напряжённые мышцы выделяли и без того явно выступающие ключицы. Натянувшаяся кожа обрисовывала ребра, от размеренно го глубокого дыхания выступающие сильнее. Плоский живот вздымался в такт дыханию, приподнимаясь над покрывалом. Фредди казалось, что ещё немного, и он просто взвоет от невозможности прикоснуться. За недолгие несколько месяцев, прошедших с весны, когда к нему в двери постучался странный паренёк в огромной рубашке и с неиссякаемым запасом улыбок и шуток, он стал для него не только и не просто моделью. Практически мечтой. Было обидно, что он ничего не знал о Роджере, а повода поговорить не было. Пришлось напомнить ему о времени, иначе неизвестно насколько бы хватило выдержки Фредди. Когда Роджер стыдливо завернулся в покрывало, которое постоянно норвило сползти, и замотал в узел на бедре, который всё равно приходилось держать одной рукой, Фредди внимательно следил за каждым движением и жалел, что не сумеет запечатлеть их все. Остановившись у окна, возле которого стоял стул с его одеждой, Роджер отыскал сигареты и зажигалку, одной рукой это сделать было сложно, но он каким-то образом справился, даже молча. Он неосознанно встал в самую удачную позу, которую только можно было придумать — так, что свет словно проходил сквозь него. Заставлял волосы сиять и словно гореть под лучами полуденного солнца. Завеса из дыма создавала вуаль, которая таинственно обволакивала его и делала образ ещё более загадочным. Он стоял, чуть заметно сутулясь и повернувшись к Фредди боком, но при этом был виден весь. Фредди старался перенести на бумагу эту игру света и тени, каждую плавную чёрточку такими, какими он их видел. Руки тянулись спуститься по плавному изгибу спины к пояснице, почувствовать под пальцами крошечные волоски, сейчас буквально сверкающие под ласковыми прикосновениями солнечных лучей. Обнять его, зарыться носом в волосы, почувствовав, как он откинется всем телом, а руки будут скользить по груди к животу, повторят путь постепенно темнеющих волосков по животу… Дальше Фредди не успел представить, услышав, как зашуршала падающая ткань и Роджер не сдержал своё красноречивое «Бляяять». Фредди почувствовал, как тело налилось тяжестью, и понял, что пришло время для давно откладываемого серьёзного разговора. Пока спускались, он всё же решил, что видел, как Роджер сознательно отпустил узел покрывала.***
Взгляд Фредди скользнул по лицу с сигаретой у самых губ, по груди с распахнутой рубашкой и остановился, уперевшись в стойку, на которой спокойно лежала вторая рука возле стакана с янтарной жидкостью. — О тебе, Роджер, о тебе.